Начальник отдела Владимир Георгиевич Боборыкин тоже сидел вместе со всеми в этом классе. Все это напомнило мне мой приход в «Молодую гвардию». Что и подтвердилось в ближайшее время: Владимир Георгиевич оказался таким же терпимым, спокойным и порядочным начальником, каким был Сергей Георгиевич, только угощал он нас не шанежками, а своими крымскими винами - «Лидией», «Мускатом», «Изабеллой». У него был свой небольшой виноградник в Крыму, и каждую осень он возвращался из отпуска нам на радость с продуктом своей плантации. Наш, казалось бы, такой многочисленный коллектив жил дружно, мы умудрялись при тесноте и неизбежном шуме не мешать друг другу. Собственно литературными экспертами, кроме меня, были большие эрудиты и очень добросовестные работники Ирина Алатырцева и Вадим Панов. И сначала наравне с моими коллегами я занималась рекламой - а это была наша основная задача, особенно вначале - всех советских писателей, независимо от их «амплуа».
Так началась моя новая, интересная работа. Прошла неделя или две - меня вдруг вызывают в отдел кадров. Я спускаюсь на второй этаж, теряясь в догадках. Вхожу в небольшую, полутемную комнату, набитую людьми - там и заведующий отделом кадров, и начальник 1 -го отдела, и секретарь парторганизации, и еще кто-то… И вдруг я узнаю в одном из них Василевского. Меня приглашают пройти и, указывая на Василевского, как на допросе, задают вопрос: «Вы знаете этого человека? Как его зовут?» Я называю. «Вы работали с ним?» - «Нет. Я видела его в издательстве». И тут с криком вступает в допрос Василевский: «Признавайтесь, вы оклеветали меня на заседании партбюро «Молодой гвардии»! Вы при всех сказали, что я убивал во время испанской войны наших граждан!» - «Нет, - говорю, - этого не было». Василевский стучит кулаком по столу и грозит, если я тут же не признаюсь, подать на меня жалобу в КПК ЦК КПСС (самое страшное судилище при Советской власти). Я повторяю: этого не было. Тогда кто-то из присутствующих спрашивает Василевского, кто ему сказал об этом. «Юрий Михайлович Медведев, заведующий редакцией, а также секретарь парторганизации издательства». Я комментирую: «Медведев сводит со мной счеты, а секретарь не мог этого сказать, потому что этого не было». Василевский делает еще несколько попыток запугать меня КПК, я твердо стою на своем - не было! Наконец присутствующим все это надоедает, они останавливают разбушевавшегося Василевского, обещают ему во всем разобраться и, если его слова подтвердятся, принять меры.
Я возвращаюсь в свой «класс», все смотрят на меня с тревогой. Я смеюсь, говорю, что проголодалась, и зову всех пообедать в Дом журналистов - это рядом. Мы выходим на бульвар… И я отказываюсь от обеда и устремляюсь в «Молодую гвардию». Поднимаюсь к Володе Таборко и рассказываю ему о визите в ВААП Василевского и о его ссылке на него, Володю. В это время раздается телефонный звонок, и по разговору я понимаю, что звонят из ВААПа. Володя по телефону спокойно опровергает домыслы Василевского… и на этом, слава Богу, кончаются все мои отношения с Медведевым и прочими.
Вскоре по предложению Бориса Дмитриевича Панкина, председателя правления ВААП, я активно включилась в работу по распространению советской фантастики за рубеж. Борис Дмитриевич был мудрым руководителем и быстро нащупал путь советской литературы за границу: это была именно научная фантастика. Причем, первыми, с кем меня свел Панкин, были американцы, издательство «Макмиллан». Сначала шли переговоры у нас, в ВААПе. А в 1976 году «Макмиллан» пригласил меня в США, в Чикаго на конференцию… библиотекарей. Мое начальство предложило мне выбрать себе в спутники кого-нибудь из фантастов. Я предложила Аркадия Стругацкого, не надеясь - и как оказалось, правильно - на положительное решение. Тогда я назвала Игоря Можейко (Кира Булычёва) и получила одобрение. Поездка должна была состояться в июне. Я с волнением ожидала ее: как я справлюсь, смогу ли пользоваться своим неговорящим, а только переводящим английским, сумеем ли мы с Игорем «показать товар лицом» - задача была уговорить издателей взяться за издание «Библиотеки советской фантастики».
Вылет намечался на воскресенье, а в пятницу начальство вдруг говорит мне, что я полечу одна, так как Можейко «невыездной». Я бросилась к Борису Дмитриевичу. Накануне у нас дома собиралась компания друзей, и один из гостей рассказал, как он, прилетев в аэропорт «Кеннеди» в Нью-Йорке, наблюдал там забавную картинку: посреди зала на куче вьюков сидела толстая баба и громко вопила: «Хочу в Чикаго! Отправьте в Чикаго!». Как выяснилось, ее никто не встретил, языка она, естественно, не знала, в чужом городе ориентироваться не умела и была в панике. Я Панкину пересказала этот анекдот, пообещала, что уподоблюсь этой бабе (у меня с собой было два чемодана с книгами-образцами и мой собственный чемодан), если меня отправят в командировку одну. Поэтому категорически отказалась ехать. А это пятница. Рабочий день на исходе. Один из замов Панкина, Михайлов, был назначен в ВААП ЦК КПСС. Вся надежда была на его связи. Забегали, зазвонили. День кончился. Я сижу, жду на работе. Большое начальство делает последние усилия… и - победа! В субботу на Смоленской площади мы с Игорем получаем паспорта и билеты. И поездка удалась, договоренность с «Макмилланом» была достигнута. Игорь с его обаянием и отличным владением языком сыграл в этом, наверное, решающую роль.
А еще мы с ним умудрились заблудиться в ночном «бандитском» Чикаго. После очередного долгого собрания библиотекарей с докладами и отчетами, нам совершенно не нужными, перед ужином (а к нам в Чикаго приехал из Вашингтона уполномоченный ВААПа в США Л.Н.Митрохин) мы с Игорем, пообещав ему вернуться через полчаса, к десяти, вышли прогуляться. Мы шли и трепались, увлеклись, не заметили, как свернули куда-то, повернули назад - ничего похожего, а время уже двенадцать, мы среди небоскребов, светло как днем, вокруг ни души, только с витрин магазинов таращатся на нас манекены. И ничуть не страшно - смешно! Однако тут, нам на счастье, молодая американка вывела прогулять свою собаку. От нее мы узнали, что идем в противоположную сторону от своего «Хилтона». Надо сказать, отель стоит прямо над пакгаузами, куда в прежние времена свозили мясо фермеры со всей страны. Авеню, где расположен «Хилтон», с противоположной, незастроенной стороны обрывается вниз, стенкой, прямо к этим складам. Эта сторона авеню представляет собой газон, шириной метров в пять, оканчивающийся балюстрадой. Когда к часу ночи мы оказались недалеко от своего отеля, то чуть ли не босиком - очень устали - побрели по этому газону. Вдруг я заметила, что кто-то шмыгает у нас под ногами. Игорь быстро сообразил: «Крысы! Сюда же свозили все мясо Америки!» - вскрикнул он, и мы опрометью бросились на тротуар.
Слава Богу, Митрохин не хватился нас, даже не встревожился. Мы пожевали московскую колбасу и разошлись по номерам.
Вот такое было мое первое знакомство с Америкой. Мне понравились сами американцы, с которыми я встретилась в Нью-Йорке и позднее в Лос-Анджелесе. Женщины показались мне по-детски наивными, сентиментальными, расположенными к благотворительности. А с мужчинами легко иметь дело - они не держат камня за пазухой, довольно откровенны, но всегда помнят о деньгах, о выгоде. Больше других я общалась с редактором «Макмиллана» Роджером де Гаррисом. Он вел серию советской фантастики в издательстве. Лет около сорока, высокий, симпатичный, отец двоих детей, он совсем не говорил по-русски, хотя одну из книг Стругацких перевел на английский. Почти все остальные произведения серии переводила на английский Антонина Буис, внучка богатейшего русского купца Корзинкина. Он в 1917 году уехал в Польшу, в свое поместье, «переждать беспорядки» и разделил нелегкую судьбу эмигрантов: с трудом убежал из Польши от фашистов во Францию, нищим приехал в США, но семью сохранил, язык детям и внукам передал. Когда Буис приезжала в Москву, мы возили ее в Троице-Лыково, где еще сохранился к тому времени полуразрушенный дом Корзинкиных, парк, две церкви.
Смешной, но очень характерный для того времени случай произошел с подарками, которыми Антонина решила порадовать нас - меня, Светлану и ставшего к тому времени начальником нашего отдела Вадима Пава. Мне и Светлане она преподнесла по крохотному флакончику французских духов (так называемые «пробные»)! а Вадиму - кусок туалетного мыла - ее сестра владела парфюмерной фирмой во Франции. И уехала. Панов вскоре пишет ей деловое письмо и в конце благодарит за подарки. В тот же день его вызывает к себе один из зампредов Правления ВААП. А Вадим, надо сказать, был верный служака и к начальству относился с большим почтением. Вернулся он из кабинета начальника с бледным лицом и приказал нам со Светланой немедленно сдать подаренные нам Антониной духи в протокольный, отдел. Секретарь отдела с недоумением, а потом тоже со смехом приняла и запротоколировала наши подарки, мы доложили Панову о выполненном долге. Вот как оно было!
Переводы Антонины Буис нашей фантастики - а потом она стала переводчиком и русской классики - были отличными. Роджерс аккуратно присылал мне на прочтение верстки будущих томов. Я ему отдала на время все мои книжечки «Библиотеки советской фантастики» - он обещал их вернуть, да вот и не вернул, сижу я теперь «сапожником без сапог».
«Макмиллан» оперативно взялся издавать прежде всего АБС: за несколько лет было выпущено сначала в твердой обложке и супере, а потом и в дешевом оформлении полное (на то время) собрание их сочинений, включая «Сказку о тройке» и даже «Гадких лебедей». Тут огромная заслуга Б.Д.Панкина, как ему удалось заключить на эти заклейменные произведения договор, выплатить авторам гонорар - для меня до сих пор загадка. Ведь каждое неопубликованное в Союзе произведение перед отправкой за границу мы должны были литовать (то есть проводить через цензуру), а тут «Лебеди», которые не только не были изданы, но и преданы анафеме в СССР!
ВААП - организация, которая по идее нужна была нашим писателям, драматургам, художникам, ученым и прочим творческим людям. Она давала им возможность законного выхода за рубежи нашей родины и призвана была защитить их авторские права. Однако как это осуществлялось! Государство и ВААП отбирали себе в общей сложности 85% положенного автору гонорара. Все писатели ворчали, ругались на ВААП, но деваться им было некуда. Держали обиду на ВААП, но уже по другой причине, «маститые» Г.Марков, А.Иванов и другие: ВААП, как они полагали, плохо пропагандировал их книги за рубежом, поэтому никто их там не издавал, а вот какую-то фантастику, каких-то Стругацких, Биленкиных, Днепровых публиковали - это козни Панкина и его подчиненных. Думаю, Борису Дмитриевичу приходилось нелегко, на него жали со всех сторон. Но он хорошо держал удар.
Была в правилах о гонорарах одна зацепочка: если уступаешь права на произведение, еще не опубликованное в Союзе, из гонорара автора изымали не 85%, а всего 15%. Мне удалось таким образом уступить несколько произведений моих авторов. Одно из них - «За миллиард лет до конца света» Стругацких. Рукопись романа я вынуждена была отнести в Главлит. Продержали ее там чуть ли не месяц - я очень беспокоилась, как бы ее за это время не опубликовали в журнале «Знание - сила». Но, слава Богу, наконец у меня зазвонил телефон - меня вызывали в Китайский проезд, в Главлит. Мне пришлось посидеть в приемной, похожей на милицейское отделение: стойка, за ней дежурный с телефонами, у него за спиной окошечко, в которое сдают рукописи. Наконец меня пригласили пройти в кабинет. Я вошла в полутемный «пенал», у окна в конце его просматривались два стола и два человека за ними - все тяжелое, мрачное. Один из цензоров спросил: «Вы за Стругацкими?» - «Да». - «А что-то я слышал, они собираются за границу уезжать, в Израиль», - полувопросительно поглядел он на меня. Я возмутилась, стала орать на него - вы, мол, здесь защищать наших граждан назначены, а сами клевету распространяете, и еще какие-то слова выкрикивала. Они оба стали успокаивать меня и поспешили выпроводить. Я и сама была рада покинуть это учреждение и помчалась оформлять рукопись для отправки в «Макмиллан».
А выпад против Стругацких одного из цензоров не был чем-то случайным: в конце шестидесятых - начале семидесятых против них была организована травля. Аркадий часто выступал в различных аудиториях
– на заводах, в институтах - и стал вдруг получать во время выступлений подметные записочки: «А вы скоро уберетесь в свой Израиль?», «Правда, что вы собираетесь уехать за рубеж?» - и тому подобные гадости. Аркадий всегда отвечал: «Не дождетесь. Мы никуда не уедем». И вот вам - реакция государственного чиновника!
Вообще работа в ВААПе меня удовлетворяла. Фантастику в те годы
– нашу, молодогвардейскую - издавали во многих странах, особенно в Германии, Польше, Чехословакии, Японии и Китае. И то, что я хоть как-то способствовала этому, радовало меня: я думала - как удивительно сложилась моя судьба. Сначала я нашему читателю помогла, теперь мои авторы издаются на многих языках мира, их узнают и читают всюду! Так замкнулся круг, мое фантастическое кругосветное путешествие.
В 1982 году я решила оставить работу в ВААПе и заняться домом, воспитанием внуков. За меня осталась работать Светлана Михайлова.
2003 г.
1 2 3 4 5
Так началась моя новая, интересная работа. Прошла неделя или две - меня вдруг вызывают в отдел кадров. Я спускаюсь на второй этаж, теряясь в догадках. Вхожу в небольшую, полутемную комнату, набитую людьми - там и заведующий отделом кадров, и начальник 1 -го отдела, и секретарь парторганизации, и еще кто-то… И вдруг я узнаю в одном из них Василевского. Меня приглашают пройти и, указывая на Василевского, как на допросе, задают вопрос: «Вы знаете этого человека? Как его зовут?» Я называю. «Вы работали с ним?» - «Нет. Я видела его в издательстве». И тут с криком вступает в допрос Василевский: «Признавайтесь, вы оклеветали меня на заседании партбюро «Молодой гвардии»! Вы при всех сказали, что я убивал во время испанской войны наших граждан!» - «Нет, - говорю, - этого не было». Василевский стучит кулаком по столу и грозит, если я тут же не признаюсь, подать на меня жалобу в КПК ЦК КПСС (самое страшное судилище при Советской власти). Я повторяю: этого не было. Тогда кто-то из присутствующих спрашивает Василевского, кто ему сказал об этом. «Юрий Михайлович Медведев, заведующий редакцией, а также секретарь парторганизации издательства». Я комментирую: «Медведев сводит со мной счеты, а секретарь не мог этого сказать, потому что этого не было». Василевский делает еще несколько попыток запугать меня КПК, я твердо стою на своем - не было! Наконец присутствующим все это надоедает, они останавливают разбушевавшегося Василевского, обещают ему во всем разобраться и, если его слова подтвердятся, принять меры.
Я возвращаюсь в свой «класс», все смотрят на меня с тревогой. Я смеюсь, говорю, что проголодалась, и зову всех пообедать в Дом журналистов - это рядом. Мы выходим на бульвар… И я отказываюсь от обеда и устремляюсь в «Молодую гвардию». Поднимаюсь к Володе Таборко и рассказываю ему о визите в ВААП Василевского и о его ссылке на него, Володю. В это время раздается телефонный звонок, и по разговору я понимаю, что звонят из ВААПа. Володя по телефону спокойно опровергает домыслы Василевского… и на этом, слава Богу, кончаются все мои отношения с Медведевым и прочими.
Вскоре по предложению Бориса Дмитриевича Панкина, председателя правления ВААП, я активно включилась в работу по распространению советской фантастики за рубеж. Борис Дмитриевич был мудрым руководителем и быстро нащупал путь советской литературы за границу: это была именно научная фантастика. Причем, первыми, с кем меня свел Панкин, были американцы, издательство «Макмиллан». Сначала шли переговоры у нас, в ВААПе. А в 1976 году «Макмиллан» пригласил меня в США, в Чикаго на конференцию… библиотекарей. Мое начальство предложило мне выбрать себе в спутники кого-нибудь из фантастов. Я предложила Аркадия Стругацкого, не надеясь - и как оказалось, правильно - на положительное решение. Тогда я назвала Игоря Можейко (Кира Булычёва) и получила одобрение. Поездка должна была состояться в июне. Я с волнением ожидала ее: как я справлюсь, смогу ли пользоваться своим неговорящим, а только переводящим английским, сумеем ли мы с Игорем «показать товар лицом» - задача была уговорить издателей взяться за издание «Библиотеки советской фантастики».
Вылет намечался на воскресенье, а в пятницу начальство вдруг говорит мне, что я полечу одна, так как Можейко «невыездной». Я бросилась к Борису Дмитриевичу. Накануне у нас дома собиралась компания друзей, и один из гостей рассказал, как он, прилетев в аэропорт «Кеннеди» в Нью-Йорке, наблюдал там забавную картинку: посреди зала на куче вьюков сидела толстая баба и громко вопила: «Хочу в Чикаго! Отправьте в Чикаго!». Как выяснилось, ее никто не встретил, языка она, естественно, не знала, в чужом городе ориентироваться не умела и была в панике. Я Панкину пересказала этот анекдот, пообещала, что уподоблюсь этой бабе (у меня с собой было два чемодана с книгами-образцами и мой собственный чемодан), если меня отправят в командировку одну. Поэтому категорически отказалась ехать. А это пятница. Рабочий день на исходе. Один из замов Панкина, Михайлов, был назначен в ВААП ЦК КПСС. Вся надежда была на его связи. Забегали, зазвонили. День кончился. Я сижу, жду на работе. Большое начальство делает последние усилия… и - победа! В субботу на Смоленской площади мы с Игорем получаем паспорта и билеты. И поездка удалась, договоренность с «Макмилланом» была достигнута. Игорь с его обаянием и отличным владением языком сыграл в этом, наверное, решающую роль.
А еще мы с ним умудрились заблудиться в ночном «бандитском» Чикаго. После очередного долгого собрания библиотекарей с докладами и отчетами, нам совершенно не нужными, перед ужином (а к нам в Чикаго приехал из Вашингтона уполномоченный ВААПа в США Л.Н.Митрохин) мы с Игорем, пообещав ему вернуться через полчаса, к десяти, вышли прогуляться. Мы шли и трепались, увлеклись, не заметили, как свернули куда-то, повернули назад - ничего похожего, а время уже двенадцать, мы среди небоскребов, светло как днем, вокруг ни души, только с витрин магазинов таращатся на нас манекены. И ничуть не страшно - смешно! Однако тут, нам на счастье, молодая американка вывела прогулять свою собаку. От нее мы узнали, что идем в противоположную сторону от своего «Хилтона». Надо сказать, отель стоит прямо над пакгаузами, куда в прежние времена свозили мясо фермеры со всей страны. Авеню, где расположен «Хилтон», с противоположной, незастроенной стороны обрывается вниз, стенкой, прямо к этим складам. Эта сторона авеню представляет собой газон, шириной метров в пять, оканчивающийся балюстрадой. Когда к часу ночи мы оказались недалеко от своего отеля, то чуть ли не босиком - очень устали - побрели по этому газону. Вдруг я заметила, что кто-то шмыгает у нас под ногами. Игорь быстро сообразил: «Крысы! Сюда же свозили все мясо Америки!» - вскрикнул он, и мы опрометью бросились на тротуар.
Слава Богу, Митрохин не хватился нас, даже не встревожился. Мы пожевали московскую колбасу и разошлись по номерам.
Вот такое было мое первое знакомство с Америкой. Мне понравились сами американцы, с которыми я встретилась в Нью-Йорке и позднее в Лос-Анджелесе. Женщины показались мне по-детски наивными, сентиментальными, расположенными к благотворительности. А с мужчинами легко иметь дело - они не держат камня за пазухой, довольно откровенны, но всегда помнят о деньгах, о выгоде. Больше других я общалась с редактором «Макмиллана» Роджером де Гаррисом. Он вел серию советской фантастики в издательстве. Лет около сорока, высокий, симпатичный, отец двоих детей, он совсем не говорил по-русски, хотя одну из книг Стругацких перевел на английский. Почти все остальные произведения серии переводила на английский Антонина Буис, внучка богатейшего русского купца Корзинкина. Он в 1917 году уехал в Польшу, в свое поместье, «переждать беспорядки» и разделил нелегкую судьбу эмигрантов: с трудом убежал из Польши от фашистов во Францию, нищим приехал в США, но семью сохранил, язык детям и внукам передал. Когда Буис приезжала в Москву, мы возили ее в Троице-Лыково, где еще сохранился к тому времени полуразрушенный дом Корзинкиных, парк, две церкви.
Смешной, но очень характерный для того времени случай произошел с подарками, которыми Антонина решила порадовать нас - меня, Светлану и ставшего к тому времени начальником нашего отдела Вадима Пава. Мне и Светлане она преподнесла по крохотному флакончику французских духов (так называемые «пробные»)! а Вадиму - кусок туалетного мыла - ее сестра владела парфюмерной фирмой во Франции. И уехала. Панов вскоре пишет ей деловое письмо и в конце благодарит за подарки. В тот же день его вызывает к себе один из зампредов Правления ВААП. А Вадим, надо сказать, был верный служака и к начальству относился с большим почтением. Вернулся он из кабинета начальника с бледным лицом и приказал нам со Светланой немедленно сдать подаренные нам Антониной духи в протокольный, отдел. Секретарь отдела с недоумением, а потом тоже со смехом приняла и запротоколировала наши подарки, мы доложили Панову о выполненном долге. Вот как оно было!
Переводы Антонины Буис нашей фантастики - а потом она стала переводчиком и русской классики - были отличными. Роджерс аккуратно присылал мне на прочтение верстки будущих томов. Я ему отдала на время все мои книжечки «Библиотеки советской фантастики» - он обещал их вернуть, да вот и не вернул, сижу я теперь «сапожником без сапог».
«Макмиллан» оперативно взялся издавать прежде всего АБС: за несколько лет было выпущено сначала в твердой обложке и супере, а потом и в дешевом оформлении полное (на то время) собрание их сочинений, включая «Сказку о тройке» и даже «Гадких лебедей». Тут огромная заслуга Б.Д.Панкина, как ему удалось заключить на эти заклейменные произведения договор, выплатить авторам гонорар - для меня до сих пор загадка. Ведь каждое неопубликованное в Союзе произведение перед отправкой за границу мы должны были литовать (то есть проводить через цензуру), а тут «Лебеди», которые не только не были изданы, но и преданы анафеме в СССР!
ВААП - организация, которая по идее нужна была нашим писателям, драматургам, художникам, ученым и прочим творческим людям. Она давала им возможность законного выхода за рубежи нашей родины и призвана была защитить их авторские права. Однако как это осуществлялось! Государство и ВААП отбирали себе в общей сложности 85% положенного автору гонорара. Все писатели ворчали, ругались на ВААП, но деваться им было некуда. Держали обиду на ВААП, но уже по другой причине, «маститые» Г.Марков, А.Иванов и другие: ВААП, как они полагали, плохо пропагандировал их книги за рубежом, поэтому никто их там не издавал, а вот какую-то фантастику, каких-то Стругацких, Биленкиных, Днепровых публиковали - это козни Панкина и его подчиненных. Думаю, Борису Дмитриевичу приходилось нелегко, на него жали со всех сторон. Но он хорошо держал удар.
Была в правилах о гонорарах одна зацепочка: если уступаешь права на произведение, еще не опубликованное в Союзе, из гонорара автора изымали не 85%, а всего 15%. Мне удалось таким образом уступить несколько произведений моих авторов. Одно из них - «За миллиард лет до конца света» Стругацких. Рукопись романа я вынуждена была отнести в Главлит. Продержали ее там чуть ли не месяц - я очень беспокоилась, как бы ее за это время не опубликовали в журнале «Знание - сила». Но, слава Богу, наконец у меня зазвонил телефон - меня вызывали в Китайский проезд, в Главлит. Мне пришлось посидеть в приемной, похожей на милицейское отделение: стойка, за ней дежурный с телефонами, у него за спиной окошечко, в которое сдают рукописи. Наконец меня пригласили пройти в кабинет. Я вошла в полутемный «пенал», у окна в конце его просматривались два стола и два человека за ними - все тяжелое, мрачное. Один из цензоров спросил: «Вы за Стругацкими?» - «Да». - «А что-то я слышал, они собираются за границу уезжать, в Израиль», - полувопросительно поглядел он на меня. Я возмутилась, стала орать на него - вы, мол, здесь защищать наших граждан назначены, а сами клевету распространяете, и еще какие-то слова выкрикивала. Они оба стали успокаивать меня и поспешили выпроводить. Я и сама была рада покинуть это учреждение и помчалась оформлять рукопись для отправки в «Макмиллан».
А выпад против Стругацких одного из цензоров не был чем-то случайным: в конце шестидесятых - начале семидесятых против них была организована травля. Аркадий часто выступал в различных аудиториях
– на заводах, в институтах - и стал вдруг получать во время выступлений подметные записочки: «А вы скоро уберетесь в свой Израиль?», «Правда, что вы собираетесь уехать за рубеж?» - и тому подобные гадости. Аркадий всегда отвечал: «Не дождетесь. Мы никуда не уедем». И вот вам - реакция государственного чиновника!
Вообще работа в ВААПе меня удовлетворяла. Фантастику в те годы
– нашу, молодогвардейскую - издавали во многих странах, особенно в Германии, Польше, Чехословакии, Японии и Китае. И то, что я хоть как-то способствовала этому, радовало меня: я думала - как удивительно сложилась моя судьба. Сначала я нашему читателю помогла, теперь мои авторы издаются на многих языках мира, их узнают и читают всюду! Так замкнулся круг, мое фантастическое кругосветное путешествие.
В 1982 году я решила оставить работу в ВААПе и заняться домом, воспитанием внуков. За меня осталась работать Светлана Михайлова.
2003 г.
1 2 3 4 5