Когда Билл вырос, Фредерик Эндикотт решил, что как-нибудь, до отъезда Билла в колледж, он возьмет его с собой на одно из их сборищ.
- Когда молодой козлик начинает об этом задумываться, - часто повторял Фредерик, - значит, его старику пора что-то предпринимать. Когда мой сын подрастет, я возьму его с собой в Бостон или Нью-Йорк или еще куда-нибудь и отведу прямо в самый лучший публичный дом, который смогу найти. И пусть хорошая проститутка научит его всему, что необходимо знать мужчине.
- Сводите мальчишку к хорошей проститутке, - говорил Фредерик Эндикотт, - и он не будет бродить в поисках хорошенькой девочки, чтобы спать с ней. И парень удовлетворен, и молодым девушкам спокойно. Уверяю вас, если бы все так поступали, вынужденные браки вышли бы из моды.
Фредерик Эндикотт считался среди своих сверстников человеком цивилизованным и современных взглядов.
- Послушай, сын, - сказал Фредерик Эндикотт. - Как насчет того, чтобы поехать со мной в Бостон на следующий уик-энд? Я знаю там девочек, которые дадут тебе все, что ты хочешь, без всяких условий. Не может же мой сын болтаться с какой-то канадской потаскушкой.
Этого Билл не мог вынести. Он вскочил и встал лицом к лицу с отцом.
- Я сказал тебе, что все не так, - закричал он. - Неужели ты должен все испачкать своим развращенным умом?
Фредерик Эндикотт густо покраснел.
- Не вижу смысла разговаривать в таком тоне, Билл, - холодно сказал он. - Но позволь мне сказать тебе кое-что. Ты хочешь развлечься с девушкой - действуй. Но запомни, мы не женимся на таких девушках, поэтому следи за собой. Эндикотты не женятся на канадских потаскушках.
На следующий вечер Анжелика опоздала ровно на двадцать минут.
Она не сказала ни слова, садясь в машину. Она просто сидела и смотрела на него.
- Ну, я сказал ей, - наконец произнес Билл.
Глаза Анжелики просияли.
- Что она ответила?
- Ничего особенного.
Глаза Анжелики с жадным блеском пожирали его.
- Но ведь что-то она сказала. Она плакала?
Билл посмотрел на нее.
- Конечно, нет, - сказал он. - Джилл никогда не плачет. Она не верит слезам.
- Ну, так что же она сказала? - с нетерпением спросила Анжелика.
- Ничего, говорю тебе, - сказал Билл. - Она сказала: "О'кей", что она знала, что меня что-то беспокоит. А потом сказала, чтобы я шел домой. - Он включил передачу. - Я не хочу больше говорить о Джилл.
Он поехал в Олений Парк и остановил машину в самом темном месте.
- Ты ничего не забыл? - холодно спросила Анжелика, когда он потянулся к ней.
- Что?
- Я никогда не говорила, что буду твоей девушкой.
- Но ты будешь, - резко сказал Билл и грубо притянул ее к себе. - Ты будешь. - Он начал ее целовать. - Скажи это, Анжелика, скажи сейчас.
И вдруг она перестала сопротивляться, перестала действовать холодно и безразлично.
- Да, - сказала она в его губы. - Да, да, да.
Наступила зима, которая в этом году принесла не только холод, лед и снег, но такую бедность, которой город никогда не знал.
Северо-восточная Мануфактура умерла. Казалось, что великан покатился и умер, и агония его длилась целую неделю. Однажды, когда фабрика работала как обычно, сын старого Лоренса Арчибальда, Лоренс-младший, собрал всех рабочих и объявил им, что через семь дней Мануфактура временно закроется.
- Что значит временно? - хотели знать рабочие.
- Да. Сколько это временно?
- О, всего неделя или две, - сказал Лоренс Арчибальд младший, и рабочие поверили ему, как всегда верили его отцу.
Главы домов Арчибальдов, Этвудов и Истменов представляли отцов города, которых рабочие наделяли добродетелями справедливости и правды. "Владельцы" позаботятся о наших детях. Ничего не может случиться, если ты работаешь на Мануфактуру.
Но одна-две недели Лоренса Арчибальда младшего обернулись тремя, четырьмя, а затем шестью и в конце концов двумя месяцами, в то время как на город давила зима.
В Ливингстоне уже знали о "Депрессии". Она немного коснулась их, нанося удары здесь и там. Стало не хватать вещей, работа шла вяло, деньги приходилось растягивать, но на самом деле беспокоиться было не о чем. Мануфактура заботится обо всем; а теперь Мануфактура перестала существовать.
Бедным плохо быть в любое время, но быть бедным зимой в Нью-Гэмпшире - это выше человеческих возможностей. Но люди все-таки держались. Отдел социального обеспечения существовал всегда и находился в здании ратуши, но большинство жителей и не подозревали о его существовании. А теперь вдруг он стал точкой, где сфокусировалась их жизнь, потому что без него не было ни еды, ни одежды, ни топлива и нечем было заплатить доктору или дантисту. Гордость стала самой дорогостоящей вещью в мире, потому что лишь немногие могли себе позволить иметь ее.
Но были люди, лично которых Депрессия почти не коснулась. Например, Фредерик Эндикотт, у которого была надежная работа в Компании по энергетике и освещению, или Моника Бержерон, которая не зависела от фабрики. Их дети не питались едой и не носили одежды, выдаваемой на пособие. На самом деле, той зимой Анжелику Бержерон и Билла Эндикотта мало что интересовало помимо их двоих.
Время шло, и Билл Эндикотт худел и становился более нервным. Его мать считала, что он слишком много занимается.
- Ты должен немного отдохнуть, Билл, - сказала она. - В конце концов, тебе не надо проводить в библиотеке каждый вечер. И ты должен больше спать по уик-эндам. Каждую пятницу и субботу тебя нет до часа или двух ночи. Честно говоря, я не знаю, о чем ты можешь говорить с товарищами столько времени.
Билл не отвечал матери. Его отец молчал, но было бы ошибкой считать, что Фредерик Эндикотт не догадывается о происходящем. Фред Эндикотт никогда не был глупцом. Он-то знал, на что Билл тратит свое время. Он заходил пару раз в библиотеку, когда предполагалось, что Билл занимается, но Билла там не было видно.
За кого же сын принимал его? Прежде всего каждый вечер Биллу нужна была машина, и старина Фред Эндикотт чертовски хорошо знал, для чего она ему нужна. Для того чтобы забрать свою канадскую девчонку и спать с ней, потому что, можно поспорить, больше ему негде было с ней спать. Билл ни разу не просил разрешения привести Анжелику в дом, и потому эта бедная Паула считала, что он перестал с ней видеться. Да, вот такая была женщина Паула Эндикотт. Она была леди, а леди не может даже подумать, что ее собственный сын развлекается в машине с канадской девчонкой.
Так оно и есть, думал Фредерик Эндикотт. В конце концов, то, о чем Паула не знает, ее и не расстраивает. Мальчик, мальчик. Судя по тому как он выглядит, он должен получать сполна по ночам. Он стал худым, как щенок, и раздражительным, как кошка. Плохо, что ребенок такой замкнутый. Фред Эндикотт поспорил бы на что угодно, что его мальчик рассказал бы ему кучу вещей, если бы захотел. Очень плохо, что он не может привести ее домой. Сколько времени прошло с тех пор, как Фредерик Эндикотт сам получал большое удовольствие от вида свеженьких французских ножек.
Дом Билла не был единственным местом, закрытым этой зимой для него и Анжелики. Мало-помалу он начал осознавать, что все его товарищи перестали приглашать его на вечеринки. А если и приглашали, то всегда говорили:
- Проходи один, Билл. У нас и так слишком много девочек.
- Почему мы никуда не ходим, кроме кино? - спрашивала Анжелика. - Бен Рассел устраивал дома вечеринку в прошлую пятницу. Как могло случиться, что тебя не пригласили? Я думала, что вы с ним большие друзья.
- Если мы с Беном вместе играем в футбол, это не означает, что он должен приглашать меня на все свои вечеринки, - защищаясь, сказал Билл. - И кому нужна эта глупая детская вечеринка?
- Мне, - ответила Анжелика. - Линда Бейкер, Джейн и Марта, и другие ребята были приглашены. Я хочу знать, почему тебя не пригласили.
- Значит, не пригласили, и все, - сказал Билл. - Да ты знаешь, что бывает на этих глупых вечеринках? Послушай. Мать Бена не уходит из комнаты. И свет всегда горит. Ребята даже не могут поиграть в почту. - Он крепко обнимал Анжелику в стоящей машине. - Разве нам обоим не лучше так?
Она оттолкнула его.
- Нет.
- Поди сюда, милая, - попросил он, - не будь такой. Иди сюда. Расслабься. Поцелуй меня.
- Замолчи, - зло закричала Анжелика. - Ты только об этом все время думаешь? Держу пари, ты не был таким с Джилл Роббинс.
Ты бы точно проиграла это пари, подумал Билл и чуть не засмеялся. Но он никогда не мог смеяться, когда думал о Джилл, и иногда он по-настоящему тосковал по ней. Джилл, которая всегда была приятной, и не только в отношении секса. Когда бы он ни сказал Джилл: "Я заберу тебя в восемь." Она всегда отвечала: "О'кей, Билл" - А не: "Нет. Давай в восемь тридцать". Или когда он спрашивал: "Как насчет кино?", Джилл всегда отвечала сразу "да" или "нет". Она никогда не говорила этих глупостей, вроде: ""О, я не знаю."" или "Почему ты не решишь сам?", а если он сам принимал решение, то всегда встpечал отказ. Иногда, думая о той цене, которую он платит за любовь к Анжелике, Билл сознавал, что она становится все выше и выше.
Анжелика стоила ему хорошего отношения его семьи, потери товарищей и, хуже всего, собственного комфорта и мира души и тела. Но каждый раз, когда он решал порвать с ней, Анжелика становилась мягкой, ласковой и теплой, и он снова переполнялся любовью к ней. Тогда она разрешала целовать себя везде, где он хотел, но это было все, что она ему позволяла. Билл представил себе понимающий взгляд и ухмыляющееся лицо своего отца и чуть не рассмеялся. Если бы отец только знал!
Анжелика позволяла целовать себя и иногда даже отвечала требовательным губам Билла.
- Это поцелуй взасос, - сказал он, когда впервые попробовал ей это показать, и она позволила ему раскрыть рот языком и глубоко проникнуть им внутрь.
- Теперь у меня будет ребенок? - спросила она, когда они кончили целоваться.
Билл засмеялся:
- Ты серьезно?
- Конечно, - сказала она. - Так будет?
Тогда он расхохотался:
- О, моя сладкая, невинная малышка. Ты и вправду ангел.
Он часами объяснял ей механизм размножения, и Анжелика слушала очень спокойно, стараясь не улыбнуться. Билл и вполовину не объяснял эти вещи так хорошо, как ее отец.
Иногда Анжелика вела себя, как будто ей нравилось так целоваться, а случалось - отталкивала его и говорила:
- Боже мой, не слюнявь меня так все время!
Билл никогда не знал, какая последует pеакция, и это незнание заставляло его нервничать. Несколько раз она позволяла ему расстегнуть спереди платье и потрогать ее груди через лифчик и дважды она разрешила ему расстегнуть его и ласкать обнаженное тело. Оба раза им овладевало дикое желание. Ее упругие маленькие соски были такими сладкими, чистыми и самыми удивительными из всего, что он только мог себе представить, и он легко их покусывал, пока ее тело не задергалось в его руках и она застонала и закричала. Но в следующее мгновение, когда он попытался засунуть руку ей под юбку, она сильо ударила его по лицу.
- Не смей, - сказала она. - Никогда не смей так делать.
- Ну, позволь, Анжелика, - просил он. - Тебе понравится. Дай я тебе покажу. Тебе понравится. Я не причиню тебе вреда.
- Нет, - сказала она. - Это, когда люди женаты. Нет. Нет.
- Ты только позволь показать тебе, - просил он, поглаживая рукой ее бедро.
- Нет.
- Почему? - спросил он, все еще держа руку на бедре. - Разве ты не любишь меня, милая?
Она расслабилась и позволила ему продолжить.
- Конечно, - сказала она. Но мы должны подождать пока не поженимся.
- Милая, мы можем прождать годы. Никому не повредит, если я там тебя потрогаю. Тебе это понравится. Давай я тебе покажу.
- Нет.
И наступил неизбежный конец.
Однажды вечером Анжелика спросила:
- Когда ты собираешься познакомить меня со своими родителями? Если мы собираемся когда-нибудь пожениться, я должна с ними познакомиться.
Билл постарался ответить вопросом на вопрос:
- А как получилось, что ты не познакомила меня с твоей матерью?
Но Анжелику не так-то просто было сбить с толку.
- Это совсем другое, - сказала она, - и ты знаешь это. У меня нет нормальной семьи, как у тебя. Моя мать плохо себя чувствует. Я тебе говорила сто раз и, мне кажется, что с твоей стороны жестоко возвращаться к этому вопросу. Моя мать ничего не может поделать с тем, что боится новых людей. Она никак не придет в себя после смерти отца. Она расстроится, если узнает о нас, но ведь твои мать и отец не больны.
- Ладно, - ответил Билл, еще пытаясь увильнуть, - может быть, на следующей неделе, а?
- Нет, - сказала Анжелика. - Сейчас.
- Как это, сейчас?
- А вот так, - ответила Анжелика. - Сейчас.
- Ты имеешь в виду прямо сейчаc? Cегодня?
- Да, - сказала Анжелика, - прямо сейчас. Заводи машину.
Билл долго сидел молча, уставившись на ключ зажигания.
- Ну? - нетерпеливо спросила Анжелика.
- Я не могу, милая, - голос Билла звучал так тихо, что она его еле услышала.
- Что?
- Будь все проклято! - воскликнул он. - Я сказал, что не могу.
Она не обращала внимания на его тон.
- А почему нет?
- Потому что они о нас не знают.
- Как это? - спросила Анжелика. - А куда же, они считают, ты уходишь каждый вечер?
Врать не имело смысла. Когда Анежлика на что-то настраивалась, сбить ее было просто невозможно.
- Они думают, что я хожу в библиотеку.
- А по уик-эндам?
- Они думают, что я уезжаю с ребятами.
Наступило долгое, натянутое молчание.
- Ты стыдишься меня, - наконец сказала Анжелика.
- Да что ты, моя милая, - ответил Билл, ненавидя себя.
- Дай мне сигарету. - Он зажег ей сигарету и Анжелика курила, пока от сигареты не осталась половина, а затем посмотрела на него.
- О да, - сказала она. - Ты Эндикотт с северной стороны города, а я Бержерон с южной, и эта пара никогда не соединится.
- Не говори так, дорогая.
- Я буду говорить так, как считаю нужным, - сказала Анжелика. - Ты думаешь, что ты слишком хорош для меня? И то же самое думает твоя семья.
- Совсем нет, дорогая. Честно.
- О Билл, не будь лжецом, - сказала она утомленно. - Я знаю эти рассуждения. Я просто слышу твоих родителей. Ты Эндикотт, а Эндикотты не женятся на франко-канадских девушках с Ююжной стороны.
Он хотел остановить ее.
- Замолчи! - закричала она. - Замолчи! - Но сама продолжала: - Это правда, не так ли? Ведь так они тебе говорят?
- Да, - воскликнул Билл с бешенством и болью. - Да, будь все проклято. Ты это хотела услышать?
- Да, - спокойно ответила Анжелика и вышла из машины. - До свидания, Билл.
- Эй, подожди, - сказал он. - Подожди минутку, дорогая. Это не имеет значения. По крайней мере, не будет иметь значения через некоторое время. После того, как я закончу школу и смогу жить на собственные...
Она даже не утрудила себя закрыть дверь машины. Повернулась и пошла домой мелкими одеревенелыми шагами, как будто у нее болели ноги. Лицо тоже болело, и когда она вошла в дом, Моника уставилась на дочь оторвавшись от шитья.
- Что с тобой?
- Ничего, - сказала Анжелика и, обойдя ее, поднялась по ступенькам в свою комнату.
Но, едва поднявшись к себе, она уже не могла больше сдерживаться.
- Папа! - закричала она и залилась слезами. Ей казалось, что она плакала долго-долго, прежде чем услышала от отца слова утешения.
Не плачь, мой маленький ангел, говорил Арман. Не трать слезы на этого глупого мальчишку. Он тебя не стоит. Он не понял тебя, не понял, что ты собой представляешь. Мне неприятно говорить тебе, ma petite, но чего ты ждала от этого бесчувственного идиота? Ты же знаешь, они все одинаковые, эти холодные рыбы с Северной стороны. Ни тепла, ни понимания красоты. Не плачь, моя дорогая. Ты слишком хороша для него. Что бы он делал с принцессой?
Но что мне делать? - спросила Анжелика.
Ждаать, моя дорогая, ответил Арман. Ждать.
Придет твоя очередь.
Но я не хочу застрять здесь навсегда, папа. Я хочу большего, чем жить в Ливингстоне с мамой, не видя ничего другого.
Подожди, мой ангел. Подожди. Ты увидишь. Все хорошее придет к тебе, если ты только подождешь. Ты только навредишь себе, занимаясь его поисками. Все придет к тебе само.
Вечером следующего дня Анжелика решила зайти к Линде Бейкер.
Она давно не видела Линду, и сейчас, пожалуй, время было подходящим, чтобы попробовать установить с ней дружеские отношения.
Когда пришла Анжелика, Линда, Джейн и Марта сидели в комнате Линды, болтая и смеясь.
- Иди наверх, дорогая, - сказала миссис Бейкер. - Мы тебя не видели целую вечность.
Когда Анжелика появилась в дверях, девочки замолчали.
- Ну-ну-ну, - сказала Линда. - Посмотрите, кто пришел.
- Привет, - сказала Анжелика.
- Привет, - нерешительно ответили Марта и Джейн.
Линда встала, чтобы закрыть дверь в комнату, и затем повернулась к Анжелике.
- Ты сука.
Марта и Джейн задохнулись от изумления.
- Ты отвратительная сука, - сказала Линда, наслаждаясь впечатлением, которое произвело это слово. - Если тебя бросил Билл Эндикотт, не надейся, что можешь приползти к нам назад.
- Я не собираюсь ползти, - спокойно ответила Анжелика.
Линда пришла в ярость от того, что ей не удалось оскорбить Анжелику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29