Мы будем сражаться! Лучше сначала погибнуть!
Кэлхаун слепо моргнул.
— Это вы решайте без меня. Если вам не терпится умереть, я не в силах вас остановить. Умереть сначала или потом — выбор ваш. Вот и выбирайте. А я пошел спать!
Он отключил микрофон и динамики. Глаза слипались и держать их открытыми не было больше сил.
Глава 7
«…В плане чисто практическом, если человек должен бросить законченное им дело, и при этом ему хочется, чтобы оно осталось после его отбытия, ему нужно найти кого-то, кто останется там и сможет присматривать за ним и защищать его в течении всей своей жизни.»
«Руководство. Межзвездная Медицинская Служба.» с.167-168
Мургатройд дергал Кэлхауна и возбужденно щебетал ему в ухо.
— Чи! Чи-чи-чи!
Кэлхаун поморгал и, наконец, открыл глаза. Послышался грохот. Медкор закачался на своих стабилизаторах. Он почти перевернулся, но остановился, а затем медленно пошел назад и, минуя вертикальное положение, отклонился почти на тот же угол в противоположную сторону. Послышался скрип — это земля просела под одним из стабилизаторов.
Кэлхаун проснулся окончательно. В одно мгновение он оказался на противоположной стороне каюты в кресле за пультом управления. Послышался второй сильный удар. Проведя рукой по рядочку переключателей, включил все источники информации и коммуникации. Ожили все экраны, космофон, внешние микрофоны, громкоговорители и даже устройство планетарной связи, которое немедленно сообщит о любом излучении в электромагнитном спектре в атмосфере этой планеты.
Каюту заполонил бедлам. Из динамика космофона донесся зычный голос:
— Это наше последнее слово! Или вы разрешите посадку, или…
Внешние динамики донесли оглушающий грохот взрыва. Корабль прилично тряхнуло, он окутался белым дымом. Время шло к обеду, и гигантская кружевная структура посадочной решетки была отчетливо видна на фоне ярко-голубого неба. Доносились разряды каких-то удаленных на тысячи миль электрических штормов. Крики тоже проникли в корабль через внешние микрофоны.
Две группы фигурок в пятидесяти — ста ярдах от медкора старательно трудились над какими-то расположенными на земле объектами. Вот их окутал дым, затем послышалось тяжелое эхо взрыва: «Бу-ум!». Медленно вращаясь вокруг поперечной оси, к кораблю несся предмет, оставляющий за собой разлетающиеся искры. Он упал у основания вертикально стоящего медкора.
В момент взрыва Кэлхаун включил аварийную ракету. Ее грохот наполнил корабль. Динамик космофона снова зарычал:
— Мы нацелили на вас мегатонную бомбу! Это наше последнее слово! Или вы разрешите посадку, или мы прорвемся с боем!
Снаряд самодельной пушки с грохотом взорвался. Благодаря помощи аварийных ракет, взрыв подбросил медкор, который, приподнявшись, снова опустился, но только две его опоры коснулись земли. Корабль начал падать третьей опереться было не на что.
В случае падения медкор станет абсолютно беспомощным. Его можно взорвать, расположив взрывчатку между корпусом и землей. Один кратер уже готов — там, где раньше покоилась третья опора.
Кэлхаун передвинул рычаг до конца. Корабль завис и начал подниматься.
Вот он поднялся до половины посадочной решетки. Его стройное, сверхвысокоскоростное пламя полосовало почву, оставляя за собой дымящий раскаленный след. Фигурки у бомбометов разбежались во все стороны. Медкор выровнялся и начал подниматься.
Кэлхаун выругался. Решетка была защитой планеты от вторжения из космоса, поскольку запускала снаряды любого размера с очень хорошей точностью в любую цель в радиусе десятков тысяч миль — добрая дюжина диаметров планеты. Ее операторы хотели отбить атаку флота Федры и нуждались в избавлении от медкора, прежде чем пустить по виткам энергию.
Теперь им это удалось.
Теперь они могли запускать бомбы, булыжники — все, чем может оперировать силовое поле.
Космофон рявкнул снова:
— Эй, вы, там, на земле! Наш снаряд нацелен прямо на вашу решетку! Он начинен мегатонной атомной бомбой! Эвакуируйте район!
Кэлхаун снова выругался. Шайка ли, охрана или, если угодно, группа юных воинов, защищающая решетку, слишком самоуверенна, чтобы угроза возымела на нее должное воздействие. Если более мудрые головы и были на Псе-3, они не взяли на себя командование. Человеческое общество должно быть целостным, иначе оно неработоспособно. Цивилизация, существовавшая на Федре-2, раскололась из-за угрозы взрыва солнца. Ее фрагменты — на Федре, флоте, в каждой небольшой общине Пса-3 — были неполны и неспособны мыслить или действовать с учетом интересов остальных. Каждая группка на этой планете только на словах горой стояла за других. Молодой мир этой планеты в принципе был неспособен на самоорганизацию больше, чем в мини-масштабе.
И одна из таких мини-групп владела решеткой и с ее помощью будет сражаться до конца, безотносительно к мнению остальных, поскольку состоит она из членов влекомой инстинктом группы юных воинов.
Медкор все еще находился за изгородью высотой в полмили, что и являет собой решетка. Пока Кэлхаун пристегивался к креслу, корабль поднимался все выше и выше. Вот он достиг вершины единственной защиты колонии от вторжения извне. Своеобразная гофрированная губа этой структуры, являющаяся источником силового поля, качнулась к нему. Он нажал на газ и медкор рванул вверх.
Оглушающий крик донесся из динамика:
— Эй, ты! Убирайся к своим старикашкам! Мы до тебя еще доберемся!
Очевидно, голос донесся снизу. Корабль резко рванул вверх.
— Медкор вызывает флот! Отзовите снаряд назад! У меня с собой формула антитела! На войну времени нет! Отзовите снаряд назад! — заорал в космофон Кэлхаун.
Насмешливый хохот — опять с земли. Затем тяжелый раскатистый голос пожилого человека.
— Убирайся с дороги, медкор! Эти желторотые идиоты сначала губили себя. Теперь они губят наших внуков! Если бы мы не были прежде такими мягкосердечными, и если бы сразу усмирили их, малыши не умирали бы сейчас!
Убирайся с дороги, медкор! Если ты можешь нам помочь, то сделаешь это уже после нашей победы!
Небо стало пурпурным. Корабль достиг соответствующей высоты. Затем черным. Солнце Пес полыхало и сияло на фоне черного, как смоль, неба, усеянного искрами миллиардов разноцветных солнц. Медкор продолжал подниматься.
Кэлхаун чувствовал себя безнадежно одиноким. Под ним простиралась залитая солнцем поверхность планеты, уже загибающаяся по краям, облака заслоняли горы и покрытые зеленью равнины. Вдалеке вздымался океан.
Городок у посадочной решетки теперь казался совсем крошечным. Вспаханные поля больше не казались составленными из прорвы прямоугольничков, а стали просто клочками коричневого тумана между разноцветием пока еще девственной земли. Пока на Псе-3 колонисты освоили малую толику нового мира.
На экранах заднего обзора показалось нечто, мчащееся вдогонку с ужасающей скоростью. Непонятный, неопределенной формы предмет.
Обыкновенная груда земли с середины посадочной решетки, заброшенная вверх с кошмарной силой, способной садить и запускать в космос корабли.
Сфокусированное на ней силовое поле решетки могло управлять ею на расстоянии в сотни тысяч миль. Неважно, из чего она состоит. На такой скорости это не будет удар тела определенной массы. Подобно дождю метеоритов, при ударе о медкор произойдет взрыв, который превратит в пар и корабль, и глыбу. Но решетка должна будет отпустить глыбу накануне удара.
Ведь в батареях Дуэнна содержится заряд колоссальной мощи. И если его разрядить на предмет, находящийся в фокусе силового поля, можно разрушить источник поля. Значит, перед столкновением поле придется отключить и оператор это хорошо знает.
Кэлхаун неистово рванул корабль в сторону. Масса бешено мчащейся материи пронеслась не более чем в сотне ярдов. Силовое поле освободило ее из-под своей опеки. Теперь она будет мчаться сквозь пространство месяцы, годы, а, может быть, и вечность.
Кэлхаун выровнял корабль и продолжил подъем. При этом начал диктовать в космофон:
— Верните снаряд назад! Вы не можете сбросить бомбу на Пес! Там люди!
Вы не можете сбросить бомбу на Пес!
Ответа не последовало. Он начал снова.
— Медкор вызывает флот Федры! На Псе эпидемия! Ваши дети и внуки опасно больны! Нельзя силой навязывать помощь! Огнем не проложить дорогу в больничные палаты! Необходимо вступить в переговоры! Идти на компромисс!
Вы должны договориться, в противном случае и вы, и они…
С земли послышался насмешливый комментарий.
— Не бери дурного в голову, человечек с Земли! Не мешай их попытке приземлиться! Пусть они попробуют захватить нас и снова править! Мы достаточно долго их слушались! Пусть только попробуют сесть — и горько пожалеют! Они навсегда покроют себя позором! Мы позаботимся об этом!
Затем рокочущий бас, который у Кэлхауна ассоциировался с Федрой.
— Не путайся под ногами, медкор! Раз дети наши больны, мы идем к ним.
Мы как раз подошли к черте, за которой двигатели не работают. Взорвав решетку, мы опустим посадочный корабль и высадимся на Псе! Через полчаса наша бомба достигнет цели! Меньше чем через три часа мы высадим десант!
Уйди с дороги!
Кэлхаун ответил очень грубыми и крайне неприличными словами. Он наткнулся на предельно эмоциональную патовую ситуацию между враждующими сторонами, каждая из которых была не права. Бешеная ярость старшего поколения Федры, отгороженного от мира, на который они отправили своих детей, чтобы спасти их от неминуемой гибели, была сравнима с озлобленным бунтом молодежи, немыслимо перегруженной непосильной работой и заботами до такой степени, что никто не смог бы вынести подобное. Ситуация, в которой компромисс невозможен, поскольку ни одна сторона не согласилась бы признать даже частичной победы противника. Ссора могла закончиться только битвой до победного конца. И, кто бы не победил в ней, ненависть к противнику сохранится. Ибо ненависть такого рода не нуждается в обосновании.
Избавиться от нее можно, только сменив на еще более сильную ненависть.
Кэлхаун от бессилия заскрипел зубами. Медкор мчался прочь от залитого солнцем Пса-3. Не далее, чем в нескольких тысячах миль, сосредоточился флот Федры. Его экипаж неистовствовал, но сердце каждого переполняла тревога за судьбу врага, с которым предстояло сразиться.
На земле ненависть поглотила старших колонистов — группу юных воинов в особенности, потому что именно для этой группы она наиболее подходяща но и здесь она причиняла не меньшую боль, потому что, даже будучи правы, они были неправы. Каждый импульс благородства, который в свое время заставлял их работать до изнеможения, до мятежа, теперь протестовал против последствий этого мятежа. И тем не менее они верили, что мятеж обоснован.
Мургатройда раздражал непрекращающийся грохот аварийных ракет. Он взобрался на колени Кэлхауна и заявил протест:
— Чи! — очень настоятельно. — Чи-чи!
— Мургатройд! — заворчал Кэлхаун. — Правила Космической Службы гласят, что, в случае необходимости, члена экипажа медкора можно списать в расход. Я сильно опасаюсь, что подошла наша с тобой очередь. Ну, держись!
Мы попробуем провернуть одно дельце.
Он развернул медкор хвостом вперед и на полную силу запустил ракеты.
Корабль будет тормозить даже быстрее, чем набирал скорость. Затем настроил индикатор ближайшей массы на максимальную разрешающую способность. На нем появилась быстро удаляющаяся масса из земли и камней Пса. Затем настроил сканер для наблюдения за определенным участком неба.
— Поскольку родители почувствовали себя оскорбленными, — рассуждал он, — то они сделали снаряд, который проложит себе дорогу сквозь любые препятствия, которые расставят на его пути. А, значит, он должен быть управляемым. Очень сомнительно, что на планете есть космический корабль, который смог бы с ним сразиться. По крайне мере, никто о нем не упоминал.
Значит, он готов сражаться только с хламом, которым могут усеять его курс с помощью решетки. Это хорошо. Более того, отцы, являясь таковыми, не сделают снаряд высокоскоростным. Им хочется иметь возможность отозвать снаряд в самую последнюю минуту. И они на это надеются.
— Чи! — настаивал на своем неприятии ракетного грохота Мургатройд.
— Поэтому мы станем по возможности больше непопулярными среди родителей, — дальше рассуждал Кэлхаун, — и, если нам удастся выжить, добьемся еще более сердечной ненависти от их сыновей. И тогда, благодаря всеобщей ненависти к нам, им удастся хоть чуточку терпеть друг друга.
Таким образом, возможно, разрешится проблема общественного здоровья на Псе-3.
Он тяжело вздохнул. На экране индикатора ближайшего объекта появилось изображение предмета, движущегося к медкору. Сканер воспроизвел информацию в мельчайших деталях. Небольшой объект двигался к планете со стороны космоса. Его скорость и курс…
С удвоенным ускорением Кэлхаун ринулся наперехват, в то же время заставляя корабль терять скорость убегания.
Десятью минутами позже из космофона донеслось рычание:
— Медкор! Как ты считаешь, чем это ты сейчас занимаешься?
— Ищу приключений на свою голову, — последовал короткий ответ.
Тишина. На экранах появилась крошечная яркая горошина, возникшая из пустоты и медленно приближающаяся. Кэлхаун рассчитал свой курс. Затем изменил его.
— Медкор! — донесся взволнованный голос. — Уйди с дороги нашего снаряда! Это мегатонная бомба!
Кэлхаун небрежно парировал:
— Those who in quarrels interрose, must often wiрe a bloody nose. — И добавил:
— Я знаю, что это такое.
— Оставь ее в покое! — все больше злился голос. — Решетка на земле засекла ее. Они запускают камни, чтобы взорвать ее.
— Они плохие стрелки, — ответил Кэлхаун. — Ведь по мне промазали!
И нацелил свой корабль. Он знал, на что тот способен, как только может знать человек, пролетавший на нем очень и очень долго — абсолютно точно знал все его возможности.
Ракета издалека — управляемый снаряд с мегатонной боеголовкой яростно дымя, появился на фоне звезд. Как могло показаться со стороны, Кэлхаун пошел на таран. Ракета, хоть и управляемая на расстоянии в многие тысячи километров, вильнула, чтобы избежать столкновения. Нужно время, чтобы сканер зафиксировал и передал ситуацию, сигнал достиг флота Федры и контрольные импульсы вернулись назад. Кэлхаун рассчитывал на это. Должен был. Но он и не шел на таран. Он вынуждал снаряд уклониться. И добился этого. Ракета свернула в сторону, Кэлхаун развернулся и головокружительный трюк, от которого волосы на голове встают дыбом пламенем дюз прошелся по всей длине снаряда. Толщина пламени не больше полудюйма, но температура — как на поверхности звезды, Оно аккуратно разрезало снаряд пополам. Ужасная вспышка, которую почти физически ощутил Кэлхаун — взорвалось горючее. Атомная бомба — единственная из известных бомб, которая не взорвется, если ее разрезать пополам.
Остатки управляемого снаряда продолжили свой путь к планете, но вреда они уже не причинят.
— Отлично! — холодно изрек космофон, но Кэлхауну послышалось облегчение в голосе. — Ты только задержал нашу высадку и обрек на смерть от инфекции лишние жизни!
Кэлхаун проглотил что-то, что, как он полагал, было его под ступившим к горлу сердцем.
— Ну что же, — сказал он, — посмотрим, так ли это.
Корабль потерял свою космическую скорость еще до встречи со снарядом.
Теперь он все быстрее падал назад. Чтобы осмотреться, Кэлхаун выключил ракеты. Включив на мгновение дюзы, выровнял корабль параллельно земле.
— Мне пора стать экономным, признался он Мургатройду. — В космосе тяжело достать ракетное топливо. Если я не стану бережливым, мы можем застрять на орбите — прямо здесь, не в силах спуститься! Не думаю, что местные жители проявят желание помочь нам.
Медкор планировал с беспредельной, на первый взгляд, легкостью над бескрайними выпуклыми просторами мира, готового к войне. Меньше чем через полчаса он погрузился в черноту ночной тени Пса. А через три четверти часа снова вышел на освещенную солнцем сторону уже в каких-то четырех милях от поверхности планеты.
— Не хватило скорости для того, чтобы остаться на орбите, критически поделился соображениями с Мургатройдом Кэлхаун. — Много бы я отдал сейчас за хорошую карту!
Он напряженно следил за проносящейся под кораблем поверхностью планеты. Ему надо было бы набрать большую высоту и он мог бы это сделать, если бы его не беспокоило ракетное горючее. Оно предназначалось только на крайний случай и весило слишком много, чтобы можно было запастись им в достаточном количестве.
На горизонте показался Канополис. Кэлхаун развил бешеную активность.
Развернул кораблик и нырнул в атмосферу. Погасил скорость ракетным пламенем и одновременно трением об атмосферу во время спуска.
Корабль уже опустился до двух миль, когда перемахнул горную гряду и под ним раскинулся город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Кэлхаун слепо моргнул.
— Это вы решайте без меня. Если вам не терпится умереть, я не в силах вас остановить. Умереть сначала или потом — выбор ваш. Вот и выбирайте. А я пошел спать!
Он отключил микрофон и динамики. Глаза слипались и держать их открытыми не было больше сил.
Глава 7
«…В плане чисто практическом, если человек должен бросить законченное им дело, и при этом ему хочется, чтобы оно осталось после его отбытия, ему нужно найти кого-то, кто останется там и сможет присматривать за ним и защищать его в течении всей своей жизни.»
«Руководство. Межзвездная Медицинская Служба.» с.167-168
Мургатройд дергал Кэлхауна и возбужденно щебетал ему в ухо.
— Чи! Чи-чи-чи!
Кэлхаун поморгал и, наконец, открыл глаза. Послышался грохот. Медкор закачался на своих стабилизаторах. Он почти перевернулся, но остановился, а затем медленно пошел назад и, минуя вертикальное положение, отклонился почти на тот же угол в противоположную сторону. Послышался скрип — это земля просела под одним из стабилизаторов.
Кэлхаун проснулся окончательно. В одно мгновение он оказался на противоположной стороне каюты в кресле за пультом управления. Послышался второй сильный удар. Проведя рукой по рядочку переключателей, включил все источники информации и коммуникации. Ожили все экраны, космофон, внешние микрофоны, громкоговорители и даже устройство планетарной связи, которое немедленно сообщит о любом излучении в электромагнитном спектре в атмосфере этой планеты.
Каюту заполонил бедлам. Из динамика космофона донесся зычный голос:
— Это наше последнее слово! Или вы разрешите посадку, или…
Внешние динамики донесли оглушающий грохот взрыва. Корабль прилично тряхнуло, он окутался белым дымом. Время шло к обеду, и гигантская кружевная структура посадочной решетки была отчетливо видна на фоне ярко-голубого неба. Доносились разряды каких-то удаленных на тысячи миль электрических штормов. Крики тоже проникли в корабль через внешние микрофоны.
Две группы фигурок в пятидесяти — ста ярдах от медкора старательно трудились над какими-то расположенными на земле объектами. Вот их окутал дым, затем послышалось тяжелое эхо взрыва: «Бу-ум!». Медленно вращаясь вокруг поперечной оси, к кораблю несся предмет, оставляющий за собой разлетающиеся искры. Он упал у основания вертикально стоящего медкора.
В момент взрыва Кэлхаун включил аварийную ракету. Ее грохот наполнил корабль. Динамик космофона снова зарычал:
— Мы нацелили на вас мегатонную бомбу! Это наше последнее слово! Или вы разрешите посадку, или мы прорвемся с боем!
Снаряд самодельной пушки с грохотом взорвался. Благодаря помощи аварийных ракет, взрыв подбросил медкор, который, приподнявшись, снова опустился, но только две его опоры коснулись земли. Корабль начал падать третьей опереться было не на что.
В случае падения медкор станет абсолютно беспомощным. Его можно взорвать, расположив взрывчатку между корпусом и землей. Один кратер уже готов — там, где раньше покоилась третья опора.
Кэлхаун передвинул рычаг до конца. Корабль завис и начал подниматься.
Вот он поднялся до половины посадочной решетки. Его стройное, сверхвысокоскоростное пламя полосовало почву, оставляя за собой дымящий раскаленный след. Фигурки у бомбометов разбежались во все стороны. Медкор выровнялся и начал подниматься.
Кэлхаун выругался. Решетка была защитой планеты от вторжения из космоса, поскольку запускала снаряды любого размера с очень хорошей точностью в любую цель в радиусе десятков тысяч миль — добрая дюжина диаметров планеты. Ее операторы хотели отбить атаку флота Федры и нуждались в избавлении от медкора, прежде чем пустить по виткам энергию.
Теперь им это удалось.
Теперь они могли запускать бомбы, булыжники — все, чем может оперировать силовое поле.
Космофон рявкнул снова:
— Эй, вы, там, на земле! Наш снаряд нацелен прямо на вашу решетку! Он начинен мегатонной атомной бомбой! Эвакуируйте район!
Кэлхаун снова выругался. Шайка ли, охрана или, если угодно, группа юных воинов, защищающая решетку, слишком самоуверенна, чтобы угроза возымела на нее должное воздействие. Если более мудрые головы и были на Псе-3, они не взяли на себя командование. Человеческое общество должно быть целостным, иначе оно неработоспособно. Цивилизация, существовавшая на Федре-2, раскололась из-за угрозы взрыва солнца. Ее фрагменты — на Федре, флоте, в каждой небольшой общине Пса-3 — были неполны и неспособны мыслить или действовать с учетом интересов остальных. Каждая группка на этой планете только на словах горой стояла за других. Молодой мир этой планеты в принципе был неспособен на самоорганизацию больше, чем в мини-масштабе.
И одна из таких мини-групп владела решеткой и с ее помощью будет сражаться до конца, безотносительно к мнению остальных, поскольку состоит она из членов влекомой инстинктом группы юных воинов.
Медкор все еще находился за изгородью высотой в полмили, что и являет собой решетка. Пока Кэлхаун пристегивался к креслу, корабль поднимался все выше и выше. Вот он достиг вершины единственной защиты колонии от вторжения извне. Своеобразная гофрированная губа этой структуры, являющаяся источником силового поля, качнулась к нему. Он нажал на газ и медкор рванул вверх.
Оглушающий крик донесся из динамика:
— Эй, ты! Убирайся к своим старикашкам! Мы до тебя еще доберемся!
Очевидно, голос донесся снизу. Корабль резко рванул вверх.
— Медкор вызывает флот! Отзовите снаряд назад! У меня с собой формула антитела! На войну времени нет! Отзовите снаряд назад! — заорал в космофон Кэлхаун.
Насмешливый хохот — опять с земли. Затем тяжелый раскатистый голос пожилого человека.
— Убирайся с дороги, медкор! Эти желторотые идиоты сначала губили себя. Теперь они губят наших внуков! Если бы мы не были прежде такими мягкосердечными, и если бы сразу усмирили их, малыши не умирали бы сейчас!
Убирайся с дороги, медкор! Если ты можешь нам помочь, то сделаешь это уже после нашей победы!
Небо стало пурпурным. Корабль достиг соответствующей высоты. Затем черным. Солнце Пес полыхало и сияло на фоне черного, как смоль, неба, усеянного искрами миллиардов разноцветных солнц. Медкор продолжал подниматься.
Кэлхаун чувствовал себя безнадежно одиноким. Под ним простиралась залитая солнцем поверхность планеты, уже загибающаяся по краям, облака заслоняли горы и покрытые зеленью равнины. Вдалеке вздымался океан.
Городок у посадочной решетки теперь казался совсем крошечным. Вспаханные поля больше не казались составленными из прорвы прямоугольничков, а стали просто клочками коричневого тумана между разноцветием пока еще девственной земли. Пока на Псе-3 колонисты освоили малую толику нового мира.
На экранах заднего обзора показалось нечто, мчащееся вдогонку с ужасающей скоростью. Непонятный, неопределенной формы предмет.
Обыкновенная груда земли с середины посадочной решетки, заброшенная вверх с кошмарной силой, способной садить и запускать в космос корабли.
Сфокусированное на ней силовое поле решетки могло управлять ею на расстоянии в сотни тысяч миль. Неважно, из чего она состоит. На такой скорости это не будет удар тела определенной массы. Подобно дождю метеоритов, при ударе о медкор произойдет взрыв, который превратит в пар и корабль, и глыбу. Но решетка должна будет отпустить глыбу накануне удара.
Ведь в батареях Дуэнна содержится заряд колоссальной мощи. И если его разрядить на предмет, находящийся в фокусе силового поля, можно разрушить источник поля. Значит, перед столкновением поле придется отключить и оператор это хорошо знает.
Кэлхаун неистово рванул корабль в сторону. Масса бешено мчащейся материи пронеслась не более чем в сотне ярдов. Силовое поле освободило ее из-под своей опеки. Теперь она будет мчаться сквозь пространство месяцы, годы, а, может быть, и вечность.
Кэлхаун выровнял корабль и продолжил подъем. При этом начал диктовать в космофон:
— Верните снаряд назад! Вы не можете сбросить бомбу на Пес! Там люди!
Вы не можете сбросить бомбу на Пес!
Ответа не последовало. Он начал снова.
— Медкор вызывает флот Федры! На Псе эпидемия! Ваши дети и внуки опасно больны! Нельзя силой навязывать помощь! Огнем не проложить дорогу в больничные палаты! Необходимо вступить в переговоры! Идти на компромисс!
Вы должны договориться, в противном случае и вы, и они…
С земли послышался насмешливый комментарий.
— Не бери дурного в голову, человечек с Земли! Не мешай их попытке приземлиться! Пусть они попробуют захватить нас и снова править! Мы достаточно долго их слушались! Пусть только попробуют сесть — и горько пожалеют! Они навсегда покроют себя позором! Мы позаботимся об этом!
Затем рокочущий бас, который у Кэлхауна ассоциировался с Федрой.
— Не путайся под ногами, медкор! Раз дети наши больны, мы идем к ним.
Мы как раз подошли к черте, за которой двигатели не работают. Взорвав решетку, мы опустим посадочный корабль и высадимся на Псе! Через полчаса наша бомба достигнет цели! Меньше чем через три часа мы высадим десант!
Уйди с дороги!
Кэлхаун ответил очень грубыми и крайне неприличными словами. Он наткнулся на предельно эмоциональную патовую ситуацию между враждующими сторонами, каждая из которых была не права. Бешеная ярость старшего поколения Федры, отгороженного от мира, на который они отправили своих детей, чтобы спасти их от неминуемой гибели, была сравнима с озлобленным бунтом молодежи, немыслимо перегруженной непосильной работой и заботами до такой степени, что никто не смог бы вынести подобное. Ситуация, в которой компромисс невозможен, поскольку ни одна сторона не согласилась бы признать даже частичной победы противника. Ссора могла закончиться только битвой до победного конца. И, кто бы не победил в ней, ненависть к противнику сохранится. Ибо ненависть такого рода не нуждается в обосновании.
Избавиться от нее можно, только сменив на еще более сильную ненависть.
Кэлхаун от бессилия заскрипел зубами. Медкор мчался прочь от залитого солнцем Пса-3. Не далее, чем в нескольких тысячах миль, сосредоточился флот Федры. Его экипаж неистовствовал, но сердце каждого переполняла тревога за судьбу врага, с которым предстояло сразиться.
На земле ненависть поглотила старших колонистов — группу юных воинов в особенности, потому что именно для этой группы она наиболее подходяща но и здесь она причиняла не меньшую боль, потому что, даже будучи правы, они были неправы. Каждый импульс благородства, который в свое время заставлял их работать до изнеможения, до мятежа, теперь протестовал против последствий этого мятежа. И тем не менее они верили, что мятеж обоснован.
Мургатройда раздражал непрекращающийся грохот аварийных ракет. Он взобрался на колени Кэлхауна и заявил протест:
— Чи! — очень настоятельно. — Чи-чи!
— Мургатройд! — заворчал Кэлхаун. — Правила Космической Службы гласят, что, в случае необходимости, члена экипажа медкора можно списать в расход. Я сильно опасаюсь, что подошла наша с тобой очередь. Ну, держись!
Мы попробуем провернуть одно дельце.
Он развернул медкор хвостом вперед и на полную силу запустил ракеты.
Корабль будет тормозить даже быстрее, чем набирал скорость. Затем настроил индикатор ближайшей массы на максимальную разрешающую способность. На нем появилась быстро удаляющаяся масса из земли и камней Пса. Затем настроил сканер для наблюдения за определенным участком неба.
— Поскольку родители почувствовали себя оскорбленными, — рассуждал он, — то они сделали снаряд, который проложит себе дорогу сквозь любые препятствия, которые расставят на его пути. А, значит, он должен быть управляемым. Очень сомнительно, что на планете есть космический корабль, который смог бы с ним сразиться. По крайне мере, никто о нем не упоминал.
Значит, он готов сражаться только с хламом, которым могут усеять его курс с помощью решетки. Это хорошо. Более того, отцы, являясь таковыми, не сделают снаряд высокоскоростным. Им хочется иметь возможность отозвать снаряд в самую последнюю минуту. И они на это надеются.
— Чи! — настаивал на своем неприятии ракетного грохота Мургатройд.
— Поэтому мы станем по возможности больше непопулярными среди родителей, — дальше рассуждал Кэлхаун, — и, если нам удастся выжить, добьемся еще более сердечной ненависти от их сыновей. И тогда, благодаря всеобщей ненависти к нам, им удастся хоть чуточку терпеть друг друга.
Таким образом, возможно, разрешится проблема общественного здоровья на Псе-3.
Он тяжело вздохнул. На экране индикатора ближайшего объекта появилось изображение предмета, движущегося к медкору. Сканер воспроизвел информацию в мельчайших деталях. Небольшой объект двигался к планете со стороны космоса. Его скорость и курс…
С удвоенным ускорением Кэлхаун ринулся наперехват, в то же время заставляя корабль терять скорость убегания.
Десятью минутами позже из космофона донеслось рычание:
— Медкор! Как ты считаешь, чем это ты сейчас занимаешься?
— Ищу приключений на свою голову, — последовал короткий ответ.
Тишина. На экранах появилась крошечная яркая горошина, возникшая из пустоты и медленно приближающаяся. Кэлхаун рассчитал свой курс. Затем изменил его.
— Медкор! — донесся взволнованный голос. — Уйди с дороги нашего снаряда! Это мегатонная бомба!
Кэлхаун небрежно парировал:
— Those who in quarrels interрose, must often wiрe a bloody nose. — И добавил:
— Я знаю, что это такое.
— Оставь ее в покое! — все больше злился голос. — Решетка на земле засекла ее. Они запускают камни, чтобы взорвать ее.
— Они плохие стрелки, — ответил Кэлхаун. — Ведь по мне промазали!
И нацелил свой корабль. Он знал, на что тот способен, как только может знать человек, пролетавший на нем очень и очень долго — абсолютно точно знал все его возможности.
Ракета издалека — управляемый снаряд с мегатонной боеголовкой яростно дымя, появился на фоне звезд. Как могло показаться со стороны, Кэлхаун пошел на таран. Ракета, хоть и управляемая на расстоянии в многие тысячи километров, вильнула, чтобы избежать столкновения. Нужно время, чтобы сканер зафиксировал и передал ситуацию, сигнал достиг флота Федры и контрольные импульсы вернулись назад. Кэлхаун рассчитывал на это. Должен был. Но он и не шел на таран. Он вынуждал снаряд уклониться. И добился этого. Ракета свернула в сторону, Кэлхаун развернулся и головокружительный трюк, от которого волосы на голове встают дыбом пламенем дюз прошелся по всей длине снаряда. Толщина пламени не больше полудюйма, но температура — как на поверхности звезды, Оно аккуратно разрезало снаряд пополам. Ужасная вспышка, которую почти физически ощутил Кэлхаун — взорвалось горючее. Атомная бомба — единственная из известных бомб, которая не взорвется, если ее разрезать пополам.
Остатки управляемого снаряда продолжили свой путь к планете, но вреда они уже не причинят.
— Отлично! — холодно изрек космофон, но Кэлхауну послышалось облегчение в голосе. — Ты только задержал нашу высадку и обрек на смерть от инфекции лишние жизни!
Кэлхаун проглотил что-то, что, как он полагал, было его под ступившим к горлу сердцем.
— Ну что же, — сказал он, — посмотрим, так ли это.
Корабль потерял свою космическую скорость еще до встречи со снарядом.
Теперь он все быстрее падал назад. Чтобы осмотреться, Кэлхаун выключил ракеты. Включив на мгновение дюзы, выровнял корабль параллельно земле.
— Мне пора стать экономным, признался он Мургатройду. — В космосе тяжело достать ракетное топливо. Если я не стану бережливым, мы можем застрять на орбите — прямо здесь, не в силах спуститься! Не думаю, что местные жители проявят желание помочь нам.
Медкор планировал с беспредельной, на первый взгляд, легкостью над бескрайними выпуклыми просторами мира, готового к войне. Меньше чем через полчаса он погрузился в черноту ночной тени Пса. А через три четверти часа снова вышел на освещенную солнцем сторону уже в каких-то четырех милях от поверхности планеты.
— Не хватило скорости для того, чтобы остаться на орбите, критически поделился соображениями с Мургатройдом Кэлхаун. — Много бы я отдал сейчас за хорошую карту!
Он напряженно следил за проносящейся под кораблем поверхностью планеты. Ему надо было бы набрать большую высоту и он мог бы это сделать, если бы его не беспокоило ракетное горючее. Оно предназначалось только на крайний случай и весило слишком много, чтобы можно было запастись им в достаточном количестве.
На горизонте показался Канополис. Кэлхаун развил бешеную активность.
Развернул кораблик и нырнул в атмосферу. Погасил скорость ракетным пламенем и одновременно трением об атмосферу во время спуска.
Корабль уже опустился до двух миль, когда перемахнул горную гряду и под ним раскинулся город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12