Хельга Нортон
В роли невесты

1

– Терпеть не могу свадьбы! – раздраженно произнесла Глэдис, рассматривая шампанское в бокале. В это мгновение ей больше всего хотелось, чтобы Джозеф Мертон ушел и оставил ее в покое. Он был настолько красив, что это нарушало ее душевное равновесие. Четкие черты лица притягивали ее взгляд, прекрасная форма губ завораживала, а глаза…
Впервые Глэдис обнаружила, кто такой Джозеф Мертон, когда сопровождала Берту к аналою. Он стоял рядом с взволнованным Рэндалом и выглядел очень спокойным и уверенным. Конечно, к этому моменту Глэдис уже была наслышана о том, кем является Джозеф Мертон: ей не преминули сообщить, что он старый школьный друг Рэндала. При этом все отзывались о нем как о какой-то чрезвычайно важной личности. Джозеф – богатый человек, Джозефу всегда сопутствует удача, Джозеф поступил благородно, прервав деловую поездку в Америку, чтобы выступить в роли свидетеля со стороны жениха!
Глэдис все это не интересовало. Она и так порядком устала от предсвадебной суматохи, ведь ей приходилось чуть ли не ежеминутно успокаивать находившуюся на грани нервного срыва Берту, не говоря уже о ее матери, миссис Линдон. Выслушивая похвалы в адрес Джозефа Мертона, Глэдис еле сдерживалась, чтобы не отпустить какую-нибудь колкость. Вся родня Берты опасалась острого язычка Глэдис, но разве могла подружка невесты испортить праздник? Она изо всех сил старалась вести себя примерно, хотя миссис Линдон время от времени нервно поглядывала на нее, обеспокоенная такой необычной сдержанностью. Но, несмотря на внешнее спокойствие, мозг Глэдис продолжал привычно работать, и она пришла к кое-каким выводам.
Глэдис знала, что ей не понравится свидетель со стороны жениха, – так оно и вышло. В церкви, подводя Берту к жениху, она вдруг обнаружила, что рядом с ним, на месте свидетеля, стоит человек, с которым у нее связаны не слишком приятные воспоминания. Ошеломленная Глэдис не сразу сообразила, что это и есть школьный друг Рэндала. На нее снова смотрели глаза со странным серебристым оттенком. Волчьи глаза, мелькнуло у нее в голове. Глэдис вдруг остановилась, словно перед ней выросла стена, и прежде чем она опомнилась и исправила свою оплошность, сзади на нее налетели маленькие девочки и мальчики, шедшие, как положено, следом. Дети очень гордились важностью доверенной им миссии и поминутно оглядывались на своих сияющих родителей, забывая смотреть под ноги. При столкновении с Глэдис лишь чудом удалось избежать всеобщей свалки.
К счастью, Берта не замечала никого и ничего, кроме Рэндала, поэтому осталась в неведении относительно произошедшего конфуза, но на лицах собравшихся появились сдержанные улыбки. Выстраивая детей в первоначальном порядке, Глэдис все время чувствовала на себе холодный взгляд Джозефа Мертона. Порозовев от смущения, она заняла место за спиной Берты и на секунду встретилась глазами с Джозефом. Заметив на его лице насмешливое выражение, Глэдис обожгла Мертона пламенем зеленых глаз, затем гордо вздернула подбородок и демонстративно отвернулась.
Казалось, церемония венчания будет длиться вечно. Глэдис смотрела в спину Берты, стараясь сосредоточиться на происходящем. Но острое осознание присутствия Джозефа постоянно порождало у нее желание взглянуть в ту сторону, где он стоял.
Джозеф был высок и прекрасно сложен; орлиный нос придавал его лицу выражение сдерживаемой внутренней силы. Изысканный светло-серый костюм прекрасно сидел на Мертоне, белоснежный воротник рубашки подчеркивал загар. Когда Глэдис украдкой посмотрела на шею и решительный подбородок Джозефа, у нее почему-то сжалось сердце.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Мертон повернул голову, и она быстро опустила глаза, испытывая неловкость оттого, что ее интерес оказался замеченным. До конца церемонии она уже не смотрела на Джозефа. Даже когда новобрачные и свидетели расписывались в регистрационной книге и фотографировались на пороге церкви, Глэдис улыбалась лишь Берте и Рэндалу.
Во время приема, организованного для гостей, игнорировать Мертона было бы гораздо сложнее, но тот сам облегчил Глэдис задачу, не обращая на нее никакого внимания. Краем глаза она следила, как Джозеф беседует с гостями – чаще всего с привлекательными особами женского пола. Раздражение Глэдис все возрастало. Ей не так уж сильно хотелось поговорить с Мертоном, но ведь предполагалось, что свидетель со стороны жениха должен больше всего внимания уделять свидетельнице со стороны невесты. По крайней мере, он мог хотя бы представиться.
К тому времени, когда Джозеф наконец решил подойти к Глэдис, ее возмущение достигло предела. Положение не улучшило и то обстоятельство, что Мертон тихо приблизился сзади как раз в тот момент, когда она, быстро взглянув по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, целиком отправила в рот шотландский вальдшнеп – традиционно подаваемую во время фуршетов закуску, приготовленную на гренках.
– Ты всегда такая сердитая?
Вздрогнув от неожиданно раздавшегося за спиной голоса, Глэдис поперхнулась и закашлялась; на платье полетели крошки. Стряхивая их, она возмущенно взглянула на Джозефа, будучи не в состоянии дать достойный ответ, пока не прожует кусок.
Мертон невозмутимо наблюдал, как Глэдис с усилием пытается проглотить гренок.
– Ты меня напугал! – наконец выдавила она, покраснев от унижения.
– Извини! – беззаботно произнес Джозеф. Протянув руку, он убрал последнюю крошку, оставшуюся у самого выреза пышного светлого платья, которое Берта захотела видеть на Глэдис в день своей свадьбы. – Ты не заметила одну крошку, – насмешливо пояснил Мертон.
Мимолетное прикосновение пальцев Джозефа к ее обнаженному плечу заставило Глэдис судорожно втянуть воздух и отступить на шаг назад.
– Это не твое дело! – ледяным тоном заявила она.
– Я всего лишь немного почистил тебя, – заметил он, удивленный неожиданным проявлением враждебности.
– А я не желаю, чтобы меня чистили! – отрезала Глэдис. Она была испугана тем, как волнует ее близость Мертона. Ей вдруг стало очень неуютно от сквозившей в его словах иронии. – Особенно когда это делает человек, даже не давший себе труда представиться! – раздраженно добавила Глэдис.
– Не думаю, что мы нуждается в официальном знакомстве, – усмехнулся Джозеф. – Ты превосходно знаешь, кем являюсь я, а мне отлично известно, кем являешься ты. В конце концов, мы присутствуем здесь по одному и тому же поводу – способствуем вступлению в брак Берты и Рэндала.
– Вот как? – хмыкнула Глэдис, припомнив, как она наблюдала за его перемещениями среди гостей. – А я думала, ты просто пришел поболтать с красивыми девушками!
Она замерла, почувствовав, что слетевшая с ее губ фраза прозвучала слишком резко. Чего доброго Мертон решит, что я ревную, пронеслось у нее в голосе. Когда же я наконец научусь держать язык за зубами! – подумала Глэдис.
– Во всяком случае, я не терял времени, глазея по сторонам, как это делали некоторые, – насмешливо заметил Джозеф. – Кроме того, ты все еще не ответила на мой вопрос.
– На какой? – Она протянула бокал проходившему мимо официанту, чтобы тот наполнил его.
– Почему ты такая сердитая?
– Я не сердитая, – сердито сказала Глэдис. Боже, какой трудный день, подумала она. Почему другие девушки могут часами поддерживать светскую беседу, а я не выдерживаю и нескольких минут.
– Меня не обманешь, – заявил Джозеф. – Я весь день наблюдал за тобой и пришел к выводу, что ты не очень-то веселишься.
Услышав это, Глэдис несказанно удивилась. Ей казалось, что Мертон вообще на нее не смотрел.
– Терпеть не могу свадьбы! – недовольно пояснила она. – Не выношу всю эту суету. Тебе хорошо, ты прилетел только вчера вечером и впервые показался лишь в церкви. А я нахожусь в этой суматохе уже целую неделю! Мне пришлось выслушивать длиннейшие рассуждения о том, какого цвета должны быть скатерти на столах и сколько букетов отправить в церковь. И каждый возникший спор обязательно заканчивался слезами Берты или ее матери! Как будто счастье молодой семьи зависит от того, зелеными или розовыми будут скатерти! По мне, так пусть они будут лиловыми в желтый горошек.
Глэдис понимала, что ее суждения звучат слишком резко, но ничего не могла с собой поделать. Она никогда не занимала нейтральную позицию. Фразы наподобие «Меня это не волнует» или «Не знаю, что сказать» были не для Глэдис. У нее всегда имелось собственное мнение, как правило очень категоричное, и она говорила то, что думает, не заботясь о последствиях. Лучшая подруга Берта неоднократно советовала Глэдис стать немного дипломатичнее, но множество попыток последовать благому пожеланию не увенчались успехом.
Однако на Джозефа, похоже, ее слова не произвели никакого впечатления. Очевидно, он счел меня закоренелой феминисткой, решила она. Ей показалось, что нужно попытаться развить свою мысль.
– Ведь глупо отрицать, что чувства, возникшие между Бертой и Рэндалом, во сто крат важнее всего этого… – Глэдис помедлила, подбирая подходящее слово, – спектакля!
– Очень выразительно, – насмешливо кивнул Джозеф. – И я поверил бы в твою искренность, если бы прежде мне не приходилось слышать подобные утверждения от женщин, которые мгновенно отказывались от своих принципов, как только подворачивался случай завлечь бедного, ничего не подозревающего мужчину под венец!
– Я не принадлежу к такому типу женщин, – сухо заметила Глэдис. Если Мертон относится к ней с предубеждением, зачем попусту расходовать красноречие? – Меня удивляет, что, несмотря на столь циничное отношение к браку, ты согласился стать свидетелем Рэндала.
– На этот брак я смотрю по-иному, – пояснил Джозеф. – До сегодняшнего дня я лишь однажды встречался с Бертой, но уверен, что они с Рэндалом составят отличную пару. Надеюсь, ты не станешь спорить? Вот тебе действительно не стоило соглашаться на роль свидетельницы, если ты чувствовала, что это событие не принесет тебе радости.
Глэдис оглядела свое легкое, воздушное платье и пожала обнаженными плечами.
– Какая радость может быть оттого, что тебя облачили в прозрачную обертку, словно собачий ужин?
Джозеф внимательно оглядел Глэдис, начиная с цветка флердоранжа в волосах и заканчивая атласными туфельками. Затем взгляд серебристых глаз снова вернулся к лицу. Если бы не чересчур бескомпромиссное выражение, его можно было бы назвать красивым. Тонкие черты и безупречная кожа заслуживали восхищения, но прямые брови придавали лицу неуместную суровость, которая вдобавок подчеркивалась упрямой линией подбородка и смелым взглядом зеленых глаз.
– Ужасно, правда? – спросила Глэдис, слегка порозовев под пристальным взглядом Мертона.
– Платье здесь ни при чем, – констатировал Джозеф. – Оно не очень тебе идет, но ради Берты ты могла бы постараться выглядеть более счастливой.
– Я стараюсь изо всех сил, – возразила она. – Я уделила внимание всем тетушкам Берты и Рэндала. И каждой из них нужно было улыбаться и говорить какие-то теплые слова. Кроме того, мне приходилось смеяться над всеми старыми шутками и избитыми анекдотами, которые принято рассказывать на свадьбах. Поэтому не стоит упрекать меня в том, что я ничего не делаю для Берты! – заносчиво произнесла Глэдис. – Я дала Берте обещание, что буду приветливой со всеми, и я держу слово!
В серебристых глазах Джозефа мелькнуло непонятное выражение.
– Со мной ты не была приветливой, – напомнил он.
– Мне пока не представилась такая возможность, – фыркнула Глэдис, до сих пор уязвленная тем, что у Мертона только сейчас нашлось время для нее. – Или нужно занять очередь, чтобы удостоиться общения с тобой наряду с другими дамами?
Джозеф помолчал, задумчиво глядя на нее.
– Я начинаю понимать, что имел в виду Рэндал, когда называл твой характер интересным, – обронил он.
Глэдис не смогла различить, чего в этих словах было больше – удивления или порицания.
– Мне часто приходилось слышать подобное выражение от людей, которым не хватало смелости сказать, что я им не нравлюсь.
– Меня еще никогда не обвиняли в отсутствии смелости, – холодно произнес Джозеф.
– Я сказала то, что думаю, – прямо посмотрела на него Глэдис. Вот в этом и заключается твоя беда, не уставала твердить подруге Берта. Окружающие находили подобную кристальную искренность устрашающей, но если она пыталась вести себя по-иному, то выглядела обманщицей в собственных глазах. Каждая такая попытка заканчивалась тем, что Глэдис снова становилась сама собой. Если Мертону не нравится мой характер, подумала она, пусть сам решает эту проблему.
Тем временем Джозеф продолжал глядеть в зеленые глаза Глэдис.
– Должен признать, что, отправляясь на эту свадьбу, я представлял себе подружку невесты совершенно иной, – заметил он.
– Постой, попробую угадать! Наверное, ты ожидал увидеть миловидную юную девушку с рассыпанными по плечам кудряшками, чей смех звенит серебряным колокольчиком?
– И с пушистым щенком на руках, – добавил Джозеф; в его глазах сверкнули веселые искорки, и, несмотря на все старания, Глэдис не смогла удержаться от смеха, мгновенно смягчившего суровое выражение ее лица и прибавившего теплоты зеленым глазам. Конечно, смех не прозвучал серебряным колокольчиком, но зато был грудным и очень женственным.
– Представляю себе, как ты разочарован!
– Я этого не говорил, – тихо произнес он.
Глэдис мгновенно перестала смеяться. Их взгляды встретились, и ее сердце вдруг дало сбой. Опасаясь, что бокал может выскользнуть из внезапно ослабевших пальцев, Глэдис поставила его на стол. Она понимала, что нужно что-то сказать, чтобы Джозеф не подумал, будто она приняла его слова всерьез, но как на грех ничего не приходило в голову. У Глэдис хватило сил лишь на то, чтобы опустить глаза.
– Кстати, ты ошибаешься, если думаешь, что не нравишься Рэндалу, – продолжал Джозеф как ни в чем не бывало, будто не замечая внезапной неловкой паузы, возникшей в разговоре. – Он немного побаивается тебя, потому что ему кажется, что ты не одобряешь этот брак.
Когда речь заходила о союзе Берты и Рэндала, Глэдис поневоле приходилось держать рот на замке. Можно сколько угодно практиковаться в бескомпромиссных и разоблачающих высказываниях, но критика в адрес Рэндала могла причинить боль Берте, поэтому Глэдис хранила все замечания при себе. Не ее вина, что ее мысли были написаны на ее лице! Она невольно позавидовала способности Джозефа сохранять невозмутимый вид при любых обстоятельствах. Как, должно быть, легко живется ему!
Глэдис всячески старалась отогнать сомнения, возникшие по поводу помолвки подруги с Рэндалом. Но чувства не спрячешь, и Берта быстро сообразила, что Глэдис переживает за ее будущее. К счастью, девушки не имели нужды притворяться друг перед другом. Берта просто рассмеялась и сказала, что Глэдис стоит только познакомиться с Рэндалом и она сразу переменит мнение о нем. Но та до сих пор не была уверена в прочности этого союза.
– Мне кажется, что Берта и Рэндал поспешили со свадьбой, – пояснила она Джозефу. Неизвестно почему, ей вдруг стали мешать собственные руки, она не знала, куда их девать, и пожалела, что на платье нет карманов. В конце концов Глэдис снова взяла бокал. И почему свидетельнице невесты не разрешается присутствовать на свадьбе в джинсах? – Рэндал сделал предложение через два дня после знакомства. Они знают друг друга ровно столько времени, сколько потребовалось для устройства свадьбы. Я считаю, что за такой короткий срок невозможно понять, сможешь ли ты жить с каким-то конкретным человеком до конца своих дней.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что не веришь в любовь с первого взгляда? – В голосе Джозефа снова прозвучали насмешливые нотки.
Глэдис взглянула на Мертона и вспомнила, как сжалось ее сердце, когда она впервые посмотрела в Венеции в эти серебристые глаза.
Уже вечерело, дневная суета начала стихать, и от знаменитых венецианских каналов повеяло прохладой, когда Глэдис Хадсон наконец подъехала на такси к гостинице. Весь день она бродила по павильонам специализированной выставки, обслуживающей симпозиум, с блокнотом и карандашом в руках и смотрела, смотрела, смотрела… Казалось, все известные фирмы мира выслали в Венецию представителей с образцами своей продукции. Здесь было все, начиная от дверных ручек и мебельной фурнитуры и кончая готовыми вариантами жилых и офисных помещений.
У Глэдис разбегались глаза, голова кружилась от избытка информации. Прошло всего два дня, но у нее уже накопилось множество идей, которые пригодились бы им с Бертой в работе.
1 2 3