Барон усмехнулся. Перебьется двойник, Ансеис и так делает для общего дела, что может. Хотя, по большому счету, это дело — возрождение поверженного бога — теперь не его. Хотя заклятие Алвисида по-прежнему висит на нем, не давая возможности насладиться любовными забавами с женщинами, но теперь у Ансеиса есть большая любовь, на которую заклятие не действует. А кроме любви у него есть дети и дом. И он живет так, как желает жить. Хотя сердце иногда предательски ноет по добровольно отданной двойнику магической силе, но Ансеис силой воли или добрым французским вином загонял эту боль в те глубины души, из которых она вынырнула.
— Знаешь, друг, — улыбнулся барон графу, — я действительно был нездоров. Твой приезд для меня — лучше всякого лекарства. И Бламура я рад видеть. Вот и посидим втроем, повспоминаем… Обсудим турнир.
— Это одна из причин, по которой я у тебя, — хитро посмотрел на барона Гловер. — Король хочет устроить большой праздник — как-никак у Рэдвэлла была первая битва под его предводительством. Он просит тебя выйти на турнирный поединок… Да, я знаю, барон, ты не любитель подобных потех, но это — особый случай. Не важно, победишь ты или нет…
— Не лукавь, Гловер. Поединок с тобой?
— Ну, из тогдашних пяти зачинщиков знаменитого турнира лишь я да Ковердейл еще в седле. Если хочешь, можешь сразиться с ним, — граф отвел глаза в сторону.
— Я буду сражаться с тобой, друг, — ответил Ансеис. — А ты не боишься вновь потерпеть поражение?
Граф Камулодунский хотел сказать в своем духе что-то залихватское, но передумал и произнес:
— Боюсь. Очень хочу победить тебя в честном турнирном поединке, но боюсь. Хотя понимаю, что проиграть тебе не зазорно.
— Тогда, может быть, мне действительно скрестить копья с сэром Ковердейлом?
— Нет, — твердо ответил граф. — Этот бой будет скорее символическим, ритуальным, все будут ждать настоящих поединков более молодых рыцарей, где мой старший сын сразится с графом Маридунским…
— Да ну? — поднял бровь барон.
— Да, это я настоял. И я хочу сразиться с тобой, бычья требуха, чтобы показать всем — не затупились копья и не заржавели мечи в наших руках, рано нам еще внуков нянчить и пузыри пускать! Я приложу все мастерство, чтобы выбить тебя из седла, друг!
— Я тоже.
— Другого ответа я и не ожидал, разрази меня гром! — Граф, не оборачиваясь, выразительным жестом показал слуге, что его кубок пуст.
— Дорогой граф, ты сказал, что это одна из причин твоего появления в моем замке, — напомнил хозяин.
— Да, — кивнул Гловер.
— Какая же вторая?
— Ну… Тебя хотел повидать, давно очень не видел. Замок твой хотел посмотреть, все только и говорят о нем, как о новом чуде. Да и рыцари эти восточные очень хотели до замка добраться…
— Граф, ты заикнулся о второй причине, — улыбнулся барон.
— Да, — словно вынув меч и глядя противнику прямо в глаза, выпрямился в кресле граф. — Барон, я хотел бы просить руки вашей дочери для своего старшего сына.
Ансеис чуть не поперхнулся элем. При всей своей проницательности такого поворота он не ожидал. Он вздохнул и встал. Распорядился слугам:
— Мое парадное облачение. И пригласите сюда баронессу, сообщите, что граф Камулодунский просит руки нашей дочери для своего сына.
— Баронета позвать, раз он в замке? — осведомился предусмотрительный старший слуга.
— Пока не надо, — решил барон. — А вот и Бламур! Присаживайся, старый друг, сегодня я изображаю затворника и никого не хочу видеть, кроме тех, кого хочу видеть!
Барон и сенешаль Рэдвэлла, расположенного в полудне пути от замка Ансеиса, крепко обнялись.
Слуги с одеждой в руках подошли к барону, и он, не стесняясь гостей, скинул халат. Как отметил граф, ему нечего было стесняться — несмотря на возраст, ни жиринки на теле Ансеиса не проглядывалось. Если бы граф знал, сколько барону лет на самом деле, то не удивился бы, списав все на магию и чародейство. Впрочем, никакой заслуги магии в том, что Ансеис находился в прекрасной физической форме, не было. Магией он не обладал вот уж больше дюжины лет.
— Барон, вы всегда решаете вопросы будущего собственных детей вместе с супругой? — граф вновь перевел разговор на волнующую тему, когда все трое устроились за столом и слуги наполнили кубки.
— Да, я обсуждаю с ней все проблемы, касающиеся наших наследников, — сказал барон тоном, от которого графу почему-то стало неловко. — У тебя ведь трое сыновей?
— Да, Ансеис. Но средний отдал себя служению господу, а младшему нет и тринадцати.
— Так и моей дочурке Аннауре всего восемь лет, — усмехнулся барон. — Граф, прежде чем перейти к обсуждению столь важного вопроса, хотел бы заверить, что буду искренне счастлив породниться со столь знатным родом. Это, во-первых…
— А во-вторых?
— Есть одна маленькая деталь…
— Какая? — хором спросили Гловер и Бламур, прекрасно зная, что на пустяках в таком важном вопросе Ансеис не стал бы заострять внимание.
— Мой старший сын Отлак унаследует имя, титул пэра и большую часть моих владений во Франции. Как вы, может быть, знаете, я провел там несколько лет, улаживая все дела…
— Заодно, поучаствовав в битве под предводительством молодого короля Генриха, — отметил Бламур.
— Я тоже слышал о твоих подвигах в битве под Монсегюром, — кивнул Гловер. — Но ты хотел что-то сказать о…
— Да, — кивнул барон и продолжил:
— Большую часть моих французских владений унаследует Отлак, остальные — второй сын. Этот же замок я завещаю своей дочери Аннауре, Гловер, и если твой младший сын…
Граф Камулодунский оборвал его, не дав договорить, встал и, без единого слова, заключил барона в объятия.
— Баронесса Ансеис, — провозгласив слуга, пропуская в покои барона хозяйку замка.
В комнате появилась женщина в строгом и безукоризненно сшитом платье василькового цвета, подчеркивающем удивительно сохранившуюся для ее лет фигуру. Бывшая первая красавица королевства, некогда утомленная отсутствием любви на фоне многочисленных и мимолетных любовных забав почти со всеми более-менее выдающимися рыцарями королевства, ничуть не поблекла за прошедшие годы, которые, конечно, не могли не оставить следа. Она по-прежнему была красива, но к красоте природной добавилась прелесть, которая свойственна только любящим и любимым женщинам, и, как с удивлением отметил граф, она была по-прежнему желанна — он и не подозревал, что кто-то еще может пробудить в нем подобные чувства.
— Ты звал меня, любимый? — спросила она.
По ее голосу и по тому, как она никого, кроме Ансеиса, казалось, не замечала, граф понял, что любой, возжелавший пробраться на супружеское ложе барона, встретит ледяное непонимание с ее стороны, не говоря уж о крепкой руке супруга — с другой.
— Да, дорогая, — Ансеис провел жену к столу и помог сесть в кресло. — Граф Камулодунский делает нам честь и просит руки нашей дочери для своего младшего сына.
— Мы счастливы породниться со столь славным родом, — приветливо улыбнулась Аннаура графу, почти слово в слово повторив ответ мужа.
Гловеру вновь стало стыдно за свою реплику насчет того, что барон решает столь важные дела вместе с супругой, он понял, что если б ответ на его предложение был отрицательным, баронесса об этом предложении просто не узнала бы.
— Мне сказали, что ты захворал, дорогой? Что случилось? — с интонациями, свойственными только горячо любящим женам, спросила Аннаура у Ансеиса.
— Ничего страшного, — ответил барон. — Просто приступ хандры. Ты знаешь, что на меня накатывает время от времени. Граф и сэр Бламур — лучшее лекарство против этой болезни.
— Каждый раз после подобного приступа, — вздохнула баронесса, — ты садишься на коня и отправляешься искать приключения.
«А я остаюсь в замке, — повис в воздухе не высказанный ею упрек, — и жду, когда ты вернешься, вздрагиваю, услышав о незнакомом путнике у ворот, опасаясь дурной вести». Что ж, подумал Гловер, такова участь почти всех рыцарских жен. Кроме разве что жены сэра Бламура, сенешаля Рэдвэлла, редко когда выбиравшегося из неприступного замка больше чем на несколько дней.
— В этот раз приключение будет приятное, дорогая. Может, ты помнишь, а я совсем запамятовал, что король Этвард решил устроить в Рэдвэлле пышные торжества по случаю пятнадцатой годовщины той битвы. Одним из главных украшений праздника должен стать рыцарский турнир…
— Да, — подтвердил сэр Бламур. — Сэр Радхаур, граф Маридунский, согласился стать одним из зачинщиков турнира.
— Сэр Гловер, — продолжал барон, — передал мне просьбу короля Этварда, скрестить в дружеском поединке копья с одним из зачинщиков того, пятнадцатилетний давности, турнира. В живых остались только сэр Ковердейл и граф.
— И ты, конечно, выбрал графа, — не то спросила, не то констатировала Аннаура, посмотрев на гостя, и в глазах ее блеснули искорки.
— Конечно, баронесса, — улыбнулся Гловер.
Ансеис сделал большой глоток из кубка, встал и прошел вдоль стены, словно принимая решение.
— Сэр Бламур, сэр Гловер, — наконец произнес он. — Передайте от моего имени герольдам, что я не только приму участие в показательном поединке с сэром Гловером, графом Камулодунским, но и выйду против зачинщиков турнира на общих основаниях. Раз уж представился столь редкий случай, хочу скрестить копья с сэром Радхауром.
С самим наследником Алвисида! Сумасшедшая мысль только что пришла в голову барона, но она ему очень понравилась.
— Что ж, — усмехнулся в усы сэр Бламур, — за такой поединок стоит выпить.
— Как я сам об этом не подумал, бычья требуха! — хлопнул себя ладонью по лбу граф. — Просто привык, что сам всегда среди зачинщиков. Да, я тоже приму участие в турнире на общих основаниях! Сэр Бламур, вы можете перечислить остальных зачинщиков? Я просто не интересовался этим…
Видя, с какой готовностью старый сенешаль собрался не только перечислить зачинщиков предстоящего турнира, но и все совершенные ими подвиги, а также упомянуть о сильных и слабых сторонах прославленных бойцов, и по опыту зная, что это, доставляя удовольствие всем троим, затянется надолго, баронесса встала:
— Если вы не возражаете, я покину вас. Давно не видела своего мальчика, он остался в моих покоях и ждет меня.
Барон проводил ее до дверей, шепнув ей на прощанье, может, что-то важное, а может, очередное: «Я люблю тебя».
Сэр Бламур со знанием дела рассказывал детали предстоящего турнира, и, слушая его ровный голос, потягивающий тягучий эль барон Ансеис, некогда бывший Хамраем, магом, достигшим высшей степени могущества — тайлорса, живущий больше двухсот лет, с самих времен Великой Потери Памяти, совершенно забыл о предстоящем сегодня грандиозном магическом событии — Большом Параде Планет. Он, конечно, догадывался, что это событие уже привело в движение все магические силы мира, он знал, что все маги, даже начинающие, давно готовятся, но он, барон Ансеис, не хотел иметь к этому никакого отношения. И не имеет. Он — рыцарь и готовится к не менее грандиозному событию в его жизни: королевскому рыцарскому турниру. Для себя он уже решил — королевой турнира должна стать его дочь, Аннаура-младшая, теперь уже почти невеста. И она наденет на себя цветочную корону, потому что победителем турнира, как и пятнадцать лет назад, станет он.
Время в дружеской беседе бежало незаметно, слуги принесли обед, сенешаль замка пришел за распоряжениями, и барон еще раз подтвердил, что не выйдет к заморским рыцарям, но желает, чтобы их приняли как самых дорогих гостей.
— Да, Ансеис, — сказал слегка захмелевший граф, — мало того, что за тобой слывет слава отважного воина и непобедимого турнирного бойца, мало того, что ты отхватил себе первую красавицу в жены, так ты еще отгрохал себе прекрасный замок.
— Почти как Рэдвэлл, — подтвердил сэр Бламур.
— Лучше, — улыбнулся барон. — Я внимательно изучил все планы Рэдвэлла и на его основе построил свой, внеся весьма значительные усовершенствования.
— Кстати, как ты его назвал? — поинтересовался Гловер.
— Пока никак, — усмехнулся барон. — Да как бы не назвал, все равно в народе прозовут по-своему.
— Ты хочешь сказать, Ансеис, что у тебя лучший в Британии замок? — обиделся Бламур.
— Нет, — возразил барон, — во всем мире.
— У него, видите ли, все лучшее в мире, бычья требуха! — рассмеялся Гловер. — Но я знаю, что у меня лучше, чем у тебя, барон!
— И что же? — спросил хозяин замка.
— Мой оруженосец! — победно воскликнул граф. — Уж этого-то, бычья требуха, ты отрицать не будешь?
— Почему не буду? — улыбнулся барон. — Мой оруженосец вряд ли уступит твоему на сегодняшний день. И даже превосходит.
— Но мой оруженосец — твой сын, — удивился граф.
— Я не дошел до той степени умопомрачения, чтобы считать себя лучшим в мире во всем, — улыбнулся барон. — Я еще не терпел поражений на турнирах? Возможно, это произойдет в ближайшем времени, граф, и ваше копье сокрушит меня с коня. У меня самая лучшая в мире жена? Да, конечно, для меня она самая лучшая, но другой рыцарь также уверен, что лучше его любимой никого нет. Мой замок лучший в мире? Это реальность, я учел все находки Рэдвэлла и множества других замков в Европе и Азии, которые осматривал лично, я выписал лучших специалистов, которых только мог найти… Но пройдут годы, может быть столетия, и где-нибудь возведут замок, рядом с которым мой покажется собачьей конурой. И я отнюдь не считаю, что Отлак самый великий рыцарь, к тому же он еще не посвящен. Хотя, конечно, как любой отец, я горжусь им.
— И все равно считаешь, что твой оруженосец лучше?
— Да, — уверенно кивнул барон.
— Какого же он рода? — спросил заинтригованный сэр Бламур.
— Он незаконнорожденный сын и не знает своего отца, — честно ответил барон. — Впрочем, мы можем сами убедиться, кто лучше, да и выйти на свежий воздух не помешает. Пойдемте, друзья, прогуляемся.
Барон отдал необходимые распоряжения. Никуда не торопясь, рыцари завершили обед и, ведомые бароном, отправились на задний двор огромного замка, где было отведено место, необходимое для рыцарских упражнений.
Отлак, старший сын барона, поклонился отцу и сопровождающим его рыцарям. Он уже был в доспехах, со шлемом в руке, один из слуг держал за поводья снаряженного для боя коня, другой — щит и копье Отлака. В дальнем конце площадки, также возле коня и также с незащищенной пока головой, склонил голову в приветствии другой юноша, оруженосец барона.
— Места для настоящего разбега маловато, — скептически заметил Гловер.
— Маловато, но, бывало, приходилось довольствоваться и меньшим, — ответил барон.
— Бывало, — согласился граф.
— Сэр Бламур, не согласитесь ли вы взять на себя обязанности герольда, чтобы все было по правилам, — попросил старого сенешаля Ансеис. У него было превосходное настроение, и друзья вполне это настроение разделяли. — Пусть победит достойнейший!
— Да уж, бычья требуха, пусть победит! — воскликнул граф. — Отлак, я надеюсь на тебя, не опозорь мои седины!
Сэр Бламур придирчиво осмотрел снаряжение Отлака и направился к его противнику, на всякий случай шагами измеряя площадку.
— Барон, а вы кому желаете победы? — поинтересовался граф. — Неужели не своему сыну.
— Честно ответить?
— Конечно, разрази меня гром, как же еще?
— Кто бы ни победил в этой схватке, проигравший все равно не проиграет.
— Не понял…
— Я желаю победы… Нет, не так. Я желаю побед Отлаку. А побед без поражений не бывает. Мой оруженосец на год старше, а в этом возрасте год очень много решает. — Барон, видимо, что-то вспомнил, и добавил:
— Очень многое. Пусть Отлак терпит поражения в дружеских стычках, а не на поле битвы.
— А ведь ты прав, бычья требуха! — воскликнул Гловер. — Что ж, оценим, кто лучше научил оруженосца держаться в седле.
Ансеис лишь улыбнулся в ответ.
Сэр Бламур осмотрел противника Отлака, для видимости что-то ему подправил и вышел на середину площадки, сделав знак противникам садиться на коней. Когда оба были готовы, он отошел шагов на десять к краю площадки и махнул рукой: начинайте!
Отлак чересчур поспешно, что выдавало его крайнее желание победить, рванул коня, выставив вперед ломкое пихтовое копье с тупым деревянным набалдашником вместо острого боевого наконечника. Его противник не замешкался, но встреча произошла ближе к его концу площадки. Отлак нанес великолепный удар, но его противник вовремя поставил щит — копье Отлака с сухими треском разлетелось в щепы, но противник удержался в седле, копье же второго участника поединка лишь скользнуло по щиту Отлака.
Противники разъехались и замерли, пока сэр Бламур не даст сигнала съехаться во второй раз; Отлаку тут же подали новое турнирное копье. Сенешаль Рэдвэлла не спеша, давая юным бойцам успокоить нервное возбуждение после первого столкновения, подошел к одному всаднику, осмотрел его снаряжение и направился ко второму.
— Да, — одобрительно кивнул сэр Гловер Ансеису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Знаешь, друг, — улыбнулся барон графу, — я действительно был нездоров. Твой приезд для меня — лучше всякого лекарства. И Бламура я рад видеть. Вот и посидим втроем, повспоминаем… Обсудим турнир.
— Это одна из причин, по которой я у тебя, — хитро посмотрел на барона Гловер. — Король хочет устроить большой праздник — как-никак у Рэдвэлла была первая битва под его предводительством. Он просит тебя выйти на турнирный поединок… Да, я знаю, барон, ты не любитель подобных потех, но это — особый случай. Не важно, победишь ты или нет…
— Не лукавь, Гловер. Поединок с тобой?
— Ну, из тогдашних пяти зачинщиков знаменитого турнира лишь я да Ковердейл еще в седле. Если хочешь, можешь сразиться с ним, — граф отвел глаза в сторону.
— Я буду сражаться с тобой, друг, — ответил Ансеис. — А ты не боишься вновь потерпеть поражение?
Граф Камулодунский хотел сказать в своем духе что-то залихватское, но передумал и произнес:
— Боюсь. Очень хочу победить тебя в честном турнирном поединке, но боюсь. Хотя понимаю, что проиграть тебе не зазорно.
— Тогда, может быть, мне действительно скрестить копья с сэром Ковердейлом?
— Нет, — твердо ответил граф. — Этот бой будет скорее символическим, ритуальным, все будут ждать настоящих поединков более молодых рыцарей, где мой старший сын сразится с графом Маридунским…
— Да ну? — поднял бровь барон.
— Да, это я настоял. И я хочу сразиться с тобой, бычья требуха, чтобы показать всем — не затупились копья и не заржавели мечи в наших руках, рано нам еще внуков нянчить и пузыри пускать! Я приложу все мастерство, чтобы выбить тебя из седла, друг!
— Я тоже.
— Другого ответа я и не ожидал, разрази меня гром! — Граф, не оборачиваясь, выразительным жестом показал слуге, что его кубок пуст.
— Дорогой граф, ты сказал, что это одна из причин твоего появления в моем замке, — напомнил хозяин.
— Да, — кивнул Гловер.
— Какая же вторая?
— Ну… Тебя хотел повидать, давно очень не видел. Замок твой хотел посмотреть, все только и говорят о нем, как о новом чуде. Да и рыцари эти восточные очень хотели до замка добраться…
— Граф, ты заикнулся о второй причине, — улыбнулся барон.
— Да, — словно вынув меч и глядя противнику прямо в глаза, выпрямился в кресле граф. — Барон, я хотел бы просить руки вашей дочери для своего старшего сына.
Ансеис чуть не поперхнулся элем. При всей своей проницательности такого поворота он не ожидал. Он вздохнул и встал. Распорядился слугам:
— Мое парадное облачение. И пригласите сюда баронессу, сообщите, что граф Камулодунский просит руки нашей дочери для своего сына.
— Баронета позвать, раз он в замке? — осведомился предусмотрительный старший слуга.
— Пока не надо, — решил барон. — А вот и Бламур! Присаживайся, старый друг, сегодня я изображаю затворника и никого не хочу видеть, кроме тех, кого хочу видеть!
Барон и сенешаль Рэдвэлла, расположенного в полудне пути от замка Ансеиса, крепко обнялись.
Слуги с одеждой в руках подошли к барону, и он, не стесняясь гостей, скинул халат. Как отметил граф, ему нечего было стесняться — несмотря на возраст, ни жиринки на теле Ансеиса не проглядывалось. Если бы граф знал, сколько барону лет на самом деле, то не удивился бы, списав все на магию и чародейство. Впрочем, никакой заслуги магии в том, что Ансеис находился в прекрасной физической форме, не было. Магией он не обладал вот уж больше дюжины лет.
— Барон, вы всегда решаете вопросы будущего собственных детей вместе с супругой? — граф вновь перевел разговор на волнующую тему, когда все трое устроились за столом и слуги наполнили кубки.
— Да, я обсуждаю с ней все проблемы, касающиеся наших наследников, — сказал барон тоном, от которого графу почему-то стало неловко. — У тебя ведь трое сыновей?
— Да, Ансеис. Но средний отдал себя служению господу, а младшему нет и тринадцати.
— Так и моей дочурке Аннауре всего восемь лет, — усмехнулся барон. — Граф, прежде чем перейти к обсуждению столь важного вопроса, хотел бы заверить, что буду искренне счастлив породниться со столь знатным родом. Это, во-первых…
— А во-вторых?
— Есть одна маленькая деталь…
— Какая? — хором спросили Гловер и Бламур, прекрасно зная, что на пустяках в таком важном вопросе Ансеис не стал бы заострять внимание.
— Мой старший сын Отлак унаследует имя, титул пэра и большую часть моих владений во Франции. Как вы, может быть, знаете, я провел там несколько лет, улаживая все дела…
— Заодно, поучаствовав в битве под предводительством молодого короля Генриха, — отметил Бламур.
— Я тоже слышал о твоих подвигах в битве под Монсегюром, — кивнул Гловер. — Но ты хотел что-то сказать о…
— Да, — кивнул барон и продолжил:
— Большую часть моих французских владений унаследует Отлак, остальные — второй сын. Этот же замок я завещаю своей дочери Аннауре, Гловер, и если твой младший сын…
Граф Камулодунский оборвал его, не дав договорить, встал и, без единого слова, заключил барона в объятия.
— Баронесса Ансеис, — провозгласив слуга, пропуская в покои барона хозяйку замка.
В комнате появилась женщина в строгом и безукоризненно сшитом платье василькового цвета, подчеркивающем удивительно сохранившуюся для ее лет фигуру. Бывшая первая красавица королевства, некогда утомленная отсутствием любви на фоне многочисленных и мимолетных любовных забав почти со всеми более-менее выдающимися рыцарями королевства, ничуть не поблекла за прошедшие годы, которые, конечно, не могли не оставить следа. Она по-прежнему была красива, но к красоте природной добавилась прелесть, которая свойственна только любящим и любимым женщинам, и, как с удивлением отметил граф, она была по-прежнему желанна — он и не подозревал, что кто-то еще может пробудить в нем подобные чувства.
— Ты звал меня, любимый? — спросила она.
По ее голосу и по тому, как она никого, кроме Ансеиса, казалось, не замечала, граф понял, что любой, возжелавший пробраться на супружеское ложе барона, встретит ледяное непонимание с ее стороны, не говоря уж о крепкой руке супруга — с другой.
— Да, дорогая, — Ансеис провел жену к столу и помог сесть в кресло. — Граф Камулодунский делает нам честь и просит руки нашей дочери для своего младшего сына.
— Мы счастливы породниться со столь славным родом, — приветливо улыбнулась Аннаура графу, почти слово в слово повторив ответ мужа.
Гловеру вновь стало стыдно за свою реплику насчет того, что барон решает столь важные дела вместе с супругой, он понял, что если б ответ на его предложение был отрицательным, баронесса об этом предложении просто не узнала бы.
— Мне сказали, что ты захворал, дорогой? Что случилось? — с интонациями, свойственными только горячо любящим женам, спросила Аннаура у Ансеиса.
— Ничего страшного, — ответил барон. — Просто приступ хандры. Ты знаешь, что на меня накатывает время от времени. Граф и сэр Бламур — лучшее лекарство против этой болезни.
— Каждый раз после подобного приступа, — вздохнула баронесса, — ты садишься на коня и отправляешься искать приключения.
«А я остаюсь в замке, — повис в воздухе не высказанный ею упрек, — и жду, когда ты вернешься, вздрагиваю, услышав о незнакомом путнике у ворот, опасаясь дурной вести». Что ж, подумал Гловер, такова участь почти всех рыцарских жен. Кроме разве что жены сэра Бламура, сенешаля Рэдвэлла, редко когда выбиравшегося из неприступного замка больше чем на несколько дней.
— В этот раз приключение будет приятное, дорогая. Может, ты помнишь, а я совсем запамятовал, что король Этвард решил устроить в Рэдвэлле пышные торжества по случаю пятнадцатой годовщины той битвы. Одним из главных украшений праздника должен стать рыцарский турнир…
— Да, — подтвердил сэр Бламур. — Сэр Радхаур, граф Маридунский, согласился стать одним из зачинщиков турнира.
— Сэр Гловер, — продолжал барон, — передал мне просьбу короля Этварда, скрестить в дружеском поединке копья с одним из зачинщиков того, пятнадцатилетний давности, турнира. В живых остались только сэр Ковердейл и граф.
— И ты, конечно, выбрал графа, — не то спросила, не то констатировала Аннаура, посмотрев на гостя, и в глазах ее блеснули искорки.
— Конечно, баронесса, — улыбнулся Гловер.
Ансеис сделал большой глоток из кубка, встал и прошел вдоль стены, словно принимая решение.
— Сэр Бламур, сэр Гловер, — наконец произнес он. — Передайте от моего имени герольдам, что я не только приму участие в показательном поединке с сэром Гловером, графом Камулодунским, но и выйду против зачинщиков турнира на общих основаниях. Раз уж представился столь редкий случай, хочу скрестить копья с сэром Радхауром.
С самим наследником Алвисида! Сумасшедшая мысль только что пришла в голову барона, но она ему очень понравилась.
— Что ж, — усмехнулся в усы сэр Бламур, — за такой поединок стоит выпить.
— Как я сам об этом не подумал, бычья требуха! — хлопнул себя ладонью по лбу граф. — Просто привык, что сам всегда среди зачинщиков. Да, я тоже приму участие в турнире на общих основаниях! Сэр Бламур, вы можете перечислить остальных зачинщиков? Я просто не интересовался этим…
Видя, с какой готовностью старый сенешаль собрался не только перечислить зачинщиков предстоящего турнира, но и все совершенные ими подвиги, а также упомянуть о сильных и слабых сторонах прославленных бойцов, и по опыту зная, что это, доставляя удовольствие всем троим, затянется надолго, баронесса встала:
— Если вы не возражаете, я покину вас. Давно не видела своего мальчика, он остался в моих покоях и ждет меня.
Барон проводил ее до дверей, шепнув ей на прощанье, может, что-то важное, а может, очередное: «Я люблю тебя».
Сэр Бламур со знанием дела рассказывал детали предстоящего турнира, и, слушая его ровный голос, потягивающий тягучий эль барон Ансеис, некогда бывший Хамраем, магом, достигшим высшей степени могущества — тайлорса, живущий больше двухсот лет, с самих времен Великой Потери Памяти, совершенно забыл о предстоящем сегодня грандиозном магическом событии — Большом Параде Планет. Он, конечно, догадывался, что это событие уже привело в движение все магические силы мира, он знал, что все маги, даже начинающие, давно готовятся, но он, барон Ансеис, не хотел иметь к этому никакого отношения. И не имеет. Он — рыцарь и готовится к не менее грандиозному событию в его жизни: королевскому рыцарскому турниру. Для себя он уже решил — королевой турнира должна стать его дочь, Аннаура-младшая, теперь уже почти невеста. И она наденет на себя цветочную корону, потому что победителем турнира, как и пятнадцать лет назад, станет он.
Время в дружеской беседе бежало незаметно, слуги принесли обед, сенешаль замка пришел за распоряжениями, и барон еще раз подтвердил, что не выйдет к заморским рыцарям, но желает, чтобы их приняли как самых дорогих гостей.
— Да, Ансеис, — сказал слегка захмелевший граф, — мало того, что за тобой слывет слава отважного воина и непобедимого турнирного бойца, мало того, что ты отхватил себе первую красавицу в жены, так ты еще отгрохал себе прекрасный замок.
— Почти как Рэдвэлл, — подтвердил сэр Бламур.
— Лучше, — улыбнулся барон. — Я внимательно изучил все планы Рэдвэлла и на его основе построил свой, внеся весьма значительные усовершенствования.
— Кстати, как ты его назвал? — поинтересовался Гловер.
— Пока никак, — усмехнулся барон. — Да как бы не назвал, все равно в народе прозовут по-своему.
— Ты хочешь сказать, Ансеис, что у тебя лучший в Британии замок? — обиделся Бламур.
— Нет, — возразил барон, — во всем мире.
— У него, видите ли, все лучшее в мире, бычья требуха! — рассмеялся Гловер. — Но я знаю, что у меня лучше, чем у тебя, барон!
— И что же? — спросил хозяин замка.
— Мой оруженосец! — победно воскликнул граф. — Уж этого-то, бычья требуха, ты отрицать не будешь?
— Почему не буду? — улыбнулся барон. — Мой оруженосец вряд ли уступит твоему на сегодняшний день. И даже превосходит.
— Но мой оруженосец — твой сын, — удивился граф.
— Я не дошел до той степени умопомрачения, чтобы считать себя лучшим в мире во всем, — улыбнулся барон. — Я еще не терпел поражений на турнирах? Возможно, это произойдет в ближайшем времени, граф, и ваше копье сокрушит меня с коня. У меня самая лучшая в мире жена? Да, конечно, для меня она самая лучшая, но другой рыцарь также уверен, что лучше его любимой никого нет. Мой замок лучший в мире? Это реальность, я учел все находки Рэдвэлла и множества других замков в Европе и Азии, которые осматривал лично, я выписал лучших специалистов, которых только мог найти… Но пройдут годы, может быть столетия, и где-нибудь возведут замок, рядом с которым мой покажется собачьей конурой. И я отнюдь не считаю, что Отлак самый великий рыцарь, к тому же он еще не посвящен. Хотя, конечно, как любой отец, я горжусь им.
— И все равно считаешь, что твой оруженосец лучше?
— Да, — уверенно кивнул барон.
— Какого же он рода? — спросил заинтригованный сэр Бламур.
— Он незаконнорожденный сын и не знает своего отца, — честно ответил барон. — Впрочем, мы можем сами убедиться, кто лучше, да и выйти на свежий воздух не помешает. Пойдемте, друзья, прогуляемся.
Барон отдал необходимые распоряжения. Никуда не торопясь, рыцари завершили обед и, ведомые бароном, отправились на задний двор огромного замка, где было отведено место, необходимое для рыцарских упражнений.
Отлак, старший сын барона, поклонился отцу и сопровождающим его рыцарям. Он уже был в доспехах, со шлемом в руке, один из слуг держал за поводья снаряженного для боя коня, другой — щит и копье Отлака. В дальнем конце площадки, также возле коня и также с незащищенной пока головой, склонил голову в приветствии другой юноша, оруженосец барона.
— Места для настоящего разбега маловато, — скептически заметил Гловер.
— Маловато, но, бывало, приходилось довольствоваться и меньшим, — ответил барон.
— Бывало, — согласился граф.
— Сэр Бламур, не согласитесь ли вы взять на себя обязанности герольда, чтобы все было по правилам, — попросил старого сенешаля Ансеис. У него было превосходное настроение, и друзья вполне это настроение разделяли. — Пусть победит достойнейший!
— Да уж, бычья требуха, пусть победит! — воскликнул граф. — Отлак, я надеюсь на тебя, не опозорь мои седины!
Сэр Бламур придирчиво осмотрел снаряжение Отлака и направился к его противнику, на всякий случай шагами измеряя площадку.
— Барон, а вы кому желаете победы? — поинтересовался граф. — Неужели не своему сыну.
— Честно ответить?
— Конечно, разрази меня гром, как же еще?
— Кто бы ни победил в этой схватке, проигравший все равно не проиграет.
— Не понял…
— Я желаю победы… Нет, не так. Я желаю побед Отлаку. А побед без поражений не бывает. Мой оруженосец на год старше, а в этом возрасте год очень много решает. — Барон, видимо, что-то вспомнил, и добавил:
— Очень многое. Пусть Отлак терпит поражения в дружеских стычках, а не на поле битвы.
— А ведь ты прав, бычья требуха! — воскликнул Гловер. — Что ж, оценим, кто лучше научил оруженосца держаться в седле.
Ансеис лишь улыбнулся в ответ.
Сэр Бламур осмотрел противника Отлака, для видимости что-то ему подправил и вышел на середину площадки, сделав знак противникам садиться на коней. Когда оба были готовы, он отошел шагов на десять к краю площадки и махнул рукой: начинайте!
Отлак чересчур поспешно, что выдавало его крайнее желание победить, рванул коня, выставив вперед ломкое пихтовое копье с тупым деревянным набалдашником вместо острого боевого наконечника. Его противник не замешкался, но встреча произошла ближе к его концу площадки. Отлак нанес великолепный удар, но его противник вовремя поставил щит — копье Отлака с сухими треском разлетелось в щепы, но противник удержался в седле, копье же второго участника поединка лишь скользнуло по щиту Отлака.
Противники разъехались и замерли, пока сэр Бламур не даст сигнала съехаться во второй раз; Отлаку тут же подали новое турнирное копье. Сенешаль Рэдвэлла не спеша, давая юным бойцам успокоить нервное возбуждение после первого столкновения, подошел к одному всаднику, осмотрел его снаряжение и направился ко второму.
— Да, — одобрительно кивнул сэр Гловер Ансеису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27