Поэтому и работали они в дальнейшем более старательно и продуктивно. А при оценке затраченных усилий и преодоленных трудностей им не оставалось иного выхода, кроме как их преувеличить, иначе выходило бы, что вознаграждение получено незаслуженно.
Спросите любого богача, какой ценой ему достаются деньги. И вы непременно услышите, какие неимоверные усилия ему приходится затрачивать, какие препятствия преодолевать, на какой риск идти. Не спешите доверять этим стенаниям! Еще никто не признавался, что не заслужил полученных денег. Даже обладатель шального выигрыша в лотерею всерьез полагает, что таким образом судьба возместила ему все предшествовавшие недоплаты. «Я стою этих денег, я всегда знал, что моя цена высока» — вот подлинный голос ничем не стесненной самооценки. И нет такой суммы, которая заставила бы его в сомнении умолкнуть.
Инструмент взаимоотношений
Даже самому мудрому человеку приятней те люди,
которые приносят деньги, чем те,
которые их уносят.
Георг Лихтенберг
Поговорка «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» стала настолько банальной, что мы уже не даем себе труда задуматься о ее содержании. А если бы задумались, могли бы и усомниться. Ведь народная мудрость диктует нам прямое противопоставление богатства и дружбы и однозначно указывает на правильный выбор. Сама необходимость выбора недвусмысленно намекает, что невозможно иметь и то и другое одновременно. Настоящие дружеские отношения никак не связаны с деньгами, более того — не терпят расчета и корысти. И напротив, обладание деньгами лишает человека радости подлинно близких товарищеских отношений.
Доля истины в народной поговорке, безусловно, есть. Но если подойти непредвзято, становится ясно, что эта истина народной мудростью для большей доходчивости заострена до крайности, а от этого она перестает быть истиной. Потому что отношения людей (как дружеские, так и любые другие) не исключают денежного интереса. Наоборот, он выступает важным компонентом отношений, даже если сами люди не отдают себе в этом отчета. Те, кто утверждает: «В наших отношениях деньги не играют никакой роли», — вольно или невольно кривят душой. Они могут быть правы в том смысле, что деньги не омрачают их отношений. В данном случае за них можно только порадоваться, тем более что случай это нечастый. Но вовсе исключить регулирующую роль денег невозможно, хотя она и не всегда бросается в глаза. Поэтому перед человеком порядочным и здравомыслящим стоит важная задача — научиться трезво оценивать денежные механизмы взаимоотношений и не позволять им омрачать жизнь — свою и ближних.
Человеческое общение психологи рассматривают под разными углами зрения. Одни считают важнейшим и определяющим компонентом общения социальную перцепцию, то есть восприятие и понимание людьми друг друга. Действительно, чтобы наладить с кем-то отношения, необходимо прежде всего понять, что за человек перед тобою, какими качествами он обладает. В дальнейшем, по ходу общения, мы либо получаем подтверждение первоначально данной оценке, либо корректируем ее в соответствии с новой информацией.
Другие специалисты полагают, что главным в общении выступает коммуникация — обмен информацией ради обоюдной пользы. Взаимоотношения складываются нормально лишь тогда, когда информация представляет взаимный интерес и правильно понимается.
Третьи подчеркивают важную роль интеракции, то есть взаимодействия, когда партнеры по общению оказывают друг на друга взаимное влияние.
Трудно переоценить важность каждого из этих компонентов. Каждый из них присутствует в общении людей и играет свою существенную роль. Ну а деньги? Они могут выступать предметом общения, когда люди их совместно добывают, делят, предоставляют друг другу на тех или иных условиях. Но если общение, казалось бы, никак с этим предметом не связано или носит подчеркнуто бескорыстный характер, деньги продолжают незримо присутствовать, влиять на каждый из компонентов общения.
Начать хотя бы с восприятия. Как показали психологические наблюдения, свое суждение о человеке мы выносим в первые 10–20 секунд общения, когда он еще ничего не успел сказать или сделать. Основанием для такого суждения служит прежде всего его внешний вид — поза, осанка, выражение лица, манера держаться и не в последнюю очередь особенности оформления внешности — одежда, прическа, косметика, украшения, даже запах. Одетым можно быть в телогрейку или в смокинг, пахнуть — портянками или духами. Все это мы безотчетно (а иногда вполне осознанно) подмечаем и на основании этого подсознательно формируем представление о личности человека в целом. Поэтому и сами стремимся предстать перед окружающими в выигрышном свете, даже если для этого приходится приложить изрядные усилия и пойти на большие затраты. Последнее и заслуживает особого внимания.
В этой связи хочу поделиться одним наблюдением. Однажды мне довелось читать курс лекций по истории психологии в провинциальном филиале одного московского вуза. Аудитория была преимущественно женской (психологию XX века создали мужчины, а вот у психологии XXI века, похоже, женское лицо). Обучение в этом вузе было платным, и у меня на глазах развернулась эмоциональная дискуссия о размерах оплаты. Накануне администрация ненамного, процентов на десять, повысила плату. У студенток это известие вызвало бурный протест. Хотя меня этот вопрос и не касался, за полчаса я успел выслушать десятки жалоб на то, как трудно приходится бедным студенткам, как невысоки их доходы. Парадокс этой ситуации состоял в том, что передо мной сидели молодые особы в длиннополых манто (в зимнюю стужу помещение отапливалось из рук вон плохо). Стоимость одной такой шубы могла бы покрыть обучение всего курса в течение года или более. Когда я робко намекнул на это противоречие, девушки сначала смутились, а потом каждая принялась объяснять, на какие средства, очень нелегко добытые, сделано это дорогое приобретение. Выяснилось, что многим пришлось подолгу жить в режиме жесточайшей экономии, выпрашивать деньги у родителей, залезать в долги. Одна даже призналась, что вынуждена была сдавать кровь. И все это для того, чтобы выглядеть богато! Именно выглядеть, производить впечатление, которое ничего общего не имеет с действительностью. Впрочем, и самой девушке дорогая шуба помогала повысить самооценку, почувствовать себя увереннее и свободнее.
В нашем подсознании твердо укоренилась установка: финансовая состоятельность неразрывно связана с личностной состоятельностью. В нашем представлении (пускай и безотчетном) хорошо одетый человек — это хороший человек, а плохо одетый — скорее всего человек никчемный. И сами мы всеми силами стремимся соответствовать этой установке, не попасть в разряд ничтожеств. Иногда такое стремление принимает просто забавные формы, например когда по оптовому рынку в поисках трески подешевле дефилирует дама в норковом манто.
Часто мы не задумываясь отказываем в достоинствах человеку, который неброско и явно недорого одет, и преувеличиваем достоинства человека, одетого «с иголочки». Чтобы не попадаться на эту удочку, попробуйте создать мысленный образ человека не в том костюме, в каком он предстал перед вами, а совсем в другом — в ватнике, в шинели или, напротив, в смокинге или бальном платье. Если эта воображаемая деталь никак не вяжется с его обликом, то, наверное, перед вами действительно истинный облик. Но может и сразу стать очевидно, что первое впечатление было торопливым и предвзятым. Графа Толстого, приехавшего на премьеру своей пьесы в крестьянском тулупе, швейцар не впустил в тульское дворянское собрание. Слишком сильное действие оказал на него так называемый эффект ореола. Не будем же уподобляться наивному швейцару!
Впрочем, благосостояние человека — реальное или то, к которому он стремится, — отражается не только в его внешности, но и во всем, что его окружает — начиная от предметного мира (убранство собственного дома, сам дом и прочее) и кончая кругам общения. Мы невольно стараемся общаться с людьми, чье материальное положение не сильно отличается от нашего. Те, кто беднее, вызывают скрытое пренебрежение: каких достоинств, по сравнению с нами, не хватило этим бедным людям, чтобы с нами сравняться? К тому же неявно присутствует опасение, что бедный знакомый потребует материальной поддержки, а нам и самим денег недостает, по крайней мере — лишних нет. Те, кто богаче, выступают немым упреком, подрывают нашу самооценку: почему им удалось, а нам нет? К тому же, сами бессознательно недолюбливающие бедняков, мы опасаемся заслужить презрение со стороны тех, кто богаче нас. А нередко в порядке упреждения начинаем презирать их авансом, заведя старую песню: «честные не богатеют» и т. д., и т. п.
Своему же кругу мы стремимся соответствовать во всех проявлениях благосостояния, да еще и немножко превысить средний уровень.
Такое поведение вполне объяснимо и оправдано. Не будь материальное расслоение подкреплено расслоением психологическим, начался бы всеобщий хаос и непонимание. Банкир, ворочающий миллиардами, не в состоянии найти общий язык с доцентом, живущим на зарплату. И не надо им его искать! Или им не с кем пообщаться в своем кругу?
Фальшивая декларация всеобщего равенства, провозглашавшаяся в нашей стране на протяжении десятилетий, внесла изрядную путаницу в умы. Эта путаница лишь постепенно начинает изживаться. Мы, кажется, уже научились понимать, что равноправие, этот необходимый атрибут здорового общества, вовсе не означает всеобщей тождественности, одинаковости. Разные люди вращаются в разных социальных кругах, и не всегда хорошо, если эти круги пересекаются. Вам не нравится ваш круг? Попробуйте перебраться в другой. Только имейте в виду, что право в него войти надо заслужить. Право войти в круг богачей надо купить, а потом еще платить регулярные взносы. Если вы мечтаете разбогатеть, то неужели ради этого? Лучше еще раз подумайте хорошенько!
Законы вознаграждения
Заработная плата — мерило уважения,
с которым общество относится к данной профессии.
Джон Тиллмон
В разных краях на все лады (с упоминанием разных монет) рассказывают одну и ту же поучительную притчу.
Однажды пожилому фермеру стали досаждать соседские мальчишки. Они облюбовали для своих шумных игр лужайку перед его домом. Детская беготня и крики не давали фермеру покоя. Сначала он по-хорошему просил мальчишек убраться, потом принялся стыдить, наконец зашелся гневным криком. И все без толку. Тогда он сменил тактику.
Как-то раз фермер любезно пригласил ребят на веранду, угостил их сластями и сказал: «Я очень рад, мальчики, что вы играете возле моего дома. Мои дети давно выросли и разъехались, и мне приятно поглядеть на вас. Пожалуйста, приходите каждый день. За это я буду платить каждому по 25 центов».
Мальчишки с энтузиазмом согласились. Весь следующий день они с гоготом носились по лужайке, а вечером каждый получил заработанные деньги. И так повторялось несколько дней.
Но однажды фермер снова созвал ребят и сказал: «Дела мои идут неважно, и мне трудно платить вам по 25 центов в день. С завтрашнего дня вы будете получать по 15 центов».
Мальчишки поворчали, но на следующий день продолжили свои игры. Правда, уже с меньшим энтузиазмом.
А еще через несколько дней фермер объявил: «15 центов в день мне тоже не осилить. С завтрашнего дня будете получать по пять».
— Ну уж нет, старик! — возмутились мальчишки. — За такие гроши сам бегай но своей лужайке!
С того дня на ферме воцарился покой.
Можно по-разному трактовать эту притчу. Мы же уясним самое главное. С помощью вознаграждения можно принципиально манипулировать человеческим поведением, изменять его в нужном направлении, побуждать или тормозить ту или иную активность.
Впрочем, то, что денежное вознаграждение имеет большую побудительную силу, давно не секрет. Интересно — какую?
Роль денег среди прочих факторов, побуждающих человека к деятельности, психологи изучают более ста лет, но по сей день не пришли к однозначным и безусловным выводам.
Первым специалистом по научной организации труда (и соответственно — по трудовой мотивации) считают американца Ф. Тейлора. Его теория базировалась на главном постулате: дополнительный заработок является стимулом к увеличению трудовых усилий. То есть человек готов делать все, что приносит ему больше денег. Хрестоматийным стал один из первых экспериментов Тейлора, героем которого выступил грузчик по фамилии Шмидт. Он был одним из членов бригады, где на каждого приходилась устрашающая дневная норма — требовалось погрузить в железнодорожные вагоны по двенадцать с половиной тонн чугунных болванок. Рабочие клялись, что выполнить эту норму очень трудно, а перевыполнить — невозможно. Однако Шмидт, следуя подробным инструкциям Тейлора по организации трудового процесса, сумел превысить норму почти в четыре раза. Соответственно увеличился его заработок. Воодушевленный грузчик принял на вооружение рациональные приемы труда и три года подряд с энтузиазмом выполнял четырехкратную норму.
Тут, правда, необходимо отметить, что методы Тейлора касались преимущественно ручного труда с несложным набором операций. Может ли материальный стимул повысить производительность более сложного труда — скажем, умственного, — долгое время оставалось неясно.
Когда же начались более подробные психологические исследования трудовой мотивации, теория Тейлора потребовала переоценки. Широкомасштабные опросы, охватившие десятки тысяч человек, показали: кроме материальной заинтересованности на производительность и качество труда влияет еще множество других факторов, более того — среди всех стимулирующих факторов деньги стоят отнюдь не на первом месте. Зависимость от вознаграждения, безусловно, существует, однако ее не следует преувеличивать.
Впрочем, мнение исследователей не во всем совпадает с мнением производственников-практиков. В рамках одного из подобных опросов рабочим и предпринимателям был задан вопрос, что такое хорошая работа. Причем у предпринимателей интересовались не их личным мнением, а тем, что, на их взгляд, думают по этому поводу рабочие. Так вот, сами рабочие, оценивая различные параметры своего труда, определяющие его достоинства, редко начинали с оплаты. В перечне значимых факторов деньги фигурировали хоть и не на последнем, но и не на первом месте, — где-то посредине. А предприниматели, постаравшись занять позицию рабочего, начинали именно с денег. Похоже, лидеры производства плохо разбираются в структуре приоритетов своих подчиненных, преувеличивают значение материального стимула и недооценивают мотивы сугубо психологические. Однако, если вдуматься, ситуация оказывается не столь проста.
В любом обществе на основе вековых моральных норм сложилось негласное представление, будто стремление к выгоде предосудительно. Рассказывая о своих предпочтениях, мало кто решится откровенно признать, что деньги для него играют первостепенную роль. Немаловажную — безусловно, но есть и другие, более важные ценности. Зато у окружающих мы охотно подмечаем их изъяны и слабости, более того — часто приписываем им наши собственные (согласно открытому еще Фрейдом механизму проекции). Наверное, если бы поинтересовались мнением рабочих о мотивации предпринимателей, результат получился бы похожий — им приписали бы безоглядное стремление к прибыли в качестве ведущего мотива.
Существует и еще одна важная закономерность. Если в целом работа нравится, то и оплата, как правило, устраивает, причем этот фактор считается не самым важным. Но когда работа не по душе, есть желание ее сменить, тогда денежный фактор из середины перечня ценностей перемещается на одно из первых мест. А при сравнении общей удовлетворенности работой в группах высокооплачиваемых и низкооплачиваемых работников психологи выяснили: те, кому хорошо платят, намного выше оценивают такие параметры, как неформальные отношения с коллегами, увлекательность трудового процесса, перспективы карьеры и т. п. То есть деньги неявно присутствуют и в таких аспектах самочувствия человека на рабочем месте, которые, казалось бы, не имеют к ним прямого отношения. Если оплата достаточно высока — активизируется весь спектр нематериальной мотивации. Мало платят — все прочие стимулы ослабевают.
Впрочем, сами показатели «мало», «много» или «достаточно» весьма относительны. Многие исследователи придерживаются того мнения, что разница между, скажем, собственным заработком и заработком других является более устойчивым фактором удовлетворенности, чем размеры самого заработка. В результате специального анализа, проведенного в США, был сделан вывод, что самым важным фактором удовлетворенности можно считать сравнение себя с «типичным американцем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Спросите любого богача, какой ценой ему достаются деньги. И вы непременно услышите, какие неимоверные усилия ему приходится затрачивать, какие препятствия преодолевать, на какой риск идти. Не спешите доверять этим стенаниям! Еще никто не признавался, что не заслужил полученных денег. Даже обладатель шального выигрыша в лотерею всерьез полагает, что таким образом судьба возместила ему все предшествовавшие недоплаты. «Я стою этих денег, я всегда знал, что моя цена высока» — вот подлинный голос ничем не стесненной самооценки. И нет такой суммы, которая заставила бы его в сомнении умолкнуть.
Инструмент взаимоотношений
Даже самому мудрому человеку приятней те люди,
которые приносят деньги, чем те,
которые их уносят.
Георг Лихтенберг
Поговорка «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» стала настолько банальной, что мы уже не даем себе труда задуматься о ее содержании. А если бы задумались, могли бы и усомниться. Ведь народная мудрость диктует нам прямое противопоставление богатства и дружбы и однозначно указывает на правильный выбор. Сама необходимость выбора недвусмысленно намекает, что невозможно иметь и то и другое одновременно. Настоящие дружеские отношения никак не связаны с деньгами, более того — не терпят расчета и корысти. И напротив, обладание деньгами лишает человека радости подлинно близких товарищеских отношений.
Доля истины в народной поговорке, безусловно, есть. Но если подойти непредвзято, становится ясно, что эта истина народной мудростью для большей доходчивости заострена до крайности, а от этого она перестает быть истиной. Потому что отношения людей (как дружеские, так и любые другие) не исключают денежного интереса. Наоборот, он выступает важным компонентом отношений, даже если сами люди не отдают себе в этом отчета. Те, кто утверждает: «В наших отношениях деньги не играют никакой роли», — вольно или невольно кривят душой. Они могут быть правы в том смысле, что деньги не омрачают их отношений. В данном случае за них можно только порадоваться, тем более что случай это нечастый. Но вовсе исключить регулирующую роль денег невозможно, хотя она и не всегда бросается в глаза. Поэтому перед человеком порядочным и здравомыслящим стоит важная задача — научиться трезво оценивать денежные механизмы взаимоотношений и не позволять им омрачать жизнь — свою и ближних.
Человеческое общение психологи рассматривают под разными углами зрения. Одни считают важнейшим и определяющим компонентом общения социальную перцепцию, то есть восприятие и понимание людьми друг друга. Действительно, чтобы наладить с кем-то отношения, необходимо прежде всего понять, что за человек перед тобою, какими качествами он обладает. В дальнейшем, по ходу общения, мы либо получаем подтверждение первоначально данной оценке, либо корректируем ее в соответствии с новой информацией.
Другие специалисты полагают, что главным в общении выступает коммуникация — обмен информацией ради обоюдной пользы. Взаимоотношения складываются нормально лишь тогда, когда информация представляет взаимный интерес и правильно понимается.
Третьи подчеркивают важную роль интеракции, то есть взаимодействия, когда партнеры по общению оказывают друг на друга взаимное влияние.
Трудно переоценить важность каждого из этих компонентов. Каждый из них присутствует в общении людей и играет свою существенную роль. Ну а деньги? Они могут выступать предметом общения, когда люди их совместно добывают, делят, предоставляют друг другу на тех или иных условиях. Но если общение, казалось бы, никак с этим предметом не связано или носит подчеркнуто бескорыстный характер, деньги продолжают незримо присутствовать, влиять на каждый из компонентов общения.
Начать хотя бы с восприятия. Как показали психологические наблюдения, свое суждение о человеке мы выносим в первые 10–20 секунд общения, когда он еще ничего не успел сказать или сделать. Основанием для такого суждения служит прежде всего его внешний вид — поза, осанка, выражение лица, манера держаться и не в последнюю очередь особенности оформления внешности — одежда, прическа, косметика, украшения, даже запах. Одетым можно быть в телогрейку или в смокинг, пахнуть — портянками или духами. Все это мы безотчетно (а иногда вполне осознанно) подмечаем и на основании этого подсознательно формируем представление о личности человека в целом. Поэтому и сами стремимся предстать перед окружающими в выигрышном свете, даже если для этого приходится приложить изрядные усилия и пойти на большие затраты. Последнее и заслуживает особого внимания.
В этой связи хочу поделиться одним наблюдением. Однажды мне довелось читать курс лекций по истории психологии в провинциальном филиале одного московского вуза. Аудитория была преимущественно женской (психологию XX века создали мужчины, а вот у психологии XXI века, похоже, женское лицо). Обучение в этом вузе было платным, и у меня на глазах развернулась эмоциональная дискуссия о размерах оплаты. Накануне администрация ненамного, процентов на десять, повысила плату. У студенток это известие вызвало бурный протест. Хотя меня этот вопрос и не касался, за полчаса я успел выслушать десятки жалоб на то, как трудно приходится бедным студенткам, как невысоки их доходы. Парадокс этой ситуации состоял в том, что передо мной сидели молодые особы в длиннополых манто (в зимнюю стужу помещение отапливалось из рук вон плохо). Стоимость одной такой шубы могла бы покрыть обучение всего курса в течение года или более. Когда я робко намекнул на это противоречие, девушки сначала смутились, а потом каждая принялась объяснять, на какие средства, очень нелегко добытые, сделано это дорогое приобретение. Выяснилось, что многим пришлось подолгу жить в режиме жесточайшей экономии, выпрашивать деньги у родителей, залезать в долги. Одна даже призналась, что вынуждена была сдавать кровь. И все это для того, чтобы выглядеть богато! Именно выглядеть, производить впечатление, которое ничего общего не имеет с действительностью. Впрочем, и самой девушке дорогая шуба помогала повысить самооценку, почувствовать себя увереннее и свободнее.
В нашем подсознании твердо укоренилась установка: финансовая состоятельность неразрывно связана с личностной состоятельностью. В нашем представлении (пускай и безотчетном) хорошо одетый человек — это хороший человек, а плохо одетый — скорее всего человек никчемный. И сами мы всеми силами стремимся соответствовать этой установке, не попасть в разряд ничтожеств. Иногда такое стремление принимает просто забавные формы, например когда по оптовому рынку в поисках трески подешевле дефилирует дама в норковом манто.
Часто мы не задумываясь отказываем в достоинствах человеку, который неброско и явно недорого одет, и преувеличиваем достоинства человека, одетого «с иголочки». Чтобы не попадаться на эту удочку, попробуйте создать мысленный образ человека не в том костюме, в каком он предстал перед вами, а совсем в другом — в ватнике, в шинели или, напротив, в смокинге или бальном платье. Если эта воображаемая деталь никак не вяжется с его обликом, то, наверное, перед вами действительно истинный облик. Но может и сразу стать очевидно, что первое впечатление было торопливым и предвзятым. Графа Толстого, приехавшего на премьеру своей пьесы в крестьянском тулупе, швейцар не впустил в тульское дворянское собрание. Слишком сильное действие оказал на него так называемый эффект ореола. Не будем же уподобляться наивному швейцару!
Впрочем, благосостояние человека — реальное или то, к которому он стремится, — отражается не только в его внешности, но и во всем, что его окружает — начиная от предметного мира (убранство собственного дома, сам дом и прочее) и кончая кругам общения. Мы невольно стараемся общаться с людьми, чье материальное положение не сильно отличается от нашего. Те, кто беднее, вызывают скрытое пренебрежение: каких достоинств, по сравнению с нами, не хватило этим бедным людям, чтобы с нами сравняться? К тому же неявно присутствует опасение, что бедный знакомый потребует материальной поддержки, а нам и самим денег недостает, по крайней мере — лишних нет. Те, кто богаче, выступают немым упреком, подрывают нашу самооценку: почему им удалось, а нам нет? К тому же, сами бессознательно недолюбливающие бедняков, мы опасаемся заслужить презрение со стороны тех, кто богаче нас. А нередко в порядке упреждения начинаем презирать их авансом, заведя старую песню: «честные не богатеют» и т. д., и т. п.
Своему же кругу мы стремимся соответствовать во всех проявлениях благосостояния, да еще и немножко превысить средний уровень.
Такое поведение вполне объяснимо и оправдано. Не будь материальное расслоение подкреплено расслоением психологическим, начался бы всеобщий хаос и непонимание. Банкир, ворочающий миллиардами, не в состоянии найти общий язык с доцентом, живущим на зарплату. И не надо им его искать! Или им не с кем пообщаться в своем кругу?
Фальшивая декларация всеобщего равенства, провозглашавшаяся в нашей стране на протяжении десятилетий, внесла изрядную путаницу в умы. Эта путаница лишь постепенно начинает изживаться. Мы, кажется, уже научились понимать, что равноправие, этот необходимый атрибут здорового общества, вовсе не означает всеобщей тождественности, одинаковости. Разные люди вращаются в разных социальных кругах, и не всегда хорошо, если эти круги пересекаются. Вам не нравится ваш круг? Попробуйте перебраться в другой. Только имейте в виду, что право в него войти надо заслужить. Право войти в круг богачей надо купить, а потом еще платить регулярные взносы. Если вы мечтаете разбогатеть, то неужели ради этого? Лучше еще раз подумайте хорошенько!
Законы вознаграждения
Заработная плата — мерило уважения,
с которым общество относится к данной профессии.
Джон Тиллмон
В разных краях на все лады (с упоминанием разных монет) рассказывают одну и ту же поучительную притчу.
Однажды пожилому фермеру стали досаждать соседские мальчишки. Они облюбовали для своих шумных игр лужайку перед его домом. Детская беготня и крики не давали фермеру покоя. Сначала он по-хорошему просил мальчишек убраться, потом принялся стыдить, наконец зашелся гневным криком. И все без толку. Тогда он сменил тактику.
Как-то раз фермер любезно пригласил ребят на веранду, угостил их сластями и сказал: «Я очень рад, мальчики, что вы играете возле моего дома. Мои дети давно выросли и разъехались, и мне приятно поглядеть на вас. Пожалуйста, приходите каждый день. За это я буду платить каждому по 25 центов».
Мальчишки с энтузиазмом согласились. Весь следующий день они с гоготом носились по лужайке, а вечером каждый получил заработанные деньги. И так повторялось несколько дней.
Но однажды фермер снова созвал ребят и сказал: «Дела мои идут неважно, и мне трудно платить вам по 25 центов в день. С завтрашнего дня вы будете получать по 15 центов».
Мальчишки поворчали, но на следующий день продолжили свои игры. Правда, уже с меньшим энтузиазмом.
А еще через несколько дней фермер объявил: «15 центов в день мне тоже не осилить. С завтрашнего дня будете получать по пять».
— Ну уж нет, старик! — возмутились мальчишки. — За такие гроши сам бегай но своей лужайке!
С того дня на ферме воцарился покой.
Можно по-разному трактовать эту притчу. Мы же уясним самое главное. С помощью вознаграждения можно принципиально манипулировать человеческим поведением, изменять его в нужном направлении, побуждать или тормозить ту или иную активность.
Впрочем, то, что денежное вознаграждение имеет большую побудительную силу, давно не секрет. Интересно — какую?
Роль денег среди прочих факторов, побуждающих человека к деятельности, психологи изучают более ста лет, но по сей день не пришли к однозначным и безусловным выводам.
Первым специалистом по научной организации труда (и соответственно — по трудовой мотивации) считают американца Ф. Тейлора. Его теория базировалась на главном постулате: дополнительный заработок является стимулом к увеличению трудовых усилий. То есть человек готов делать все, что приносит ему больше денег. Хрестоматийным стал один из первых экспериментов Тейлора, героем которого выступил грузчик по фамилии Шмидт. Он был одним из членов бригады, где на каждого приходилась устрашающая дневная норма — требовалось погрузить в железнодорожные вагоны по двенадцать с половиной тонн чугунных болванок. Рабочие клялись, что выполнить эту норму очень трудно, а перевыполнить — невозможно. Однако Шмидт, следуя подробным инструкциям Тейлора по организации трудового процесса, сумел превысить норму почти в четыре раза. Соответственно увеличился его заработок. Воодушевленный грузчик принял на вооружение рациональные приемы труда и три года подряд с энтузиазмом выполнял четырехкратную норму.
Тут, правда, необходимо отметить, что методы Тейлора касались преимущественно ручного труда с несложным набором операций. Может ли материальный стимул повысить производительность более сложного труда — скажем, умственного, — долгое время оставалось неясно.
Когда же начались более подробные психологические исследования трудовой мотивации, теория Тейлора потребовала переоценки. Широкомасштабные опросы, охватившие десятки тысяч человек, показали: кроме материальной заинтересованности на производительность и качество труда влияет еще множество других факторов, более того — среди всех стимулирующих факторов деньги стоят отнюдь не на первом месте. Зависимость от вознаграждения, безусловно, существует, однако ее не следует преувеличивать.
Впрочем, мнение исследователей не во всем совпадает с мнением производственников-практиков. В рамках одного из подобных опросов рабочим и предпринимателям был задан вопрос, что такое хорошая работа. Причем у предпринимателей интересовались не их личным мнением, а тем, что, на их взгляд, думают по этому поводу рабочие. Так вот, сами рабочие, оценивая различные параметры своего труда, определяющие его достоинства, редко начинали с оплаты. В перечне значимых факторов деньги фигурировали хоть и не на последнем, но и не на первом месте, — где-то посредине. А предприниматели, постаравшись занять позицию рабочего, начинали именно с денег. Похоже, лидеры производства плохо разбираются в структуре приоритетов своих подчиненных, преувеличивают значение материального стимула и недооценивают мотивы сугубо психологические. Однако, если вдуматься, ситуация оказывается не столь проста.
В любом обществе на основе вековых моральных норм сложилось негласное представление, будто стремление к выгоде предосудительно. Рассказывая о своих предпочтениях, мало кто решится откровенно признать, что деньги для него играют первостепенную роль. Немаловажную — безусловно, но есть и другие, более важные ценности. Зато у окружающих мы охотно подмечаем их изъяны и слабости, более того — часто приписываем им наши собственные (согласно открытому еще Фрейдом механизму проекции). Наверное, если бы поинтересовались мнением рабочих о мотивации предпринимателей, результат получился бы похожий — им приписали бы безоглядное стремление к прибыли в качестве ведущего мотива.
Существует и еще одна важная закономерность. Если в целом работа нравится, то и оплата, как правило, устраивает, причем этот фактор считается не самым важным. Но когда работа не по душе, есть желание ее сменить, тогда денежный фактор из середины перечня ценностей перемещается на одно из первых мест. А при сравнении общей удовлетворенности работой в группах высокооплачиваемых и низкооплачиваемых работников психологи выяснили: те, кому хорошо платят, намного выше оценивают такие параметры, как неформальные отношения с коллегами, увлекательность трудового процесса, перспективы карьеры и т. п. То есть деньги неявно присутствуют и в таких аспектах самочувствия человека на рабочем месте, которые, казалось бы, не имеют к ним прямого отношения. Если оплата достаточно высока — активизируется весь спектр нематериальной мотивации. Мало платят — все прочие стимулы ослабевают.
Впрочем, сами показатели «мало», «много» или «достаточно» весьма относительны. Многие исследователи придерживаются того мнения, что разница между, скажем, собственным заработком и заработком других является более устойчивым фактором удовлетворенности, чем размеры самого заработка. В результате специального анализа, проведенного в США, был сделан вывод, что самым важным фактором удовлетворенности можно считать сравнение себя с «типичным американцем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15