Когда он закончил, она сказала.— Мне нужно убедиться в этом собственными глазами. Ну, если ты так считаешь — Гастерсон пожал плечами — А я думаю, что нам необходимо отправляться в горы сейчас же. На одном я все же настаиваю — дети в школу не пойдут.— Согласна. — сказала Дейзи — Но, Гастерсон, мы столько всего пережили, однако дом не оставляли никогда Мы пережили кампанию «К Рождеству Каждый Должен Находиться На Глубине Шесть Футов Под Землей» и моду на караульных собак роботов, когда тебе отгрызли половину левой ступни. Мы пережили Ядовитых Летучих Мышей, Обученных Крыс-Диверсантов и панику, возникшую из-за Обезьян-Десантников. Мы пережили Глас Безопасности, Антикоммунистическое Гипноинструктирование, Наилучшие Таблетки и Реактивных Злодеев. Мы пережили Захолаживание, когда нельзя было включать тостер из-за страха, что он станет мишенью патрулирующих ракет, а люди, у которых начинался жар, впадали в немилость. Мы пережили.— Что ж, спускайся вниз, — Гастерсон потрепал ее по руке, — и, когда придешь к выводу, что это совсем другое, возвращайся назад. В любом случае возвращайся как можно скорее. Я буду беспокоиться о тебе каждую минуту, пока ты будешь там находиться.Когда она ушла — в зеленом костюме и шляпе, чтобы уменьшить или хотя бы оправдать эффект от поблекших полос на ее лице, — Гастерсон раздал детям сухой паек и походный инвентарь для экспедиции на другой этаж. Возглавляемые Яго, они ушли крадучись, цепочкой, подобно индейцам. Оставив открытой дверь в гостиную, Гастерсон достал свой револьвер 38-го калибра, вычистил и зарядил его, обдумывая в то же время шахматную задачу, чтобы запутать гипотетический псионический монитор. К тому времени, когда он снова спрятал револьвер, послышался шум поднимающегося лифта.Дейзи еле тащила ноги, когда вошла в комнату, и вид у нее был такой, словно она часами напряженно обдумывала решение шахматной задачи и вот только сейчас сдалась. Казалось, что нарисованные на ее коже полоски исчезли, но Гастерсон решил: это оттого, что вся ее кожа приобрела зеленоватый оттенок. Она села на краешек кушетки и произнесла, не глядя на него:— Гастерсон, когда ты сказал мне, что внизу все были спокойны, слегка рассеянны и вели себя дисциплинированно, особенно владельцы щекотунов, имел ли ты в виду практически всех без исключения?— Да, — ответил он. — Если я правильно понял, теперь все изменилось. Каковы же новые симптомы?Она промолчала. А через некоторое время заговорила снова:— Гастерсон, помнишь ты рисунки Доре к «Аду»? Можешь восстановить в воображении картины Иеронима Босха, изображающие орды протофрейдистских дьяволов, мучающих людей и на ферме, и на городской площади? Ты когда-нибудь видел мультфильм Диснея на музыку Мусоргского «Шабаш ведьм»? Давно, в те безрассудные дни, еще до того, как ты женился на мне, не брала ли тебя случайно твоя подруга-наркоманка на настоящие оргии?— Что — там все так плохо?Она выразительно кивнула и внезапно содрогнулась.— На несколько порядков хуже, — сказала она. — Если они решат выйти на поверхность… — Она подскочила. — Где дети?
— Наверху, в туристском походе по таинственной и дикой территории двадцать первого этажа, — успокоил ее Гастерсон. — Пусть они побудут там, пока мы не будем готовы к… — Он запнулсяю. Они оба услышали приглушенный звук шагов.— Это на ступеньках, — прошептала Дейзи, направившись к открытой двери — Но снизу или сверху?— Только один человек, — сделал вывод Гастерсон, двигаясь вслед за женой — И походка слишком тяжела для ребенкаШаги стали громче и быстро приближались. Теперь их сопровождала чья-то мучительная одышка. Дейзи остановилась, в страхе глядя на открытую дверь. Гастерсон прошел мимо нее. Потом остановился тоже.В поле их зрения появился Фэй Он споткнулся и обязательно упал бы ничком, если бы не ухватился за обе стороны дверного проема Он был раздет до пояса На плече было немного крови Его узкая грудь конвульсивно вздымалась, а ребра резко выступали, когда он жадно глотал кислород, чтобы восполнить тот который сжег, взбежав на двадцатый этаж Глаза его были безумны.— Они захватили власть, — выдохнул он. Еще один шумный вдох — Сошли с ума, — еще два судорожных вдоха — Надо их остановитьЕго глаза закатились Он качнулся вперед. Но Гастерсон уже подхватил его и перенес на кушетку Дейзи прибежала из кухни, неся холодное влажное полотенце. Гастерсон взял его и начал обтирать Фэя. У него перехватило дыхание, когда он увидел, что правое ухо Фэя исцарапано и кровоточит Он прошептал Дейзи— Посмотри, где его атаковала эта штука.На плечо Фэя натекла кровь из разодранного уха. Она немного испачкала мягкое пластиковое приспособление румяно-розового цвета с двумя маленькими дырочками, прикрытыми клапанами, которое поначалу озадачило Гастерсона, пока он не вспомнил, что регулятор настроения был непосредственно соединен с кровеносной системой. В какой-то момент он подумал, что его стошнитПолубессознательное выражение исчезло с лица Фэя. Теперь он дышал уже не так тяжело Он сел, отбросив полотенце, на несколько секунд закрыл лицо руками, а затем сквозь пальцы посмотрел на них— Последнюю неделю я жил в кошмаре, — сказал он напряженным тихим голосом — Знал, что вещь ожила, и пытался убедить себя, что это не так. Знал, что она все больше и больше обретает власть надо мной. Слышал, как она снова и снова шепчет мне в ухо глупый стишок, который я различал лишь на каждый сотый раз. «День за днем стрелою мчатся, долг твой — слушать и подчиняться День за днем»Его голос начал срываться Он взял себя в руки и продолжил:— Я отделался от него сегодня утром, когда принимал душ. Он позволил мне прервать контакт, чтобы я помылся Должно быть, он считал, что полностью меня контролирует, независимо от того, находится он у меня на плече или нет. Я думаю, он обладает телепатическими способностями, а кроме того, вчера поздно вечером он проделал со мной некоторые, ну, довольно неприятные вещи. Но я собрал воедино все страхи и всю свою волю и убежал. На движущихся дорожках царил полный хаос. Щекотуны шестой модели преследовали какую-то цель, но какую — затрудняюсь сказать. Насколько я мог видеть, третьи и четвертые модели до смерти щекотали людей, на которых восседали, — китайская пытка перышком Хихиканье, судорожный смех, сдавленное дыхание взрывы хохота Люди умирают от смеха щекотуны! Но какова ирония судьбы! И только полное отсутствие порядка и здравого смысла вокруг позволило мне выбраться на поверхность. Я видел такие вещи — Его голос снова сорвался Он зажал рот рукой и начал раскачиваться взад-вперед.Гастерсон ловко, но твердо положил руку на его здоровое плечо.— Успокойся, — сказал он. — Вот, глотни это.Фэй отодвинул в сторону крепкий коричневый напиток.— Мы должны их остановить, — выкрикнул он — Собери живущих на поверхности, свяжитесь с патрульными в пустошах, с пилотируемыми спутниками, закачайте эфир в воздухозаборники туннелей, изобретите и немедленно запустите в производство ракеты, пошлите сигнал SOS на Марс и Венеру, добавьте наркотики в систему водоснабжения подземелья — сделайте что-нибудь! Гасси, ты не представляешь, через что проходят каждую секунду находящиеся внизу люди— Думаю, они пожинают плоды собственного нежелания мыслить критически, — угрюмо заметил Гастерсон— У тебя что — нет сердца — спросил Фэй. Его глаза расширились, словно он впервые увидел Гастерсона. А затем, тоном обвинителя, тыча в него дрожащим пальцем, произнес: — Это ты изобрел щекотун, Джордж Гастерсон! Ты во всем виноват! Ты обязан что-то сделать!Не успел Гастерсон что-либо возразить, не успел даже обдумать ответ или хотя бы осознать всю чудовищность выдвинутого обвинения, как кто-то схватил его сзади и оттащил от Фэя. Что-то похожее на дуло крупнокалиберного пистолета уперлось ему в поясницу.Воспользовавшись вспышкой Фэя, целая толпа людей незаметно вошла в комнату из холла. Их было восемь, если точно. Но самым странным в них, по мнению Гастерсона, было мгновенное впечатление, что в комнате находится только один разум, не принадлежащий ни одному из этой восьмерки, хоть он и узнал троих, — разумным было лишь то, что они несли.Это впечатление подчеркивали некоторые детали. На всех восьми лицах застыло одинаково бессмысленное выражение — глаза были пусты, хоть и внимательны. Все они двигались в отвратительной раболепной манере. И все сняли туфли. «Может, они полагают, — со злостью подумал Гастерсон, — что мы с Дейзи живем по японским обычаям?»Гастерсона держали две дородные тетки, лицо у одной было сплошь покрыто прыщами. Он решил было наступить ей на ногу, но в тот же момент дуло пистолета, словно штопор, ввинтилось ему в спину Мужчина, державший пистолет, был коллегой Фэя по фамилии Дэвидсон. В нескольких ярдах от кушетки, на которой лежал Фэй, стоял Кестер с наведенным на Дейзи пистолетом. Но он, по крайней мере, не тыкал им в нее, а саму Дейзи держал единственный незнакомый Гастерсону мужчина и делал это, соблюдая приличия. Последнее обстоятельство принесло Гастерсону некоторое облегчение, поскольку позволяло ему не так остро чувствовать вину за то, что он до сих пор не впал в неистовство.Еще два незнакомца, один из которых был одет в лиловую пижаму для отдыха, а второй — в серую форму инспектора движущихся тротуаров, с обеих сторон подхватили Фэя под его худые руки и стали поднимать на ноги, в то время как Фэй отчаянно, но тщетно сопротивлялся и так жалобно при этом причитал, что у Гастерсона тут же возникла одна мысль — о моральном долге прийти в неистовство, когда тебе угрожает враждебная сила или когда под эту угрозу на твоих глазах попадает друг Но в него снова ткнули пистолетом.К Фэю приближался третий сотрудник «Микро», с которым Гастерсон вчера познакомился — его фамилия была Хейзен. Именно Хейзен нес — достаточно почтительно и торжественно и уж, во всяком случае, очень осторожно предмет, который показался Гастерсону разумом этой маленькой группы захвата и который в настоящее время осквернял святость его собственного дома.На всех них, конечно, были нацеплены щекотуны: на трех сотрудниках «Микро» — как бы выросшие из плеча тяжелые шестые модели с их клешнями, шарнирными ручками и одноглазыми цефалическими башенками; на всех остальных — модели с меньшими порядковыми номерами, которые просто создавали под одеждой видимость горба Ричарда Третьего.Предмет, который нес Хейзен, был шестой моделью щекотуна, которую Гастерсон видел вчера на Фэе. Гастерсон был уверен, что это Пух-Бах, из-за той атмосферы властности, которая его окружала, и потому — он мог бы поклясться на горе из Библий, — что узнал красный огонек, затаившийся в его единственном глазу. И только Пух-Бах имел ауру вполне сознательной мысли. Только у Пух-Баха была манна В верованиях народов Меланезии и Полинезии сверхъестественная сила, присущая некоторым людям, животным, предметам, духам.
.Неприятно видеть, как злобный безногий робот-ребенок с болтающимися ремешками управляет — явно при помощи телепатии — не только предметами, созданными по его образу и подобию, да пятью близкими, но примитивными родственниками, но также и восемью людьми, а вдобавок еще и приводит в состояние исступленного ужаса одного жалкого, узкогрудого, полусумасшедшего начальника Отдела исследований и развития.Пух-Бах указал клешней на Фэя. Державшие Фэя потащили его вперед — он все еще сопротивлялся, но теперь уже не так сильно, будто находился в полугипнозе или, по меньшей мере, оцепенел от страха.Гастерсон прорычал яростное «Эй!» и невольно напрягся, но пистолет снова уткнулся ему в спину. Дейзи закрыла глаза, затем сжала губы и вновь открыла глаза, чтобы видеть происходящее.Установка щекотуна на плечо Фэя заняла какое-то время, потому что два тупых острия на нижней поверхности робота должны были попасть в предохраненные клапанами отверстия на розовом пластиковом диске. Когда они наконец оказались на месте, Гастерсона затошнило, а потом и еще сильнее — когда щекотун сам воткнул крохотный шарик на тончайшем проводе в ухо Фэя.В следующую секунду Фэй выпрямился и отодвинул в сторону тех, кто его держал. Он затянул ремешки своего щекотуна вокруг груди и подмышками. Протянул руку, и кто-то подал ему рубашку и плащ без плеча. Он ловко надел их, а Пух-Бах, используя свои маленькие клешни, помог просунуть свою башенку и тело через аккуратно подрубленные края вырезов. Маленькая группа захвата смотрела на Фэя с почтительным ожиданием. Он на минуту замер, словно размышляя, а затем подошел к Гастерсону, посмотрел ему в лицо и снова замер.Внешне лицо Фэя казалось беспечным, но глаза выдавали муку. Гастерсон знал, что он совсем не думает, а просто слушает инструкции, нашептываемые ему на самом пороге слышимости.— Гасси, старик, — сказал Фэй, судорожно изобразив широчайшую улыбку, — я был бы очень обязан, если бы ты ответил на несколько простых вопросов. — Вначале его голос был хриплым, но он дважды сглотнул и исправился. — Что ты имел в виду, когда изобрел щекотун? Чем именно они должны были стать?— Ты что, — несчастный… — начал было Гастерсон со смущением и ужасом одновременно, затем взял себя в руки и кратко ответил: — Предполагалось, что они будут механическими напоминателями. Предполагалось, что они будут записывать меморандумы и…Фэй поднял вверх ладонь, покачал головой и снова стал слушать пространство. Затем он произнес:— Так предполагали использовать щекотунов люди. Я совсем не это имел в виду. Я имел в виду, какую пользу щекотуны должны были принести сами себе. Конечно, у тебя были кое-какие мысли насчет… — Фэй облизал губы. — Если тебе это поможет, — добавил он, — то знай — не Фэй задает тебе этот вопрос, а Пух-Бах.Гастерсон заколебался. У него возникло ощущение, что каждое из восьми двойных существ в комнате с нетерпением ждет его ответа, он почувствовал, как что-то влезло в его сознание и перелопачивало его зарождающиеся мысли, заглядывая в них и под них еще до того, как он сам успевал их сформулировать. Глаз Пух-Баха был похож на красный прожектор.— Ну, так как же, — продублировал Фэй. — Какую пользу щекотуны должны были принести сами себе?— Никакой, — мягко сказал Гастерсон. — Совсем никакой.Он почувствовал разочарование, повисшее в комнате, а вместе с ним и что-то похожее на паникуНа этот раз Фэй прислушивался к суфлеру довольно долго— Я надеюсь, что на самом деле ты так не думаешь, Гасси, — сказал он наконец совершенно серьезно — Я имею в виду то, что ты вообще не осознавал в то время. Позволь мне в последний раз сформулировать этот вопрос иначе. Каково место щекотунов в естественной природе вещей? В чем смысл их жизни? Их особые мотивы? В чем их гений? Их конечная цель? Каким богам должны поклоняться щекотуны?Но Гастерсон уже качал головой. Он произнес:— Я совершенно ничего не знаю об этом.Фэй вздохнул и вместе с Пух-Бахом повел плечом в уже знакомом «трехшарнирном» жесте. Затем он оживился.— Полагаю, сейчас мы дальше не продвинемся, — сказал он. — Продолжай думать, Гасси. Постарайся что-нибудь вспомнить Ты не сможешь выходить из квартиры — я оставляю охрану Если захочешь увидеть меня, то скажи ей об этом. Или просто подумай. Через какое-то время тебе в любом случае еще будут заданы вопросы Может быть, мы даже применим к тебе особые методы Возможно, ты будешь щекотунизирован Все. Давайте, вы все, нам пора двигаться.Прыщавая и ее подружка отпустили Гастерсона, человек, державший Дейзи, ослабил свою благопристойную хватку Дэвидсон и Кестер бочком и оглядываясь вышли из комнаты и маленькая группа захвата не спеша удалиласьВ дверях Фэй оглянулся— Прости, Гасси, — сказал он, и в какое-то мгновение в его глазах промелькнуло их обычное выражение — Жаль, что я не могу — Клешня поднялась к его уху, и спазм боли исказил его лицо, он напрягся и вышел Дверь закрылась.Гастерсон два раза глубоко вздохнул, что, скорее, было похоже на гневное всхлипывание А затем, все еще шумно дыша, пошел в спальню.— Что? — спросила Дейзи, следя за ним взглядом.Он вернулся, держа в руках свой револьвер тридцать восьмого калибра, и направился к двери.— Что ты собираешься делать? — спросила она, отлично зная ответ.— Я собираюсь разнести на куски железную мартышку, пристроившуюся на плече Фэя, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.Она обхватила его руками.— Дай мне пройти, — рычал Гастерсон. — Хоть раз в жизни я должен быть мужчиной.Пока они боролись за оружие, дверь бесшумно открылась и в комнату проскользнул Дэвидсон, который ловко выхватил у них револьвер прежде, чем они заметили его присутствие. Он ничего не сказал, только улыбнулся и, выходя из комнаты, покачал головой с грустным упреком.Гастерсон тяжело сел.— Я знал, что все они псионики, — тихо сказал он. — Я просто потерял контроль над собой — так подействовал на меня последний взгляд Фэя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Наверху, в туристском походе по таинственной и дикой территории двадцать первого этажа, — успокоил ее Гастерсон. — Пусть они побудут там, пока мы не будем готовы к… — Он запнулсяю. Они оба услышали приглушенный звук шагов.— Это на ступеньках, — прошептала Дейзи, направившись к открытой двери — Но снизу или сверху?— Только один человек, — сделал вывод Гастерсон, двигаясь вслед за женой — И походка слишком тяжела для ребенкаШаги стали громче и быстро приближались. Теперь их сопровождала чья-то мучительная одышка. Дейзи остановилась, в страхе глядя на открытую дверь. Гастерсон прошел мимо нее. Потом остановился тоже.В поле их зрения появился Фэй Он споткнулся и обязательно упал бы ничком, если бы не ухватился за обе стороны дверного проема Он был раздет до пояса На плече было немного крови Его узкая грудь конвульсивно вздымалась, а ребра резко выступали, когда он жадно глотал кислород, чтобы восполнить тот который сжег, взбежав на двадцатый этаж Глаза его были безумны.— Они захватили власть, — выдохнул он. Еще один шумный вдох — Сошли с ума, — еще два судорожных вдоха — Надо их остановитьЕго глаза закатились Он качнулся вперед. Но Гастерсон уже подхватил его и перенес на кушетку Дейзи прибежала из кухни, неся холодное влажное полотенце. Гастерсон взял его и начал обтирать Фэя. У него перехватило дыхание, когда он увидел, что правое ухо Фэя исцарапано и кровоточит Он прошептал Дейзи— Посмотри, где его атаковала эта штука.На плечо Фэя натекла кровь из разодранного уха. Она немного испачкала мягкое пластиковое приспособление румяно-розового цвета с двумя маленькими дырочками, прикрытыми клапанами, которое поначалу озадачило Гастерсона, пока он не вспомнил, что регулятор настроения был непосредственно соединен с кровеносной системой. В какой-то момент он подумал, что его стошнитПолубессознательное выражение исчезло с лица Фэя. Теперь он дышал уже не так тяжело Он сел, отбросив полотенце, на несколько секунд закрыл лицо руками, а затем сквозь пальцы посмотрел на них— Последнюю неделю я жил в кошмаре, — сказал он напряженным тихим голосом — Знал, что вещь ожила, и пытался убедить себя, что это не так. Знал, что она все больше и больше обретает власть надо мной. Слышал, как она снова и снова шепчет мне в ухо глупый стишок, который я различал лишь на каждый сотый раз. «День за днем стрелою мчатся, долг твой — слушать и подчиняться День за днем»Его голос начал срываться Он взял себя в руки и продолжил:— Я отделался от него сегодня утром, когда принимал душ. Он позволил мне прервать контакт, чтобы я помылся Должно быть, он считал, что полностью меня контролирует, независимо от того, находится он у меня на плече или нет. Я думаю, он обладает телепатическими способностями, а кроме того, вчера поздно вечером он проделал со мной некоторые, ну, довольно неприятные вещи. Но я собрал воедино все страхи и всю свою волю и убежал. На движущихся дорожках царил полный хаос. Щекотуны шестой модели преследовали какую-то цель, но какую — затрудняюсь сказать. Насколько я мог видеть, третьи и четвертые модели до смерти щекотали людей, на которых восседали, — китайская пытка перышком Хихиканье, судорожный смех, сдавленное дыхание взрывы хохота Люди умирают от смеха щекотуны! Но какова ирония судьбы! И только полное отсутствие порядка и здравого смысла вокруг позволило мне выбраться на поверхность. Я видел такие вещи — Его голос снова сорвался Он зажал рот рукой и начал раскачиваться взад-вперед.Гастерсон ловко, но твердо положил руку на его здоровое плечо.— Успокойся, — сказал он. — Вот, глотни это.Фэй отодвинул в сторону крепкий коричневый напиток.— Мы должны их остановить, — выкрикнул он — Собери живущих на поверхности, свяжитесь с патрульными в пустошах, с пилотируемыми спутниками, закачайте эфир в воздухозаборники туннелей, изобретите и немедленно запустите в производство ракеты, пошлите сигнал SOS на Марс и Венеру, добавьте наркотики в систему водоснабжения подземелья — сделайте что-нибудь! Гасси, ты не представляешь, через что проходят каждую секунду находящиеся внизу люди— Думаю, они пожинают плоды собственного нежелания мыслить критически, — угрюмо заметил Гастерсон— У тебя что — нет сердца — спросил Фэй. Его глаза расширились, словно он впервые увидел Гастерсона. А затем, тоном обвинителя, тыча в него дрожащим пальцем, произнес: — Это ты изобрел щекотун, Джордж Гастерсон! Ты во всем виноват! Ты обязан что-то сделать!Не успел Гастерсон что-либо возразить, не успел даже обдумать ответ или хотя бы осознать всю чудовищность выдвинутого обвинения, как кто-то схватил его сзади и оттащил от Фэя. Что-то похожее на дуло крупнокалиберного пистолета уперлось ему в поясницу.Воспользовавшись вспышкой Фэя, целая толпа людей незаметно вошла в комнату из холла. Их было восемь, если точно. Но самым странным в них, по мнению Гастерсона, было мгновенное впечатление, что в комнате находится только один разум, не принадлежащий ни одному из этой восьмерки, хоть он и узнал троих, — разумным было лишь то, что они несли.Это впечатление подчеркивали некоторые детали. На всех восьми лицах застыло одинаково бессмысленное выражение — глаза были пусты, хоть и внимательны. Все они двигались в отвратительной раболепной манере. И все сняли туфли. «Может, они полагают, — со злостью подумал Гастерсон, — что мы с Дейзи живем по японским обычаям?»Гастерсона держали две дородные тетки, лицо у одной было сплошь покрыто прыщами. Он решил было наступить ей на ногу, но в тот же момент дуло пистолета, словно штопор, ввинтилось ему в спину Мужчина, державший пистолет, был коллегой Фэя по фамилии Дэвидсон. В нескольких ярдах от кушетки, на которой лежал Фэй, стоял Кестер с наведенным на Дейзи пистолетом. Но он, по крайней мере, не тыкал им в нее, а саму Дейзи держал единственный незнакомый Гастерсону мужчина и делал это, соблюдая приличия. Последнее обстоятельство принесло Гастерсону некоторое облегчение, поскольку позволяло ему не так остро чувствовать вину за то, что он до сих пор не впал в неистовство.Еще два незнакомца, один из которых был одет в лиловую пижаму для отдыха, а второй — в серую форму инспектора движущихся тротуаров, с обеих сторон подхватили Фэя под его худые руки и стали поднимать на ноги, в то время как Фэй отчаянно, но тщетно сопротивлялся и так жалобно при этом причитал, что у Гастерсона тут же возникла одна мысль — о моральном долге прийти в неистовство, когда тебе угрожает враждебная сила или когда под эту угрозу на твоих глазах попадает друг Но в него снова ткнули пистолетом.К Фэю приближался третий сотрудник «Микро», с которым Гастерсон вчера познакомился — его фамилия была Хейзен. Именно Хейзен нес — достаточно почтительно и торжественно и уж, во всяком случае, очень осторожно предмет, который показался Гастерсону разумом этой маленькой группы захвата и который в настоящее время осквернял святость его собственного дома.На всех них, конечно, были нацеплены щекотуны: на трех сотрудниках «Микро» — как бы выросшие из плеча тяжелые шестые модели с их клешнями, шарнирными ручками и одноглазыми цефалическими башенками; на всех остальных — модели с меньшими порядковыми номерами, которые просто создавали под одеждой видимость горба Ричарда Третьего.Предмет, который нес Хейзен, был шестой моделью щекотуна, которую Гастерсон видел вчера на Фэе. Гастерсон был уверен, что это Пух-Бах, из-за той атмосферы властности, которая его окружала, и потому — он мог бы поклясться на горе из Библий, — что узнал красный огонек, затаившийся в его единственном глазу. И только Пух-Бах имел ауру вполне сознательной мысли. Только у Пух-Баха была манна В верованиях народов Меланезии и Полинезии сверхъестественная сила, присущая некоторым людям, животным, предметам, духам.
.Неприятно видеть, как злобный безногий робот-ребенок с болтающимися ремешками управляет — явно при помощи телепатии — не только предметами, созданными по его образу и подобию, да пятью близкими, но примитивными родственниками, но также и восемью людьми, а вдобавок еще и приводит в состояние исступленного ужаса одного жалкого, узкогрудого, полусумасшедшего начальника Отдела исследований и развития.Пух-Бах указал клешней на Фэя. Державшие Фэя потащили его вперед — он все еще сопротивлялся, но теперь уже не так сильно, будто находился в полугипнозе или, по меньшей мере, оцепенел от страха.Гастерсон прорычал яростное «Эй!» и невольно напрягся, но пистолет снова уткнулся ему в спину. Дейзи закрыла глаза, затем сжала губы и вновь открыла глаза, чтобы видеть происходящее.Установка щекотуна на плечо Фэя заняла какое-то время, потому что два тупых острия на нижней поверхности робота должны были попасть в предохраненные клапанами отверстия на розовом пластиковом диске. Когда они наконец оказались на месте, Гастерсона затошнило, а потом и еще сильнее — когда щекотун сам воткнул крохотный шарик на тончайшем проводе в ухо Фэя.В следующую секунду Фэй выпрямился и отодвинул в сторону тех, кто его держал. Он затянул ремешки своего щекотуна вокруг груди и подмышками. Протянул руку, и кто-то подал ему рубашку и плащ без плеча. Он ловко надел их, а Пух-Бах, используя свои маленькие клешни, помог просунуть свою башенку и тело через аккуратно подрубленные края вырезов. Маленькая группа захвата смотрела на Фэя с почтительным ожиданием. Он на минуту замер, словно размышляя, а затем подошел к Гастерсону, посмотрел ему в лицо и снова замер.Внешне лицо Фэя казалось беспечным, но глаза выдавали муку. Гастерсон знал, что он совсем не думает, а просто слушает инструкции, нашептываемые ему на самом пороге слышимости.— Гасси, старик, — сказал Фэй, судорожно изобразив широчайшую улыбку, — я был бы очень обязан, если бы ты ответил на несколько простых вопросов. — Вначале его голос был хриплым, но он дважды сглотнул и исправился. — Что ты имел в виду, когда изобрел щекотун? Чем именно они должны были стать?— Ты что, — несчастный… — начал было Гастерсон со смущением и ужасом одновременно, затем взял себя в руки и кратко ответил: — Предполагалось, что они будут механическими напоминателями. Предполагалось, что они будут записывать меморандумы и…Фэй поднял вверх ладонь, покачал головой и снова стал слушать пространство. Затем он произнес:— Так предполагали использовать щекотунов люди. Я совсем не это имел в виду. Я имел в виду, какую пользу щекотуны должны были принести сами себе. Конечно, у тебя были кое-какие мысли насчет… — Фэй облизал губы. — Если тебе это поможет, — добавил он, — то знай — не Фэй задает тебе этот вопрос, а Пух-Бах.Гастерсон заколебался. У него возникло ощущение, что каждое из восьми двойных существ в комнате с нетерпением ждет его ответа, он почувствовал, как что-то влезло в его сознание и перелопачивало его зарождающиеся мысли, заглядывая в них и под них еще до того, как он сам успевал их сформулировать. Глаз Пух-Баха был похож на красный прожектор.— Ну, так как же, — продублировал Фэй. — Какую пользу щекотуны должны были принести сами себе?— Никакой, — мягко сказал Гастерсон. — Совсем никакой.Он почувствовал разочарование, повисшее в комнате, а вместе с ним и что-то похожее на паникуНа этот раз Фэй прислушивался к суфлеру довольно долго— Я надеюсь, что на самом деле ты так не думаешь, Гасси, — сказал он наконец совершенно серьезно — Я имею в виду то, что ты вообще не осознавал в то время. Позволь мне в последний раз сформулировать этот вопрос иначе. Каково место щекотунов в естественной природе вещей? В чем смысл их жизни? Их особые мотивы? В чем их гений? Их конечная цель? Каким богам должны поклоняться щекотуны?Но Гастерсон уже качал головой. Он произнес:— Я совершенно ничего не знаю об этом.Фэй вздохнул и вместе с Пух-Бахом повел плечом в уже знакомом «трехшарнирном» жесте. Затем он оживился.— Полагаю, сейчас мы дальше не продвинемся, — сказал он. — Продолжай думать, Гасси. Постарайся что-нибудь вспомнить Ты не сможешь выходить из квартиры — я оставляю охрану Если захочешь увидеть меня, то скажи ей об этом. Или просто подумай. Через какое-то время тебе в любом случае еще будут заданы вопросы Может быть, мы даже применим к тебе особые методы Возможно, ты будешь щекотунизирован Все. Давайте, вы все, нам пора двигаться.Прыщавая и ее подружка отпустили Гастерсона, человек, державший Дейзи, ослабил свою благопристойную хватку Дэвидсон и Кестер бочком и оглядываясь вышли из комнаты и маленькая группа захвата не спеша удалиласьВ дверях Фэй оглянулся— Прости, Гасси, — сказал он, и в какое-то мгновение в его глазах промелькнуло их обычное выражение — Жаль, что я не могу — Клешня поднялась к его уху, и спазм боли исказил его лицо, он напрягся и вышел Дверь закрылась.Гастерсон два раза глубоко вздохнул, что, скорее, было похоже на гневное всхлипывание А затем, все еще шумно дыша, пошел в спальню.— Что? — спросила Дейзи, следя за ним взглядом.Он вернулся, держа в руках свой револьвер тридцать восьмого калибра, и направился к двери.— Что ты собираешься делать? — спросила она, отлично зная ответ.— Я собираюсь разнести на куски железную мартышку, пристроившуюся на плече Фэя, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.Она обхватила его руками.— Дай мне пройти, — рычал Гастерсон. — Хоть раз в жизни я должен быть мужчиной.Пока они боролись за оружие, дверь бесшумно открылась и в комнату проскользнул Дэвидсон, который ловко выхватил у них револьвер прежде, чем они заметили его присутствие. Он ничего не сказал, только улыбнулся и, выходя из комнаты, покачал головой с грустным упреком.Гастерсон тяжело сел.— Я знал, что все они псионики, — тихо сказал он. — Я просто потерял контроль над собой — так подействовал на меня последний взгляд Фэя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28