Если все атомы, из которых ты
составлена, вдруг вплотную прижмутся друг к другу, в тебе останется
пятьдесят килограммов, на ты будешь с булавочную головку. Пепельницу,
которая весит две унции, с трудом удастся разглядеть в микроскоп, если
составляющие ее атомы сольются в одну массу. Дезинтегрированная пепельница
легко пройдет через любое непрозрачное и твердое тело - например, через
тебя, так как ее разъединенные атомы в состоянии без труда пройти через
твои разреженные атомы.
- Значит, ты дезинтегрировал эту пепельницу и, пропустив через другое
тело, реинтегрировал ее вновь?
- Совершенно верно! Через стену, разделяющую передаточный и приемный
аппараты.
- Но это же прекрасно, Боб! Надеюсь, со мной ты так не поступишь? Я
очень боюсь выйти из аппарата такой же, как эта пепельница.
- Что ты имеешь в виду, Анн?
- Помнишь, что было написано на пепельнице?
- Помню, конечно. "Made in France". Надпись эта должна остаться.
- Она осталась, но посмотри на нее, Боб!
Он с улыбкой взял у меня пепельницу, но, перевернув, побледнел, и
улыбка сползла с его лица. Это окончательно убедило меня в том, что ему и
вправду удалось проделать этот странный опыт с пепельницей.
Надпись на обратной стороне сохранилась, но читалась задом наперед.
- Это ужасно! - буркнул он и помчался в лабораторию, откуда вышел
лишь на другое утро.
Спустя три дня у Боба произошла новая неприятность, которая на
несколько недель повергла его в дурное расположение духа. Прижатый мною к
стене, он признался, что его первый опыт, проделанный с живым существом,
кончился неудачей.
- Боб, ты проделал его с Данделло, да?
- Да, - виновато вымолвил он. - Данделло великолепно
дезинтегрировался, но реинтеграции не получилось.
- И что же?
- Данделло больше нет. Есть только атомы Данделло, летающие бог весть
где.
Данделло был беленьким котенком. Но однажды он у нас исчез. Теперь-то
я узнала, что с ним приключилось!
После серии безуспешных опытов и многочисленных бессонных ночей Боб
сообщил мне наконец, что аппарат работает отлично, и пригласил
присутствовать при опыте.
Я поставила на поднос два бокала и бутылку шампанского, чтобы
отпраздновать победу, так как знала, что Боб не позвал бы меня зря: раз он
демонстрирует открытие, значит, оно действительно удалось.
- Чудесная идея! - улыбнулся он, беря у меня из рук поднос. - Выпьем
реинтегрированного шампанского!
- Надеюсь, оно будет таким же вкусным, Боб?
- Конечно! Вот увидишь, Анн.
Он открыл дверцу переоборудованной телефонной кабины.
- Это передаточный аппарат, - пояснил он, ставя поднос на табуретку
внутри кабины.
Захлопнув дверцу, он протянул мне темные очки и осторожно подвел к
стеклу.
Затем он тоже надел защитные очки, нажал подряд несколько кнопок, и я
услышала приглушенный гул электрического мотора.
- Ты готова? - Он погасил лампу и щелкнул выключателем, отчего в
кабине вспыхнул фантастический голубоватый свет. - Тогда смотри в оба!
Он нажал какой-то рычаг, и лаборатория осветилась нестерпимым
оранжевым сиянием. Внутри кабины я успела рассмотреть нечто вроде
огненного шара, который с треском улетучился. Ощутив лицом внезапное
тепло, я спустя мгновение различала только пляшущие черные круги с зеленым
ободком, как это бывает, когда поглядишь на солнце.
- Можешь снимать очки. Конец!
Театральным жестом Боб открыл дверцу передаточной кабины, и, хотя я
была готова, у меня захватило дух, когда я увидела, что табуретка, поднос,
бокалы и бутылка шампанского начисто исчезли.
Боб торжественно повел меня в соседнюю комнату, где стояла точно
такая же кабина, и, открыв дверцу, триумфальным жестом вынул оттуда поднос
с шампанским, которое тут же поспешил открыть. Пробка весело полетела в
потолок, и шампанское заискрилось в бокалах.
- Ты уверен, что это можно пить?
- Абсолютно, - ответил он, протягивая мне бокал. - А теперь мы
проделаем с тобой еще один опыт. Хочешь?
Мы снова перешли в зал с передаточным аппаратом.
- О, Боб! Вспомни о Данделло!
- Данделло лишь подопытное животное, Анн. Но я уверен - неприятностей
не будет.
Он открыл дверцу и пустил на металлический пол кабины маленькую
морскую свинку. Снова раздалось гудение мотора и вспыхнула молния, но на
этот раз я сама поспешила в другую комнату. Сквозь стекло приемной кабины
я увидела морскую свинку, которая как ни в чем не бывало бегала из угла в
угол.
- Боб! Все в порядке! Опыт удался.
- Наберись терпения, Анн. Это покажет будущее.
- Но свинка жива-здорова, Боб!
- Так-то так, но для того, чтобы узнать, не повреждены ли внутренние
органы, нужно выждать время, Анн. Если через месяц все будет в порядке, мы
сможем предпринять с тобой серию новых опытов.
Этот месяц показался мне целой вечностью. Каждый день я ходила
посмотреть на реинтегрированную морскую свинку. Чувствовала она себя
отлично.
По истечении месяца Боб поместил в передаточную кабину нашу собаку
Пиколса. За три часа он десятки раз был разложен и восстановлен.
Выскакивая из приемной кабины, пес с лаем несся к передаточному аппарату,
чтобы повторить опыт.
Я ожидала, что Боб пригласит некоторых ученых и специалистов из
Министерства авиации, чтобы доложить им, как всегда, результаты своих
исследований. Но Боб не спешил с обнародованием изобретения. Я спросила
почему.
- Видишь ли, дорогая, это открытие слишком важно для того, чтобы
взять и просто сообщить о нем. Есть некоторые фазы операции, которых я сам
до сих пор не понимаю. Предстоит работать и работать.
Мне не приходило в голову, что он может подвергнуть опыту самого
себя. Только когда произошло несчастье, я узнала, что в передаточной
кабине смонтирован второй командный пульт.
В тот день, когда Боб проделал этот опыт, он не пришел к обеду. На
двери его лаборатории была приколота кнопками записка:
"Прошу не мешать. Работаю".
Чуть позднее, перед самым обедом, ко мне прибежал Гарри и
похвастался, что поймал муху с белой головой. Я, даже не взглянув на муху,
велела немедленно отпустить ее.
Боб не вышел и к послеобеденному чаю. С ужином повторилось то же.
Томимая смутным беспокойством, я постучала в дверь и позвала его.
Слышно было, как он ходил по комнате. Спустя немного времени Боб
подсунул под дверь записку. Я развернула ее и прочла:
"Анн! У меня большая неприятность. Уложи Гарри и возвращайся через
час".
Напрасно я стучала в дверь и кричала - Боб не открыл мне. Услышав
стук пишущей машинки, я, немного успокоенная, пошла домой.
Уложив Гарри, я вернулась назад и нашла новую записку, которая была
подсунута под дверь. С ужасом прочла я:
"Анн!
Я рассчитываю на твою твердость - ты одна можешь мне помочь. Меня
постигло огромное несчастье. Жизнь моя сейчас вне опасности, но это вопрос
жизни и смерти. Я не могу говорить - поэтому кричать или задавать вопросы
бесполезно. Делай то, что я тебе скажу. В знак согласия постучи три раза и
принеси мне кружку молока с ромом. Я не ел со вчерашнего дня и ужасно
проголодался. Рассчитываю на тебя. Боб".
Трясущейся рукой постучала я три раза и побежала домой за молоком.
Вернувшись, обнаружила новую записку:
"Анн! Очень прошу тебя - в точности выполняй мои инструкции!
Когда ты постучишь, я открою дверь. Поставь кружку с молоком на стол
и, не задавая мне вопросов, сразу же иди в другую комнату, где стоит
приемная кабина. Осмотри все уголки. Постарайся любой ценой найти муху,
которая должна быть там. Я искал ее, но напрасно. К несчастью, сам я
сейчас с трудом различаю мелкие предметы.
Но сначала ты должна поклясться, что в точности выполнишь мои просьбы
и, главное, не попытаешься меня увидеть. Спорить тут нечего: три удара в
дверь, и я буду знать, что ты готова слепо подчиниться мне. Жизнь моя
зависит от той помощи, которую ты мне сумеешь оказать".
Сердце гулко колотилось у меня в груди. Стараясь справиться с
волнением, я трижды постучала в дверь.
Боб - я слышала - подошел к двери и скинул с нее крючок.
Войдя в кабинет с кружкой молока, я почувствовала, что Боб притаился
за открытой дверью. Борясь с желанием обернуться, я произнесла подчеркнуто
спокойно:
- Можешь рассчитывать на меня, дорогой.
Поставив кружку с молоком на стол, рядом с единственной горевшей
лампой, я пошла в другое помещение, которое было ярко освещено. Здесь все
было перевернуто вверх дном: папки и разбитые пузырьки валялись среди
опрокинутых стульев и табуреток. От большой эмалированной ванны, где
догорали какие-то бумаги, исходил резкий, неприятный запах.
Я знала, что мухи не найду: интуиция подсказывала мне, что
интересовавшая Боба муха - это та самая, которую поймал, а затем выпустил
сын.
Я слышала, как Боб в соседней комнате подошел к своему письменному
столу. Затем раздалось громкое хлюпанье, словно ему было неудобно пить.
- Боб, я не вижу никакой мухи. Может, ты дашь другие инструкции? Если
ты не в состоянии говорить, постучи по крышке стола: один удар я пойму как
"да" и два удара - как "нет".
Я старалась говорить спокойно и, услыхав двукратный стук, призвала на
помощь всю свою волю, чтобы не разрыдаться.
- Можно мне войти к тебе в комнату? Я не знаю, что произошло, на что
бы ни случилось, я буду мужественной.
Наступила напряженная пауза. Боб стукнул раз по письменному столу.
В двери, соединяющей помещения, я застыла от неожиданности: Боб сидел
за письменным столом, накинув на голову золотистую скатерть, сдернутую со
столика, стоявшего в углу, где Боб имел обыкновение обедать, когда ему не
хотелось прерывать эксперимент.
- Боб, мы поищем ее завтра утром. А тебе необходимо прилечь. Хочешь,
я отведу тебя в гостиную и позабочусь, чтобы тебя никто не видел?
Из-под скатерти, спускавшейся ему до талии, показалась левая рука:
Боб дважды ударил по столу.
- Может, пригласить к тебе врача?
- Нет! - простучал он.
- Хочешь, я позвоню к профессору Муру? Может, он будет тебе полезен?
Боб быстро ответил "нет". Я не знала, что предпринять, что предложить
ему. В голове у меня все время вертелась навязчивая мысль.
- Гарри поймал сегодня муху, но я велела выпустить ее. Может, это та,
которую ты ищешь? У нее белая голова...
У Боба вырвался хриплый вздох, в котором улавливалось что-то
металлическое. И в этот миг, чтобы не закричать, я до боли прикусила губу.
Он сделал движение, правая его рука повисла вдоль тела, и из рукава
высунулась вместо кисти и ладони сероватая палка со странными крючками.
- Боб! Дорогой! Объясни, что произошло. Если я буду в курсе дела,
мне, может, удастся тебе помочь. Нет, Боб! Это чудовищно! - тщетно
пыталась я подавить рыдания.
Из-под скатерти показалась левая рука, дважды стукнула по письменному
столу и приказала мне удалиться.
Боб запер дверь на крючок, и я рухнула наземь в коридоре. До меня
доносились его шаги, а затем стук пишущей машинки. Спустя немного времени
под дверью появился новый листок:
"Приходи завтра, Анн. Я все объясню тебе. Прими снотворное и
постарайся выспаться. Мне понадобится вся твоя энергия. Боб".
Разбудили меня бившие в глаза яркие солнечные лучи. Часы показывали
семь. Я вскочила, как сумасшедшая. Всю ночь я проспала без снов, словно на
дне какой-то ямы.
Поплескав на себя водой, я поспешила в кухню, приготовила на глазах у
изумленной прислуги поднос с чаем и поджаренным хлебом и помчалась в
лабораторию.
Боб отворил мне на этот раз не мешкая и сразу закрыл за мною дверь.
На голове у него, как и вчера, была все та же золотистая скатерть.
На письменном столе, куда я поставила поднос, меня уже ожидал листок.
Боб отошел к двери соседней комнаты - по-видимому, хотел остаться один. Я
ушла с листком в другое помещение и, пробегая машинописный текст, слышала,
как Боб наливает чай.
"Ты помнишь, что случилось с нашей пепельницей? Со мной произошло
примерно то же, только куда серьезней. В первый раз я дезинтегрировал и
реинтегрировал себя успешно. А во время второго опыта в передаточную
кабину проникла муха.
Единственная моя надежда - найти ее и снова повторить эксперимент.
Ищи как следует. В противном случае я найду способ исчезнуть без следа".
Я похолодела, представив его лицо вроде перевернутой надписи на
пепельнице: с глазами на месте рта или ушей.
Но я должна была сохранить самообладание для того, чтобы спасти его.
И, в первую очередь, любой ценой отыскать злосчастную муху.
- Боб, разреши мне войти к тебе.
Он отворил дверь.
- Боб! Не отчаивайся. Я ее найду. Она уже не в лаборатории, но далеко
улететь не могла. У тебя - догадываюсь - обезображенное лицо, но как ты
смеешь говорить об исчезновении? Я этого никогда не допущу! Если
понадобится, позову профессора Мура и других ученых. И мы обязательно
спасем тебя.
Он с силой ударил по столу. Из-под скатерти, покрывавшей голову,
донесся хриплый металлический вздох.
- Боб, не сердись! Прошу тебя. Обещаю ничего не делать без спросу.
Покажи мне твое лицо! Я не испугаюсь, вот увидишь! Я же твоя жена!
Боб в ярости простучал "нет" и сделал мне знак уйти.
Никогда, до самой кончины, не забуду я этого дня, этой страшной охоты
за мухами. Я все перевернула вверх дном. Слуг тоже включила включила в
поиски. Хоть я и объяснила им, что ищу подопытную муху, улетевшую из
лаборатории, которую надо любой ценой поймать, они смотрели на меня как на
сумасшедшую. Именно это и спасло меня от позора смертной казни за
убийство.
Я подробно расспросила Гарри. Ребенок не сразу понял, о чем речь. Я
схватила его за шиворот, и он заплакал. Необходимо, поняла я, вооружиться
терпением. Да, вспомнил мальчик наконец, муха была в кухне на подоконнике,
но он ее выпустил, как я приказала.
В этот день я поймала сотни мух. Везде - на подоконниках и в саду я
расставила блюдца с молоком, вареньем и сахаром. Ни одна из пойманных мух
не отвечала описанию Гарри. Напрасно я рассматривала их в лупу: они были
похожи как две капли воды.
В обед я отнесла мужу молока и картофельное пюре.
- Если мы до вечера не отыщем муху, надо будет подумать, что делать,
Боб. Вот что я предлагаю. Я устроюсь в соседней комнате. Когда ты не
сможешь отвечать "да" и "нет" условным сигналом, ты будешь печатать ответы
на машинке и подсовывать их под дверь.
"Да", - простучал Боб.
Тем временем наступила ночь, а мухи мы так и не нашли. Перед тем, как
отправиться к Бобу с ужином, я помедлила перед телефоном. У меня не
оставалось сомнений - для Боба это действительно был вопрос жизни и
смерти. Достанет ли у меня сил для того, чтобы противостоять его воле и
помешать покончить с собой?
Боб, я знала, никогда мне не простит, что я нарушила обещание, но
лучше уж вызвать его гнев, чем быть пассивной свидетельницей его
исчезновения. Поэтому я решилась и трясущейся рукой набрала номер
профессора Мура, его ближайшего приятеля.
- Профессора Мура нет. Он возвратится лишь к концу недели, - любезно
ответил чей-то безразличный голос.
Ну, что ж, в таком случае мне самой предстоит бороться за мужа.
Бороться и спасти его.
Входя в Бобу в лабораторию, я была почти спокойна. Как мы и
уговорились, я устроилась в соседней комнате, чтобы начать мучительный
разговор, который, как мне думалось, должен затянуться до глубокой ночи.
- Боб! Ты не можешь мне сказать, что именно произошло?
В ответ послышался стук машинки, и спустя несколько минут Боб сунул
под дверь записку.
"Анн!
Я предпочитаю, чтобы ты запомнила меня таким, каким я был. Мне
придется себя уничтожить. Я долго размышлял и вижу лишь один надежный
способ, причем тебе надо будет мне помочь. Сначала я думал о простой
дезинтеграции посредством моей аппаратуры, но этого делать никак нельзя: я
рискую в один прекрасный день быть реинтегрированным другим ученым, а
этого не должно случится".
Читая записку, я подумала: "Может быть, Боб сошел с ума?"
- Какой бы способ ты ни предлагал, я никогда не соглашусь с
самоубийством. Пусть твой опыт кончился ужасно, но ты человек, мыслящее
существо, у которого есть душа. Ты не имеешь права уничтожить себя.
Ответ был немедленно написан на машинке.
"Я жив, но я уже не человек. Что касается моего разума, то я могу
потерять его в любой момент.
1 2 3