Л. Лагин
Старик Хоттабыч


ОТ АВТОРА

В книге "Тысяча и одна ночь" есть "Сказка о рыбаке". Вытянул рыбак из
моря свои сети, а в них - медный сосуд, а в сосуде - могучий чародей,
джинн. Он был заточен в нем без малого две тысячи лет. Этот джинн пок-
лялся осчастливить того, кто выпустит его на волю: обогатить, открыть
все сокровища земли, сделать могущественнейшим из султанов и сверх всего
выролнить еще три его желания.
Или, например, "Волшебная лампа Аладина". Казалось бы, ничем не при-
мечательная старая лампа, можно сказать - просто утиль. Но стоило только
потереть ее - и вдруг неведомо откуда возникал джинн и выполнял любые,
самые невероятные желания ее владельца. Вам угодны редчайшие яства и пи-
тия? Пожалуйста. Сундуки, по самые края наполненные золотом и драгоцен-
ными камнями? Готово. Роскошный дворец? Сию же минуту. Превратить вашего
недруга в зверя или гада? С превеликим удовольствием.
Предоставить такому чародею по собственному вкусу одарить своего по-
велителя - и снова посыпались бы все те же драгоценные сундуки, все те
же султанские дворцы в личное пользование.
По понятию джиннов из старинных волшебных сказок и тех, чьи желания
они в этих сказках выполняли, это и было самое полное человеческое
счастье, о котором только и можно было мечтать.
Сотни и сотни лет прошло с тех пор, как впервые были рассказаны эти
сказки, но представления о счастье долго еще связывались, а в капиталис-
тических странах у многих людей и по сей день еще связываются с сундука-
ми, битком набитыми золотом и бриллиантами, с властью над другими
людьми.
Ах, как мечтают те люди хоть о самом завалящем джинне из старинной
сказки, который явился бы к ним со своими дворцами, сокровищами! Конеч-
но, думают они, любой джинн, проведший две тысячи лет в заточении, поне-
воле отстал бы от жизни. И возможно, что дворец, который он преподнесет
в подарок, будет не совсем благоустроен с точки зрения современных дос-
тижений техники. Ведь архитектура со времен калифа Гарун аль Рашида так
шагнула вперед! Появились ванные комнаты, лифты, большие, светлые окна,
паровое отопление, электрическое освещение... Да ладно уж, стоит ли при-
дираться! Пусть дарит такие дворцы, какие ему заблагорассудится. Были бы
только сундуки с золотом и бриллиантами, а остальное приложится: и по-
чет, и власть, и яства, и блаженная, праздная жизнь богатого "цивилизо-
ванного" бездельника, презирающего всех тех, кто живет плодами своих
трудов. От такого джинна можно и любое огорчение стерпеть. И не беда,
если он не знает многих правил современного общежития и светских манер и
если он иногда и поставит тебя в скандальное положение. Чародею, швыряю-
щемуся сундуками с драгоценностями, эти люди все простят.
Ну, а что, если бы такой джинн да вдруг попал в нашу страну, где сов-
сем другие представления о счастье и справедливости, где власть богачей
давно и навсегда уничтожена и где только честный труд приносит человеку
счастье, почет и славу?
Я старался вообразить, что получилось бы, если бы джинна спас из за-
точения в сосуде самый обыкновенный советский мальчик, такой, каких мил-
лионы в нашей счастливой социалистической стране.
И вдруг я, представьте себе, узнаю, что Волька Костыльков, тот самый,
который жил раньше у нас в Трехпрудном переулке, ну, .тот самый Волька
Костыльков, который в прошлом году в лагере лучше всех нырял... Впрочем,
давайте я вам лучше все расскажу по порядку.


I. НЕОБЫКНОВЕННОЕ УТРО

В семь часов тридцать две минуты утра веселый солнечный зайчик прос-
кользнул сквозь дырку в шторе и устроился на носу ученика шестого класса
Вольки Костылькова. Волька чихнул и проснулся.
Как раз в это время из соседней комнаты донесся голос матери:
- Нечего спешить, Алеша. Пусть ребенок еще немножко поспит - сегодня
у него экзамены.
Волька досадливо поморщился.
Когда это мама перестанет наконец называть его ребенком!
- Ну что за чепуха! - ответил за перегородкой отец. - Парню скоро
тринадцать лет. Пускай встает и помогает складывать вещи... У него уже
скоро борода расти начнет, а ты все: ребенок, ребенок...
Складывать вещи! Как он мог это забыть!
Волька сбросил с себя одеяло и стал торопливо натягивать штаны. Как
он мог забыть! Такой день!
Семья Костыльковых переезжала сегодня на новую квартиру в новеньком
шестиэтажном доме. Еще накануне вечером почти все вещи были запакованы.
Мама с бабушкой уложили посуду в ванночку, в которой когдато, дав-
ным-давно, купали младенца Вольку. Отец, засучив рукава и по-сапожницки
набрав полный рот гвоздей, заколачивал ящики с книгами,
Потом все спорили, где складывать вещи, чтобы удобнее было их выно-
сить утром. Потом пили чай попоходному, за столом без скатерти. Потом
решили, что утро вечера мудренее, и легли спать.
Одним словом, уму непостижимо, как это он мог забыть, что они сегодня
утром переезжают на новую квартиру.
Не успели напиться чаю, как с грохотом ввалились грузчики. Первым де-
лом они широко распахнули обе половинки двери и зычными голосами спроси-
ли:
- Можно начинать?
- Пожалуйста, - ответили одновременно мать и бабушка и страшно засуе-
тились.
Волька торжественно вынес на улицу к крытому трехтонному грузовику
диванные валики и спинку.
- Переезжаете? - спросил у него соседский мальчишка.
- Переезжаем, - небрежно ответил Волька с таким видом, словно он пе-
реезжал с квартиры на квартиру каждую неделю и в этом не было для него
ничего удивительного.
Подошел дворник Степаныч, глубокомысленно свернул цигарку и неожидан-
но завел с Волькой солидный разговор, как равный с равным. У мальчика от
гордости и счастья слегка закружилась голова. Он набрался духу и пригла-
сил Степаныча в гости на новую квартиру. Дворник сказал: "С нашим удо-
вольствием". Словом, налаживалась серьезная и положительная беседа двух
мужчин, когда вдруг из квартиры раздался голос матери:
- Волька! Волька!.. Ну куда девался этот несносный ребенок?
Волька помчался в опустевшую, непривычно просторную квартиру, в кото-
рой сиротливо валялись обрывки старых газет и грязные пузырьки из-под
лекарств.
- Наконец-то! - сказала мать. - Бери свой знаменитый аквариум и сроч-
но влезай в машину. Будешь там сидеть на диване и держать аквариум в ру-
ках. Больше девать его некуда. Только смотри не расплескай воду на ди-
ван...
Непонятно, почему родители так нервничают, когда переезжают на новую
квартиру.


II. ТАИНСТВЕННЫЙ СОСУД

В конце концов Волька устроился неплохо.
Внутри машины царил таинственный и прохладный полумрак. Если зажму-
рить глаза, можно было вообразить, будто едешь не по Трехпрудному пере-
улку, в котором прожил всю свою жизнь, а где-то в далеких сибирских
просторах, где тебе предстоит в суровых боях с природой возводить новый
гигант советской индустрни. И, конечно, в первых рядах отличников этой
стройки будет Волька Костыльков. Он первый соскочит с машины, когда ка-
раван грузовиков прибудет к месту назначения. Он первый раскинет свою
палатку и предоставит ее заболевшим в пути, а сам, перекидываясь шуточ-
ками с товарищами по стройке, останется греться у костра, который он же
быстро и умело разведет. А когда в трескучие морозы или свирепые бураны
кое-кто вздумает сдавать темпы, ему будут говорить: "Стыдитесь, товарищ!
Берите пример с показательной бригады Владимира Костылькова..."
За диваном возвышался ставший вдруг удивительно интересным и необы-
чайным перевернутый вверх ногами обеденный стол. На столе дребезжало
ведро, наполненное разными склянками. У боковой стенки кузова тускло
поблескивала никелированная кровать. Старая бочка, в которой бабушка
квасила на зиму капусту, неожиданно приобрела столь таинственный и тор-
жественный вид, что Волька нисколечко не удивился бы, если бы узнал, что
именно в ней проживал когда-то философ Диоген, тот самый, который из
древней греческой истории.
Сквозь дырки в брезентовых стенках пробивались тоненькие столбики
солнечных лучей. Волька прильнул к одной из них. Перед ним, словно на
киноэкране, стремительно пробегали веселые и шумные улицы, тихие и те-
нистые переулки, просторные площади, по которым во всех четырех направ-
лениях двигались в два ряда пешеходы. За пешеходами, поблескивая прос-
торными зеркальными витринами, возвышались неторопливо убегавшие назад
магазины, наполненные товарами, продавцами и озабоченными покупателями;
школы и дворы при школах, уже пестревшие белыми блузами и красными галс-
туками наиболее нетерпеливых школьников, которым не сиделось дома в день
экзаменов; театры, клубы, заводы, красные громады строящихся зданий, ог-
ражденные от прохожих высокими дощатыми заборами и узенькими, в три дос-
ки, деревянными тротуарами. Вот мимо Волькиного грузовика медленно проп-
лыло приземистое, с круглым, кирпичного цвета куполом заветное здание
цирка. На его стенах не было теперь обольстительных реклам с ярко-желты-
ми львами и красавицами, изящно стоящими на одной ножке на спинах неопи-
суемо роскошных лошадей. По случаю летнего времени цирк перешел в Парк
культуры и отдыха, в огромный брезентовый шатер цирка Шапито. Недалеко
от опустевшего цирка грузовик обогнал голубой автобус с экскурсантами.
Десятка три карапузов, держась по двое за руки, шли по тротуару и солид-
но пели звонким, но нестройным хором: "Не нужен нам берег турецкий!.."
Наверно, это детский сад шел гулять на бульвар... И снова убегали от
Вольки школы, булочные, магазины, клубы, заводы, кинотеатры, библиотеки,
новостройки...
Но вот наконец грузовик, устало фырча и отдуваясь, остановился у на-
рядного подъезда нового Волькиного дома. Грузчики ловко и быстро перета-
щили вещи в квартиру и уехали.
Отец, кое-как распаковав ящики с самыми необходимыми вещами, сказал:
- Остальное доделаем после работы.
И ушел на завод.
Мама с бабушкой принялись распаковывать кухонную и столовую посуду, а
Волька решил сбегать тем временем на реку. Правда, отец предупредил,
чтобы Волька не смел без него ходить купаться, потому что тут страшно
глубоко, но Волька быстро нашел для себя оправдание:
"Мне необходимо выкупаться, чтобы была свежая голова. Как это я могу
явиться на экзамены с несвежей головой!"
Просто удивительно, как Волька умел всегда придумывать оправдание,
когда собирался делать то, что ему запрещали!
Это большое удобство, когда река недалеко от дома. Волька сказал ма-
ме, что пойдет на берег готовиться по географии. И он действительно со-
бирался минут десять полистать учебник. Но, прибежав на реку, он, не
медля ни минуты, разделся и бросился в воду. Шел одиннадцатый час, и на
берегу не было ни одного человека. Это было хорошо и плохо. Хорошо - по-
тому, что никто не мог ему помешать всласть выкупаться. Плохо - потому,
что некому было восторгаться, как красиво и легко Волька плавает и в
особенности как он замечательно ныряет.
Волька наплавался и нанырялся до того, что буквально посинел. Тогда
он понял, что хватит, совсем было вылез из воды, но передумал и решил
напоследок еще разок нырнуть в ласковую прозрачную воду, до дна прони-
занную ярким полуденным солнцем.
И вот в тот самый миг, когда Волька уже собирался подняться на по-
верхность, его рука вдруг нащупала на дне реки какой-то продолговатый
предмет. Волька схватил его и вынырнул у самого берега. В его руках был
скользкий, замшелый глиняный сосуд необычной формы. Больше всего он по-
ходил, пожалуй, на древнюю амфору. Его горлышко было наглухо замазано
зеленым смолистым веществом, на котором было выдавлено нечто, отдаленно
напоминавшее печать.
Волька прикинул сосуд на вес. Сосуд был тяжелый, и Волька обмер.
Клад! Клад со старинными вещами, имеющими огромное научное значе-
ние!.. Вот это здорово!
Быстренько одевшись, он помчался домой, чтобы в укромном уголке рас-
печатать сосуд.
Пока он добежал до дому, в его голове уже успела сложиться заметка,
которая завтра обязательно появится во всех газетах. Он даже придумал
для нее название: "Пионер помог науке".
"Вчера в Н-е отделение милиции явился пионер Костыльков Владимир и
вручил дежурному клад из редких старинных золотых вещей, найденный им на
дне реки, на очень глубоком месте. Клад передан милицией в Исторический
музей. По сведениям из достоверных источников, Костыльков Владимир -
прекрасный ныряльщик".
Проскользнув мимо кухни, где мама готовила обед, Полька юркнул в ком-
нату с такой быстротой, что чуть не сломал себе ногу: он споткнулся о
люстру, которую еще не успели повесить. Это была знаменитая бабушкина
люстра. Когда-то, еще до революции, ее собственноручно переделал покой-
ный дедушка из висячей керосиновой лампы. Это была память о дедушке, и
бабушка ни за что в жизни с ней бы не рассталась. А так как вешать ее в
столовой было не так уж красиво, то предполагалось повесить ее как раз в
той комнате, куда сейчас и забрался Волька. На сей предмет был уже вко-
лочен в потолок большущий железный крюк.
Потирая ушибленную коленку, Волька запер за собой дверь, вытащил из
кармана перочинный ножик и, дрожа от волнения, соскреб печать с горлышка
сосуда.
В то же мгновение вся комната наполнилась едким черным дымом и что-то
вроде бесшумного взрыва большой силы подбросило Вольку к потолку, где он
и повис, зацепившись штанами за тот самый крюк, на который предполага-
лось повесить бабушкину люстру.


III. СТАРИК ХОТТАБЫЧ

Пока Волька, раскачиваясь на крюке, пытался разобраться в том, что
произошло, дым понемножку рассеялся, и Волька вдруг обнаружил, что в
комнате, кроме него, находится еще одно живое существо. Это был тощий и
смуглый старик с бородой по пояс, в роскошной чалме, тонком белом шерс-
тяном кафтане, обильно расшитом золотом и серебром, белоснежных шелковых
шароварах и нежно-розовых сафьяновых туфлях с высоко загнутыми носками.
- Апчхи! - оглушительно чихнул неизвестный старик и пал ниц. - При-
ветствую тебя, о прекрасный и мудрый отрок!
- Вы... вы... вы из домоуправления? - выпалил Волька, озадаченно вы-
таращив на него глаза.
- О нет, мой юный повелитель, - отвечал старик, оставаясь в том же
положении и немилосердно чихая. - Я не из домоуправления. Я вот из этого
сосуда. - Тут он указал на загадочный сосуд, из которого еще вился то-
ненький дымок. - Знай же, о благословеннейший из прекрасных, что я могу-
чий и прославленный во всех странах света джинн Гассан Абдуррахман ибн
Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдуррахман Хоттабович. И случилась со
мной - апчхи! - удивительная история, которая, будь она написана иглами
в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный
джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда - мир с ними обоими! - я и брат мой
Омар Юсуф Хоттабович. И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Бара-
хию, и тот доставил нас насильно. И Сулейман ибн Дауд-мир с ними обоими!
- приказал принести два сосуда: один медный, а - другой глиняный, и за-
точил меня в глиняном сосуде, а брата моего, Омара Хоттабовича, - в мед-
ном. Он запечатал оба сосуда, оттиснув на них величайшее из имен аллаха,
а потом отдал приказ джиннам, и они понесли нас и бросили брата моего в
море, а меня в реку, из которой ты, о благословенный спаситель мой, -
апчхи, апчхи! - извлек меня. Да продлятся дни твои, о... Прости меня, я
был бы несказанно счастлив узнать твое имя, прелестнейший отрок.
- Меня зовут Волька, - ответил наш герой, продолжая медленно раскачи-
ваться под потолком.
- А имя счастливого отца твоего, да будет он благословлен во веки ве-
ков? Как твоя почтенная матушка зовет твоего благородного батюшку - мир
с ними обоими?
- Она зовет его Алеша, то есть Алексей...
- Так знай же, о превосходнейший из отроков, звезда сердца моего,
Волька ибн Алеша, что я буду впредь выполнять все, что ты мне прикажешь,
ибо ты спас меня из страшного заточения. Апчхи!..
- Почему вы так чихаете? - осведомился Волька, словно все остальное
было ему совершенно ясно.
- Несколько тысячелетий, проведенных в сырости, без благодатного сол-
нечного света, в холодном сосуде, покоящемся в глубинах вод, наградили
меня, недостойного твоего слугу, утомительным насморком. Апчхи!.. Апч-
хи!.. Но все это сущая чепуха и недостойно твоего драгоценнейшего внима-
ния. Повелевай мной, о юный господин! - с жаром заключил Гассан Абдур-
рахман ибн Хоттаб, задрав вверх голову, но продолжая оставаться на коле-
нях.
1 2 3 4