в ее физической привлекательности, которую он пытался игнорировать, и в ее равнодушии к судьбе ранчо. Разумеется, раз она все-таки решила остаться, чтобы поговорить с Чандлером, вероятно, ее безразличие отчасти напускное. Однако Дина Колби не собиралась делиться своими мыслями. Она ни разу не вызвала его, чтобы расспросить о текущих делах на ранчо. Это казалось совершенно непостижимым! А если бы он вместе с остальными работниками целыми днями валял дурака? Неужели она искренне верит, что не унаследует ранчо? Саймон не мог так поступить!
Отъехав от построек примерно на милю, Дина взобралась на вершину холма и остановилась, чтобы оглядеться по сторонам. День выдался великолепный. Голубое небо простиралось от горизонта до горизонта. Из программы новостей она знала, что в Сиэтле идет дождь. Да и на всем севере страны погода была ненастной. Лето в Вайоминге всегда проносится быстро, поэтому теплые солнечные деньки, такие, как сегодняшний, имели особую ценность, а зима была настоящим испытанием. Впрочем, и в Сиэтле зима не шутка.
Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы. Дина смахнула их. Раньше она не осознавала, насколько сильно скучает по ранчо и Вайомингу. Здесь остались ее корни, здесь жили ее девичьи воспоминания. Она изъездила каждую пядь земли на ранчо, перешла вброд каждый ручеек, поплавала в каждом пруду, а когда зимой они замерзали, она доставала свои коньки...
А потом умерла ее мать. Дина знала, что ни она сама, ни Саймон не оправились от смерти Опал. Вместо того чтобы объединить их, трагедия стала причиной катастрофического разрушения отношений между отцом и дочерью. Саймон полностью погрузился в себя, и она тоже.
Затем она стала встречаться с Томми Хоуганом, и Саймон совсем взбесился. "Хоуганы - беспринципная свора негодяев! Как ты можешь тратить свое время на свидания с этим Томми?!" - кричал он.
Но Томми был так обаятелен, и его шуточки и наплевательское отношение к трудностям жизни бесконечно забавляли ее.
Пренебречь мнением отца до такой степени, чтобы выйти замуж за Томми, сейчас это казалось Дине абсурдным детским бунтарством. Если бы только Саймон попытался поговорить с ней по душам, вместо того чтобы постоянно выражать свое категорическое недовольство... Почему они оба были столь упрямы?
Дина провела верхом весь день. Она посетила все свои излюбленные уголки и словно вернулась в прошлое: многое выглядело так же, как на картинках, запечатленных в ее сознании.
Наконец поздно вечером, измотанная душевно и физически и ощущавшая голодные судороги в пустом желудке. Дина направилась домой. Она расседлала лошадь, отвела ее в затон и, неся упряжь в амбар, внезапно услышала внутри мужские голоса.
Поначалу она не придала им значения, но затем осознала, что один из голосов принадлежит Раю и что мужчины беседуют о женщинах. По крайней мере об одной женщине.
- ..Ну, я и решил жениться.
Дина не знала, чей это голос. Она повесила упряжь на крючок и, встав у двери, прислушалась. Обычно подслушивание не входило в ее привычки, однако сейчас ей захотелось узнать, кому из работников ранчо пришло в голову жениться.
- Ну, так что ты думаешь. Рай? - произнес незнакомый голос. - Ты ведь был женат. Стоит игра свеч или нет?
Рай коротко усмехнулся:
- Джэми, я не тот человек, у кого следует спрашивать совета насчет женитьбы. Я не собираюсь рассказывать о подробностях моего брака и развода, но могу тебя уверить, что я ни за какие коврижки не позволю втянуть себя в эту дребедень еще раз. Придется тебе, Джэми, принимать решение самостоятельно. Все так делают.
- Ага, понятно. Но, черт возьми, я не знаю, как мне быть. Лори требует, чтобы мы поженились прямо сейчас, она не дает мне покоя. А я хотел бы подождать пару месяцев. Думаю, что это все по-настоящему, хотя как знать...
- Вот именно, - отрезал Рай. - Сомневаюсь, что это можно понять раньше, чем ты женишься. Сожалею, что не могу дать тебе более толкового совета. Извини меня.
Дина, притаившаяся у двери, кивнула. То, что Рай был женат и разведен, новость, очень интересная новость. И она готова была подписаться под любым словом, сказанным им этому Джэми. Брак - серьезное дело, и, если оба супруга не прилагают усилий для поддержания здоровых отношений, он обречен на распад.
Странно: Рай придерживается тех же взглядов на брак, что и она. Ну.., не совсем тех же. Она по-прежнему верила в существование продолжительной любви между мужчиной и женщиной, а он, судя по всему, нет. Ей до сих пор не удалось встретить подобную любовь и, возможно, не удастся никогда. Но это не значит, что ее не существует. Некоторые из ее друзей в Сиэтле долгие годы живут в счастливом браке, многие пары влюблены друг в друга даже после десяти, пятнадцати лет совместной жизни.
Поддавшись внезапному порыву обнаружить себя и высказать Джэми свои мысли насчет любви и брака, Дина сделала решительный шаг вперед, но быстро передумала и покинула амбар, не произнеся ни слова. Она вряд ли знакома с Джэми, а тот пришел просить совета у Рая, а не у нее. Вторгнись она в подобную беседу, все ее участники были бы немало сконфужены. И она направилась к дому.
Долгая конная прогулка напомнила о себе болью в ногах и спине, но Дина решила, что это ощущение - ничтожная цена за возможность вновь увидеть ранчо, не исключено, что в последний раз. Она испытывала беспокойство перед завтрашним разговором с Джоном Чандлером. После обеда они с Нетто сидели в гостиной. Неугомонная Нетто вязала на спицах.
- Я вяжу одеяльце для внучки моей подруги. Ее дочь ожидает первенца. Она знает, что родится девочка, поэтому я взяла розовую пряжу. Удивительно, что научились предсказывать пол ребенка еще до его рождения! - Нетто покачала головой. - Просто не верится.
- Да, - тихо согласилась Дина. Она листала журнал, не вникая в его содержание. Что станет с Нетто, если ранчо будут распоряжаться власти штата? Неужели ее это совсем не волнует? Какова будет ее судьба, если штат решит, что на ранчо можно обойтись и без нее? Дина знала, что у Нетто нет семьи. Ее муж умер до того, как она поступила на работу на ранчо, а детей у нее не было.
Однако, если не считать горя от смерти Саймона. Нетто ведет себя так же, как и прежде, не выказывая признаков беспокойства. Дина не могла ее понять.
Зазвонил телефон.
- Я отвечу, - сказала Дина, откладывая журнал и поднимаясь из кресла, чтобы пройти в кухонное крыло. - Ранчо "Уинд-Ривер", - произнесла она в телефонную трубку.
- Это Дина Колби?
- Да, это я.
Мужской голос был ей незнаком.
- Дина, меня зовут Джон Чандлер. Мы с женой вернулись из путешествия на день раньше, и я только что беседовал с Шейлой Парке, моей секретаршей. Она рассказала мне про ваш звонок ее невестке и про вашего отца... Дина, я не могу передать, как мне жаль. Саймон был таким жизнелюбивым человеком, и я меньше всего ожидал, что он... - Адвокат запнулся и прочистил горло. - Как бы то ни было, поскольку вы пытались связаться со мной, я решил, что должен позвонить вам.
Колени Дины внезапно подогнулись, и она рухнула на стул. Ей не придется ждать до завтра, чтобы узнать, оставил ли Саймон завещание, - все станет известно прямо сейчас...
- Благодарю вас за предупредительность, мистер Чандлер. Спасибо, что позвонили так скоро.
- Рад помочь вам, дорогая Дина, и, пожалуйста, называйте меня Джоном. О чем вы хотели бы со мной побеседовать?
- О чем.., конечно же, о статусе ранчо, - запинаясь, выговорила она, отчаянно боясь, что он поймет подтекст этого вопроса. - Я имею в виду, что, будучи адвокатом отца, вы, возможно, знаете, оставил ли он завещание.
- Вы хотите сказать, что вам неизвестно о доверенности Саймона Колби?
- Джон, отец никогда не посвящал меня в свои дела. О какой доверенности вы говорите?
- О бессрочной доверенности на ваше имя. Вам известно, что это такое?
- Смутно. Точнее, очень смутно. Я слышала этот термин, но не более того.
- Ладно. Расскажу все по порядку. Когда Саймон пришел ко мне пять лет тому назад, у него было старое завещание, которое он желал обновить. Я не сторонник завещаний, Дина, особенно если речь идет о владениях, подобных владениям Саймона. Вместо завещания я порекомендовал оформить бессрочную доверенность, и, узнав от меня о ее преимуществах, Саймон согласился.
Дина нахмурилась.
- Боюсь, я до сих пор не понимаю...
- Ну, говоря проще, Саймон является единственным доверителем своей собственности, а вы значитесь как единственное доверенное лицо. Каждый предмет его собственности: ранчо, оборудование, скот и все остальное - включен в эту доверенность. Поскольку вы являетесь единственным доверенным лицом, все это отныне принадлежит вам, причем без официального подтверждения. Это, правда, не освобождает вас от налога на наследуемое имущество, однако то, что не требуется утверждение судом, для вас огромный плюс.
Все это изложено в документе, который я советую вам прочесть. Его оригинал хранится в банковском сейфе Саймона, но я знаю, что еще одна копия имеется на ранчо. Странно, что вы ее не нашли.
- Я еще не разбиралась в вещах отца, - почти шепотом произнесла Дина. Ей с трудом верилось, что Саймон оставил все, чем владел, только ей одной. В голове у нее царила полнейшая неразбериха. Очевидно, Джон Чандлер говорит правду, она должна ему поверить. Однако, если учесть то, что Саймон в течение семи лет игнорировал самый факт ее существования, это казалось полнейшей бессмыслицей.
- Знаете что, найдите копию доверенности и прочтите ее внимательно. Отметьте все вопросы, которые у вас возникнут в ходе чтения. Затем приезжайте ко мне, и мы с вами все проясним.
- Спасибо, я так и поступлю. Ммм.., относительно чековой книжки...
- Вы не имеете доступа к банковскому счету?
- Именно.
На мгновение воцарилась тишина, затем Джон Чандлер тихо вздохнул:
- Видимо, я знал Саймона хуже, чем предполагал. Не могу представить, что он не поставил вас в известность о доверенности и не предусмотрел мелочей. Завтра утром я первым делом позвоню в банк мистеру Лу Броку и скажу, что вы приедете к нему зарегистрировать свою подпись.
- Благодарю вас.
- Даже если во время чтения доверенности у вас не возникнет никаких вопросов, прошу вас заглянуть ко мне в офис. Я хотел бы остаться семейным адвокатом Колби, хотя, разумеется, это решать вам.
- Да, конечно, - пробормотала Дина. Ее сердце бешено колотилось. Ранчо принадлежит ей; смысл этих слов едва доходил до сознания. - До свидания, Джон. Спасибо, что позвонили.
Она положила трубку и тяжело перевела дух. Потом с трудом поднялась, вернулась в гостиную и рухнула в кресло.
- Нетти, отец оставил ранчо мне. Нетто улыбнулась:
- Конечно, тебе. А ты сомневалась?
- Еще как... - сдавленным голосом призналась Дина.
На следующий день Дина отправилась в столовую, где обедали работники, поздоровалась с пятью мужчинами, сидевшими за столом, а затем попросила Рая после обеда зайти в кабинет. На его лице не дрогнул ни один мускул.
- Я приду через пятнадцать минут, - спокойно сказал он, и она вышла из комнаты.
- Что ты думаешь, Рай? - спросил один из работников. - Как ты считаешь, она выяснила это?
- Возможно, - ответил он.
После смерти Саймона работники постоянно обсуждали этот вопрос, так как вполне обоснованно беспокоились о своих рабочих местах. Не то чтобы это было единственное ранчо в стране и найти работу было трудно - просто им нравилось работать здесь, к тому же Саймон всегда хорошо платил. Такое не везде встретишь.
Дина пошла в кабинет и села за стол. Перед ней лежала толстая папка с надписью "Бессрочная доверенность". Вчера вечером она принялась искать копию документа, которую Саймон, по словам Джона Чандлера, хранил на ранчо, нашла ее в ящике, куда раньше даже не заглядывала, и стала читать. Там было несколько документов, имеющих отношение к доверенности, каждый из которых играл свою собственную роль: бесконечные дополнения, наименования предметов собственности, справки. Вчитываясь в них, Дина засиделась допоздна, забылась беспокойным сном до пяти утра и, пробудившись, вновь принялась за чтение.
Документы сами по себе ответили на все ее вопросы. Теперь она оставалась единственным владельцем собственности семейства Колби и могла поступать с ней, как ей заблагорассудится. Она была вправе продать ранчо, целиком или по частям, или хоть раздать его, если бы того пожелала. Все, чем раньше владел ее отец, принадлежало ей, и это не требовало официального подтверждения.
Она все же позвонила Джону Чандлеру, чтобы выяснить одну деталь - размеры федеральных налогов на собственность. Джон объяснил, что они основываются на денежной стоимости собственности.
- Я позабочусь об этом, Дина. Нам потребуется официальное заключение о стоимости движимого и недвижимого имущества; это довольно просто и не так уж дорого. Что касается заполнения налоговой декларации, я свяжусь с одним бухгалтером из Оклахомы, который долгие годы готовил налоговую отчетность Саймона. Он не давал о себе знать?
- Во всяком случае, по телефону нет, - ответила она, рассматривая гору почты, непрерывно увеличивающуюся в размерах со времени ее приезда. Дина не распечатала ни одного письма, опасаясь нового потока неприятностей. Ситуация в целом была весьма тревожной. Странно, во время вчерашней конной прогулки она испытывала сентиментальные чувства, думая о ранчо и о том, что, возможно, никогда вновь не сможет проехаться по земле Колби. А теперь все это принадлежит ей, она может до конца жизни ездить по этой земле хоть каждый Божий день, но не стала счастливой, а, напротив, даже утратила сентиментальность. На нее свалилась чудовищная ответственность. Чтобы управлять ранчо, ей придется забыть о работе медсестры. Ее пожитки из Сиэтла нужно будет переправить в Вайоминг. Теперь она испытывала сентиментальную грусть, думая о работе, которую ей придется оставить, о друзьях, которых она, возможно, никогда больше не увидит, о квартире и образе жизни, который она привыкла вести в Сиэтле. Она сама осознавала абсурдность такой непоследовательности. Скажи кому-нибудь об этом - и ее посчитают полоумной. В самом деле, как можно быть несчастным, получив подобное наследство?
Но зачем Саймону понадобилось оформлять доверенность, чтобы гарантированно передать ранчо в руки дочери? Времена, о которых говорила дата на документах пять лет тому назад, - были для нее весьма тяжелыми. Она только что развелась с Томми и с трудом сводила концы с концами, получая мизерную зарплату и не имея впереди никакой перспективы. Именно тогда до нее стали доходить нелепые лживые слухи, распространявшиеся Хоуганами: что она во время брака имела интрижки на стороне, что воровала деньги из бумажника Томми, что нельзя верить ни одному ее слову; и - бедняга Томми, он полюбил обманщицу и женился на ней...
Тогда она вновь попыталась поговорить с Саймоном, опасаясь, что он может поверить этим слухам, если они дойдут до него. Но он не подходил к телефону.
Подумать только: в то время, как он отказывался говорить с ней и делал все, чтобы продемонстрировать, что больше не считает ее своей дочерью; в то время, как она проливала слезы, тяжело переживая появление этих слухов и страдая оттого, что ее жизнь сложилась столь неудачно; в то время, как она пришла к убеждению, что должна покинуть Уинстон, - в это самое время Саймон вместе с Джоном Чандлером работал над содержимым этой объемистой папки.
Может быть, именно поэтому ее не переполняла радость от получения ранчо в наследство. Возможно, именно поэтому она беспокойно ворочалась в постели, прочитав документы из папки, - ее переполняли растерянность, боль и гнев...
Сделав глубокий вдох. Дина выдвинула ящик стола и убрала в него папку. Кроме нее, это не касалось никого, и она не хотела, чтобы папку видел Рай. Она не представляла, что станет делать с доверенностью или с ранчо, и не желала отвечать ни на какие вопросы.
По крайней мере хоть разрешилась проблема с банковским счетом. Сегодня днем она съездила в Уинстон и посетила банк. Когда она назвала дежурному свое имя, появился мистер Брок, управляющий банком. Он выразил свои соболезнования по поводу смерти Саймона и вел себя так, словно она была не Диной Колби, а принцессой Дианой. Причина подобного заискивания стала ей немного яснее, когда он принялся ворошить многочисленные счета Саймона.
Обескураженная, так как она полагала, что существует лишь одна чековая книжка, Дина покинула банк, даже не запросив балансовый отчет и не заглянув в сейф отца. По правде говоря, она слишком долго жила с сознанием того, что полностью безразлична Саймону Колби, и, узнав, что почти все это время была состоятельной женщиной, не могла разобраться в своих чувствах. Она с радостью отдала бы все свое наследство за одно лишь письмо с прощением от Саймона, где в конце было бы нацарапано: "С любовью, папа".
Стук в дверь отвлек ее от горьких размышлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17