.. Прошу сообщить, где 11-я кавдивизия и что сделала 8-я армия у ст. Лиски".
О чем думал Апанасенко, когда писал это донесение, просто трудно понять. Противник отходит в западном направлении, а Апанасенко отводит свою дивизию в противоположную сторону. Части 4-й дивизии, пробиваясь вперед, так нуждаются в поддержке, а Апанасенко, самовольно уведя свои части в тыл на теплые квартиры, философствует, что "необходимо было бы совместно с 4-й кавдивизией в самом непродолжительном времени нанести противнику решительный удар".
Не зная, что у него делается на флангах дивизии, Апанасенко как командующий фронтом запрашивает: "что сделала 8-я армия".
В штабе 6-й дивизии, в присутствии командиров бригад, я разобрал донесение Апанасенко и объявил, что за нерешительные действия и неумелое руководство частями, за безответственное отношение к поставленной дивизии задаче он отстраняется от командования дивизией и назначается командиром 2-й бригады 6-й дивизии. Вместо Апанасенко начальником 6-й кавалерийской дивизии я назначил С. К. Тимошенко, предупредив его и всех командиров бригад, что впредь каждый командир, нарушивший в какой-либо степени боевой приказ, будет предаваться суду Ревтрибунала.
Комиссару 6-й дивизии П. В. Бахтурову вместе с комиссаром корпуса А. А. Кивгела было поручено составить приказ по 6-й дивизии с обращением к бойцам и командирам в связи с вступлением Тимошенко в командование дивизией. В приказе, подписанном Тимошенко и Бахтуровым, отмечался пройденный боевой путь дивизии, мужество и геройские подвиги бойцов и командиров и ставились очередные задачи...
В заключение приказа говорилось:
"Лица комсостава должны строго стоять на своих постах, точно выполняя все приказы и распоряжения Советской власти. Всякое уклонение и невыполнение приказов затягивает борьбу, приносит огромный вред делу освобождения трудящихся масс от насильников и являет собою тягчайшее преступление. Советская власть требует от каждого красного воина той точности и готовности, которые необходимы, чтобы как можно скорее разбить противника.
Революционная дисциплина, ведущая к исполнительности и подвижности наших красных войсковых частей, должна быть на первом плане. Всякое разгильдяйство и халатное отношение к исполнению своих обязанностей лиц комсостава и бойцов мной будут в корне пресекаться"15.
В связи со сменой командования 6-й кавалерийской дивизии следует сказать о И. Р. Апанасенко, С. К. Тимошенко и П. В. Бахтурове.
Иосиф Родионович Апанасенко начал свою боевую деятельность с организации одного из партизанских отрядов в Ставропольском крае, а затем он создал Ставропольскую кавалерийскую дивизию, ставшую основой 6-й кавдивизии Конного корпуса.
Как командир он сложился в период партизанского движения, когда процветала "батьковщина", характерной чертой которого были своеволие партизанских вожаков и слабость дисциплины в отрядах.
После реорганизации партизанских отрядов в регулярные части Красной Армии у одних "батек" отрицательные черты партизанщины изживались быстро, у других медленно. Апанасенко долго не мог освободиться от пережитков "батьковщины". Это был глубоко преданный партии и народу командир, воевал он отважно, но иногда своевольничал, и за это его пришлось понизить в должности.
Семен Константинович Тимошенко, назначенный вместо И. Р. Апанасенко начальником 6-й кавалерийской дивизии, зарекомендовал себя храбрым воином и способным организатором. Обладая большой силой воли и беспредельно преданный делу революции, С. К. Тимошенко стал за короткое время одним из прославленных командиров дивизий Конного корпуса. Ярко вспоминается ожесточенный бой под Камышевахой весной 1919 года. Особая кавалерийская дивизия сражалась тогда с превосходящими силами противника. Положение было настолько тяжелым, что моментами казалось: не выдержим натиска огромных масс белоказаков, сомнут нас озверелые враги, прижмут к разлившейся в половодье реке Маныч, потопят. На главном направлении удара белогвардейцев билась бригада Тимошенко. Дрались его конники геройски, и впереди них в самом пекле боя, возвышаясь своей богатырской фигурой, сражался молодой комбриг Тимошенко. Он рубил направо и налево каким-то длинным мечом да так отчаянно, что, казалось, от одного его удара падают на изрытую копытами коней землю несколько белогвардейцев. "Где он взял этот рыцарский меч, и почему меч гнется, как железная плеть, опоясывая врагов?" - думал я, наблюдая за полем боя с холма, окутанного утренним туманом. И хотелось мне видеть всех своих бойцов и командиров такими же сильными и мужественными, как Семен Тимошенко.
Можно было надеяться, что 6-я кавалерийская дивизия во главе с Тимошенко станет такой же высокобоеспособной, как и 4-я дивизия, тем более, что комиссаром ее стал один из талантливейших политических работников корпуса - Павел Васильевич Бахтуров. На всю жизнь у меня и у всех, кто знал Бахтурова, останется в памяти образ этого мужественного большевика, человека горячего сердца и большого ума, пламенного партийного агитатора и вдохновенного поэта. Трудно словами выразить душевное уважение, с которым относились бойцы к Павлу Васильевичу, - как они слушали его проникновенные зажигательные речи, звавшие на решительный бой с врагами, как пели сочиненные им песни, среди которых была "Мы - красная кавалерия, и про нас былинники речистые ведут рассказ!.." С гордостью говорили бойцы: "Наш комиссар может поднять и повести за собой в бой даже мертвых".
К 2 ноября части корпуса, отбрасывая противника, вышли на линию: 4-я дивизия - Стар. Ведуга, Гнилуша; 6-я дивизия - Лосево. Противник ввел в бой шесть кавалерийских полков и атаковал 6-ю кавалерийскую дивизию со стороны Ниж. Ведуги. Части 6-й дивизии при поддержке 4-й дивизии перешли в контратаку и отбросили противника в направлении Турово.
3 ноября 4-я и 6-я дивизии корпуса оставались в районе Меловатка, Стар. Ведуга, Гнилуша и вели разведку противника. 11-я дивизия была еще на подходе к Землянску.
Утром 4 ноября я собрался поехать в 4-ю дивизию, но меня задержали неожиданные гости.
Во двор домика в селе Стадница, занимаемого штабом корпуса, въехали сани. Их понуро тянули две невзрачные лошадки. Впереди саней следовал всадник, позади - второй. Первый спрыгнул с коня и, сказав несколько слов своему товарищу, направился в штаб.
В санях сидели двое мужчин. Один из них приподнялся, желая, видимо, вылезти, но, услышав резкое приказание: "Сидеть!", отданное всадником, развел руками и опустился в сани.
Через минуту дверь дома с шумом отворилась и вошедший доложил:
- Товарищ командир корпуса! Разъезд 2-й бригады 6-й дивизии доставил в ваше распоряжение двух буржуев, а может купцов.
- Каких это буржуев?
- Обыкновенных. Бежали с Воронежу к белым, так мы их придержали.
- Ну, а зачем они мне нужны? Вели бы их к командиру бригады или к начдиву.
- Так мы порядок знаем, сами бы управились, но попались какие-то чудные. Веди, говорят, к Буденному. Один называет себя председателем России, а второй председателем Украины. Всю дорогу нас агитировали.
- Давай их сюда, разберемся.
Задержанные были одеты в длиннополые, купеческого пошива шубы. "Видно, меньшевики", - почему-то подумал я, осматривая впереди стоящего человека в очках с остренькой бородкой. Он снял запотевшие очки, протер их кончиком шарфа и, подав свои документы комиссару Кивгеле, посмотрел на меня пристальным, изучающим взглядом. Комиссар торопливо подскочил ко мне и молча указал на подпись в мандате - Ульянов (Ленин).
Перед нами стояли - Председатель ВЦИК РСФСР Михаил Иванович Калинин и Председатель ЦИК УССР Григорий Иванович Петровский.
Я представился гостям и просил их извинить за столь нелюбезный прием.
- Ничего, ничего, - сказал, дружелюбно улыбаясь, Михаил Иванович. Теперь мы с Григорием Ивановичем спасены и от мороза, и от твоих молодцов. Снимай, говорят, шубы, хватит, погрелись, а на тот свет и голых принимают. Я-то замерз совсем, - смеется Михаил Иванович, - а вот Григорий Иванович показывает одному мандат: читай, мол, Лениным подписан. А тот говорит: "Ты, буржуй, товарища Ленина не марай, читать я не умею, а вас, таких угнетателей, не впервой вижу". Второй боец говорит: "Чего рассуждать, давай кончать с этой контрой, а то от своих отстанем". Нет, - говорю, - братцы, расстрелять вы нас всегда успеете. Везите к Буденному, он разберется кто мы такие.
- Еще раз простите, товарищ Калинин. Не думал, что так получится. Виновные будут строго наказаны, - сказал я.
- Нет, нет, дорогой мой, - горячо возразил Михаил Иванович. - Мы сами во всем виноваты. Понесло же нас из Воронежа к вам без охраны. Мы этих бойцов должны еще благодарить. В такую-то погоду и к белым немудрено попасть и попали бы, если не подвернулся ваш разъезд.
Мы угостили наших дорогих гостей горячим чаем и даже нашли по этому случаю по чарке водки. Михаил Иванович и Григорий Иванович основательно прозябли, и погреться им было кстати.
Калинин рассказал нам о положении в республике - разруха, голод, топлива нет, керосина нет, спичек и то нет. Как бы в подтверждение сказанного, он за чаем вытащил из кармана три черных сухарика и кусочек сахара, Аккуратно завернутые в обрывок газеты.
- И все же, - продолжал Михаил Иванович, - наши рабочие и революционные крестьяне полны решимости отстоять свою власть Советов. Именно свою, в этом все твердо убеждены, поэтому и будут бороться до победы. И мы вот с Григорием Ивановичем приехали к вам, чтобы еще раз убедиться в этом. Много слышали о вашем корпусе и не вытерпели, поехали посмотреть.
Я доложил Михаилу Ивановичу о состоянии и задачах корпуса, показал по карте расположение частей и соединений. К слову сказал и о своем предложении, изложенном в письме Сталину. Михаила Ивановича заинтересовала мысль о создании Конной армии, и он обещал мне свою поддержку.
Докладывая о действиях соседних с корпусом армий, я подчеркнул настоятельную необходимость укрепить руководство 8-й армии: командующий Сокольников постоянно разъезжает, витает где-то в пространстве в то время, как штаб его дезорганизован изменой Ротайского; дивизии армии большей частью действуют самостоятельно, а при решении общих задач с Конным корпусом временно входят в его оперативное подчинение.
Я попросил Калинина также поторопить через Реввоенсовет Южного фронта 13-ю армию. После взятия Касторной противник будет отступать значительно быстрее, чем раньше, поэтому необходимо энергичнее преследовать врага, не давать ему передышки.
Калинин выразил желание поехать на фронт, и я едва отговорил его от этой поездки, весьма опасной при быстро изменявшейся в те дни обстановке, да еще в непогоду, когда даже бойцы с трудом ориентируются - где свои и где противник.
- Как же так? - волновался Михаил Иванович. - Мы уедем и не увидим знаменитых атак наших орлов-конников.
- Увидеть, как, примерно, атакуют наши части, можно и без риска для жизни, - подсказал начальник штаба корпуса Погребов. - Сейчас выводится на тактическое учение Особый резервный кавдивизион.
- Учение?! - удивился Михаил Иванович и стал расспрашивать, как поставлено у нас обучение молодых бойцов. Я доложил, что прежде всего мы учим вести действительный огонь, то есть огонь только на поражение, что особенно важно, так как приходится постоянно испытывать недостаток в боеприпасах и добывать их главным образом у противников; учим умело владеть шашкой и управлять конем в бою, а если учесть, что многие наши бойцы раньше не сидели в седле и не прикасались к шашке - дело это сложное; учим маскироваться, правильно использовать местность, время года, суток и погоду; учим военной хитрости, смекалке в бою и товарищеской взаимовыручке; после одиночной подготовки переходим к тактике мелких подразделений, а затем и частей; в ходе занятий отрабатываются элементы боя, порядок взаимодействия и все то, без чего нельзя воевать и тем более побеждать.
- Честное слово! - воскликнул Михаил Иванович. - Не ожидал, что у вас в таких неимоверно сложных условиях ведутся военные занятия. К могучему революционному порыву наших бойцов прибавить знания - это же здорово! Это же один из секретов вашего успеха! Спасибо, Семен Михайлович, и за информацию, и за просвещение старого революционера, но совсем молодого солдата, пошутил Михаил Иванович.
Мы оделись и вышли на улицу. Метель не утихала. Сильный ветер с воем и свистом бросал тучи снега на покосившиеся, как будто присевшие домишки и полусгнившие придворные постройки.
Выехав на окраину села, мы остановились у небольшого, одиноко стоявшего сарая и укрылись от ветра за его стенами. Я приказал Погребову дать сигнал "к наступлению" и в ожидании его рассказал нашим гостям о боях корпуса на подступах к Касторной.
Но вот щелкнуло несколько одиночных выстрелов, и раскатистое несмолкаемое "ура" загремело вдали.
Вначале из снежной мглы вырывались отдельные всадники, потом их становилось все больше, больше и, наконец, могучая конная лавина, разрезая воздух сотнями клинков, поднимая тучи сбитого копытами снега, с мощным боевым кличем со всех сторон на полном карьере понеслась на село Стадница.
Стремительная "атака" произвела на Калинина и Петровского сильное впечатление.
- Да, трудно таких сломить и еще трудней победить, - взволнованно сказал Михаил Иванович. - Семен Михайлович, так это и есть ваш корпус? глядя на меня из-под очков, спросил он.
- Что вы, Михаил Иванович, это всего резервный кавдивизион.
- Э, Семен Михайлович, какой же это дивизион - такая махина! засмеялся Калинин. - Не вводи меня, голубчик, в заблуждение.
Я объяснил, что этот кавдивизион выполняет у нас ординарческие функции и используется в критические моменты как резервная ударная сила; нередко резервный кавдивизион используется и для внезапного удара по противнику в тыл с целью захвата артиллерии, и на решении этой задачи бойцы и командиры кавдивизиона отлично наспециализировались; это - беспредельно преданные революции и исключительно мужественные люди, способные на самопожертвование; как правило, каждый из них имеет на своем счету десяток и более убитых и зарубленных; все они имеют несколько ранений.
- В общем, - заключил за меня Григорий Иванович, - эти молодцы отборная красная гвардия вашего корпуса.
Пока мы разговаривали, вокруг нас собралось плотное кольцо бойцов и командиров. Михаил Иванович и Григорий Иванович беседовали с ними, расспрашивали о боевой жизни, рассказывали об успехах Советской власти и тех трудностях, которые еще предстоит преодолеть.
Под вечер Калинин и Петровский распрощались с нами и под прикрытием усиленного взвода резервного кавдивизиона уехали в Воронеж.
3
4 ноября части корпуса продолжали вести разведку противника и готовились к наступлению на Касторную. Бои вели только разведывательные подразделения. По данным разведки, было установлено, что противник подготавливается к упорной обороне. На станции Касторной и в селе Касторном пехота противника отрывала окопы для круговой обороны. По железной дороге курсировали бронепоезда, прикрывающие своим огнем все подступы к железнодорожному узлу. Сюда стягивались и кавалерийские части противника. Мы услышали, что генерал Постовский, возглавлявший оборону Касторной, поклялся, что он не сдаст этого железнодорожного узла и подступы к нему зальет кровью красных.
Противник рассчитывал на свое превосходство в силах, на отличные возможности для маневра бронепоездов, на удобное для обороны географическое расположение Касторной. Однако, полагаясь на богатый боевой опыт корпуса, на его высокую боеспособность, возлагая надежды на поддержку 11-й кавалерийской дивизии, с подходом которой наши боевые возможности увеличивались, я был твердо уверен в победе.
Не только по карте, но и по данным разведки корпуса, - кстати сказать, она действовала в районе Касторной очень активно, - мы установили, что местность на северных подступах к Касторной сильно пересеченная. С востока Касторная прикрывалась рекой Олым и особенно укрепленными оборонительными позициями. Наиболее открытой, благоприятной для наступления была местность с юга и юго-запада от Касторной. Отсюда я и решил нанести удар.
К вечеру 4 ноября был отдан приказ Конному корпусу с рассветом 5 ноября перейти в наступление с целью овладения железнодорожным узлом Касторное.
В ночь перед наступлением сильно похолодало, пошел густой сухой снег, подул сильный ветер, а к утру разыгралась пурга.
Несмотря на неблагоприятную погоду, все части корпуса с рассветом 5 ноября перешли в наступление. 4-я кавалерийская дивизия наносила главный удар противнику через Орехово, Погожевку, Котовка с выходом на железную дорогу Стар. Оскол - Касторная с целью охвата противника с юга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
О чем думал Апанасенко, когда писал это донесение, просто трудно понять. Противник отходит в западном направлении, а Апанасенко отводит свою дивизию в противоположную сторону. Части 4-й дивизии, пробиваясь вперед, так нуждаются в поддержке, а Апанасенко, самовольно уведя свои части в тыл на теплые квартиры, философствует, что "необходимо было бы совместно с 4-й кавдивизией в самом непродолжительном времени нанести противнику решительный удар".
Не зная, что у него делается на флангах дивизии, Апанасенко как командующий фронтом запрашивает: "что сделала 8-я армия".
В штабе 6-й дивизии, в присутствии командиров бригад, я разобрал донесение Апанасенко и объявил, что за нерешительные действия и неумелое руководство частями, за безответственное отношение к поставленной дивизии задаче он отстраняется от командования дивизией и назначается командиром 2-й бригады 6-й дивизии. Вместо Апанасенко начальником 6-й кавалерийской дивизии я назначил С. К. Тимошенко, предупредив его и всех командиров бригад, что впредь каждый командир, нарушивший в какой-либо степени боевой приказ, будет предаваться суду Ревтрибунала.
Комиссару 6-й дивизии П. В. Бахтурову вместе с комиссаром корпуса А. А. Кивгела было поручено составить приказ по 6-й дивизии с обращением к бойцам и командирам в связи с вступлением Тимошенко в командование дивизией. В приказе, подписанном Тимошенко и Бахтуровым, отмечался пройденный боевой путь дивизии, мужество и геройские подвиги бойцов и командиров и ставились очередные задачи...
В заключение приказа говорилось:
"Лица комсостава должны строго стоять на своих постах, точно выполняя все приказы и распоряжения Советской власти. Всякое уклонение и невыполнение приказов затягивает борьбу, приносит огромный вред делу освобождения трудящихся масс от насильников и являет собою тягчайшее преступление. Советская власть требует от каждого красного воина той точности и готовности, которые необходимы, чтобы как можно скорее разбить противника.
Революционная дисциплина, ведущая к исполнительности и подвижности наших красных войсковых частей, должна быть на первом плане. Всякое разгильдяйство и халатное отношение к исполнению своих обязанностей лиц комсостава и бойцов мной будут в корне пресекаться"15.
В связи со сменой командования 6-й кавалерийской дивизии следует сказать о И. Р. Апанасенко, С. К. Тимошенко и П. В. Бахтурове.
Иосиф Родионович Апанасенко начал свою боевую деятельность с организации одного из партизанских отрядов в Ставропольском крае, а затем он создал Ставропольскую кавалерийскую дивизию, ставшую основой 6-й кавдивизии Конного корпуса.
Как командир он сложился в период партизанского движения, когда процветала "батьковщина", характерной чертой которого были своеволие партизанских вожаков и слабость дисциплины в отрядах.
После реорганизации партизанских отрядов в регулярные части Красной Армии у одних "батек" отрицательные черты партизанщины изживались быстро, у других медленно. Апанасенко долго не мог освободиться от пережитков "батьковщины". Это был глубоко преданный партии и народу командир, воевал он отважно, но иногда своевольничал, и за это его пришлось понизить в должности.
Семен Константинович Тимошенко, назначенный вместо И. Р. Апанасенко начальником 6-й кавалерийской дивизии, зарекомендовал себя храбрым воином и способным организатором. Обладая большой силой воли и беспредельно преданный делу революции, С. К. Тимошенко стал за короткое время одним из прославленных командиров дивизий Конного корпуса. Ярко вспоминается ожесточенный бой под Камышевахой весной 1919 года. Особая кавалерийская дивизия сражалась тогда с превосходящими силами противника. Положение было настолько тяжелым, что моментами казалось: не выдержим натиска огромных масс белоказаков, сомнут нас озверелые враги, прижмут к разлившейся в половодье реке Маныч, потопят. На главном направлении удара белогвардейцев билась бригада Тимошенко. Дрались его конники геройски, и впереди них в самом пекле боя, возвышаясь своей богатырской фигурой, сражался молодой комбриг Тимошенко. Он рубил направо и налево каким-то длинным мечом да так отчаянно, что, казалось, от одного его удара падают на изрытую копытами коней землю несколько белогвардейцев. "Где он взял этот рыцарский меч, и почему меч гнется, как железная плеть, опоясывая врагов?" - думал я, наблюдая за полем боя с холма, окутанного утренним туманом. И хотелось мне видеть всех своих бойцов и командиров такими же сильными и мужественными, как Семен Тимошенко.
Можно было надеяться, что 6-я кавалерийская дивизия во главе с Тимошенко станет такой же высокобоеспособной, как и 4-я дивизия, тем более, что комиссаром ее стал один из талантливейших политических работников корпуса - Павел Васильевич Бахтуров. На всю жизнь у меня и у всех, кто знал Бахтурова, останется в памяти образ этого мужественного большевика, человека горячего сердца и большого ума, пламенного партийного агитатора и вдохновенного поэта. Трудно словами выразить душевное уважение, с которым относились бойцы к Павлу Васильевичу, - как они слушали его проникновенные зажигательные речи, звавшие на решительный бой с врагами, как пели сочиненные им песни, среди которых была "Мы - красная кавалерия, и про нас былинники речистые ведут рассказ!.." С гордостью говорили бойцы: "Наш комиссар может поднять и повести за собой в бой даже мертвых".
К 2 ноября части корпуса, отбрасывая противника, вышли на линию: 4-я дивизия - Стар. Ведуга, Гнилуша; 6-я дивизия - Лосево. Противник ввел в бой шесть кавалерийских полков и атаковал 6-ю кавалерийскую дивизию со стороны Ниж. Ведуги. Части 6-й дивизии при поддержке 4-й дивизии перешли в контратаку и отбросили противника в направлении Турово.
3 ноября 4-я и 6-я дивизии корпуса оставались в районе Меловатка, Стар. Ведуга, Гнилуша и вели разведку противника. 11-я дивизия была еще на подходе к Землянску.
Утром 4 ноября я собрался поехать в 4-ю дивизию, но меня задержали неожиданные гости.
Во двор домика в селе Стадница, занимаемого штабом корпуса, въехали сани. Их понуро тянули две невзрачные лошадки. Впереди саней следовал всадник, позади - второй. Первый спрыгнул с коня и, сказав несколько слов своему товарищу, направился в штаб.
В санях сидели двое мужчин. Один из них приподнялся, желая, видимо, вылезти, но, услышав резкое приказание: "Сидеть!", отданное всадником, развел руками и опустился в сани.
Через минуту дверь дома с шумом отворилась и вошедший доложил:
- Товарищ командир корпуса! Разъезд 2-й бригады 6-й дивизии доставил в ваше распоряжение двух буржуев, а может купцов.
- Каких это буржуев?
- Обыкновенных. Бежали с Воронежу к белым, так мы их придержали.
- Ну, а зачем они мне нужны? Вели бы их к командиру бригады или к начдиву.
- Так мы порядок знаем, сами бы управились, но попались какие-то чудные. Веди, говорят, к Буденному. Один называет себя председателем России, а второй председателем Украины. Всю дорогу нас агитировали.
- Давай их сюда, разберемся.
Задержанные были одеты в длиннополые, купеческого пошива шубы. "Видно, меньшевики", - почему-то подумал я, осматривая впереди стоящего человека в очках с остренькой бородкой. Он снял запотевшие очки, протер их кончиком шарфа и, подав свои документы комиссару Кивгеле, посмотрел на меня пристальным, изучающим взглядом. Комиссар торопливо подскочил ко мне и молча указал на подпись в мандате - Ульянов (Ленин).
Перед нами стояли - Председатель ВЦИК РСФСР Михаил Иванович Калинин и Председатель ЦИК УССР Григорий Иванович Петровский.
Я представился гостям и просил их извинить за столь нелюбезный прием.
- Ничего, ничего, - сказал, дружелюбно улыбаясь, Михаил Иванович. Теперь мы с Григорием Ивановичем спасены и от мороза, и от твоих молодцов. Снимай, говорят, шубы, хватит, погрелись, а на тот свет и голых принимают. Я-то замерз совсем, - смеется Михаил Иванович, - а вот Григорий Иванович показывает одному мандат: читай, мол, Лениным подписан. А тот говорит: "Ты, буржуй, товарища Ленина не марай, читать я не умею, а вас, таких угнетателей, не впервой вижу". Второй боец говорит: "Чего рассуждать, давай кончать с этой контрой, а то от своих отстанем". Нет, - говорю, - братцы, расстрелять вы нас всегда успеете. Везите к Буденному, он разберется кто мы такие.
- Еще раз простите, товарищ Калинин. Не думал, что так получится. Виновные будут строго наказаны, - сказал я.
- Нет, нет, дорогой мой, - горячо возразил Михаил Иванович. - Мы сами во всем виноваты. Понесло же нас из Воронежа к вам без охраны. Мы этих бойцов должны еще благодарить. В такую-то погоду и к белым немудрено попасть и попали бы, если не подвернулся ваш разъезд.
Мы угостили наших дорогих гостей горячим чаем и даже нашли по этому случаю по чарке водки. Михаил Иванович и Григорий Иванович основательно прозябли, и погреться им было кстати.
Калинин рассказал нам о положении в республике - разруха, голод, топлива нет, керосина нет, спичек и то нет. Как бы в подтверждение сказанного, он за чаем вытащил из кармана три черных сухарика и кусочек сахара, Аккуратно завернутые в обрывок газеты.
- И все же, - продолжал Михаил Иванович, - наши рабочие и революционные крестьяне полны решимости отстоять свою власть Советов. Именно свою, в этом все твердо убеждены, поэтому и будут бороться до победы. И мы вот с Григорием Ивановичем приехали к вам, чтобы еще раз убедиться в этом. Много слышали о вашем корпусе и не вытерпели, поехали посмотреть.
Я доложил Михаилу Ивановичу о состоянии и задачах корпуса, показал по карте расположение частей и соединений. К слову сказал и о своем предложении, изложенном в письме Сталину. Михаила Ивановича заинтересовала мысль о создании Конной армии, и он обещал мне свою поддержку.
Докладывая о действиях соседних с корпусом армий, я подчеркнул настоятельную необходимость укрепить руководство 8-й армии: командующий Сокольников постоянно разъезжает, витает где-то в пространстве в то время, как штаб его дезорганизован изменой Ротайского; дивизии армии большей частью действуют самостоятельно, а при решении общих задач с Конным корпусом временно входят в его оперативное подчинение.
Я попросил Калинина также поторопить через Реввоенсовет Южного фронта 13-ю армию. После взятия Касторной противник будет отступать значительно быстрее, чем раньше, поэтому необходимо энергичнее преследовать врага, не давать ему передышки.
Калинин выразил желание поехать на фронт, и я едва отговорил его от этой поездки, весьма опасной при быстро изменявшейся в те дни обстановке, да еще в непогоду, когда даже бойцы с трудом ориентируются - где свои и где противник.
- Как же так? - волновался Михаил Иванович. - Мы уедем и не увидим знаменитых атак наших орлов-конников.
- Увидеть, как, примерно, атакуют наши части, можно и без риска для жизни, - подсказал начальник штаба корпуса Погребов. - Сейчас выводится на тактическое учение Особый резервный кавдивизион.
- Учение?! - удивился Михаил Иванович и стал расспрашивать, как поставлено у нас обучение молодых бойцов. Я доложил, что прежде всего мы учим вести действительный огонь, то есть огонь только на поражение, что особенно важно, так как приходится постоянно испытывать недостаток в боеприпасах и добывать их главным образом у противников; учим умело владеть шашкой и управлять конем в бою, а если учесть, что многие наши бойцы раньше не сидели в седле и не прикасались к шашке - дело это сложное; учим маскироваться, правильно использовать местность, время года, суток и погоду; учим военной хитрости, смекалке в бою и товарищеской взаимовыручке; после одиночной подготовки переходим к тактике мелких подразделений, а затем и частей; в ходе занятий отрабатываются элементы боя, порядок взаимодействия и все то, без чего нельзя воевать и тем более побеждать.
- Честное слово! - воскликнул Михаил Иванович. - Не ожидал, что у вас в таких неимоверно сложных условиях ведутся военные занятия. К могучему революционному порыву наших бойцов прибавить знания - это же здорово! Это же один из секретов вашего успеха! Спасибо, Семен Михайлович, и за информацию, и за просвещение старого революционера, но совсем молодого солдата, пошутил Михаил Иванович.
Мы оделись и вышли на улицу. Метель не утихала. Сильный ветер с воем и свистом бросал тучи снега на покосившиеся, как будто присевшие домишки и полусгнившие придворные постройки.
Выехав на окраину села, мы остановились у небольшого, одиноко стоявшего сарая и укрылись от ветра за его стенами. Я приказал Погребову дать сигнал "к наступлению" и в ожидании его рассказал нашим гостям о боях корпуса на подступах к Касторной.
Но вот щелкнуло несколько одиночных выстрелов, и раскатистое несмолкаемое "ура" загремело вдали.
Вначале из снежной мглы вырывались отдельные всадники, потом их становилось все больше, больше и, наконец, могучая конная лавина, разрезая воздух сотнями клинков, поднимая тучи сбитого копытами снега, с мощным боевым кличем со всех сторон на полном карьере понеслась на село Стадница.
Стремительная "атака" произвела на Калинина и Петровского сильное впечатление.
- Да, трудно таких сломить и еще трудней победить, - взволнованно сказал Михаил Иванович. - Семен Михайлович, так это и есть ваш корпус? глядя на меня из-под очков, спросил он.
- Что вы, Михаил Иванович, это всего резервный кавдивизион.
- Э, Семен Михайлович, какой же это дивизион - такая махина! засмеялся Калинин. - Не вводи меня, голубчик, в заблуждение.
Я объяснил, что этот кавдивизион выполняет у нас ординарческие функции и используется в критические моменты как резервная ударная сила; нередко резервный кавдивизион используется и для внезапного удара по противнику в тыл с целью захвата артиллерии, и на решении этой задачи бойцы и командиры кавдивизиона отлично наспециализировались; это - беспредельно преданные революции и исключительно мужественные люди, способные на самопожертвование; как правило, каждый из них имеет на своем счету десяток и более убитых и зарубленных; все они имеют несколько ранений.
- В общем, - заключил за меня Григорий Иванович, - эти молодцы отборная красная гвардия вашего корпуса.
Пока мы разговаривали, вокруг нас собралось плотное кольцо бойцов и командиров. Михаил Иванович и Григорий Иванович беседовали с ними, расспрашивали о боевой жизни, рассказывали об успехах Советской власти и тех трудностях, которые еще предстоит преодолеть.
Под вечер Калинин и Петровский распрощались с нами и под прикрытием усиленного взвода резервного кавдивизиона уехали в Воронеж.
3
4 ноября части корпуса продолжали вести разведку противника и готовились к наступлению на Касторную. Бои вели только разведывательные подразделения. По данным разведки, было установлено, что противник подготавливается к упорной обороне. На станции Касторной и в селе Касторном пехота противника отрывала окопы для круговой обороны. По железной дороге курсировали бронепоезда, прикрывающие своим огнем все подступы к железнодорожному узлу. Сюда стягивались и кавалерийские части противника. Мы услышали, что генерал Постовский, возглавлявший оборону Касторной, поклялся, что он не сдаст этого железнодорожного узла и подступы к нему зальет кровью красных.
Противник рассчитывал на свое превосходство в силах, на отличные возможности для маневра бронепоездов, на удобное для обороны географическое расположение Касторной. Однако, полагаясь на богатый боевой опыт корпуса, на его высокую боеспособность, возлагая надежды на поддержку 11-й кавалерийской дивизии, с подходом которой наши боевые возможности увеличивались, я был твердо уверен в победе.
Не только по карте, но и по данным разведки корпуса, - кстати сказать, она действовала в районе Касторной очень активно, - мы установили, что местность на северных подступах к Касторной сильно пересеченная. С востока Касторная прикрывалась рекой Олым и особенно укрепленными оборонительными позициями. Наиболее открытой, благоприятной для наступления была местность с юга и юго-запада от Касторной. Отсюда я и решил нанести удар.
К вечеру 4 ноября был отдан приказ Конному корпусу с рассветом 5 ноября перейти в наступление с целью овладения железнодорожным узлом Касторное.
В ночь перед наступлением сильно похолодало, пошел густой сухой снег, подул сильный ветер, а к утру разыгралась пурга.
Несмотря на неблагоприятную погоду, все части корпуса с рассветом 5 ноября перешли в наступление. 4-я кавалерийская дивизия наносила главный удар противнику через Орехово, Погожевку, Котовка с выходом на железную дорогу Стар. Оскол - Касторная с целью охвата противника с юга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51