Не исключено, что они, подобно юному Комику, только что стали членами соседнего клана, но в пылу битвы их немногочисленные друзья позабыли об этом.
Свирепая вражда соседей придает истории Комика особый интерес. Комик не только занимает высокое положение в своем клане — ему теперь четыре года, — но и верховодит многими молодыми самками клана Когтистых скал. С чего это ему взбрело в голову искать дружбы враждебно настроенных озерных гиен?
Его первые попытки подружиться с гиенами Озерного клана я наблюдала в довольно накаленной обстановке. Клан Когтистых скал убил добычу у самой границы с Озерным кланом, хотя и со своей стороны. Не прошло и нескольких минут, как возле добычи собралось тридцать девять гиен клана Когтистых скал, и у многих морды и шеи вскоре обагрились кровью, ярко-алой в ослепительных лучах восходящего солнца. Сбежались и озерные гиены, рыча и завывая, взрывая белую пыль на самой границе своих владений.
Внезапно до меня донеслось негромкое клокочущее ворчание — сигнал тревоги. Гиен как ветром сдуло: к добыче подскочили два льва. Пока львы расправлялись с добычей, гиены обоих кланов выстроились по обе стороны невидимой «пахучей» границы — и те и другие расхаживали туда-сюда, загнув хвосты, а кое-кто лежал, не сводя глаз со львов. И вдруг в коридоре, образованном двумя кланами, появилась одинокая фигура. Это был Комик. Подойдя к ближайшим гиенам Озерного клана метров на двадцать, он остановился и стал смотреть на них, подняв голову и опустив хвост. Несколько секунд спустя навстречу ему вышла молодая гиена, примерно одного с ним возраста. Когда она подошла поближе, Комик отбежал на несколько шагов, поджав хвост. Но он остановился и не сделал ни шагу назад, когда озерная гиена поздоровалась с ним — нырнула под его подбородок и потерлась о его грудь. Потом оба обнюхали друг друга, приподняв задние лапы. Я была уверена, что они уже давно знакомы.
Но когда Комик, занятый приветствиями, поднял голову, к нему уже подходила шеренга из восьми озерных гиен, и хвосты у всех были воинственно загнуты вверх. Поглядев на них, он повернулся и помчался к своим. Он бросился прямо к Кровавой Мэри и стал увиваться вокруг нее, подсовывая морду ей под заднюю ногу, терся об нее, тыкался носом ей в пасть и облизывал ей губы, и все время, слегка приседая, неистово вилял хвостом и судорожно кивал головой — полный набор приемов подчиненной гиены. Потом он обошел и поприветствовал остальных гиен, никого не пропуская. Казалось, он старается умилостивить гиен родного клана после своего заигрывания с чужаками.
Комик пробыл на территории озерных гиен в общей сложности тринадцать минут, и я уже думала, что тем дело и кончится. Но через двадцать минут после возвращения он опять перешел границу. К тому времени возле нее оставалось всего пять озерных гиен и среди них — самец очень высокого ранга. Никто из пятерки не двинулся с места, пока Комик подходил, а он, на минутку остановившись, пошел прямиком к одной из гиен, намереваясь поздороваться. Но тут доминирующий самец встал перед ним, загнув хвост, и Комик метнулся прочь, но отбежал всего несколько метров, остановился, повернул и снова подошел к одной из гиен.
С полчаса Комик заигрывал с этой пятеркой озерных гиен и несколько раз обнюхивался с тремя из них. Озерные гиены держали при этом хвост торчком или спокойно опускали его, а у Комика хвост был смиренно поджат, и он все время быстро кивал головой. Но каждый раз, когда доминирующий самец подходил метров на десять, Комик в панике отступал. Озерные, следуя примеру своего предводителя, часто отмечали одни и те же травинки возле Комика, но сам он, тщательно обнюхивая это место, ни разу его не отметил.
Вдруг оба льва встали и ушли от туши. Пятеро озерных бросились было к остаткам, но с другой стороны подскочили двадцать гиен клана Когтистых скал, так что пять озерных повернули и убежали. К моему удивлению, Комик, созерцавший всю эту сцену, перешел обратно на территорию Озерного клана и встал около пяти отступивших гиен.
Когда почти вся туша была съедена и возле объедков оставалось всего шесть гиен, озерные снова попытались подойти, но шестерка гиен с Когтистых скал быстро их прогнала. На этот раз Комик встал в ряды своего клана и вместе с ними прогонял озерных гиен, но когда его товарищи вернулись к добыче, он за ними не пошел. Вместо этого, как бы набравшись храбрости от своих сородичей, он в первый раз подбежал к «заявочному столбу» и, лихо заломив хвост, отметил его своим запахом. Ну, уж этого они ему спустить не могли! Все пять озерных гиен как одна бросились на Комика, а он дал тягу на свою территорию. Там он и остался. Но в общей сложности на территории озерных гиен он провел час пятнадцать минут и вступил в контакт с четырьмя особями соседнего клана.
После этого Гуго своими глазами видел, как Комик дважды кормился у добычи Озерного клана вместе с хозяевами, и хотя ему перепало не так уж много, во всяком случае, он получил не меньше, чем некоторые самцы этого клана. После одной из таких трапез Комик даже отправился с группой озерных самцов к общим норам этого клана, но, не дойдя, остановился, посмотрел немного вслед новым друзьям и вернулся на свою территорию. В другой раз Комик внезапно отбился от патрульной группы гиен клана Когтистых скал и в одиночестве побежал на территорию озерных гиен. Чувствовал он себя не слишком уверенно — то и дело останавливался, прислушивался, — но тем не менее шел вперед. Наступившая темнота скрыла от нас Комика — он казался очень одиноким, но все так же настойчиво продвигался в глубь территории озерных гиен.
Есть картины, которые я никогда не забуду, они хранятся в запасниках моей памяти. Хотя уже миновало много месяцев с тех пор, как мы работали в кратере Нгоронгоро, но стоит мне закрыть глаза, и гиены снова встают передо мной как живые. Я вижу Миссис Браун с откушенным, изуродованным носом — она лежит у норы и смотрит, как Пестрячок грызет кусок черепа гну. Но к нему начинает подбираться более взрослый щенок, и Пестрячок второпях старается ухватить зубами увесистую кость. В конце концов это ему удается, и он, пошатываясь под тяжестью ноши, идет прочь, а рога качаются по обе стороны его мордочки, как громадные усищи. А вот близнецы выходят во главе небольшой процессии на вечернюю прогулку. Соус, за которым, как всегда, следует Пикуль, подбирается к быку гну. Оба храбро мчатся вперед, лихо задрав свои хвостики, а остальные щенята идут за ними более опасливо, и хвосты у них подняты горизонтально. Гну уставился на них; щенята один за другим останавливаются и тоже глазеют на него. Внезапно гну всхрапывает и взмахивает головой, и щенята, порастеряв напускную храбрость, опрометью кидаются назад, накрепко зажав хвостики между ног. Они мчатся к спасительной норе, а тем временем появляется Бочка, задевая своим отвислым брюхом верхушки золотых травинок. Она сует голову в нору и начинает копать, даже не подозревая, что ее малыши сзади. Подбежав, оба скрываются в поднятом ею облаке пыли.
Я вижу и Графиню Дракула с ее приподнятой в пренебрежительном оскале рассеченной губой — она переносит с места на место одного из своих крохотных щенят. Рядом с ней трусят две большеухие лисицы. Насторожив свои громадные уши, они с любопытством всматриваются в черное тельце, болтающееся в зубах у гиены. Когда Графиня Дракула исчезает в норе, лисицы заглядывают в глубину и неторопливо уходят, ловя по дороге насекомых. Хранится у меня в памяти и прекрасная, яркая картина, в центре которой Нельсон. Закатное солнце окружило его ореолом из чистого золота — он идет по колено в сияющих, розовых цветущих травах. «Ууууу-гуу! Ууууу-гуу!» — негромко напевает он себе под нос, а вокруг него вьются озерные мухи, как тысячи серебряных искр на фоне залитого тенью склона кратера Нгоронгоро.
Я вижу Кровавую Мэри и Леди Астор, когда они плечом к плечу стоят возле поверженной добычи и их морды и шеи обагрены алеющей в свете прожектора кровью. Мисс Гиена жмется к матери, а Водка забрался прямо под брюхо Кровавой Мэри, улегся на тушу и уплетает мясо в свое удовольствие. А за световым кругом глаза подчиненных гиен, снующих поодаль от добычи, горят как звезды. Рычание, рев, завывания и хихиканье мало-помалу стихают, словно растворяясь во тьме.
Вот и еще одна картина на прощание. Водка, неся в зубах большую кость, возвращается следом за матерью от утренней добычи. Он прижимается к ней, потому что рядышком идет Мисс Гиена и бросает на его косточку алчные взоры. Когда Кровавая Мэри ложится рядом с Леди Астор, Водка укладывается тоже. Но ему страшно хочется пить. Прихватив свою кость, он идет к ближайшей луже. Там он опускает голову, чтобы попить, но краешком глаза замечает Мисс Гиену, которая тихонько крадется к отложенной косточке. Он хватает кость и бежит обратно под защиту матери. Но жажда мучает его невыносимо. Он снова идет к воде и кладет кость — и снова, уже загнув язык, чтобы опустить его в прохладную воду, вынужден обернуться и выхватить кость из-под носа у Мисс Гиены. Он стоит с костью во рту, глядя то на воду, то на Мисс Гиену, то на свою мать. Кровавая Мэри дремлет. Еще два раза Водка пытается напиться, но напрасно; на третий раз Мисс Гиена добралась-таки до кости. Она бежит под бочок к Леди Астор, чтобы ей никто не смог помешать глодать кость, и Водка смотрит ей вслед, не трогаясь с места. Он напивается всласть и с раздутыми от мяса и воды боками подходит и ложится, прижавшись к Кровавой Мэри.
В последний раз, когда мы были в кратере, Кровавая Мэри снова готовилась стать матерью. Теперь, если все сошло благополучно, ее щенята уже появились на свет. Интересно, устроит ли она детскую в глубокой норе возле заброшенного термитника? И сколько черных мордочек с мутноватыми серо-голубыми глазами выглядывает из темной норы в зеленый дождливый мир? Но самое интересное — как Водка, неразлучный спутник и единственный детеныш своей матери, встретил своих новых маленьких родственников? Я надеюсь, что скоро мы с Гуго увидим все собственными глазами.
Эпилог
Глядя вперед
Более двух лет мы изучали гиен, шакалов и гиеновых собак. Мы провели бесконечные часы, наблюдая за ними, сопутствуя им в их ежедневных походах. Мы проводили с ними дни и ночи, видели, как подрастают их малыши, принимали участие во многих горестях и радостях этих животных. Короче говоря, мы старались понять, почему они живут так, а не иначе.
Теперь для своей новой книги «Крадущиеся убийцы» мы изучаем образ жизни львов, леопардов и гепардов. Впереди два года работы. Но как бы эти большие кошки со своими яркими характерами ни околдовали нас, мы никогда не забудем о тех, других. Например, мы планируем периодические посещения кратера Нгоронгоро — нам интересно знать, как идет жизнь гиен из клана Когтистых скал. Нам хочется узнать, как сложится судьба щенка Кровавой Мэри, которого мы назвали Водкой. Для начала неплохо было бы разобраться, какого он все-таки пола. Надо узнать, кто станет предводителем клана, когда Кровавая Мэри состарится или умрет. Нам интересно, как отнесется вторая самка в стае, Леди Астор, к первым щенятам своей красавицы-дочери Мисс Гиены. И особенно нам интересно узнать, каких новых успехов добьется Комик — полноправный член двух кланов. Если так пойдет и дальше, то к старости (годам к тридцати) он, пожалуй, будет чувствовать себя как дома в нескольких кланах кратера.
Нам также не терпится узнать, как идут дела у наших шакалов. Мы хотим поехать в Нгоронгоро через несколько недель, потому что к тому времени Синда, дочь Ясона и Яшмы, уже должна принести щенят. Интересно, будет ли она воспитывать своих малышей в норах, где прошло ее детство? Мы-то помним это время — сколько ярких, живых воспоминаний! Мы помним, как Слиток, Руфус и их сестренка Эмба весело кувыркались в траве; помним, как Синда, последыш, лежала одна в сторонке, свернувшись калачиком; помним Синду в когтях у орла и слышим ее пронзительный вопль, когда она падала на землю; вот Яшма ловит и переворачивает на спину своих детей одного за другим, вылизывает с головы до хвоста, пока они не увернутся и не удерут поиграть с другими щенками; вот Ясон, снующий под самым носом у львов и гиен возле свежей добычи; Ясон, сражающийся со змеей; Ясон, один на один идущий в бой с ушастым грифом и прогоняющий его от мяса, которое ест щенок.
Неужели из всей этой на редкость жизнеспособной семьи выжила одна Синда? Мы задержимся в кратере подольше, чтобы получше обыскать его, — как раз в это время у большинства шакалов рождаются щенята и именно сейчас легче всего будет разыскать старого Ясона с Яшмой, Руфуса, Слитка или Эмбу.
Теперь мы расположились в палаточном лагере для туристов в Ндуту, у нашего друга Джорджа Доува. Мы с ним очень подружились, и нам стало неудобно жить на разных берегах озера: сколько раз приходилось приезжать в его лагерь, чтобы запастись припасами и питьевой водой, да и перекинуться несколькими словами; сколько раз он навещал нас — конечно, ради своего закадычного друга Лакомки. Так что мы объединились — работаем и спим в своих палатках, а обедаем с Джорджем. Теперь мы можем болтать сколько и когда угодно.
Сейчас я пишу, а повсюду вокруг озера пасутся мигрирующие стада гну, зебр и газелей в сопровождении обычной свиты: львов, гепардов, гиен и шакалов. И, разумеется, гиеновые собаки тоже тут как тут. Каждый раз, как в степи замечают стаю собак (а туристы, подопечные Джорджа, помогают нам изо всех сил), мы срочно выезжаем на место — записываем наблюдения и делаем снимки. У нас в картотеке уже хранятся опознавательные фотографии ста шестидесяти отдельных собак. В прошлом году, когда мы ездили на озеро Лгарья наблюдать за гиеновыми собаками, стай было мало, они встречались далеко друг от друга и редко выпадал денек, когда к нашим наблюдениям прибавлялись новые, увлекательные сведения. А в этом году каждые три-четыре дня мы обязательно встречали одну или несколько стай.
На прошлой неделе нам встретилась стая Чингиз-хана — мы до сих пор зовем ее так, хотя старого вожака давно нет на свете. Щенята уже вымахали в половину взрослой собаки, и все в отличном состоянии, хотя одного мы не досчитались. Мы встретили стаю в самое подходящее время — у доминирующей самки, Ведьмы, как раз началась течка. Трудно даже рассказать, как захватывающе интересно было наблюдать ее отношения со стариком Желтым Дьяволом, с доминирующим Стрижом и Баскервиллем; к сожалению, нам довелось наблюдать за ними всего три дня. Мы видели также драку в стае: все как один набросились на Желтого Дьявола — и щенята, и взрослые. И при этом собаки издавали звуки, которые нам еще ни разу не приходилось слышать. Собственно говоря, за эти три дня мы не только раздобыли совершенно новую для науки информацию, но и сняли основные эпизоды будущего фильма, а собранный материал может составить новую книгу об этих интереснейших животных.
Мы потеряли стаю в ночной темноте, и, как ни искали ее на следующий день, разъезжая на трех машинах, найти собак нам не удалось. И на другой день, когда летчик, доставлявший туристов в резерват, предложил нам пролететь над всей территорией, поиски были так же безуспешны. Лакомка, конечно, тоже увязался за нами и сидел на коленях у Джорджа, совершенно околдованный и самолетом, и громадными стадами внизу. Но несмотря на то, что мы летали зигзагами туда и обратно над равнинами битых два часа, нам попадались львы и гепарды, гиены и шакалы, только не гиеновые собаки.
Куда они пропали и отчего? Они ушли из мест, где дичь так и кишела, где их ждала сытая, привольная жизнь. Может быть, они, как бегуны в стихотворении С.Г. Сорли, кричат: «Мы бежим, потому что так надо…» или «Мы бежим, потому что нам любо бежать по широкой земле».
Но мы все же не перестанем искать наших собак, хотя тем временем вместе с помощниками ведем наблюдения за львами и гепардами, которые бродят возле мигрирующих стад. И если не сумеем найти их за эти восемь недель, то зафрахтуем другой самолет и будем летать туда-сюда над всем парком Серенгети, пока не разыщем стаю. Ведь к тому времени у Ведьмы уже будут щенки. Будет ли Черная Фея в таком же восторге от щенков Ведьмы, как от щенков Юноны? Я до сих пор вижу ее в окружении восьми малышей с круглыми брюшками — она вылизывает их, таскает с места на место, поглощенная до самозабвения этими крохотными существами. И может быть, если это случится, отчаянная решимость, с которой она охраняет щенят от остальных собак, смоет с нее наконец клеймо отверженной и она снова станет самкой номер два — когда мы расстались с ней, она все еще занимала последнее место в стае.
Пока что характеры крупных кошек, за которыми мы наблюдаем, остаются для нас тайной, не считая самки леопарда с почти взрослым детенышем — мы следим за ней вместе с нашими помощниками почти без перерывов четыре месяца подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Свирепая вражда соседей придает истории Комика особый интерес. Комик не только занимает высокое положение в своем клане — ему теперь четыре года, — но и верховодит многими молодыми самками клана Когтистых скал. С чего это ему взбрело в голову искать дружбы враждебно настроенных озерных гиен?
Его первые попытки подружиться с гиенами Озерного клана я наблюдала в довольно накаленной обстановке. Клан Когтистых скал убил добычу у самой границы с Озерным кланом, хотя и со своей стороны. Не прошло и нескольких минут, как возле добычи собралось тридцать девять гиен клана Когтистых скал, и у многих морды и шеи вскоре обагрились кровью, ярко-алой в ослепительных лучах восходящего солнца. Сбежались и озерные гиены, рыча и завывая, взрывая белую пыль на самой границе своих владений.
Внезапно до меня донеслось негромкое клокочущее ворчание — сигнал тревоги. Гиен как ветром сдуло: к добыче подскочили два льва. Пока львы расправлялись с добычей, гиены обоих кланов выстроились по обе стороны невидимой «пахучей» границы — и те и другие расхаживали туда-сюда, загнув хвосты, а кое-кто лежал, не сводя глаз со львов. И вдруг в коридоре, образованном двумя кланами, появилась одинокая фигура. Это был Комик. Подойдя к ближайшим гиенам Озерного клана метров на двадцать, он остановился и стал смотреть на них, подняв голову и опустив хвост. Несколько секунд спустя навстречу ему вышла молодая гиена, примерно одного с ним возраста. Когда она подошла поближе, Комик отбежал на несколько шагов, поджав хвост. Но он остановился и не сделал ни шагу назад, когда озерная гиена поздоровалась с ним — нырнула под его подбородок и потерлась о его грудь. Потом оба обнюхали друг друга, приподняв задние лапы. Я была уверена, что они уже давно знакомы.
Но когда Комик, занятый приветствиями, поднял голову, к нему уже подходила шеренга из восьми озерных гиен, и хвосты у всех были воинственно загнуты вверх. Поглядев на них, он повернулся и помчался к своим. Он бросился прямо к Кровавой Мэри и стал увиваться вокруг нее, подсовывая морду ей под заднюю ногу, терся об нее, тыкался носом ей в пасть и облизывал ей губы, и все время, слегка приседая, неистово вилял хвостом и судорожно кивал головой — полный набор приемов подчиненной гиены. Потом он обошел и поприветствовал остальных гиен, никого не пропуская. Казалось, он старается умилостивить гиен родного клана после своего заигрывания с чужаками.
Комик пробыл на территории озерных гиен в общей сложности тринадцать минут, и я уже думала, что тем дело и кончится. Но через двадцать минут после возвращения он опять перешел границу. К тому времени возле нее оставалось всего пять озерных гиен и среди них — самец очень высокого ранга. Никто из пятерки не двинулся с места, пока Комик подходил, а он, на минутку остановившись, пошел прямиком к одной из гиен, намереваясь поздороваться. Но тут доминирующий самец встал перед ним, загнув хвост, и Комик метнулся прочь, но отбежал всего несколько метров, остановился, повернул и снова подошел к одной из гиен.
С полчаса Комик заигрывал с этой пятеркой озерных гиен и несколько раз обнюхивался с тремя из них. Озерные гиены держали при этом хвост торчком или спокойно опускали его, а у Комика хвост был смиренно поджат, и он все время быстро кивал головой. Но каждый раз, когда доминирующий самец подходил метров на десять, Комик в панике отступал. Озерные, следуя примеру своего предводителя, часто отмечали одни и те же травинки возле Комика, но сам он, тщательно обнюхивая это место, ни разу его не отметил.
Вдруг оба льва встали и ушли от туши. Пятеро озерных бросились было к остаткам, но с другой стороны подскочили двадцать гиен клана Когтистых скал, так что пять озерных повернули и убежали. К моему удивлению, Комик, созерцавший всю эту сцену, перешел обратно на территорию Озерного клана и встал около пяти отступивших гиен.
Когда почти вся туша была съедена и возле объедков оставалось всего шесть гиен, озерные снова попытались подойти, но шестерка гиен с Когтистых скал быстро их прогнала. На этот раз Комик встал в ряды своего клана и вместе с ними прогонял озерных гиен, но когда его товарищи вернулись к добыче, он за ними не пошел. Вместо этого, как бы набравшись храбрости от своих сородичей, он в первый раз подбежал к «заявочному столбу» и, лихо заломив хвост, отметил его своим запахом. Ну, уж этого они ему спустить не могли! Все пять озерных гиен как одна бросились на Комика, а он дал тягу на свою территорию. Там он и остался. Но в общей сложности на территории озерных гиен он провел час пятнадцать минут и вступил в контакт с четырьмя особями соседнего клана.
После этого Гуго своими глазами видел, как Комик дважды кормился у добычи Озерного клана вместе с хозяевами, и хотя ему перепало не так уж много, во всяком случае, он получил не меньше, чем некоторые самцы этого клана. После одной из таких трапез Комик даже отправился с группой озерных самцов к общим норам этого клана, но, не дойдя, остановился, посмотрел немного вслед новым друзьям и вернулся на свою территорию. В другой раз Комик внезапно отбился от патрульной группы гиен клана Когтистых скал и в одиночестве побежал на территорию озерных гиен. Чувствовал он себя не слишком уверенно — то и дело останавливался, прислушивался, — но тем не менее шел вперед. Наступившая темнота скрыла от нас Комика — он казался очень одиноким, но все так же настойчиво продвигался в глубь территории озерных гиен.
Есть картины, которые я никогда не забуду, они хранятся в запасниках моей памяти. Хотя уже миновало много месяцев с тех пор, как мы работали в кратере Нгоронгоро, но стоит мне закрыть глаза, и гиены снова встают передо мной как живые. Я вижу Миссис Браун с откушенным, изуродованным носом — она лежит у норы и смотрит, как Пестрячок грызет кусок черепа гну. Но к нему начинает подбираться более взрослый щенок, и Пестрячок второпях старается ухватить зубами увесистую кость. В конце концов это ему удается, и он, пошатываясь под тяжестью ноши, идет прочь, а рога качаются по обе стороны его мордочки, как громадные усищи. А вот близнецы выходят во главе небольшой процессии на вечернюю прогулку. Соус, за которым, как всегда, следует Пикуль, подбирается к быку гну. Оба храбро мчатся вперед, лихо задрав свои хвостики, а остальные щенята идут за ними более опасливо, и хвосты у них подняты горизонтально. Гну уставился на них; щенята один за другим останавливаются и тоже глазеют на него. Внезапно гну всхрапывает и взмахивает головой, и щенята, порастеряв напускную храбрость, опрометью кидаются назад, накрепко зажав хвостики между ног. Они мчатся к спасительной норе, а тем временем появляется Бочка, задевая своим отвислым брюхом верхушки золотых травинок. Она сует голову в нору и начинает копать, даже не подозревая, что ее малыши сзади. Подбежав, оба скрываются в поднятом ею облаке пыли.
Я вижу и Графиню Дракула с ее приподнятой в пренебрежительном оскале рассеченной губой — она переносит с места на место одного из своих крохотных щенят. Рядом с ней трусят две большеухие лисицы. Насторожив свои громадные уши, они с любопытством всматриваются в черное тельце, болтающееся в зубах у гиены. Когда Графиня Дракула исчезает в норе, лисицы заглядывают в глубину и неторопливо уходят, ловя по дороге насекомых. Хранится у меня в памяти и прекрасная, яркая картина, в центре которой Нельсон. Закатное солнце окружило его ореолом из чистого золота — он идет по колено в сияющих, розовых цветущих травах. «Ууууу-гуу! Ууууу-гуу!» — негромко напевает он себе под нос, а вокруг него вьются озерные мухи, как тысячи серебряных искр на фоне залитого тенью склона кратера Нгоронгоро.
Я вижу Кровавую Мэри и Леди Астор, когда они плечом к плечу стоят возле поверженной добычи и их морды и шеи обагрены алеющей в свете прожектора кровью. Мисс Гиена жмется к матери, а Водка забрался прямо под брюхо Кровавой Мэри, улегся на тушу и уплетает мясо в свое удовольствие. А за световым кругом глаза подчиненных гиен, снующих поодаль от добычи, горят как звезды. Рычание, рев, завывания и хихиканье мало-помалу стихают, словно растворяясь во тьме.
Вот и еще одна картина на прощание. Водка, неся в зубах большую кость, возвращается следом за матерью от утренней добычи. Он прижимается к ней, потому что рядышком идет Мисс Гиена и бросает на его косточку алчные взоры. Когда Кровавая Мэри ложится рядом с Леди Астор, Водка укладывается тоже. Но ему страшно хочется пить. Прихватив свою кость, он идет к ближайшей луже. Там он опускает голову, чтобы попить, но краешком глаза замечает Мисс Гиену, которая тихонько крадется к отложенной косточке. Он хватает кость и бежит обратно под защиту матери. Но жажда мучает его невыносимо. Он снова идет к воде и кладет кость — и снова, уже загнув язык, чтобы опустить его в прохладную воду, вынужден обернуться и выхватить кость из-под носа у Мисс Гиены. Он стоит с костью во рту, глядя то на воду, то на Мисс Гиену, то на свою мать. Кровавая Мэри дремлет. Еще два раза Водка пытается напиться, но напрасно; на третий раз Мисс Гиена добралась-таки до кости. Она бежит под бочок к Леди Астор, чтобы ей никто не смог помешать глодать кость, и Водка смотрит ей вслед, не трогаясь с места. Он напивается всласть и с раздутыми от мяса и воды боками подходит и ложится, прижавшись к Кровавой Мэри.
В последний раз, когда мы были в кратере, Кровавая Мэри снова готовилась стать матерью. Теперь, если все сошло благополучно, ее щенята уже появились на свет. Интересно, устроит ли она детскую в глубокой норе возле заброшенного термитника? И сколько черных мордочек с мутноватыми серо-голубыми глазами выглядывает из темной норы в зеленый дождливый мир? Но самое интересное — как Водка, неразлучный спутник и единственный детеныш своей матери, встретил своих новых маленьких родственников? Я надеюсь, что скоро мы с Гуго увидим все собственными глазами.
Эпилог
Глядя вперед
Более двух лет мы изучали гиен, шакалов и гиеновых собак. Мы провели бесконечные часы, наблюдая за ними, сопутствуя им в их ежедневных походах. Мы проводили с ними дни и ночи, видели, как подрастают их малыши, принимали участие во многих горестях и радостях этих животных. Короче говоря, мы старались понять, почему они живут так, а не иначе.
Теперь для своей новой книги «Крадущиеся убийцы» мы изучаем образ жизни львов, леопардов и гепардов. Впереди два года работы. Но как бы эти большие кошки со своими яркими характерами ни околдовали нас, мы никогда не забудем о тех, других. Например, мы планируем периодические посещения кратера Нгоронгоро — нам интересно знать, как идет жизнь гиен из клана Когтистых скал. Нам хочется узнать, как сложится судьба щенка Кровавой Мэри, которого мы назвали Водкой. Для начала неплохо было бы разобраться, какого он все-таки пола. Надо узнать, кто станет предводителем клана, когда Кровавая Мэри состарится или умрет. Нам интересно, как отнесется вторая самка в стае, Леди Астор, к первым щенятам своей красавицы-дочери Мисс Гиены. И особенно нам интересно узнать, каких новых успехов добьется Комик — полноправный член двух кланов. Если так пойдет и дальше, то к старости (годам к тридцати) он, пожалуй, будет чувствовать себя как дома в нескольких кланах кратера.
Нам также не терпится узнать, как идут дела у наших шакалов. Мы хотим поехать в Нгоронгоро через несколько недель, потому что к тому времени Синда, дочь Ясона и Яшмы, уже должна принести щенят. Интересно, будет ли она воспитывать своих малышей в норах, где прошло ее детство? Мы-то помним это время — сколько ярких, живых воспоминаний! Мы помним, как Слиток, Руфус и их сестренка Эмба весело кувыркались в траве; помним, как Синда, последыш, лежала одна в сторонке, свернувшись калачиком; помним Синду в когтях у орла и слышим ее пронзительный вопль, когда она падала на землю; вот Яшма ловит и переворачивает на спину своих детей одного за другим, вылизывает с головы до хвоста, пока они не увернутся и не удерут поиграть с другими щенками; вот Ясон, снующий под самым носом у львов и гиен возле свежей добычи; Ясон, сражающийся со змеей; Ясон, один на один идущий в бой с ушастым грифом и прогоняющий его от мяса, которое ест щенок.
Неужели из всей этой на редкость жизнеспособной семьи выжила одна Синда? Мы задержимся в кратере подольше, чтобы получше обыскать его, — как раз в это время у большинства шакалов рождаются щенята и именно сейчас легче всего будет разыскать старого Ясона с Яшмой, Руфуса, Слитка или Эмбу.
Теперь мы расположились в палаточном лагере для туристов в Ндуту, у нашего друга Джорджа Доува. Мы с ним очень подружились, и нам стало неудобно жить на разных берегах озера: сколько раз приходилось приезжать в его лагерь, чтобы запастись припасами и питьевой водой, да и перекинуться несколькими словами; сколько раз он навещал нас — конечно, ради своего закадычного друга Лакомки. Так что мы объединились — работаем и спим в своих палатках, а обедаем с Джорджем. Теперь мы можем болтать сколько и когда угодно.
Сейчас я пишу, а повсюду вокруг озера пасутся мигрирующие стада гну, зебр и газелей в сопровождении обычной свиты: львов, гепардов, гиен и шакалов. И, разумеется, гиеновые собаки тоже тут как тут. Каждый раз, как в степи замечают стаю собак (а туристы, подопечные Джорджа, помогают нам изо всех сил), мы срочно выезжаем на место — записываем наблюдения и делаем снимки. У нас в картотеке уже хранятся опознавательные фотографии ста шестидесяти отдельных собак. В прошлом году, когда мы ездили на озеро Лгарья наблюдать за гиеновыми собаками, стай было мало, они встречались далеко друг от друга и редко выпадал денек, когда к нашим наблюдениям прибавлялись новые, увлекательные сведения. А в этом году каждые три-четыре дня мы обязательно встречали одну или несколько стай.
На прошлой неделе нам встретилась стая Чингиз-хана — мы до сих пор зовем ее так, хотя старого вожака давно нет на свете. Щенята уже вымахали в половину взрослой собаки, и все в отличном состоянии, хотя одного мы не досчитались. Мы встретили стаю в самое подходящее время — у доминирующей самки, Ведьмы, как раз началась течка. Трудно даже рассказать, как захватывающе интересно было наблюдать ее отношения со стариком Желтым Дьяволом, с доминирующим Стрижом и Баскервиллем; к сожалению, нам довелось наблюдать за ними всего три дня. Мы видели также драку в стае: все как один набросились на Желтого Дьявола — и щенята, и взрослые. И при этом собаки издавали звуки, которые нам еще ни разу не приходилось слышать. Собственно говоря, за эти три дня мы не только раздобыли совершенно новую для науки информацию, но и сняли основные эпизоды будущего фильма, а собранный материал может составить новую книгу об этих интереснейших животных.
Мы потеряли стаю в ночной темноте, и, как ни искали ее на следующий день, разъезжая на трех машинах, найти собак нам не удалось. И на другой день, когда летчик, доставлявший туристов в резерват, предложил нам пролететь над всей территорией, поиски были так же безуспешны. Лакомка, конечно, тоже увязался за нами и сидел на коленях у Джорджа, совершенно околдованный и самолетом, и громадными стадами внизу. Но несмотря на то, что мы летали зигзагами туда и обратно над равнинами битых два часа, нам попадались львы и гепарды, гиены и шакалы, только не гиеновые собаки.
Куда они пропали и отчего? Они ушли из мест, где дичь так и кишела, где их ждала сытая, привольная жизнь. Может быть, они, как бегуны в стихотворении С.Г. Сорли, кричат: «Мы бежим, потому что так надо…» или «Мы бежим, потому что нам любо бежать по широкой земле».
Но мы все же не перестанем искать наших собак, хотя тем временем вместе с помощниками ведем наблюдения за львами и гепардами, которые бродят возле мигрирующих стад. И если не сумеем найти их за эти восемь недель, то зафрахтуем другой самолет и будем летать туда-сюда над всем парком Серенгети, пока не разыщем стаю. Ведь к тому времени у Ведьмы уже будут щенки. Будет ли Черная Фея в таком же восторге от щенков Ведьмы, как от щенков Юноны? Я до сих пор вижу ее в окружении восьми малышей с круглыми брюшками — она вылизывает их, таскает с места на место, поглощенная до самозабвения этими крохотными существами. И может быть, если это случится, отчаянная решимость, с которой она охраняет щенят от остальных собак, смоет с нее наконец клеймо отверженной и она снова станет самкой номер два — когда мы расстались с ней, она все еще занимала последнее место в стае.
Пока что характеры крупных кошек, за которыми мы наблюдаем, остаются для нас тайной, не считая самки леопарда с почти взрослым детенышем — мы следим за ней вместе с нашими помощниками почти без перерывов четыре месяца подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26