А теперь не пугайтесь. Сколько будет дважды четыре - восемь, не правда ли? Следовательно, запомните, что восьмерка, которая заканчивает число четыре тысячи двести шестьдесят восемь, стоит последней в ряду, теперь вам нужно только вспомнить, что первая цифра - четыре, вторая - два, четвертая - восемь, и вам стоит только как-нибудь запомнить шесть, которое стоит перед восемью. Ну, это же проще простого! Первая цифра - четыре, вторая - два, четыре и два будет шесть, и уже, как сказал господин из ремесленной управы, порядок чисел никогда не выветрится из вашей памяти! Вы можете еще проще добиться такого же результата. Этот способ он тоже объяснил лотошнику, я повторю его вам на примере вашего номера.
Солдат слушает его, широко раскрыв глаза. Губы его перестали шевелиться.
Швейк. Восемь минус два равняется шести. Значит, он уже знает шесть. Шесть минус два равняется четырем, значит, он уже знает четыре. А цифры восемь и два чередуются с ними - вот и получается четыре тысячи двести шестьдесят восемь: четыре - два - шесть - восемь! Можно - без малейшего усилия добиться этого результата и иным способом, с помощью умножения и деления. Вот как мы будем действовать в этом случае: запомним, сказал чиновник ремесленной управы, что дважды сорок два равняется восьмидесяти четырем. В году двенадцать месяцев. Мы вычитаем, следовательно, двенадцать из восьмидесяти четырех, и у нас остается семьдесят два, из семидесяти двух снова вычитаем двенадцать месяцев, получаем шестьдесят, таким образом у нас уже есть несомненнейшая шестерка, ну а нуль мы вычеркиваем. Итак, запомним: сорок два - шесть - восемьдесят четыре. Мы вычеркнули нуль, а сзади четверку, и снова получаем наш искомый номер - без малейших изъянов. Так какой же наш искомый номер?
Голос (из глубины сцены). Охранник, какой номер вагона нужно отправлять в Нижнюю Баварию?
Солдат. Какой номер?
Швейк. Постой, я тебе это подсчитаю по месячному методу. Их дюжина, правда, ты с этим согласен?
Голос. Охранник! Вы заснули, что ли?
Солдат (кричит). Забыл! (Швейку.) Черт бы тебя побрал!
Голос (грубо). Он должен в двенадцать пятьдесят отбыть в Пассау.
Другой, далекий голос. Тогда возьмем этот, мне кажется, он самый и есть.
Балоун (удовлетворенно указывая на солдата, который испуганно смотрит назад). Он мне не разрешил даже и понюхать свой гуляш!
Швейк. Вот я и думаю - теперь, пожалуй, покатится в Баварию вагон с пулеметами. (Философически.) Но, возможно, пока он прибудет к месту назначения, пулеметы в Сталинграде будут уже ни к чему, а нужны будут аккурат сеялки, а вот в Баварии, может быть, как раз будут до зарезу нужны пулеметы. Кто знает?
VI
Субботний вечер в трактире "У чаши". Среди посетителей Балоун, Анна, Кати, молодой Прохазка, отдельно сидят два эсэсовца. Электрическая пианола
исполняет танцевальную музыку.
Кати (Балоуну). Я на допросе сообщила Бретшнейдеру, что уже раньше слышала, - в деле со шпицем замешаны эсэсовцы. Я не назвала вашего имени, только имя вашего друга, пана Швейка. И я ничего не сказала о том, что пан Швейк сделал вид, что незнаком с вами, ведь он просто хотел завести разговор! Правильно я сделала?
Балоун. По мне, так... все правильно. Мне уже недолго здесь быть. И если я вернусь, так это будет чудо.
Анна. Не говорите с такой горечью, пан Балоун, это делу не поможет. И эсэсовец, что сидит там, обязательно пригласит меня танцевать, если я буду так сидеть. Пригласите меня.
Балоун собирается встать.
Копецка (в это время выходит вперед и хлопает в ладоши). Дамы и господа, сейчас половина девятого, как раз самое время сплясать нашу "беседу". (Полуобернувшись к эсэсовцам.) Так называется наш народный танец, мы пляшем его без посторонних, он, может быть, не всем понравится, зато он очень по душе нам самим! Музыка за мой счет. (Опускает монетку в щель пианолы и уходит в заднюю комнату.)
Музыка. Все присутствующие пляшут "беседу" и очень громко топают при этом, Анна и Балоун танцуют тоже. Танцуют, чтобы спровадить эсэсовцев, нарочно
спотыкаются у их столика и т. п.
Балоун (поет).
Нам не спится, полночь бьет,
Пан овес гулять идет.
Тюрли-тюрлм-ай-люли,
Молодухи в пляс пошли!
Остальные (подхватывают).
Ущипните нас, браточки,
У любой четыре щечки!
Тюрли-тюрли-ай-люли,
Молодухи в пляс пошли!
Эсэсовцы, чертыхаясь, поднимаются и пробиваются к выходу. Копецка выходит из задней комнаты и продолжает перетирать стаканы. Кати с первым посетителем
(из третьей картины) возвращается к столу.
Первый посетитель. Народные танцы в нашем трактире в моде лишь с недавних пор, но мы их очень любим, ведь всем завсегдатаям известно, что пани Копецка в это время слушает московское радио.
Балоун. Мне уже недолго осталось танцевать. Там, где я буду, "беседу" не пляшут.
Анна. Я слышала, мы очень неосторожно поступили, что пошли в парк у Влтавы. Там опасно из-за немецких дезертиров, были случаи нападения.
Первый посетитель. Только на мужчин. Нужно же им где-то раздобыть гражданское платье. В парке на Стромовке теперь каждое утро находят немецкие мундиры.
Кати. Кто лишится своего пиджака, не так легко достанет новый. Говорят, что бюро контроля на фабриках готового платья запретило шить платья и шляпы из бумаги. В связи с нехваткой бумаги.
Первый посетитель. Немцы очень любят заводить такие учреждения. Они растут как грибы после дождя. Лишь бы были должности, которые дают возможность не идти на войну. Лучше донимать чехов всякими придирками молочный контроль, продовольственный контроль, бумажный контроль и так далее. Каждому охота отсидеться в тылу.
Балоун. Зато на мне они отыгрались. Будущее мое неотвратимо.
Анна. Не понимаю, о чем вы говорите.
Балоун. Вы это скоро узнаете, Анна. Вы, конечно, знаете песню "Тыща окон и ворот" о художнике, что умер молодым. Спойте ее, это соответствует моему настроению.
Анна (поет).
Тыщу окон и ворот не покрасит больше тот,
Кто отлично рисовал и девчонок целовал.
Рафаэль он был второй, крепко спит в земле
сырой...
Вы об этой песне?
Балоун. Об этой самой.
Анна. Иисусе! Вы ничего над собой не сделаете, пан Балоун?
Балоун. То, что я над собой сделаю, повергнет вас в ужас, барышня. Я не наложу на себя руки, нет, я устрою нечто похуже.
Входит Швейк со свертком под мышкой.
Швейк (Балоуну). А вот и я. Я принес мяса. На гуляш. Я не хочу благодарности, я возьму за это только твою миску, что на кухне стоит.
Балоун. Покажи-ка. Это говядина?
Швейк (энергично). Лапы прочь! Я не буду здесь развязывать. Добрый вечер, барышни, вы тоже тут?
Анна. Добрый вечер, мы все знаем.
Швейк (уводит Балоуна в угол). Что ты им тут снова выболтал?
Балоун. Только что мы с тобой знакомы и что это была хитрость, будто мы не знаем друг друга. Я не знал, о чем с ними говорить. Мою миску ты получишь. Считай, что ты вырвал своего друга из бездны, дай мне только понюхать через бумагу. Госпожа Малер, что живет напротив, обещала мне за нее уже двадцать крон, но я ноль внимания. Откуда у тебя это мясо?
Швейк. С черного рынка, мне продала его одна акушерка, а она получила его из деревни. Году в тридцатом она принимала ребенка в крестьянской семье, а у младенца во рту была маленькая косточка, тогда она заплакала и сказала: "Это означает, что мы все еще будем сильно голодать". Вот что она напророчила, а тогда еще немцев не было у нас. И вот крестьянка, мать ребеночка, стала ей каждый год посылать немного мяса, чтобы она не голодала, но теперь ей нужней наличные, ей нужно налог платить.
Балоун. Только бы у пани Копецкой нашелся красный перец!
Копецка (подошла к ним). Возвращайтесь к вашему столику, через полчаса я позову вас на кухню. А пока делайте вид, что ничего не произошло. (Швейку, когда Балоун пошел к своему столику.) Что это за мясо?
Швейк (укоризненно). Пани Копецка, вы меня удивляете.
Копецка берет сверток и осторожно заглядывает в него.
(Увидев, что Балоун о чем-то разговаривает с девушками, взволнованно жестикулируя.) Балоун, по-моему, слишком воодушевился. Нужно прибавить много красного перцу, чтобы это имело вкус говядины. Это конина. (Заметив, что Копецка бросила на него испытующий взгляд.) Ладно, это не конина, это шпиц господина Войты. Я был вынужден это сделать, потому что на ваше заведение ляжет позорное пятно, если один из завсегдатаев с голодухи станет служить немцам.
Посетитель (у стойки). Хозяйка!
Копецка отдает Швейку пакет и торопится обслужить гостя. В этот момент слышен шум подъезжающей грузовой машины. Вслед за этим в трактир входят
эсэсовцы во главе с шарфюрером Буллингером.
Буллингер (Швейку). Ваша экономка сказала правду, вы действительно тут. (Эсэсовцам.) Расчистить место! (Швейку, в то время как эсэсовцы оттесняют других гостей.) Отвечай, сволочь, где шпиц?
Швейк. Осмелюсь доложить, господин шарфюрер, в газете было, что шпица украли. Вам не приходилось читать?
Буллингер. Так. Ты начинаешь дерзить?
Швейк. Осмелюсь доложить, господин шарфюрер, никоим образом. Я хотел только напомнить сам, что нужно внимательнее читать газеты, не то что-нибудь упустите и не успеете принять меры.
Буллингер. Не знаю, почему я все вожусь с тобой, с моей стороны это просто какое-то извращение, кажется, мне просто хочется посмотреть, как далеко такой тип, как ты, может зайти в игре со смертью.
Швейк. Именно, господин шарфюрер. И еще потому, что вы хотите получить песика.
Буллингер. Ты признаешь, что послал мне письмо, в котором требовал, чтобы я заплатил тебе двести крон за шпица?
Швейк. Господин шарфюрер, я подтверждаю, что я хотел получить двести крон, ведь если бы собаку не украли, я имел бы большие издержки.
Буллингер. Мы с тобой еще побеседуем на эту тему в гестапо! (Эсэсовцам.) Обыокать весь трактир, нет ли где шпица!
Один из эсэсовцев уходит. Слышен грохот опрокинутой мебели, треск ломаемых
предметов и т. д.
Швейк (ожидает с философическим спокойствием, держа сверток под мышкой; внезапно). Тут у нас отличная сливовица.
Один из эсэсовцев, проходя, толкает человека маленького роста. Тот, пятясь, успевает наступить на ногу даме и сказать "прошу прощения", на эти слова оборачивается эсэсовец, ударяет его дубинкой и по знаку Буллингера выволакивает его. Вслед за этим из задней комнаты эсэсовец выводит пани
Копецку.
Эсэсовец. Обыскал весь дом. Собаки нет.
Буллингер (Копецкой). Вот, значит, что такое ваш невинный трактир опасное осиное гнездо подрывной деятельности. Ну так я его выжгу.
Швейк. Конечно, господин шарфюрер, хайль Гитлер! А то мы можем распоясаться, начать дерзить, нарушать предписания. Пани Копецка, вы должны так вести дело, чтобы все было яснее-ясного, как вода в проточном пруду, как сказал капеллан Вейвода, когда он...
Буллингер. Замолчи, сволочь! Я, наверно, заберу тебя с собой, а вашу лавочку прикрою, госпожа Копецка.
Бретшнейдер (который только что появился в дверях). Господин шарфюрер, можно вас на пару слов с глазу на глаз?
Буллингер. Не представляю себе, о чем бы я мог беседовать с вами. Вы отлично знаете, какого я о вас мнения.
Бретшнейдер. Речь идет о новой информации насчет местонахождения исчезнувшей собаки господина Войты. Эту информацию мы получили в гестапо, она должна вас явно заинтересовать, господин шарфюрер Буллингер.
Оба отходят в угол и начинают отчаянно жестикулировать. Похоже, что Бретшнейдер уверяет Буллингера в том, что собака у него, - Буллингер же словно негодующе восклицает: "У меня?" Пани Копецка невозмутимо возвращается к своим стаканам и перетирает их. Швейк стоит безучастно, но исполнен дружелюбия. К несчастью, Балоун предпринимает энергичную попытку получить свой сверток. По его знаку, один из посетителей берет сверток у Швейка и передает дальше. Сверток попадает в руки Балоуна, и тот начинает торопливо разворачивать его. Странствия свертка привлекли внимание одного из
эсэсовцев.
Эсэсовец. Эй, что там у вас такое? (В два прыжка оказывается возле Балоуна, отнимает сверток и вручает его Буллингеру.) Господин шарфюрер, этот сверток только что был контрабандой переправлен одному из посетителей, вон тому, смотрите!
Буллингер (разворачивает сверток). Мясо! Владелец, два шага вперед!
Эсэсовец (Балоуну). Эй, вы там! Вы вскрыли сверток.
Балоун (растерявшись). Его мне подбросили. Он мне не принадлежит.
Буллингер. Ах, он вам не принадлежит, вот как? Итак, видимо, это мясо ничье? (Вдруг зарычал.) Почему же вы его развернули в таком случае?
Швейк (так как Балоун не может придумать никого ответа). Осмелюсь доложить, господин шарфюрер, этот болван ни в чем не виноват, он и не стал бы развертывать и смотреть, если бы мясо ему принадлежало, он ведь знал бы, что в свертке.
Буллингер Балоуну). От кого ты его получил?
Эсэсовец (так как Балоун снова не отвечает). Сперва я заметил, как этот гость (показывает на гостя) передал пакет дальше.
Буллингер. Откуда ты его получил?
Гость (жалобно). Его мне подбросили, не имею понятия кто.
Буллингер. Этот трактир, видимо филиал черного рынка. (Бретшнейдеру.) За хозяйку вы готовы были дать руку на отсечение, если я не ошибаюсь, не так ли, господин Бретшнейдер?
Копецка (выступая вперед). Господа, трактир "У чаши" не филиал черного рынка.
Буллингер. Ах вот как? (Бьет ее по лицу.) Я вам покажу, свинья чешская!
Бретшнейдер (взволнованно). Я вынужден просить вас бездоказательно не осуждать госпожу Копецку, я знаю, что она не имеет никакого отношения к политике.
Копецка (очень бледная). Вы не смеете меня бить.
Буллингер. Как? Вы смеете мне противоречить? (Бьет ее снова.) Увести!
Копецка хочет броситься на Буллингера, эсэсовец бьет ее по голове,
Бретшнейдер (наклоняясь над Копецкой, упавшей на пол). Вы за это еще ответите, Буллингер. Вам не удастся отвлечь внимание от истории с собакой пана Войты.
Швейк (выступая вперед). Осмелюсь доложить, я все объясню. Сверток этот не принадлежит никому из здешних посетителей. Я знаю это потому, что я сам положил его здесь.
Буллингер. Значит, это ты!
Швейк. Сверток принадлежит одному господину, он дал мне его подержать и ушел, сказал, что идет в отхожее место. Господин этот среднего роста, блондин, с бородой.
Буллингер (изумленный таким наглым враньем). Ты что, слабоумный?
Швейк (серьезно смотрит ему в глаза). Как я вам уже однажды объяснил именно так. Соответствующая комиссия официально признала меня идиотом. В связи с этим обстоятельством меня освободили от отбывания добровольной трудовой повинности.
Буллингер. Ну а для торговли из-под полы ты достаточно умен, не так ли? Ты еще поймешь у нас в гестапо, что тебе ничегошеньки не поможет, хоть бы у тебя было сто таких свидетельств!
Швейк (мягко). Осмелюсь доложить, господин шарфюрер, что я это ясно понимаю, что мне ничего не поможет, вся беда в том, что я с малолетства попадаю в такие истории, хотя у меня при этом наилучшие намерения, и мне всегда хочется сделать то, чего от меня требуют. Например, в Грослотау я помогал супруге школьного сторожа развешивать белье. Если бы вы пожелали выйти со мной в сени, я бы рассказал вам, что из этого вышло! Я угодил в спекуляцию, как Понтий Пилат в Евангелие.
Буллингер (уставившись на него). Я вообще не понимаю, почему я тебя слушаю, и теперь и прежде. Должно быть, потому, что я еще никогда не видывал такого преступника и смотрю на него как завороженный.
Швейк. Это примерно так, как если бы вы вдруг увидали льва на Карловой улице, где они обычно не водятся, или как в Хотеборе один почтальон застал свою супругу с дворником и заколол ее. Он сразу пошел в полицейский участок, чтобы донести на себя, и, когда они спросили его, что он сделал после убийства, заявил, что, выйдя из дому увидел на углу совершенно голого человека, так что полицейские решили, что он спятил, и отпустили его, но через два месяца после этого выяснилось, что в ту самую пору из тамошнего сумасшедшего дома убежал один псих и так и разгуливал в чем мать родила, а ОБИ и не поверили почтальону, хотя это была истинная правда.
Буллингер (с удивлением). Я все еще тебя слушаю, никак не могу оторваться. Я знаю - у вас на уме, что Третья империя просуществует еще годик или десять годиков, но мы будем держаться не меньше десяти тысяч лет. Ну чего ты вылупился, остолоп?
Швейк. Ну, это уж слишком, как сказал пономарь, когда женился на трактирщице, а она на ночь вынула челюсть изо рта и положила в стакан с водой.
Буллингер. Мочишься ты желтым или зеленым?
Швейк (приветливо). Осмелюсь доложить, желтым с прозеленью, господин шарфюрер.
Буллингер. Хватит. Сейчас ты последуешь за мной, хотя бы некоторые господа (показывает на Бретшнейдера) готовы были дать за тебя не только руку, но даже ногу на отсечение.
Швейк. Так точно, господин шарфюрер, должен быть порядок. Торговля из-под полы - это зло, и она не прекратится, пока все не исчезнет. Тогда сразу наступит полнейший порядок, что - я неправ?
Буллингер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9