Длинный встрепенулся от неожиданности.
- Физа Эса? Я почему-то тоже сейчас о нем подумал. Но он ведь не мог
быть во второй экспедиции, он тогда еще был ребенком.
- Он был в четвертой, и это он обнаружил этот лагерь. Но они здесь
убрали... Здесь все было завалено...
- Я знаю. Духи здесь устроили настоящий пир... Для меня всегда было
загадкой, как они протащили сюда столько техники.
- Они просто взяли ее в десять раз больше...
- А ты знаешь, как погиб Физ?
- При обороне семнадцатой лаборатории?
- Да, пять лет назад, когда мовы вышли на нашу лабораторию...
А вот этого как раз ему говорить и не следовало. Так вот почему мне
показалось таким знакомым его лицо, так вот он кто такой... Дили - внук
профессора Дила...
- Они держались до последнего, пока мы эвакуировали аппаратуру... А
потом мы нашли их... Он погиб последним - мовы расстреляли его в упор.
Он умолк, а я все думал о странных переплетениях человеческих судеб.
На месте Дили мог оказаться любой из двадцати уцелевших лабораторий, с
которыми мы поддерживали постоянную связь. Но по какой-то странной прихоти
Его Величества Случая рядом со мной сейчас был именно Дили - руководитель
ультралевой группировки семнадцатой лаборатории. Что же произошло за те
несколько месяцев, которые я провел здесь, на Тиле? Наши враждующие
группировки нашли наконец общий язык? Собственно говоря, у нас всегда была
общая цель - борьба с мовами, но для объединения наших групп до сих пор
этого было недостаточно, для этого были необходимы более веские причины...
Неужели дела на Генне так плохи? А может быть, это вовсе не объединение, а
уловка группы Дили? Эта мысль не давала мне покоя и я наконец решился
открыть карты:
- О достопочтеннейший Дили, не соблаговолите ли вы сообщить мне, что
там у вас произошло на Генне, неужели наши группировки объединились?
Дили ничего не ответил и я понял, что он спит. Жаль, пропала столь
изысканная фраза, но в утешение я мог лицезреть крайне редкое зрелище -
сон главаря анархистов. Оказывается, они тоже иногда спят... Главарь
ведущей и самой активной группировки анархистов спал, как ребенок, и это
было не столь смешно, сколь грустно... Вот он лежит и спит, спокойно спит
посреди развалин Мертвого города. А почему же я никак не могу уснуть? Да
потому, что она наконец проснулась, проснулась эта проклятая моя память,
которую я сегодня так долго пытался разбудить. Нет, не понимает человек
своего счастья... Насколько убаюкивающе приятно забвение, и какую боль
несет с собой память, а ты все равно вспоминаешь и злишься, когда не
можешь чего-то вспомнить, а когда вспомнишь, то уже поздно поворачивать
назад - на тебя уже насели другие воспоминания и от них тебе уже не
вырваться и не забыть их никогда...
Вот мы сидим с Джеем Ле в "Солнце" и ждем прихода Мил. Вот она входит
и к ней сразу подбегают три мова, и она, понимая, что для нее все кончено,
кричит на весь зал:
- Они разгромили семнадцатую, двадцать третью и тридцатую
лаборатории!
Мовы выкручивают ей руки и волокут на улицу... А мы с Джеем не имеем
права даже посмотреть в ее сторону.
В душе вскипает ненависть, смотрю на спящего Дили и мне хочется
опустить что-нибудь потяжелее на его беззащитную голову, как будто бы это
он виноват в смерти Мил... Но я с ними еще рассчитаюсь и за Физа, и за
Мил, и за Ини, и за всех остальных... Но надо спешить, пока они не успели
сделать Генн такой же пустыней... Потому что это может случиться очень
скоро. Ведь не даром же сам Даг Пинча - фельдмаршальствующий президент три
года назад издал пробный закон о подозрительных, закон, противоречащий
всем их пресловутым свободам, которыми они так кичатся, закон,
просуществовавший не менее двух месяцев и унесший несколько миллионов
человеческих жизней. А какую тогда устроили пресс-конференцию, воспевая
достижения мовской демократии... Всегеннская трансляция, выступление
господина президента, вопросы-ответы, точнее, ответы-вопросы... И это
знаменитое изречение Его Фельдмаршальства о том, что в связи с расширением
прав народа необходимо расширять и права службы охраны государства...
Это было, пожалуй, моей последней мыслью перед тем, как я уснул. А
потом мне все снилось это самое расширяющееся право мовов из службы охраны
государства. Оно все расширялось, расширялось, пока не захватило весь
Генн, и он, не выдержав этого все расширяющегося права, вдруг взорвался,
превратившись в мертвую планету, усеянную толстым слоем доносов,
написанных от руки, напечатанных на машинке, записанных на кристаллах... И
лишь один человек бредет по этой пустыне, я не вижу его лица, но знаю, что
у него лицо Дага Пинчи...
Когда я проснулся, Длинного в лагере не было. На том месте, где он
вчера уснул, стоял пустой бак из-под горючего, а метрах в тридцати правее
витали утренние духи. Их было два и они медленно приближались к лагерю. Не
знаю, сработал ли один из защитных блоков программы или подключился
элементарный инстинкт самосохранения, но остатки сна пропали мгновенно и
безвозвратно, я вскочил на ноги, озираясь по сторонам, пытаясь выиграть
хотя бы несколько секунд, и бросился в противоположный конец лагеря. Я не
увидел, а скорее почувствовал какое-то движение слева. Какое-то странное и
опасное движение... Одного взгляда было достаточно, чтобы я прирос к
месту. Слева, бесшумно и неотвратимо, в мою сторону поворачивалась башня
тяжелого танка. Вот уже чернеющая пустота атакующего раструба вышла на
одну линию со мной, и я, ни о чем больше не думая, прыгнул вперед, забирая
чуть левее, инстинктивно стремясь к безопасности мертвой зоны обстрела. И
когда я уже прижался к холодной броне кормовой части танка, рядом с
выхлопными дюзами главного двигателя, раструб выплюнул первый сгусток
энергии. Ближний дух колыхнулся и отплыл. Я успел подумать о том, какой же
стабильностью должна обладать структура духа, если импульс в несколько
сотен мегаватт отбросил его лишь на какие-то полметра, когда наконец
понял, что стреляет Длинный... Второй залп отогнал духов еще дальше, и они
поплыли, удаляясь в сторону бывшей станции метро, а Дили все бил и бил по
ним, пока они не миновали эти развалины и не скрылись в конце квартала,
свернув в какой-то переулок...
Сверху хлопнул люк и надо мной нависло смеющееся лицо Дили.
- Держи, - и он швырнул в меня банкой каких-то консервов. - Завтрак
шестидесятилетней давности, - он выбросил еще какие-то инструменты и
несколько банок.
Мне говорить не хотелось, да и Дили не нуждался в собеседнике. Он
отщелкнул замок одной из банок и опрокинул в себя содержащийся в ней
питательный раствор. Я последовал его примеру, прекрасно понимая, что
обедать и ужинать нам сегодня не придется. Дили медленными глотками пил из
второй банки, и на лице его было написано такое блаженство, что я подумал,
что все, что с нами произошло за последние сутки, для него не более как
приятное развлечение. Да, вот такие, как он, идут на верную гибель не
задумываясь, они уже давно для себя решили, что смерть неизбежна, и совсем
не собираются оттягивать ее приход. Ярость обреченных порождает подвиг.
Если у него все такие в группе, то не удивительно, что мовы трижды за
последний год громили их лабораторию. Мовы их боятся больше всего, потому
что их действия не далекое будущее, а самое что ни на есть близкое
настоящее... И все это выливается в обоюдный открытый террор, который
уносит множество жизней и среди них, и жизни людей непричастных...
Но все это теория и практика Дили, Дага Пинчи и Генна, а здесь в
Мертвом городе нам уже пора собираться в путь. Правда, Дили что-то не
спешит, расселся, как на пикнике за городом. О чем он сейчас думает?
- Чертова железяка заржавела, еле успел повернуть башню. Непонятно,
отчего здесь взяться ржавчине при нулевой влажности.
Ну вот я и узнал, о чем он думает, не о будущем, не о настоящем, а о
прошлом... Да, чтобы дожить до будущего, надо помнить о прошлом. Но сейчас
не самое удачное время для воспоминаний.
- Дили, нам пора!
И вот он опять меня удивил. Встал, и, не говоря ни слова, пошел в том
направлении, где четверть часа назад скрылись духи. До старого метро путь
неблизкий, но, слава богу, здесь никаких неприятностей не предвидится, по
крайней мере, в первой половине. И вот мы снова идем, Дили впереди, я -
сзади, по его следам. По следам... Какие уж тут следы... Гладкая, почти
как новая полоса асфальта, чистая, словно ее подмели сегодня утром.
Случается и такое среди развалин... Никаких тебе злых луж, ни прочей
гадости, гляди только в оба, чтобы не напороться на ползучую тень. А вот и
она - прямо по курсу. Почему же Длинный не сворачивает?
- Дили, осторожней, впереди тень!
- Сам вижу, тень слева, а вот справа логово духов, так что выбирай
то, что тебе больше нравится!
Итак, снова на старт! Рывок вправо, потом влево, как будто сзади по
тебе целятся, и дальше прямо без остановки сто метров. И тут-то ты
натыкаешься на нечто еще никем не виданное... Ну и что это такое? Раньше
ЭТОГО здесь не было... Не было, значит ЭТО выросло за последние два
года... Прямо перед нами из асфальта торчит нечто похожее на дерево.
Совершенно черного цвета, с колышущимися ветвями-щупальцами.
- Ну и как тебе это нравится?
- Не очень. Особенно то, что у него нет тени...
Молодец Дили, а я-то сразу и не понял, что меня удивило.
- Но что это такое?
- Понятия не имею, но думаю, нам лучше держаться от него подальше.
Да, но это уж он загнул. Держаться подальше. Хотел бы я посмотреть,
как это у нас получится. Дерево торчит посреди улицы, никак не обойдешь. А
в развалинах нас с нетерпением ожидают всякие мерзости типа теней и луж. И
пусть даже хорошо знакомые, но от этого, увы, ничуть не более безопасные.
- А как твоя программа?
- Моя программа исчерпана.
Ну, а как моя программа? Тоже ничего обнадеживающего, никаких намеков
на преодоление неизвестного препятствия. Но зато четкое противопоказание
посещения развалин справа. Да и слева ничего обнадеживающего. Как в сказке
о стране теней - самая безопасная дорога та, которую ты уже прошел.
- И что мы будем делать?
- Думать.
- Но не очень долго. Времени у нас три часа, а до метро еще час хода.
- Значит у нас есть еще час на обдумывание сложившейся ситуации.
- Да я и так знаю, что мы вернемся назад и пойдем "Аллеей духов" -
другого пути у нас нет, если не считать тех вот развалин слева.
- Справа нам действительно не пройти, а вот насчет другого стоит
подумать и все хорошо взвесить.
- Там уровень опасности тоже превышает все допустимые нормы, но через
полчаса на "Аллее духов" тоже будет не рай и мы можем застрять надолго,
если не навсегда.
- Рискнем?
- Рискнем, если это слово уместно на этой свалке смертей.
И мы рискнули... Те полчаса, что мы продирались сквозь развалины,
показались мне вечностью, но, выбравшись оттуда, я не смог вспомнить
никаких подробностей. Только сплошное метание из стороны в сторону,
взад-вперед, колышущиеся ползучие тени у самых ног, и огненные плевки еще
действующих автоматов то справа, то слева. Насколько мирными и милыми
показались теперь мне злые лужи, спокойно лежащие в своих выбоинах и
ждущие неосторожного тральщика. Хорошо еще, что Дили садануло по руке уже
в самом конце нашего путешествия и мне не пришлось тащить его через черный
дом, а то бы мы оба плавали сейчас на уровне второго этажа в этой "черной
ртути". Пробой в руке не очень сильный, так что пусть полежит, а через час
он будет уже в норме. Но все-таки мы обошли это чертово "дерево". Я
обернулся назад и похолодел...
Позади ничего не было, только гладкая поверхность улицы и развалины
по бокам. Поворачивая голову в противоположном направлении, я уже знал,
что там увижу... Да, ничего не скажешь, хорошо мы его обошли. "Дерево"
стояло посреди улицы, прямо перед нами, мы даже не приблизились к нему ни
на шаг. Вот дьявольщина, напоролись где-то на "зеркало". Очередная шутка
Мертвого города - шутка с пространством. И шутка с нашим временем, мы
просто потеряли более получаса и остались на том же месте. Длинный придет
в себя и опять полезем в развалины? Ну, а сейчас что мне делать, сидеть и
ждать, когда он очнется? Прошел час, а Дили все еще лежал, не подавая
никаких признаков жизни, такой длительный шок разбивал все наши надежды
вовремя выйти к точке погрузки. Надо отдать должное профессору Дилу, его
живописные названия местных достопримечательностей остались живы до наших
дней. Точка погрузки... Что он мог искать в тех развалинах метро? Разве
только то, что и нашел... А злые лужи и "зеркала", точнее их пожалуй и не
назовешь... Да, если бы не эти проклятые "зеркала", можно было бы провести
ближний теллинг и сразу же выйти к Цели. Но из-за "зеркал" это, увы,
невозможно. Если напороться на "зеркало" в подпространстве, то уже не
удастся отделаться так легко, как вот сейчас, оно тебя закрутит на
несколько сотен лет или, в лучшем случае, выбросит куда-нибудь в открытый
космос, а и то и другое, в любом случае, означает гибель. А мы не только
не хотим этого, но и не имеем на это права... Остается правда еще слабая
надежда на короткий теллинговый скачок. Здесь шансов тоже маловато, но...
Если попытаться, то только сейчас, пока Дили еще не очнулся, ведь теллинг
- достояние нашей лаборатории и посвящать в него посторонних нельзя ни при
каких обстоятельствах до того, пока не наступит День... Я ведь сам внес
это предложение и мне его теперь никак не нарушить...

Она неслась прямо на меня, ослепляя светом своих фар. Конечно, чудес
не бывает, но тогда то, что мне удалось выскочить из-под ее колес, не
имеет никакого объяснения. И то, что, уже стоя на противоположной стороне
улицы, покрытый с головы до ног жидкой грязью, я посмотрел ей вслед и не
заметил никого на месте водителя, тоже... Что это? Случайность? А
возможно... Впрочем, возможно так возможно - это сейчас не так уж важно.
Сейчас важно попасть в квартиру на четвертом этаже... Ориентир - четвертый
этаж... А подъезд? Какой подъезд - неизвестно, да и неважно, я ведь уже
поднимаюсь по лестнице... Третий этаж. А вот и четвертый. Я и не заметил,
когда же это я успел выхватить из-за пояса оружие... Предохранительная
скоба в положении "атака", указательный и безымянный пальцы на стартовых
клавишах. Дверь налево. Толчок, и она открывается. Теперь быстрее и
осторожнее - одна ошибка и ничего уже не исправишь. Свет на кухне, значит
сначала туда. Пусто. Не очень-то приятное начало. Справа должен быть
выключатель. Щелк - и сразу стало темно и жутко. Теперь в комнату, здесь
она одна. Впрочем, есть еще ванная и туалет, но их можно оставить
напоследок. Левой рукой нажать на выключатель и, главное, не забыть
отскочить в сторону от дверного проема. Так, опять пусто. В ванной никого,
в туалете тоже. Похоже, что все мои предосторожности были напрасны, хотя
рациональная осторожность еще никому не мешала, по крайней мере тем, кто
остался в живых. Квартира совершенно безлюдна. Откуда же этот липкий
страх? Здесь ведь кто-то должен был быть. Иначе зачем же я сюда так
спешил? Спешил? Спешил, но как видно, опоздал. Кто-то здесь успел побывать
до меня, не только побывать, но и уйти. В комнате полный разгром, стол
опрокинут, какие-то бумаги на полу, телефон вырван со шнуром и валяется в
противоположном углу. Сначала была борьба, а потом что-то искали. Или
сначала искали, а потом возвратился хозяин квартиры и была борьба? И была
ли борьба вообще, или они просто очень спешили? Но что же делать мне?
Позвонить в милицию? Но я ведь даже не знаю, где я нахожусь и чья это
квартира. Да еще этот милый пистолетик, весящий больше десяти
килограммов... И, по-моему, все происходящее к милиции уже никакого
отношения не имеет. А вот ко мне - имеет, и самое непосредственное. И
время... Времени в обрез. Посмотрим, может быть, что-нибудь натолкнет на
верный путь. Итак, на полу исписанные листы бумаги и несколько фотографий.
Стоп! А это что за фотография?! Лицо, несомненно, знакомое, где-то я его
уже видел, и неоднократно...
Видел... Да, конечно видел. Сегодня утром в зеркале, когда брился...
Интересно... Моя фотография здесь - в незнакомой квартире. Ну и как она
сюда попала? И что-то я не припомню, чтобы меня кто-то снимал в последнее
время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9