Но получается,
говорят, здорово. Ладно, надо расслабиться. Я достал
радиотелефон и стал звонить Лауре...
10. Шериф Кеннеди
- Что вы об этом думаете? - спросил Номер Тринадцатый.
Майкл Петрович ответил по-русски, вероятно, ругательством.
- Ну, зачем же так! - улыбнулся Джедай. - Это еще не конец
света, а, напротив, его отсрочка. Я очень доволен. Похоже, за
последние сто лет демократия достигла больших успехов. Ведь дело
могло обернуться гражданской войной или массовыми репрессиями, а
все свелось к досрочным перевыборам мэра. Мы все еще играем по
старым правилам - и мы должны постараться выиграть. Готовьтесь к
предвыборной кампании, господа. Только умоляю: не перенимайте
методы и лозунги у оппозиции, будьте самими собой. На вашей
стороне - здравый смысл и добрые традиции. Впрочем, что я вас
буду учить - это не моя сфера. Скажу о другом. Шериф, помните,
мы говорили о самоубийствах?
- Да, конечно. Я уже принял необходимые меры. Больше не
будет никакой пропаганды селенитов.
- Хотелось бы. Однако остаются пропавшие без вести. Не дай
Бог, они начнут возвращаться. Возможно, это уже происходит. Эти
люди должны быть по возможности изолированы. Прежде всего, от
общественной жизни города.
Откуда же они могут вернуться, тоскливо подумал я. Неужто с
того света? Но теперь уже я верил: Номер Тринадцатый слов на
ветер не бросает - значит, надо проверять. Работы на всех
хватит. Наш пророк отправился обратно в свою психушку, Майкл
Петрович сел писать ответную речь, а я пошел проконтролировать
работу над сенсационным репортажен о поимке опасного
маньяка-поджигателя силами правопорядка.
11. Магдала Ларсен
Никогда не чувствовала себя такой дурой...
Мне удалось быстро собрать съемочную группу, и мы поехали.
Настроение у всех было приподнятое. Дорогу показывал сам
Троммель. Мы нашли следы его лунокара и отпечатки его сапог у
входа в пещеру. Однако через несколько минут уперлись в тупик:
лучи прожекторов высветили ровную поверхность базальтовой стены.
Троммель принялся шарить по ней руками, но безрезультатно.
Никаких источников тепла не было, а портативный эхозонд не
обнаружил за стеной никаких пустот - сплошной камень в пределах
видимости.
- Ну, что скажете? - обратилась я к Троммелю.
Он молчал. Я не могла видеть выражение его лица за щитком
гермошлема.
- Это неважно, - наконец вымолвил он.
- Как, неважно?! - рассердилась я.
- Вы не понимаете. Здесь могло не быть и пещеры, и моих
следов. Это не наш мир, а их. Здесь они всемогущи. Они могут
открыть путь и могут закрыть его. Не всякому дано увидеть их и
говорить с ними...
Он еще что-то молол в том же духе, но я не слушала. Мысль
была только одна: все, передачи не будет. Купилась, как дура. А
этот псих все испортил! Все мечты разлетелись вдребезги.
- Мы возвращаемся, - сухо сказала я, повернулась и зашагала
по осыпающимся камням, не оглядываясь назад. За мной потянулись
остальные.
Придя домой, я уткнулась носом в подушку и разрыдалась, как
девчонка. Так я сама не заметила, как заснула.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ТАНЕЦ ПРИВИДЕНИЙ
12 . Шериф Кеннеди
Было начало второго - я как раз принялся за сэндвичи,
заботливо приготовленные женой - когда позвонил начальник охраны
мэрии и сообщил, что здание атаковано группой журналистов,
причем всем почему-то нужен заместитель мэра Сэм Кашин. Там все
еще сохранялся режим пропусков. Атмосфера в городе пока
оставалась тревожной, хотя напряжение постепенно спадало. Не все
поверили, что мы нашли настоящего поджигателя, а другим было все
равно, лишь бы побузить. При других обстоятельствах я приказал
бы пропустить прессу или, наоборот, послал бы наряд в
подкрепление, рискуя навлечь на себя обвинения в нарушении
закона об информации. Теперь же я решил лично разобраться, в чем
дело - пусть видят, что полиция не дремлет.
Я взял пару своих парней, и мы поехали. У входа в здание
мэрии действительно ошивалась стайка журналистов и вяло
переругивалась с не пускавшей их внутрь охраной. Заметив нас,
самые бойкие переключили свое внимание на меня:
- Эй, шериф, что происходит?
- Это я у вас хотел спросить. И если не получу
удовлетворительного ответа, то немедленно арестую всех за
нарушение общественного порядка. Вы меня знаете!
Мне тут же наперебой стали рассказывать одну и ту же
историю в разных вариациях. Оказывается, несколько редакций
газет и телевидения получили анонимные послания. В них
говорилось, что сегодня в тринадцать ноль-ноль будет казнен за
коррупцию Сэм Кашин, заместитель Майкла Петровича.
Я посмотрел на часы, потом решил, что хуже не будет, и
приказал охране пропустить нас вместе с журналистами.
Вся процессия со мной во главе, сопровождаемая удивленными
взглядами муниципальных служащих, поднялась на второй этаж и с
трудом вместилась в приемную. Навстречу нам поднялась испуганная
секретарша - блондинистая девица в мини-юбке:
- Господин Кашин обедает!
- У себя в кабинете?
- Да, он не выносит есть на людях. Его нельзя беспокоить.
- Ничего, переживет. Позвоните ему.
Девица несколько раз нажала кнопку селектора, но
безрезультатно. Дверь в кабинет была заперта изнутри.
- У вас есть ключ?
- Да, - пролепетала секретарша и под хихиканье журналистов
стала рыться в своем декольте. Наконец, ключ был извлечен на
свет, я приложил его к замку, и дверь отворилась. Оттуда вдруг
вылетел порыв невесть откуда взявшегося холодного ветра, а потом
нашим взглядам предстало довольно жуткое зрелище.
Заместитель лежал на полу, совершенно голый, в луже крови.
Голова его была свернута на сторону, глаза выпучены, в зубах
застрял недоеденный бутерброд. Кисть левой руки была отрублена и
лежала на животе, сжимая какие-то бумаги. На ладони правой руки
лежало сердце, вынутое из проломленной грудной клетки. В первый
момент мне показалось, что оно еще бьется.
Наступившее молчание было прервано истеричным воплем
секретарши. Журналисты, опомнившись, защелкали аппаратами и
зажужжали камерами.
- Всем очистить помещение! - рявкнул я. - Вы получили, что
хотели, парни, а теперь выметайтесь. Здесь работа для полиции.
Когда захлебывающуюся в истерике секретаршу увели, я
позвонил из приемной, чтоб прислали экспертов, а сам в ожидании
принялся осматривать место преступления, вспоминая то время,
когда был простым патрульным. Всякого тогда повидал... Но чем
больше я думал, тем больше склонялся к выводу, что неизвестный
убийца - не кто иной, как наш старый знакомый Стальная Метла.
Его стиль. Пророчества Джедая продолжают сбываться. Но как
некстати!
Следственная группа уже работала, когда явился сам Майкл
Петрович - он только вернулся с обеденного перерыва и при
взгляде на труп его чуть не вырвало. Мы вышли в приемную и
выпили уже остывший чай, оставшийся от секретарши.
- Ты знал, что он вор? - спросил я.
- Подозревал, - пробурчал мэр.
- Так надо было гнать пинком под зад!
- А я, видишь, держал его - для пользы дела. Деловой был
человек, почти все хозяйственные вопросы на нем. Проекты мои,
исполнение - его. Очень было удобно. Я теперь без него, как без
рук.
Я тут же вспомнил о зажатых в отрубленной руке документах.
Оказывается, они обличали Кашина в присвоении средств города и
махинациях с подрядами - в частности, при строительстве ныне
сгоревшего Культурного центра. Как это все связано?
- Тебе нужна охрана, - сказал я.
- Толку-то, - покачал головой Майкл Петрович. - Все равно
недолго мне осталось быть мэром. А без меня - пусть делают, что
хотят. Улечу на Землю, вернусь в Россию-матушку. Там у меня дом
в деревне...
Очень мне не понравились его слова, но я решил, что когда
человек так расстроен, лучше его не доставать - со временем
уляжется. Поэтому я приказал одному из своих парней отвезти мэра
домой и постеречь его там незаметно, а сам вернулся к
следственным действиям.
По словам секретарши, Кашин заперся без пяти час, а в
двадцать минут второго мы нашли его еще не остывшим - таким
образом, время соответствовало объявленному. Дверь в кабинет
вела только одна, окна были герметично закрыты, кондиционеры
работали исправно. Если преступник мог войти и до перерыва, то
совершенно непонятно было, как и когда он вышел. Орудия
преступления не нашли - если оно, конечно, вообще было. Похоже,
Кашину сначала свернули шею, а остальные повреждения нанесли
позже. Кисть и ребра казались просто сломанными и оторванными -
трудно представить, какую силу для этого пришлось приложить.
Дело снова пахло чертовщиной.
Можно, конечно, было вновь обратиться к нашему другу Номеру
Тринадцатому. Я уже собрался звонить доктору Флетчеру, но
передумал. Получается, что благополучие города зависит от одного
человека, который, при всех его талантах, все-таки с приветом. Я
решил подождать и посмотреть, как пойдет расследование. Но
помощнички мои, похоже, думали совсем о другом: в тот же день ко
мне на стол легло несколько объяснительных с прошениями об
отставке: "грязные полицейские" каялись во всех своих
прегрешениях. При других обстоятельствах я бы этому только
порадовался, но не сейчас. На следующий день лихорадка охватила
весь город.
Прежние преступления Стальной Метлы мало кого волновали,
кроме полиции. Вроде это разборки мафии и тому подобное. А
теперь пресса расписала убийство Кашина так, что каждый клерк
принял его на свой счет - подобными впечатлениями у нас народ не
избалован. Вот и побежали, как тараканы: одни сдаваться, другие
- в космопорт и на Землю. Нескольких мы словили прямо в очереди
на посадку. Но и без них забот прибавилось выше крыши. Я все
вспоминал слова Джедая: "те, кто придет им на смену, будут брать
уже не долларами, а человеческими головами". Тут он, конечно,
загнул, но действительно, эта кадровая чехарда могла преподнести
в будущем много сюрпризов. А как это все скажется на
предвыборной кампании, и сказать нельзя. Может все пойти
вразнос. Впрочем, если наш дорогой Майкл Петрович не придет в
чувство, то и говорить не о чем.
Так я думал тогда. Я кое-что забыл, а напомнить мне было
некому. Дело в том, что после нашего последнего разговора с
Номером Тринадцатым я дал полицейскому компьютеру одно задание,
которое, естественно, было выполнено через некоторое время. Но
составленный список затерялся среди множества других файлов, и в
суматохе свалившихся нам на голову дел я так и не вспомнил о
нем. Жаль, все могло быть иначе.
13. Журналист Белкин
Толпа, собравшаяся у здания Совета, насчитывала уже не
менее тысячи человек, и число их с каждой минутой все
увеличивалось. Некоторые (наиболее предусмотрительные)
демонстранты захватили с собой кроме на скорую руку сделанных
плакатов еще и спиртное. Крики с каждой минутой становились все
громче и яростней. Самого зачинщика мероприятия, Джеймса
Хэрриша, видно не было. Скорее всего, он должен был появиться в
последний момент. Впрочем, как бы то ни было, его успех
гарантирован мощной поддержкой снаружи. Не думаю, что Совет
сможет долго противостоять такому натиску. Сдастся при первом же
удобном случае, сделав хорошую мину при плохой игре. Господин
мэр уже проходил по живому коридору как на казнь. Его отовсюду
встречали свистом и насмешками, а то и откровенными
издевательствами. По счастью, никто не решился остановить его.
Иначе потасовки было бы не избежать.
Неожиданно со стороны магистрали раздался крик - его тут же
подхватили стоящие рядом. Машина Хэрриша выехала из-за поворота,
сопровождаемая эскортом мотоциклистов и бегущих людей. Рев толпы
усилился чрезвычайно, еще немного - и не выдержали бы барабанные
перепонки. С визгом и ревом мотоциклисты остановились у кромки
поля. Толпа нехотя подалась назад. Машина медленно подъехала к
тротуару и остановилась. Людская масса на мгновение стихла,
чтобы затем разразиться восторженными воплями при виде кумира.
Хэрриш неторопливо, как бы с ленцой, вышел из авто.
Остановившись на мгновение, помахал рукой, и, услышав ответный
рев, прошел в здание. На пороге снова обернулся, что-то крикнул
собравшимся людям. Те подхватили его слова, прокричали их как
лозунг. Хэрриш, более не останавливаясь, прошел внутрь.
Толпа постепенно стала стихать. Ожидание могло быть
продолжительным, поэтому некоторые из собравшихся попросту
разошлись по ближайшим забегаловкам. Остались только самые
преданные. И через сорок минут их верность была вознаграждена.
Хэрриш все той же победной походкой вышел из здания и
остановился на его пороге. Помедлил немного, чувствуя на себе
взволнованные взгляды собравшихся, и неожиданно выбросил вверх
руку с растопыренными двумя пальцами: виктория!
Умолкшая было людская масса восторженно заорала. Хэрриш
попросил тишины. Было видно, как он доволен.
- Друзья мои,- начал он, - братья и сестры! Большущее вам
спасибо за поддержку! Ну что бы я делал без вас, ребята? Ваш
голос был услышан. Это - голос народа. Они, - он показал рукой
назад,- поняли все. И более не станут препятствовать нам. Мы
победили. Только что, буквально десять минут назад, я поставил
вопрос об перевыборах мэра. Те, кто смотрел в окно во время
моего выступления, убедились в том, что я говорю не один. Со
мной были вы, друзья. Счастлив сообщить, что решение было
принято положительное. У вас будет новый мэр! Готовьтесь
голосовать за меня!
Ликованию толпы не было предела. Правда, большая ее часть
кричала из-за самого желания разрядиться как следует. Однако и
фанатов Хэрриша здесь хватало. Сам победитель под восторженные
вопли сошел с импровизированного подиума и двинулся к машине.
Его тут же окружили журналисты. Первой на пути оказалась Магдала
Ларсен, известная телеведущая. Что она здесь делала - оставалось
загадкой. Однако то, что женщина не была вооружена микрофоном,
говорило о конфиденциальной беседе.
Как говорится, рыбак рыбака...
14. Номер Тринадцатый
"...еще не получили царства, но примут власть со зверем,
как цари, на один час; они имеют одни мысли и передадут силу и
власть свою зверю..." Когда-то я знал Апокалипсис наизусть, хоть
и не все мне там нравится.
Я сидел в больничном холле и смотрел телевизор. В этот час
никто не нарушал моего гордого одиночества. Остальные психи
обычно сбегались только на телесериалы. Считалось, что это им
даже полезно, дабы отвлечься от собственных проблем.
Телевидение, радио и газеты - вот истинные боги
постиндустриальной цивилизации. Их безличная власть больше, чем
мы думаем. Они примитивны и жестоки, но не злы, пока кто-нибудь
не вложит в них свою злую волю и изощренный разум.
Доктор Флетчер подошел и встал рядом. Я почувствовал
излучаемое им неодобрение, но не подал вида. Шел репортаж с
митинга на Центральной площади. Это заставило меня задуматься,
воспользовался ли шериф моим последним советом. Похоже, что нет.
Камера выхватывала из толпы отдельные лица - их можно было
читать, как раскрытую книгу. На мгновение экран заполнила чья-то
полная усатая физиономия. Я услышал удивленный возглас доктора,
но в этот момент меня вдруг скрутило.
Я слышал свой нечеловеческий вой: мир угасал и распадался,
черный паук вновь терзал мой мозг...
- Я предупреждал! - назидательно говорил Флетчер, отпаивая
меня какой-то сладковатой дрянью из пластмассового стаканчика. -
Вот, у вас опять был приступ.
- Кто он? - шепотом спросил я.
- Август Троммель, - не удивился вопросу доктор. - Лежал у
меня в другом крыле. Вы знакомы?
- Нет. Что с ним?
- Несчастный случай вне купола. Амнезия с конфабуляцией.
Бредит селенитами.
- Почему его выпустили?
- Вы слишком устали, - недовольно заявил Флетчер. - Вам
надо поспать.
Скоро я погрузился в сон - долгий и пустой, без сновидений.
Когда я проснулся, то почувствовал себя лучше и с удовольствием
съел запоздавший обед. Потом ко мне зашел доктор, удостоверился,
что со иной все в порядке, но не ушел.
- Что-нибудь случилось?
- Вам звонили из мэрии, но я сказал, что вы спите.
- Ладно.
- Еще пришел посетитель.
- Кто?
- Журналист. Хочет взять у вас интервью.
- Как он, на ваш взгляд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10