Макс удивлялся и, закатывая глаза к потолку, цокал языком. До тех пор, пока не узнал, что вышестоящее начальство разрешило мне до конца недели отдохнуть.
Руководитель бушевал, а я успела просмотреть почту. Никто не виноват, что шеф, используя свое служебное положение, пихает меня на все совещания и заседания вместо себя. Если бы не он, я не брала бы домой проклятую синюю папку с отчетом. Так и считалось бы, что я укатила в неизвестном направлении, угнав троллейбус сорокового маршрута. А если разобраться, я второй год без полноценного отдыха. Криминальные истории с поразительным постоянством сыпятся на меня, как из рога изобилия. Вкупе со служебными обязанностями создается некое гремучее соединение, от которого жутко устаешь…
– Вот пойду на повышение, – пригрозила я, прервав призывы к чувству долга, – генеральный пригласил в свой аппарат…
Наконец-то установилась тишина. Макс вышел из кабинета. Я проследовала за ним и закрыла дверь на ключ.
Осторожно достала из чайника фотографии и обрывки конверта с ключом, замотанным в полоску бумаги, удивившись своей отчаянной глупости. А что, если господа приняли бы предложение выпить кофейку?
Впечатления притона снимки не создавали. Лишь одна фотография зафиксировала постельную сцену, да и то без «картинки». Участники – мужчина и женщина, – очевидно, мирно спали, когда фотограф застал их врасплох. У мужчины были удивленно вытаращены глаза и приоткрыт рот. Волосы на голове стояли дыбом. Он еще не вполне проснулся, и общее выражение лица свидетельствовало о попытке вернуться от сонных видений к действительности. Правая рука вцепилась в одеяло в стремлении натянуть его на голову. Женщина одеяло не отдавала. Пыталась удержать, ибо оно прикрывало нижнюю половину тела. Верхняя – обнаженная – была полуприкрыта длинными светлыми волосами. Женщина сидела на кровати и смеялась. И от ее безмолвного смеха я невольно разулыбалась. Приятная молодая пара. Это подтвердил и второй снимок. Трудно было судить, где он сделан, – на втором плане виднелись сосны. Мужчина одет в легкую майку, у женщины рукава спортивной рубашки закатаны по локоть, нижняя ее часть завязана узлом на животе. Мне показалось, что это семья. На предпоследнем фото те же мужчина и женщина обнимают за плечи девочку лет десяти, удивительно похожую на них обоих… Следующей и последней была фотография, поразившая меня на совещании в тот момент, когда я решительно открыла папку и не очень решительно вытянула пачку снимков из конверта… Не знаю, следует ли считать это «обнаженкой»? Чья-то почти голая женская задница – нельзя же считать стринги полноценными трусиками – лишила фотографа разума. Она заняла не только все его мысли, но и большую часть снимка. Это резко диссонировало с темой совещания. Мне не удалось определить, с кем развлекалась девица, хотя в отдалении, у кустов, определенно стояли два человека. Но, во-первых, парочка находилась слишком далеко, и лиц их я не разглядела. Во-вторых, женская задница, если и являлась «лицом» своей обладательницы, то никакой дополнительной информации не давала. А вот что касается Юрия Михайловича… Не уберегла коллегу от разврата. Пока держала ответ перед генеральным и набивалась на повышение, Юрик тайком предавался пороку. Наташка тысячу раз права: все мужики – козлы. Интересно, как бы повел себя генеральный, попади к нему на совещании эта фотография? Я задумалась и хихикнула.
– Ирина Александровна! – Дверь подергали и постучали в нее.
Я вздрогнула и быстро сунула добычу назад, в чайник, а его вернула на столик под пальмой.
– Кто там? – Мой голос прозвучал испуганно и тоненько.
На пару секунд установилась тишина. Потом раздался неуверенный голос Максима:
– Это я. Твой начальник. Максим Максимыч. – Шеф немного помолчал и продолжил более уверенно: – Если предложишь дернуть за веревочку, то ее тут нет. Взрывателя тоже. Открывай!
Я кинулась к двери и резко повернула ключ. К сожалению, не в ту сторону. Ключ заклинило, замок парализовало.
– Не могу! Открыть не могу… – в отчаянии пропищала я.
– Какого черта вообще закрылась?! Сейчас финны приедут, забыла? Почти три часа! Сиди… за решеткой, в темнице… Сейчас специалиста вызову…
Специалист помочь не смог – у него не было инструментов. Я слышала, как за дверью обсуждается план моего освобождения. Максим кому-то позвонил, следом послышался звук удаляющихся шагов…
Я попробовала провернуть ключ по-хорошему. Не нервничая. Сначала он не поддавался, потом, наверное, вспомнил о своих служебных обязанностях, и в один из легких нажатий замок щелкнул и открылся. Я облегченно перевела дух, еще раз, для верности, проверила работу замка, прикрыла дверь и прошла на свое место наводить на столе абсолютный порядок. Затем занялась своим внешним видом.
За дверью послышались решительные мужские голоса. Особенно выделялся руководящий голос Максима Максимовича:
– На счет раз, два, три… Давай!.. Раз! Два! Три!..
Крикнуть я ничего не успела. А если бы и крикнула, меня бы не услышали.
От мощного толчка дверь резко распахнулась, с силой ударилась о стену и угрожающе наклонилась, слетев с верхней петли. Трое крепких мужиков на бешеной скорости вломились в открытую дверь и с воплями врезались кто куда. Охранник притормозил у окна на уровне плинтуса. Головой. Менеджер Леонид, или, как его звали в коллективе, Ленчик, летел туда же, но естественным тормозом ему послужила все та же голова охранника плюс его собственная. Макс, не иначе как в силу своего начальствующего положения, удостоился чести ткнуться головой в мягкое кресло, сдвинув им стол для переговоров. Я сразу поняла, что его, имеется в виду стол, так и надо оставить. И как это не додумалась раньше?
В зияющем дверном проеме показалось двое финнов в сопровождении начальника охраны. В это время долго крепившаяся дверь не выдержала напряжения и окончательно сорвалась…
Я встала и, радостно улыбаясь, поприветствовала иностранцев на английском языке. Несмотря на радушное приглашение, входить они не торопились. На непроницаемых лицах можно было уловить признаки легкого замешательства. Я вдохновенно соврала, что на предприятии прошла запланированная учебная тренировка по задержанию террористов. Наш руководитель, – он как раз высунулся из-под стола для переговоров, держа в руках две пуговицы от рубашки, – задержался на совещании и только что отработал несколько приемов. Не меняя радостного выражения на лице, я на родном языке коротко объяснила падшим мужикам историю их падения. Ленчик врубился сразу, наглядно припечатав только что оторвавшегося от плинтуса охранника к стене, и, улыбаясь, посмотрел на гостей. Лоб у него был красный. Финны позволили себе поощрительно покивать головами, после чего рискнули пройти в кабинет прямо по сиротливо валяющейся двери. Навстречу им с распахнутой рубашкой и протянутой для пожатия рукой спешил Максим Максимович.
Я ласково предложила ему убраться куда подальше вместе с подельщиками, привести себя в порядок, а по пути дать указание секретарше организовать кофеек. Он ничего не ответил – плохо соображал. Не иначе как поэтому прихватил с собой мой электрочайник.
Торопливо усадив гостей за стол переговоров, попросила подождать минутку и с достоинством вышла вдогонку десантной группе. В приемной отняла у шефа чайник, поставила перед носом секретарши и велела не трогать руками. Просто не спускать с него глаз. Что говорил Максим Максимович, старалась не слушать – не было времени на всякие глупости.
Беседа с финнами находилась в самом разгаре, когда секретарь пригласила нас в кабинет к шефу. Это было что-то новое. Обычно все переговоры проходили у меня. Он уверенно сидел в кресле в другой рубашке, подозреваю, что с чужого плеча. Галстук к ней не подходил.
Переговоры закончились к пяти часам вечера. Прощаясь с гостями, Макс, на мой взгляд, повел себя несколько странно. Финны пошли на явные уступки по условиям поставки, и потому невежливо было при прощании даже не выйти из-за стола. Провожать их пришлось мне.
Причина выяснилась позднее. Максим Максимович ожидал моего возвращения в безумных тренировочных штанах времен начала перестройки – «а-ля браток». Пуговица на брюках, а вместе с ней и молния не выдержали сурового режима «учебной тренировки»…
Выступал он долго. Я молча забрала у секретаря чайник, прошла к себе, ответила на ряд звонков, а шеф все упорно следовал за мной по пятам и говорил, говорил… Если коротко, смысл его речей сводился к одному: террористы, включая Бен Ладена, мне и в подметки не годятся. Хотя бы потому, что они свои преступные действия планируют. Я же действую стихийно. В конце выступления он приложил руку к сердцу и искренне порадовался будущему отсутствию моей персоны на работе.
Я не обиделась. Несчастный Макс еще не думал о дальнейших последствиях своего растерзанного вида. Насколько мне известно, жена у него очень ревнивая… Придется позвонить ей из дома. Я – единственная особь женского пола, которой она доверяет. Этому способствовал момент нашего знакомства, случившегося несколько лет назад. В самом конце напряженного рабочего дня жена шефа ворвалась в мой кабинет с намерением добиться признания во флирте с Максимом Максимовичем. Я была на территории. В моем же кресле сидела в ожидании меня Наташка и трепалась по телефону с кем-то из знакомых. А вид у нее не простой медсестры, а тщательно ухоженного доктора медицинских наук. Таисия, жена шефа, немного притормозила и не стала сыпать обвинениями с порога. Даже слегка оробела. Наталья приостановила разговор, царственным жестом указала молодой женщине на кресло и с новой силой продолжила клеймить позором Максима Максимовича, особо напирая на то, что он захребетник и редкий бездельник и держится на работе только благодаря Ирине Александровне, которая из сил выбивается, вкалывая за двоих. Ей бы, Ирине Александровне, давно бы воспользоваться выгодными предложениями других фирм и уйти, да жаль жену шефа и его двух малолетних детей. Ко всему прочему, Ирине, на правах старшей по возрасту, еще приходится выбивать из козла руководителя дурь и учить его дорожить семейными отношениями… Завершала Наталья телефонный разговор в одиночестве. Таисия на цыпочках покинула кабинет. Я столкнулась с ней уже почти на проходной и не узнала ее. Просто потому, что видела всего один раз, да и то мельком. Помнится, меня очень удивил поток благодарностей от незнакомой женщины…
Коллегу Юрия Михайловича на работе я не застала. Номер его мобильного мне сообщить отказались, мотивируя, что дорожат своим рабочим местом. Поняв, что выяснить сегодня ничего не удастся, я вытряхнула содержимое чайника на стол и задумалась – зачем все это мне нужно. Определенно, данная история связана с шантажом. Боюсь, вместо того чтобы ему помешать, я своими необдуманными действиями ухудшила положение жертвы. Придется исправлять ошибку. Если получится. Только вот куда это все прятать? На работе оставлять нельзя – фотографии и ключ требовали дальнейшего осмысления. Но как везти украденные улики домой? За окнами уже темно, а темнота рождает тихий ужас. До проходной-то еще дойду… В свое время отказалась от служебной машины. Ну так ведь обоснованно. Все равно мне с Димкой по пути. Какой смысл на три зимних месяца брать водителя? До метро можно и прогуляться…
Тихо промурлыкал телефон, хорошо хоть не забыла убавить звук звонка, иначе с перепугу вспорхнула бы на люстру. Аккуратно сняла трубку и приложила к уху: тишина… Не абсолютная – слышны слабые потрескивания…
– Развлекаешься? – услышала я голос оттуда, откуда не ждала. На пороге открытой двери стоял одетый на выход Макс и с профессиональным интересом разглядывал место бывшего крепежа дверных петель. – Да-а-а-а! – уважительно протянул он. – Все-таки сила есть!
Я не стала говорить вслух напрашивающееся продолжение – насчет ума. Как бы то ни было, а Макс действительно умный человек. Все принимаемые им решения оказывались продуманными до мелочей, а поэтому – единственно правильными.
– Кого стараешься перемолчать? Мужа? Моей любимой такое терпение – она через три дня русский язык забудет…
Я обратила внимание, что шеф к возвращению домой подготовился – из-под куртки торчали две ноги в черных брюках. Осторожно положила трубку на место и шепотом сказала Максу:
– Кто-то позвонил – и молчит. – Он озадачился. Также шепотом я продолжила: – Ты не сердись на меня за отпуск… Из-за этой истории я на работу ездить боюсь. С работы тоже. И на работе боюсь. Здесь двери отрываются… А охрана следит только за тем, чтобы посетители вытирали ноги. Вот дома не боюсь. У Димки духовое ружье есть… Только оно, кажется, на даче. Зато лаперная сопата дома… То есть, я хотела сказать, саперная лопата… Может быть, за недельку все как-нибудь рассосется?
Макс поправил шапку и шумно вздохнул.
– Давай подвезу. Таисия в машине сидит, но к тебе она не ревнует. И зря ты паникуешь. Произошло досадное недоразумение. Не по твоей вине. Ребята разобрались…
Он еще долго меня успокаивал, пока я суматошно собиралась домой, на недельный отдых.
7
Решение отдохнуть от производственных проблем члены семьи встретили без энтузиазма. Они расстроились. Знакомые пригласили нас в Норвегию. Вопрос с поездкой был почти решен. Считалось, что законную неделю я на это дело и ухлопаю. Постаралась убедить, что за мной очередная свободная неделя не пропадет. И вообще, в Норвегии мы уже были. Лет пять назад, и тоже зимой. Непередаваемые ощущения!
И начались они прямо у таможенного поста. Для начала я добросовестно вписала в декларацию лишнюю валюту, которой у меня не было. Учитывая добровольное саморазоблачение, мне предложили сдать излишки в кассу. Откуда ж мне было их взять? Пока разбирались, чуть не опоздали на самолет. Через пограничный контроль меня заставили идти первой. Я и пошла – сразу через красную полосу. Меня вежливо вернули на место, указав на контрольно-пропускной пункт. Члены семьи страховали сзади, не зная, на что я могу еще пойти. Молодая женщина в пограничной форме, сидя в застекленной кабине, внимательно сверила мою пятнистую от пережитого волнения внешность с данными загранпаспорта и ровным голосом спросила:
– Вы на ПМЖ?
Я недолго думала. Точнее – вообще не думала. Ответ был готов моментально:
– Нет, мы на «БМВ»!
Взрыв хохота охватил всех, кто это слышал. Кто не слышал – узнавал от первых ушей. Даже потом, в самолете, на меня еще показывали пальцами. Кстати, только там до меня и дошло, что ПМЖ – это аббревиатура словосочетания «постоянное место жительства», а «БМВ» – просто «БМВ», марка машины. На ней-то и домчал нас Димкин хороший знакомый до аэропорта со скоростью чуть меньшей, чем мы потом летели в Норвегию.
В день отлета я заявилась с работы за пять минут до выезда в аэропорт. Провожало нас достаточное количество друзей и родных, а по пути я все время старалась вспомнить, куда положила загранпаспорта и билеты, но так и не вспомнила. «БМВ» ежесекундно собирался оторваться от земли и взлететь… Многое я еще не перечислила. Немудрено, что немножко напутала.
Самым приятным воспоминанием о Норвегии остались минуты, когда я видела растерянное лицо мужа. Броня его невозмутимости и хладнокровности была пробита процессом возврата на фирму автомашины, взятой напрокат. Мы собирались на фьорды, а вторая машина у Хагена, нашего гостеприимного хозяина, вышла из строя. Дмитрий Николаевич сам выбрал темно-синий «Пежо», мы весело туда загрузились, и муж спокойно последовал по горному серпантину следом за хозяевами. Я по дурости не боялась. Рядом с мужем вообще никогда и ничего не боюсь, кроме его нравоучений. Только потом по явному ужасу, проступившему на лице Хагена, поняла, что человек, не имеющий никакого опыта вождения автомашины по горным дорогам и рискнувший начать его с двухсоткилометрового пробега в зимнее время, несмотря на сильный снегопад и наледь на шоссе, – должен считаться самоубийцей. А если в машине есть пассажиры, то и убийцей. Как выяснилось, бедному Хагену и в голову не могло прийти, что этого самого опыта у Димки нет. На короткой дистанции до лыжной базы муж показал себя асом. Впрочем, асом Димка показал себя и в поездке на фьорды. Уже потом, за ужином, подсмеиваясь над собой, рассказал, что такой сложной дороги не ожидал…
Так вот о прокате: возвращать «Пежо» поехали на двух машинах. Городок Фагернесс был не так далеко, но не шлепать же в двенадцатом часу ночи пять километров пешком, как объяснил Хаген. Подозреваю, что он все-таки испытывал некоторое запоздалое беспокойство за Димку. Мы с Аленой навязались с ними…
В офисе фирмы проката было темно.
1 2 3 4 5 6
Руководитель бушевал, а я успела просмотреть почту. Никто не виноват, что шеф, используя свое служебное положение, пихает меня на все совещания и заседания вместо себя. Если бы не он, я не брала бы домой проклятую синюю папку с отчетом. Так и считалось бы, что я укатила в неизвестном направлении, угнав троллейбус сорокового маршрута. А если разобраться, я второй год без полноценного отдыха. Криминальные истории с поразительным постоянством сыпятся на меня, как из рога изобилия. Вкупе со служебными обязанностями создается некое гремучее соединение, от которого жутко устаешь…
– Вот пойду на повышение, – пригрозила я, прервав призывы к чувству долга, – генеральный пригласил в свой аппарат…
Наконец-то установилась тишина. Макс вышел из кабинета. Я проследовала за ним и закрыла дверь на ключ.
Осторожно достала из чайника фотографии и обрывки конверта с ключом, замотанным в полоску бумаги, удивившись своей отчаянной глупости. А что, если господа приняли бы предложение выпить кофейку?
Впечатления притона снимки не создавали. Лишь одна фотография зафиксировала постельную сцену, да и то без «картинки». Участники – мужчина и женщина, – очевидно, мирно спали, когда фотограф застал их врасплох. У мужчины были удивленно вытаращены глаза и приоткрыт рот. Волосы на голове стояли дыбом. Он еще не вполне проснулся, и общее выражение лица свидетельствовало о попытке вернуться от сонных видений к действительности. Правая рука вцепилась в одеяло в стремлении натянуть его на голову. Женщина одеяло не отдавала. Пыталась удержать, ибо оно прикрывало нижнюю половину тела. Верхняя – обнаженная – была полуприкрыта длинными светлыми волосами. Женщина сидела на кровати и смеялась. И от ее безмолвного смеха я невольно разулыбалась. Приятная молодая пара. Это подтвердил и второй снимок. Трудно было судить, где он сделан, – на втором плане виднелись сосны. Мужчина одет в легкую майку, у женщины рукава спортивной рубашки закатаны по локоть, нижняя ее часть завязана узлом на животе. Мне показалось, что это семья. На предпоследнем фото те же мужчина и женщина обнимают за плечи девочку лет десяти, удивительно похожую на них обоих… Следующей и последней была фотография, поразившая меня на совещании в тот момент, когда я решительно открыла папку и не очень решительно вытянула пачку снимков из конверта… Не знаю, следует ли считать это «обнаженкой»? Чья-то почти голая женская задница – нельзя же считать стринги полноценными трусиками – лишила фотографа разума. Она заняла не только все его мысли, но и большую часть снимка. Это резко диссонировало с темой совещания. Мне не удалось определить, с кем развлекалась девица, хотя в отдалении, у кустов, определенно стояли два человека. Но, во-первых, парочка находилась слишком далеко, и лиц их я не разглядела. Во-вторых, женская задница, если и являлась «лицом» своей обладательницы, то никакой дополнительной информации не давала. А вот что касается Юрия Михайловича… Не уберегла коллегу от разврата. Пока держала ответ перед генеральным и набивалась на повышение, Юрик тайком предавался пороку. Наташка тысячу раз права: все мужики – козлы. Интересно, как бы повел себя генеральный, попади к нему на совещании эта фотография? Я задумалась и хихикнула.
– Ирина Александровна! – Дверь подергали и постучали в нее.
Я вздрогнула и быстро сунула добычу назад, в чайник, а его вернула на столик под пальмой.
– Кто там? – Мой голос прозвучал испуганно и тоненько.
На пару секунд установилась тишина. Потом раздался неуверенный голос Максима:
– Это я. Твой начальник. Максим Максимыч. – Шеф немного помолчал и продолжил более уверенно: – Если предложишь дернуть за веревочку, то ее тут нет. Взрывателя тоже. Открывай!
Я кинулась к двери и резко повернула ключ. К сожалению, не в ту сторону. Ключ заклинило, замок парализовало.
– Не могу! Открыть не могу… – в отчаянии пропищала я.
– Какого черта вообще закрылась?! Сейчас финны приедут, забыла? Почти три часа! Сиди… за решеткой, в темнице… Сейчас специалиста вызову…
Специалист помочь не смог – у него не было инструментов. Я слышала, как за дверью обсуждается план моего освобождения. Максим кому-то позвонил, следом послышался звук удаляющихся шагов…
Я попробовала провернуть ключ по-хорошему. Не нервничая. Сначала он не поддавался, потом, наверное, вспомнил о своих служебных обязанностях, и в один из легких нажатий замок щелкнул и открылся. Я облегченно перевела дух, еще раз, для верности, проверила работу замка, прикрыла дверь и прошла на свое место наводить на столе абсолютный порядок. Затем занялась своим внешним видом.
За дверью послышались решительные мужские голоса. Особенно выделялся руководящий голос Максима Максимовича:
– На счет раз, два, три… Давай!.. Раз! Два! Три!..
Крикнуть я ничего не успела. А если бы и крикнула, меня бы не услышали.
От мощного толчка дверь резко распахнулась, с силой ударилась о стену и угрожающе наклонилась, слетев с верхней петли. Трое крепких мужиков на бешеной скорости вломились в открытую дверь и с воплями врезались кто куда. Охранник притормозил у окна на уровне плинтуса. Головой. Менеджер Леонид, или, как его звали в коллективе, Ленчик, летел туда же, но естественным тормозом ему послужила все та же голова охранника плюс его собственная. Макс, не иначе как в силу своего начальствующего положения, удостоился чести ткнуться головой в мягкое кресло, сдвинув им стол для переговоров. Я сразу поняла, что его, имеется в виду стол, так и надо оставить. И как это не додумалась раньше?
В зияющем дверном проеме показалось двое финнов в сопровождении начальника охраны. В это время долго крепившаяся дверь не выдержала напряжения и окончательно сорвалась…
Я встала и, радостно улыбаясь, поприветствовала иностранцев на английском языке. Несмотря на радушное приглашение, входить они не торопились. На непроницаемых лицах можно было уловить признаки легкого замешательства. Я вдохновенно соврала, что на предприятии прошла запланированная учебная тренировка по задержанию террористов. Наш руководитель, – он как раз высунулся из-под стола для переговоров, держа в руках две пуговицы от рубашки, – задержался на совещании и только что отработал несколько приемов. Не меняя радостного выражения на лице, я на родном языке коротко объяснила падшим мужикам историю их падения. Ленчик врубился сразу, наглядно припечатав только что оторвавшегося от плинтуса охранника к стене, и, улыбаясь, посмотрел на гостей. Лоб у него был красный. Финны позволили себе поощрительно покивать головами, после чего рискнули пройти в кабинет прямо по сиротливо валяющейся двери. Навстречу им с распахнутой рубашкой и протянутой для пожатия рукой спешил Максим Максимович.
Я ласково предложила ему убраться куда подальше вместе с подельщиками, привести себя в порядок, а по пути дать указание секретарше организовать кофеек. Он ничего не ответил – плохо соображал. Не иначе как поэтому прихватил с собой мой электрочайник.
Торопливо усадив гостей за стол переговоров, попросила подождать минутку и с достоинством вышла вдогонку десантной группе. В приемной отняла у шефа чайник, поставила перед носом секретарши и велела не трогать руками. Просто не спускать с него глаз. Что говорил Максим Максимович, старалась не слушать – не было времени на всякие глупости.
Беседа с финнами находилась в самом разгаре, когда секретарь пригласила нас в кабинет к шефу. Это было что-то новое. Обычно все переговоры проходили у меня. Он уверенно сидел в кресле в другой рубашке, подозреваю, что с чужого плеча. Галстук к ней не подходил.
Переговоры закончились к пяти часам вечера. Прощаясь с гостями, Макс, на мой взгляд, повел себя несколько странно. Финны пошли на явные уступки по условиям поставки, и потому невежливо было при прощании даже не выйти из-за стола. Провожать их пришлось мне.
Причина выяснилась позднее. Максим Максимович ожидал моего возвращения в безумных тренировочных штанах времен начала перестройки – «а-ля браток». Пуговица на брюках, а вместе с ней и молния не выдержали сурового режима «учебной тренировки»…
Выступал он долго. Я молча забрала у секретаря чайник, прошла к себе, ответила на ряд звонков, а шеф все упорно следовал за мной по пятам и говорил, говорил… Если коротко, смысл его речей сводился к одному: террористы, включая Бен Ладена, мне и в подметки не годятся. Хотя бы потому, что они свои преступные действия планируют. Я же действую стихийно. В конце выступления он приложил руку к сердцу и искренне порадовался будущему отсутствию моей персоны на работе.
Я не обиделась. Несчастный Макс еще не думал о дальнейших последствиях своего растерзанного вида. Насколько мне известно, жена у него очень ревнивая… Придется позвонить ей из дома. Я – единственная особь женского пола, которой она доверяет. Этому способствовал момент нашего знакомства, случившегося несколько лет назад. В самом конце напряженного рабочего дня жена шефа ворвалась в мой кабинет с намерением добиться признания во флирте с Максимом Максимовичем. Я была на территории. В моем же кресле сидела в ожидании меня Наташка и трепалась по телефону с кем-то из знакомых. А вид у нее не простой медсестры, а тщательно ухоженного доктора медицинских наук. Таисия, жена шефа, немного притормозила и не стала сыпать обвинениями с порога. Даже слегка оробела. Наталья приостановила разговор, царственным жестом указала молодой женщине на кресло и с новой силой продолжила клеймить позором Максима Максимовича, особо напирая на то, что он захребетник и редкий бездельник и держится на работе только благодаря Ирине Александровне, которая из сил выбивается, вкалывая за двоих. Ей бы, Ирине Александровне, давно бы воспользоваться выгодными предложениями других фирм и уйти, да жаль жену шефа и его двух малолетних детей. Ко всему прочему, Ирине, на правах старшей по возрасту, еще приходится выбивать из козла руководителя дурь и учить его дорожить семейными отношениями… Завершала Наталья телефонный разговор в одиночестве. Таисия на цыпочках покинула кабинет. Я столкнулась с ней уже почти на проходной и не узнала ее. Просто потому, что видела всего один раз, да и то мельком. Помнится, меня очень удивил поток благодарностей от незнакомой женщины…
Коллегу Юрия Михайловича на работе я не застала. Номер его мобильного мне сообщить отказались, мотивируя, что дорожат своим рабочим местом. Поняв, что выяснить сегодня ничего не удастся, я вытряхнула содержимое чайника на стол и задумалась – зачем все это мне нужно. Определенно, данная история связана с шантажом. Боюсь, вместо того чтобы ему помешать, я своими необдуманными действиями ухудшила положение жертвы. Придется исправлять ошибку. Если получится. Только вот куда это все прятать? На работе оставлять нельзя – фотографии и ключ требовали дальнейшего осмысления. Но как везти украденные улики домой? За окнами уже темно, а темнота рождает тихий ужас. До проходной-то еще дойду… В свое время отказалась от служебной машины. Ну так ведь обоснованно. Все равно мне с Димкой по пути. Какой смысл на три зимних месяца брать водителя? До метро можно и прогуляться…
Тихо промурлыкал телефон, хорошо хоть не забыла убавить звук звонка, иначе с перепугу вспорхнула бы на люстру. Аккуратно сняла трубку и приложила к уху: тишина… Не абсолютная – слышны слабые потрескивания…
– Развлекаешься? – услышала я голос оттуда, откуда не ждала. На пороге открытой двери стоял одетый на выход Макс и с профессиональным интересом разглядывал место бывшего крепежа дверных петель. – Да-а-а-а! – уважительно протянул он. – Все-таки сила есть!
Я не стала говорить вслух напрашивающееся продолжение – насчет ума. Как бы то ни было, а Макс действительно умный человек. Все принимаемые им решения оказывались продуманными до мелочей, а поэтому – единственно правильными.
– Кого стараешься перемолчать? Мужа? Моей любимой такое терпение – она через три дня русский язык забудет…
Я обратила внимание, что шеф к возвращению домой подготовился – из-под куртки торчали две ноги в черных брюках. Осторожно положила трубку на место и шепотом сказала Максу:
– Кто-то позвонил – и молчит. – Он озадачился. Также шепотом я продолжила: – Ты не сердись на меня за отпуск… Из-за этой истории я на работу ездить боюсь. С работы тоже. И на работе боюсь. Здесь двери отрываются… А охрана следит только за тем, чтобы посетители вытирали ноги. Вот дома не боюсь. У Димки духовое ружье есть… Только оно, кажется, на даче. Зато лаперная сопата дома… То есть, я хотела сказать, саперная лопата… Может быть, за недельку все как-нибудь рассосется?
Макс поправил шапку и шумно вздохнул.
– Давай подвезу. Таисия в машине сидит, но к тебе она не ревнует. И зря ты паникуешь. Произошло досадное недоразумение. Не по твоей вине. Ребята разобрались…
Он еще долго меня успокаивал, пока я суматошно собиралась домой, на недельный отдых.
7
Решение отдохнуть от производственных проблем члены семьи встретили без энтузиазма. Они расстроились. Знакомые пригласили нас в Норвегию. Вопрос с поездкой был почти решен. Считалось, что законную неделю я на это дело и ухлопаю. Постаралась убедить, что за мной очередная свободная неделя не пропадет. И вообще, в Норвегии мы уже были. Лет пять назад, и тоже зимой. Непередаваемые ощущения!
И начались они прямо у таможенного поста. Для начала я добросовестно вписала в декларацию лишнюю валюту, которой у меня не было. Учитывая добровольное саморазоблачение, мне предложили сдать излишки в кассу. Откуда ж мне было их взять? Пока разбирались, чуть не опоздали на самолет. Через пограничный контроль меня заставили идти первой. Я и пошла – сразу через красную полосу. Меня вежливо вернули на место, указав на контрольно-пропускной пункт. Члены семьи страховали сзади, не зная, на что я могу еще пойти. Молодая женщина в пограничной форме, сидя в застекленной кабине, внимательно сверила мою пятнистую от пережитого волнения внешность с данными загранпаспорта и ровным голосом спросила:
– Вы на ПМЖ?
Я недолго думала. Точнее – вообще не думала. Ответ был готов моментально:
– Нет, мы на «БМВ»!
Взрыв хохота охватил всех, кто это слышал. Кто не слышал – узнавал от первых ушей. Даже потом, в самолете, на меня еще показывали пальцами. Кстати, только там до меня и дошло, что ПМЖ – это аббревиатура словосочетания «постоянное место жительства», а «БМВ» – просто «БМВ», марка машины. На ней-то и домчал нас Димкин хороший знакомый до аэропорта со скоростью чуть меньшей, чем мы потом летели в Норвегию.
В день отлета я заявилась с работы за пять минут до выезда в аэропорт. Провожало нас достаточное количество друзей и родных, а по пути я все время старалась вспомнить, куда положила загранпаспорта и билеты, но так и не вспомнила. «БМВ» ежесекундно собирался оторваться от земли и взлететь… Многое я еще не перечислила. Немудрено, что немножко напутала.
Самым приятным воспоминанием о Норвегии остались минуты, когда я видела растерянное лицо мужа. Броня его невозмутимости и хладнокровности была пробита процессом возврата на фирму автомашины, взятой напрокат. Мы собирались на фьорды, а вторая машина у Хагена, нашего гостеприимного хозяина, вышла из строя. Дмитрий Николаевич сам выбрал темно-синий «Пежо», мы весело туда загрузились, и муж спокойно последовал по горному серпантину следом за хозяевами. Я по дурости не боялась. Рядом с мужем вообще никогда и ничего не боюсь, кроме его нравоучений. Только потом по явному ужасу, проступившему на лице Хагена, поняла, что человек, не имеющий никакого опыта вождения автомашины по горным дорогам и рискнувший начать его с двухсоткилометрового пробега в зимнее время, несмотря на сильный снегопад и наледь на шоссе, – должен считаться самоубийцей. А если в машине есть пассажиры, то и убийцей. Как выяснилось, бедному Хагену и в голову не могло прийти, что этого самого опыта у Димки нет. На короткой дистанции до лыжной базы муж показал себя асом. Впрочем, асом Димка показал себя и в поездке на фьорды. Уже потом, за ужином, подсмеиваясь над собой, рассказал, что такой сложной дороги не ожидал…
Так вот о прокате: возвращать «Пежо» поехали на двух машинах. Городок Фагернесс был не так далеко, но не шлепать же в двенадцатом часу ночи пять километров пешком, как объяснил Хаген. Подозреваю, что он все-таки испытывал некоторое запоздалое беспокойство за Димку. Мы с Аленой навязались с ними…
В офисе фирмы проката было темно.
1 2 3 4 5 6