Вместо них нам присылали офицеров, только что окончивших ускоренные фронтовые или центральные курсы. Ставить этих людей сразу на роты и батальоны, а возможно, даже и выше, было, конечно, рискованно. Вот почему на должности полкового и батальонного звеньев мы старались выдвигать своих людей. Так, заместителем командира полка вместо убывшего майора Б. М. Генералова мы назначили капитана А. Я. Обухова. В 78-й полк был переведен начштаба полка капитан А. Н. Потемкин, а оттуда вернулся уже знакомый нам капитан П. И. Жидиков. Батальон от Обухова принял командир роты коммунист капитан П. Я. Полежаев, успевший зарекомендовать себя смелым, инициативным офицером.
Кроме того, к тому времени из полка выбыли на учебу командиры первого и второго батальонов Я. М. Агафонов и Н. Н. Щербаков. Вместо них на эти должности были назначены соответственно вернувшийся из госпиталя капитан В. П. Шкилев и дальневосточник коммунист старший лейтенант С. Г. Стариченко. Здесь следует подчеркнуть, что, хотя Степан Герасимович Стариченко еще не участвовал в боях, он был опытным кадровым командиром довоенной закалки.
Итак, наш полковой коллектив складывался, креп день ото дня. К началу июля, например, мы уже имели в своих рядах довольно боеспособное партийное ядро, насчитывающее 279 коммунистов. Это позволило создать партийные организации практически в каждой роте и батальоне.
Коммунисты сразу же и довольно активно включились в воспитательную работу с молодыми воинами. Помогая командирам, они знакомили пополнение (а оно было значительным: до восьмидесяти процентов от прежнего состава) о традициями полка, его героями. Агитаторы и пропагандисты из числа коммунистов и комсомольцев умело, на конкретных примерах показывали вновь прибывшим истинное лицо фашистских завоевателей. По их инициативе на полковые митинги из освобожденных селений приглашались местные жители, испытавшие лично на себе злодеяния оккупантов. Мне до сих пор памятно одно из таких выступлений. К воинам обратилась учительница Мария Голь. Вот что она сказала:
- Я собственными глазами видела, как фашисты бросали наших раненых бойцов и командиров в огонь. 1 января 1942 года каратели в селе Комсомольское убили 30 человек, а 2 бойцов, захваченных в плен, и 3 детей сожгли заживо.
Стоит ли говорить, как зажигали наших бойцов и командиров эти свидетельства очевидцев! Все они с нетерпением рвались в бой, чтобы покарать врага, отомстить за кровь и слезы советских людей, временно оказавшихся под фашистским игом.
В ходе подготовки к новым сражениям в полку широко развернулось снайперское движение, начало которому, как уже говорилось выше, было положено еще на Верхнем Дону. В апреле - июне 1943 года снайперская рота уже имела на своем боевом счету 179 уничтоженных вражеских солдат и офицеров. И самый большой вклад в общее дело внесли такие снайперы, как Е. Я. Вахонин, С. М. Боротилов, Г. И. Некморов, И. Е. Новиков, Н. П. Колганов, М. Е, Луговицкий и З. Б. Серовикова. Они-то и взяли на себя всю работу по подготовке в полку нового отряда сверхметких стрелков. Большую помощь им в этом оказывал Герой Советского Союза старший лейтенант В. И. Голосов. К сожалению, 19 августа 1943 года Василий Иванович погиб, успев все же записать на свой личный счет 421-го униятоженного гитлеровца.
* * *
В начале июля затишье на нашем фронте закончилось. Разгорелась Курская битва. Мы тоже вскоре вступили в бои, чтобы на своем участке оказать посильное содействие нашим армиям, перемалывающим ударную группировку гитлеровских войск на Курском выступе.
В те дни наш полк получил приказ провести демонстративные боевые действия на Северском Донце в уже известном нам районе Змиева. Однако в ночь на 6 августа гитлеровцы, опередив нас, тоже начали форсировать эту реку. Правда, они тут же были отброшены. Но эта их попытка заставила и нас внести некоторые коррективы в разработанные планы. В частности, решено было вначале провести разведку боем. Для этого выделялись весьма незначительные силы стрелковая рота из батальона капитана В. П. Шкилева. Но предполагалось, что впоследствии силы будут наращены.
Думается, что гитлеровское командование просто не ожидало, что мы начнем свои боевые действия с участка, который до этого основательно обрабатывался ее артиллерией и авиацией. Но случилось именно так. Рота старшего лейтенанта И. С. Николаева в короткие сроки форсировала реку, зацепилась за ее противоположный берег. А к утру 8 августа на этом плацдарме уже сражались два наших батальона. В течение дня они сумели отразить три контратаки превосходящих сил противника и к вечеру под прикрытием огня дивизионной артиллерии вернулись на свой берег, полностью выполнив стоявшую перед ними задачу. В частности, эти батальоны отвлекли на себя значительные силы врага, облегчив тем самым удар 57-й армии на Чугуев и Харьков.
В начале августа 6-я армия, куда, как известно, входила и наша дивизия, начала сосредоточиваться под Изюмом для участия в наступательной операции по освобождению Донбасса. В один из этих дней, уже под вечер, генерал-майор П. М. Шафаренко собрал нас, командиров частей, на совещание. Там-то я и встретился со своим товарищем еще по запасному полку Владимиром Архиповичем Ковалевым. Мы радостно обнялись, поздравили друг друга. Я его - с назначением на должность командира 81-го гвардейского стрелкового полка, а он меня - с недавним присвоением очередного воинского звания "подполковник" и награждением орденом Красного Знамени.
Совещание было коротким. Комдив лишь бегло ознакомил нас с обстановкой и поставил задачу на передислокацию в новый район.
Через трое суток, совершив 130-километровый марш, мы сосредоточились на правом берегу Северского Донца, южнее города Изюм. Нашему полку выпало сменить здесь стрелковый полк из 27-й гвардейской дивизии, которая уходила на доукомплектование. Его командир рассказал мне, что до нашего прибытия сюда танковые и механизированные соединения генералов Е. Г. Пушкина и И. Н. Руссиянова пытались развить наметившийся было успех стрелковых частей, но не смогли. Противник сосредоточил здесь весьма значительные силы и встречным ударом остановил наши наступающие части.
- А вот и та высота, о которую споткнулся наш полк, - показывая на местности, сказал мой предшественник.
Я пристально вглядывался в панораму. Мы находились между Сухой Каменкой и Еремовкой. А впереди проходила первая линия обороны противника, упиравшаяся в районе деревни Пасека в Северский Донец. На юго-западе, за большой лощиной, вдоль шоссейной дороги от Изюма на Славянок, виднелась гряда холмов. В центре-то их и была та злополучная высота 204,0. В ее створе, километрах в восьми от наших передовых позиций, тоже на возвышенности, раскинулся большой населенный пункт Долгенькое.
Ну а на юге... Там, сколько мог охватить взгляд, простирались дубовые рощи. Мы хорошо знали, что за их широкой полосой начинается Донбасс главная "кочегарка" страны. Ее, естественно, фашисты так легко не отдадут.
На рекогносцировке, которую в тот же день провел командир дивизии, до командиров частей был доведен общий замысел предстоящей операции по освобождению Донбасса. Главный удар наш фронт будет наносить с изюмского плацдарма через Барвенково на Лозовую и далее на Павлоград и Синельникове, с тем чтобы совместно с войсками Южного фронта отсечь донбасскую группировку противника от Днепра и разгромить ее на Левобережье. Через Долгенькое на Барвенково должна наступать и наша, 25-я гвардейская стрелковая дивизия. Для усиления ей придается 115-я танковая бригада полковника А. М. Мельникова.
Перед началом наступления полк снова провел разведку боем. В ней участвовали рота старшего лейтенанта Н. Е. Шкурдова и разведывательная группа во главе с начальником разведки полка С. Г. Воронковым, который сменил на этой должности недавно выбывшего по ранению В. А. Полещука. Им удалось захватить нескольких пленных из состава 46-й пехотной и 17-й танковой дивизий врага. Однако доставленные "языки" дали весьма противоречивые показания о противостоящей нам группировке противника, а разведка боем вскрыла оборону гитлеровцев лишь до высоты 204,0. Поэтому мне, как командиру полка, осталось неясным: то ли перед нами главная полоса вражеской обороны, то ли просто его передовая позиция. Мучил и другой вопрос: где сосредоточил противник свои основные силы - на переднем крае или в глубине?
Вопросы вопросами, но нужно было все-таки готовиться к наступлению. К тому же, грешным делом, подумалось: ничего, все неясное прояснится в ходе боя.
И до сих пор я не могу простить себе такой беспечности. Но, как говорится, похмелье придет потом. А пока же, перед началом наступления, мы отметили одновременно два радостных события: накануне капитанам М. А. Храмову и начальнику артиллерии Б. М. Зайцевскому были присвоены очередные воинские звания. Собравшись в тесном кругу и слив свои наркомовские сто граммов в общий котелок, куда по старой традиции опустили и майорские звездочки - чтоб "не заржавели", мы тепло поздравили наших боевых друзей.
Наступление началось утром 16 августа. Его предварили мощные артиллерийские и авиационные удары. Потом в атаку двинулась пехота. В первые часы боя удалось добиться некоторого успеха. Наша дивизия, например, выполнила ближайшую задачу: оседлала шоссейную дорогу и овладела ключевой высотой 204,0. Однако вскоре 267-я стрелковая дивизия полковника А. И. Толстова, действовавшая справа, застряла в какой-то лощине. Еще хуже обстояло дело у левого соседа - 263-й стрелковой дивизии полковника П. М. Волосатых. Она втянулась в затяжные бои. В результате наш левый фланг оголился, что вынудило генерала П. М. Шафаренко придержать наступавший там 78-й полк дивизии. Но это все равно не исправило положения. Продолжая теперь наступление фактически двумя полками, мы по-прежнему имели открытые фланги. Этим-то и не замедлил воспользоваться противник. Он бросил против нашего и наступающего рядом 81-го полка свыше 50 танков. Эта броневая лавина вскоре отрезала от главных сил те малочисленные подразделения наших полков, что сумели-таки перед этим зацепиться за окраину Долгенького. Им пришлось с боем выходить из окружения.
Оказавшись в трудном положении, отошли от Долгенького и оба наших полка. Больше того, нам пришлось оставить и высоту 204,0, взятие которой обошлось нам дорогой ценой. Правда, потом наш полк вновь овладел ею и закрепился на этом рубеже.
В тот день мы действительно многое выяснили. Так, например, то, что принималось нами за главную полосу обороны противника, оказалось ложной позицией, занятой его незначительными силами. В итоге весь удар нашей артиллерии и авиации пришелся почти по пустому месту. Словом, бой показал: истинный передний край обороны противника проходит значительно глубже, образуя нечто похожее на огневой мешок - выгнутую подкову, своими концами упирающуюся в Северский Донец. И главенствующее положение занимает мощный оборонительный узел сопротивления в районе Долгенького. Это под его прикрытием противник смог так свободно маневрировать своими резервами.
Итак, как уже говорилось, наш полк закрепился в районе высоты 204,0. Готовимся к повторной попытке взятия Долгенького. И вскоре получаем на это приказ.
Теперь ведем бой уже не вслепую. Перед его началом нами выявлена вся система огня противника, намечены пути скрытного подхода к этому населенному пункту. Вот почему в Долгенькое почти сразу же врываются два батальона - из нашего и 81-го полка. Спешим развитых успех. Но тут налетают фашистские самолеты, и ввод и бой наших главных сил замедляется. Правда, крестастых бомбардировщиков вскоре отгоняют советские истребители. Но и короткой заминки для гитлеровцев оказалось достаточно, чтобы гарнизон Долгенького пришел в себя, организовал упорное сопротивление и даже начал предпринимать контратаки.
Бой обещал затянуться. И тут к нам на помощь подоспел батальон капитана И. Д. Петухова из 78-го полка. Он с ходу вступил в бой и буквально заслонил собой батальон старшего лейтенанта С. Г. Стариченко от флангового удара.
Мы захватили Долгенькое. Но не спешили радоваться успеху, так как понимали, что главные события все-таки еще впереди. Гитлеровцы, конечно, не смирятся с утерей такого важного в их системе обороны опорного пункта и попытаются во что бы то ни стало выбить нас отсюда.
И эти предположения сбылись. Вечером противник предпринял против нас мощную контратаку. Из оврагов, что западнее Долгенького, на нас двинулись эшелон за эшелоном десятки танков. Мы успели насчитать 70 машин, но потом сбились со счета. За танками шли бронетранспортеры с пехотой.
Мы приняли бой. Но что можно было сделать против такой стальной лавины? Тем более что к тому времени у нас уже почти не было артиллерии, а несколько танков из 115-й бригады вышли из строя в первые же минуты боя.
По приказу комдива мы отошли. Но не все. В Долгеньком остались отрезанными некоторые наши подразделения, в частности батальон капитана В. П. Шкилева. Как его выручить? Оставалось единственное: бросить ему на помощь свой последний резерв - роту автоматчиков.
И этот резерв сделал свое дело, помог нашим подразделениям вырваться из Долгенького.
Наступило 19 августа. Раннее утро. Тишина. Но вот она взрывается грохотом орудий. По Долгенькому бьют дивизионная артиллерия, остатки полковой. Стреляют даже танки из 115-й бригады. И все равно артподготовка жидковата.
Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Вслед за этим огнем подразделения нашего и 81-го полков идут в атаку. На последнем пределе в третий раз врываемся в Долгенькое, завязываем уличные бои. В один из моментов даже показалось: возьмем его. Но следуют сильнейшие вражеские контратаки. Фашистские танки и пехота бьют по нашим флангам. В завязавшейся схватке бойцы подбивают 6 бронированных машин. Но танки все наседают. Кажется, их у противника стало даже больше, чем прежде.
Обман зрения? Нет. Вскоре мы берем в плен трех гитлеровцев. Выясняется, что они из 125-го гренадерского полка 23-й танковой дивизии. Выходит, что перед нами появилась еще одна свежая танковая дивизия противника.
Именно под ее напором мы вынуждены вскоре снова покинуть Долгенькое и отойти на западные скаты высоты 204,0. Но гренадеры и здесь не оставляют нас в покое. В середине дня они наваливаются на высоту. Снова вводят в бой массу танков. Например, только на батальон Стариченко идут до 30 машин. За ними густые цепи автоматчиков.
Но что это? Впереди танков и вражеских цепей... Прикладываю к глазам бинокль и тут же опускаю его. Дрожат руки. Не может быть! Это же вопреки всем правилам ведения войны! Но факт есть факт. Впереди себя гитлеровские автоматчики гонят местных жителей. Стариков, женщин, детей... Изверги! Только фашисты способны на подобное!
Что делать? Не стрелять же по этим несчастным, идущим под дулами вражеских автоматов. И в то же время... Гитлеровцы-то все ближе и ближе...
Выручил начальник артиллерии майор Б. М. Зайцевский. Приняв под личную ответственность единственно правильное в данной обстановке решение, он так точно скорректировал огонь подошедших к нам в тот момент реактивных установок, что их снаряды как ножом отсекли фашистов от перепуганных женщин, детей и стариков. А те, бросившись к нам, укрылись в окопах.
Вражеская атака была отбита. Но противник вскоре предпринял вторую, третью... Тяжелый бой шел до позднего вечера. Мы несли большие потери, но не отступали ни на шаг. Смертельную рану получил мой заместитель по политической части М. А. Храмов. Были также ранены начальник штаба П. И. Жидиков, его помощник А. Я. Аристов, замполит одного из батальонов Н. Б. Ибрагимов, командир роты автоматчиков А. В. Юрин и другие. Не избежал такой же участи и я. Вот как это произошло.
...Уже и не помню, какую тогда по счету мы отбивали атаку. Знаю только, что особо опасное положение сложилось в тот момент в батальоне старшего лейтенанта С. Г. Стариченко. Противник бросил против этого подразделения свыше десятка своих танков, много автоматчиков.
Чувствую, что сейчас мое место именно там. Вместе с начальником разведки С. Г. Воронцовым и ординарцем Иваном Смирновым бегу в батальон. Вернее, "бегу" - это не то слово. Мы то и дело припадаем к земле, ведем огонь из автоматов по наседающим гитлеровцам, снова бежим.
С трудом добираемся до батальона. Вижу: посветлели у бойцов лица. Как же, ведь даже командир полка с ними рядом! Значит, будет порядок.
Кстати, почти одновременно с нами сюда же подошли и несколько танков из 115-й бригады. Видимо, распорядился комдив. Вовремя! Гитлеровцы начинают пятиться. Потом бегут. И вдруг...
Даже не заметил, откуда прозвучала та злополучная пулеметная очередь. Не иначе как из отходящего фашистского танка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Кроме того, к тому времени из полка выбыли на учебу командиры первого и второго батальонов Я. М. Агафонов и Н. Н. Щербаков. Вместо них на эти должности были назначены соответственно вернувшийся из госпиталя капитан В. П. Шкилев и дальневосточник коммунист старший лейтенант С. Г. Стариченко. Здесь следует подчеркнуть, что, хотя Степан Герасимович Стариченко еще не участвовал в боях, он был опытным кадровым командиром довоенной закалки.
Итак, наш полковой коллектив складывался, креп день ото дня. К началу июля, например, мы уже имели в своих рядах довольно боеспособное партийное ядро, насчитывающее 279 коммунистов. Это позволило создать партийные организации практически в каждой роте и батальоне.
Коммунисты сразу же и довольно активно включились в воспитательную работу с молодыми воинами. Помогая командирам, они знакомили пополнение (а оно было значительным: до восьмидесяти процентов от прежнего состава) о традициями полка, его героями. Агитаторы и пропагандисты из числа коммунистов и комсомольцев умело, на конкретных примерах показывали вновь прибывшим истинное лицо фашистских завоевателей. По их инициативе на полковые митинги из освобожденных селений приглашались местные жители, испытавшие лично на себе злодеяния оккупантов. Мне до сих пор памятно одно из таких выступлений. К воинам обратилась учительница Мария Голь. Вот что она сказала:
- Я собственными глазами видела, как фашисты бросали наших раненых бойцов и командиров в огонь. 1 января 1942 года каратели в селе Комсомольское убили 30 человек, а 2 бойцов, захваченных в плен, и 3 детей сожгли заживо.
Стоит ли говорить, как зажигали наших бойцов и командиров эти свидетельства очевидцев! Все они с нетерпением рвались в бой, чтобы покарать врага, отомстить за кровь и слезы советских людей, временно оказавшихся под фашистским игом.
В ходе подготовки к новым сражениям в полку широко развернулось снайперское движение, начало которому, как уже говорилось выше, было положено еще на Верхнем Дону. В апреле - июне 1943 года снайперская рота уже имела на своем боевом счету 179 уничтоженных вражеских солдат и офицеров. И самый большой вклад в общее дело внесли такие снайперы, как Е. Я. Вахонин, С. М. Боротилов, Г. И. Некморов, И. Е. Новиков, Н. П. Колганов, М. Е, Луговицкий и З. Б. Серовикова. Они-то и взяли на себя всю работу по подготовке в полку нового отряда сверхметких стрелков. Большую помощь им в этом оказывал Герой Советского Союза старший лейтенант В. И. Голосов. К сожалению, 19 августа 1943 года Василий Иванович погиб, успев все же записать на свой личный счет 421-го униятоженного гитлеровца.
* * *
В начале июля затишье на нашем фронте закончилось. Разгорелась Курская битва. Мы тоже вскоре вступили в бои, чтобы на своем участке оказать посильное содействие нашим армиям, перемалывающим ударную группировку гитлеровских войск на Курском выступе.
В те дни наш полк получил приказ провести демонстративные боевые действия на Северском Донце в уже известном нам районе Змиева. Однако в ночь на 6 августа гитлеровцы, опередив нас, тоже начали форсировать эту реку. Правда, они тут же были отброшены. Но эта их попытка заставила и нас внести некоторые коррективы в разработанные планы. В частности, решено было вначале провести разведку боем. Для этого выделялись весьма незначительные силы стрелковая рота из батальона капитана В. П. Шкилева. Но предполагалось, что впоследствии силы будут наращены.
Думается, что гитлеровское командование просто не ожидало, что мы начнем свои боевые действия с участка, который до этого основательно обрабатывался ее артиллерией и авиацией. Но случилось именно так. Рота старшего лейтенанта И. С. Николаева в короткие сроки форсировала реку, зацепилась за ее противоположный берег. А к утру 8 августа на этом плацдарме уже сражались два наших батальона. В течение дня они сумели отразить три контратаки превосходящих сил противника и к вечеру под прикрытием огня дивизионной артиллерии вернулись на свой берег, полностью выполнив стоявшую перед ними задачу. В частности, эти батальоны отвлекли на себя значительные силы врага, облегчив тем самым удар 57-й армии на Чугуев и Харьков.
В начале августа 6-я армия, куда, как известно, входила и наша дивизия, начала сосредоточиваться под Изюмом для участия в наступательной операции по освобождению Донбасса. В один из этих дней, уже под вечер, генерал-майор П. М. Шафаренко собрал нас, командиров частей, на совещание. Там-то я и встретился со своим товарищем еще по запасному полку Владимиром Архиповичем Ковалевым. Мы радостно обнялись, поздравили друг друга. Я его - с назначением на должность командира 81-го гвардейского стрелкового полка, а он меня - с недавним присвоением очередного воинского звания "подполковник" и награждением орденом Красного Знамени.
Совещание было коротким. Комдив лишь бегло ознакомил нас с обстановкой и поставил задачу на передислокацию в новый район.
Через трое суток, совершив 130-километровый марш, мы сосредоточились на правом берегу Северского Донца, южнее города Изюм. Нашему полку выпало сменить здесь стрелковый полк из 27-й гвардейской дивизии, которая уходила на доукомплектование. Его командир рассказал мне, что до нашего прибытия сюда танковые и механизированные соединения генералов Е. Г. Пушкина и И. Н. Руссиянова пытались развить наметившийся было успех стрелковых частей, но не смогли. Противник сосредоточил здесь весьма значительные силы и встречным ударом остановил наши наступающие части.
- А вот и та высота, о которую споткнулся наш полк, - показывая на местности, сказал мой предшественник.
Я пристально вглядывался в панораму. Мы находились между Сухой Каменкой и Еремовкой. А впереди проходила первая линия обороны противника, упиравшаяся в районе деревни Пасека в Северский Донец. На юго-западе, за большой лощиной, вдоль шоссейной дороги от Изюма на Славянок, виднелась гряда холмов. В центре-то их и была та злополучная высота 204,0. В ее створе, километрах в восьми от наших передовых позиций, тоже на возвышенности, раскинулся большой населенный пункт Долгенькое.
Ну а на юге... Там, сколько мог охватить взгляд, простирались дубовые рощи. Мы хорошо знали, что за их широкой полосой начинается Донбасс главная "кочегарка" страны. Ее, естественно, фашисты так легко не отдадут.
На рекогносцировке, которую в тот же день провел командир дивизии, до командиров частей был доведен общий замысел предстоящей операции по освобождению Донбасса. Главный удар наш фронт будет наносить с изюмского плацдарма через Барвенково на Лозовую и далее на Павлоград и Синельникове, с тем чтобы совместно с войсками Южного фронта отсечь донбасскую группировку противника от Днепра и разгромить ее на Левобережье. Через Долгенькое на Барвенково должна наступать и наша, 25-я гвардейская стрелковая дивизия. Для усиления ей придается 115-я танковая бригада полковника А. М. Мельникова.
Перед началом наступления полк снова провел разведку боем. В ней участвовали рота старшего лейтенанта Н. Е. Шкурдова и разведывательная группа во главе с начальником разведки полка С. Г. Воронковым, который сменил на этой должности недавно выбывшего по ранению В. А. Полещука. Им удалось захватить нескольких пленных из состава 46-й пехотной и 17-й танковой дивизий врага. Однако доставленные "языки" дали весьма противоречивые показания о противостоящей нам группировке противника, а разведка боем вскрыла оборону гитлеровцев лишь до высоты 204,0. Поэтому мне, как командиру полка, осталось неясным: то ли перед нами главная полоса вражеской обороны, то ли просто его передовая позиция. Мучил и другой вопрос: где сосредоточил противник свои основные силы - на переднем крае или в глубине?
Вопросы вопросами, но нужно было все-таки готовиться к наступлению. К тому же, грешным делом, подумалось: ничего, все неясное прояснится в ходе боя.
И до сих пор я не могу простить себе такой беспечности. Но, как говорится, похмелье придет потом. А пока же, перед началом наступления, мы отметили одновременно два радостных события: накануне капитанам М. А. Храмову и начальнику артиллерии Б. М. Зайцевскому были присвоены очередные воинские звания. Собравшись в тесном кругу и слив свои наркомовские сто граммов в общий котелок, куда по старой традиции опустили и майорские звездочки - чтоб "не заржавели", мы тепло поздравили наших боевых друзей.
Наступление началось утром 16 августа. Его предварили мощные артиллерийские и авиационные удары. Потом в атаку двинулась пехота. В первые часы боя удалось добиться некоторого успеха. Наша дивизия, например, выполнила ближайшую задачу: оседлала шоссейную дорогу и овладела ключевой высотой 204,0. Однако вскоре 267-я стрелковая дивизия полковника А. И. Толстова, действовавшая справа, застряла в какой-то лощине. Еще хуже обстояло дело у левого соседа - 263-й стрелковой дивизии полковника П. М. Волосатых. Она втянулась в затяжные бои. В результате наш левый фланг оголился, что вынудило генерала П. М. Шафаренко придержать наступавший там 78-й полк дивизии. Но это все равно не исправило положения. Продолжая теперь наступление фактически двумя полками, мы по-прежнему имели открытые фланги. Этим-то и не замедлил воспользоваться противник. Он бросил против нашего и наступающего рядом 81-го полка свыше 50 танков. Эта броневая лавина вскоре отрезала от главных сил те малочисленные подразделения наших полков, что сумели-таки перед этим зацепиться за окраину Долгенького. Им пришлось с боем выходить из окружения.
Оказавшись в трудном положении, отошли от Долгенького и оба наших полка. Больше того, нам пришлось оставить и высоту 204,0, взятие которой обошлось нам дорогой ценой. Правда, потом наш полк вновь овладел ею и закрепился на этом рубеже.
В тот день мы действительно многое выяснили. Так, например, то, что принималось нами за главную полосу обороны противника, оказалось ложной позицией, занятой его незначительными силами. В итоге весь удар нашей артиллерии и авиации пришелся почти по пустому месту. Словом, бой показал: истинный передний край обороны противника проходит значительно глубже, образуя нечто похожее на огневой мешок - выгнутую подкову, своими концами упирающуюся в Северский Донец. И главенствующее положение занимает мощный оборонительный узел сопротивления в районе Долгенького. Это под его прикрытием противник смог так свободно маневрировать своими резервами.
Итак, как уже говорилось, наш полк закрепился в районе высоты 204,0. Готовимся к повторной попытке взятия Долгенького. И вскоре получаем на это приказ.
Теперь ведем бой уже не вслепую. Перед его началом нами выявлена вся система огня противника, намечены пути скрытного подхода к этому населенному пункту. Вот почему в Долгенькое почти сразу же врываются два батальона - из нашего и 81-го полка. Спешим развитых успех. Но тут налетают фашистские самолеты, и ввод и бой наших главных сил замедляется. Правда, крестастых бомбардировщиков вскоре отгоняют советские истребители. Но и короткой заминки для гитлеровцев оказалось достаточно, чтобы гарнизон Долгенького пришел в себя, организовал упорное сопротивление и даже начал предпринимать контратаки.
Бой обещал затянуться. И тут к нам на помощь подоспел батальон капитана И. Д. Петухова из 78-го полка. Он с ходу вступил в бой и буквально заслонил собой батальон старшего лейтенанта С. Г. Стариченко от флангового удара.
Мы захватили Долгенькое. Но не спешили радоваться успеху, так как понимали, что главные события все-таки еще впереди. Гитлеровцы, конечно, не смирятся с утерей такого важного в их системе обороны опорного пункта и попытаются во что бы то ни стало выбить нас отсюда.
И эти предположения сбылись. Вечером противник предпринял против нас мощную контратаку. Из оврагов, что западнее Долгенького, на нас двинулись эшелон за эшелоном десятки танков. Мы успели насчитать 70 машин, но потом сбились со счета. За танками шли бронетранспортеры с пехотой.
Мы приняли бой. Но что можно было сделать против такой стальной лавины? Тем более что к тому времени у нас уже почти не было артиллерии, а несколько танков из 115-й бригады вышли из строя в первые же минуты боя.
По приказу комдива мы отошли. Но не все. В Долгеньком остались отрезанными некоторые наши подразделения, в частности батальон капитана В. П. Шкилева. Как его выручить? Оставалось единственное: бросить ему на помощь свой последний резерв - роту автоматчиков.
И этот резерв сделал свое дело, помог нашим подразделениям вырваться из Долгенького.
Наступило 19 августа. Раннее утро. Тишина. Но вот она взрывается грохотом орудий. По Долгенькому бьют дивизионная артиллерия, остатки полковой. Стреляют даже танки из 115-й бригады. И все равно артподготовка жидковата.
Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Вслед за этим огнем подразделения нашего и 81-го полков идут в атаку. На последнем пределе в третий раз врываемся в Долгенькое, завязываем уличные бои. В один из моментов даже показалось: возьмем его. Но следуют сильнейшие вражеские контратаки. Фашистские танки и пехота бьют по нашим флангам. В завязавшейся схватке бойцы подбивают 6 бронированных машин. Но танки все наседают. Кажется, их у противника стало даже больше, чем прежде.
Обман зрения? Нет. Вскоре мы берем в плен трех гитлеровцев. Выясняется, что они из 125-го гренадерского полка 23-й танковой дивизии. Выходит, что перед нами появилась еще одна свежая танковая дивизия противника.
Именно под ее напором мы вынуждены вскоре снова покинуть Долгенькое и отойти на западные скаты высоты 204,0. Но гренадеры и здесь не оставляют нас в покое. В середине дня они наваливаются на высоту. Снова вводят в бой массу танков. Например, только на батальон Стариченко идут до 30 машин. За ними густые цепи автоматчиков.
Но что это? Впереди танков и вражеских цепей... Прикладываю к глазам бинокль и тут же опускаю его. Дрожат руки. Не может быть! Это же вопреки всем правилам ведения войны! Но факт есть факт. Впереди себя гитлеровские автоматчики гонят местных жителей. Стариков, женщин, детей... Изверги! Только фашисты способны на подобное!
Что делать? Не стрелять же по этим несчастным, идущим под дулами вражеских автоматов. И в то же время... Гитлеровцы-то все ближе и ближе...
Выручил начальник артиллерии майор Б. М. Зайцевский. Приняв под личную ответственность единственно правильное в данной обстановке решение, он так точно скорректировал огонь подошедших к нам в тот момент реактивных установок, что их снаряды как ножом отсекли фашистов от перепуганных женщин, детей и стариков. А те, бросившись к нам, укрылись в окопах.
Вражеская атака была отбита. Но противник вскоре предпринял вторую, третью... Тяжелый бой шел до позднего вечера. Мы несли большие потери, но не отступали ни на шаг. Смертельную рану получил мой заместитель по политической части М. А. Храмов. Были также ранены начальник штаба П. И. Жидиков, его помощник А. Я. Аристов, замполит одного из батальонов Н. Б. Ибрагимов, командир роты автоматчиков А. В. Юрин и другие. Не избежал такой же участи и я. Вот как это произошло.
...Уже и не помню, какую тогда по счету мы отбивали атаку. Знаю только, что особо опасное положение сложилось в тот момент в батальоне старшего лейтенанта С. Г. Стариченко. Противник бросил против этого подразделения свыше десятка своих танков, много автоматчиков.
Чувствую, что сейчас мое место именно там. Вместе с начальником разведки С. Г. Воронцовым и ординарцем Иваном Смирновым бегу в батальон. Вернее, "бегу" - это не то слово. Мы то и дело припадаем к земле, ведем огонь из автоматов по наседающим гитлеровцам, снова бежим.
С трудом добираемся до батальона. Вижу: посветлели у бойцов лица. Как же, ведь даже командир полка с ними рядом! Значит, будет порядок.
Кстати, почти одновременно с нами сюда же подошли и несколько танков из 115-й бригады. Видимо, распорядился комдив. Вовремя! Гитлеровцы начинают пятиться. Потом бегут. И вдруг...
Даже не заметил, откуда прозвучала та злополучная пулеметная очередь. Не иначе как из отходящего фашистского танка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19