Она обильно сдабривала свою речь виртуозным матом. Это был такой яркий контраст со светским видом Натали, что Эдуард все же не выдержал и громко расхохотался. Шпана, то ли удовлетворенная отпором на понятном им языке, то ли решив уйти с позиций при виде Эдуарда, медленно ретировалась, и на этом инцидент был исчерпан.
– Что случилось? – с тревогой в голосе спросил он.
– Ничего особенного, просто пытались меня, как это у них называется, взять на «гоп-стоп». Видишь на мне сережки, которые ты мне подарил? Вот и пришлось пустить в ход феню, чтобы приняли за свою…
– Ты была неподражаема, просто ожившая Сонька Золотая Ручка. Откуда ты знаешь жаргон?
– Пошатаешься по арбатским дворам, поживешь в коммуналке – не тому научишься… – отрезала Натали, не желая продолжать разговор. Видимо, она все же была смущена тем, что Эдуард застал эту сцену.
Вот эта абсолютная способность к мимикрии, скрывающиеся за ней фальшь и расчет, вероятно, и были теми причинами, которые удерживали Эдуарда от серьезного шага. Правда, эти сигналы поступали в его мозг и оседали где-то в подкорке. Смутные ощущения и подозрения были заблокированы сильными эмоциями: сексуальным влечением к Натали, обаянием ее неординарной личности, чувством собственной значимости и неуязвимости. Эдуард еще не знал о других скрытых качествах Натали: о ее безжалостности и коварстве. Расплата за эту слепоту неумолимо приближалась.
В 9 часов утра, как только Эдуард покинул квартиру, раздался телефонный звонок. В трубке зазвучал голос «дяди Вити»:
– Наташа, нужно поговорить. Давай встретимся сегодня в 11 часов в гостинице «Центральная». Ты знаешь, где она находится? Вот и хорошо. Третий этаж, номер 325. Жду. – В трубке раздались короткие гудки.
«Забавно, только Эдик за дверь, а они уже звонят. Значит, за ним следят. Уверены, что я дома и одна… Что ж, все идет по плану».
Натали пешком прошла от своего дома по Тверскому бульвару, спустилась вниз по улице Горького и без пяти одиннадцать вошла в монументальный подъезд гостиницы «Центральная». Она миновала бдительного швейцара с его ответственным и решительным видом, будто он стоял на страже ракетной шахты, вошла в лифт и поднялась на 3-й этаж. Там еще один цербер, с вытравленными перекисью волосами в форме гостиничной администраторши, устремил свой взгляд на идущую по коридору Натали. Визитерам, на кого падал ее тяжелый взор, казалось, что они идут не по коридору гостиницы, а пробираются вброд по реке по шею в воде. Такую вот плотность в окружающей среде создавал пронзительный взгляд администраторши. Поравнявшись с ней, Натали, не останавливаясь, небрежно бросила: «Я в 325-й». Взор цербера потускнел. Вода опять превратилась в воздух, и оставшиеся двадцать метров Натали прошла спокойно. Подойдя кдвери 325-го, она постучалась и тут же услышала: «Войдите!» Голос был не дяди-Витин. В номере Натали увидела Виктора Петровича и еще какого-то типа, вид которого даже в парилке общественной бани не оставил бы сомнений в его ведомственной принадлежности. Мужчины поднялись с дивана, поздоровались и пригласили Натали присесть в кресло. Она грациозно и непринужденно села. Лицо ее было спокойно, никакой робости. Напротив, держалась она с достоинством и уверенно, внимательно смотрела на чекистов, молча ожидая начала разговора. Новый комитетчик сразу не понравился ей – по одному существенному для нее признаку. Дело в том, что она всегда при первой встрече делила мужчин на две категории: «мужиков» и «евнухов». «Мужики», по ее градации, были нормальные особи мужского пола со всеми соответствующими реакциями. С ними было проще. Они всегда учитывали, что она женщина, и к тому же прехорошенькая. На «мужиков», в большинстве случаев, можно как-то воздействовать известными ей способами. Однако даже если такого воздействия и не происходило, в крайне редких случаях, с «мужиками» все равно легче иметь дело. Что касается «евнухов», то она их в душе глубоко презирала, считая ущербными людьми. «Евнухи» в своем большинстве – нудные и скучные особи. Для нее они всегда неудобные. На «евнухов» не действовали ее чары. Чекист явно из этой породы. Весь его облик не нравился Натали: невысокий рост, плоское бледное лицо с глубоко утопленными карими глазами. Хищный с горбинкой нос, опущенные тонкие губы придавали их обладателю вид недоброго и подозрительного человека. Руки его лежали сцепленными на коленях. Он вращал свободными большими пальцами, описывая в воздухе маленькое вертящееся колесико. Темно-коричневый костюм нелепо сидел на нем, а уж темно-синяя рубашка и серый галстук никак не вписывались в цветовую гамму!
– Меня зовут Валерий Александрович, – заговорил новый комитетчик, бесцеремонно разглядывая Натали. Он был явно старший. Сделав небольшую паузу, которая должна была подчеркнуть торжественность текущего момента, «евнух» монотонно, как бы зачитывая передовицу на политзанятии, заговорил:
– Наташа, от имени Комитета государственной безопасности мы благодарим вас за ваш поступок. Вы честно выполнили свой гражданский долг. Благодаря вашей информации была задержана группа спекулянтов. Казна получила золото, которое так нужно нашему народному хозяйству…
Натали быстро потеряла интерес к тому, что он говорил. Она просто пропускала все мимо ушей в ожидании главного. Это главное она сама определила, сама запланировала и вот сейчас ожидала его услышать.
– …Комитет госбезопасности обратил серьезное внимание и на валютчиков, которые наносят нашей стране, помимо значительного материального ущерба, еще и политический вред…
Натали едва сдерживала зевоту.
– …Эдуард Бутман – валютчик. И, как нам стало известно, его операции достигают особо крупных размеров. Мы доверяем вам….
«Евнух» сделал паузу, следя за глазами Натали, стараясь разглядеть в них отклик на свою, как ему казалось, проникновенную речь. Натали потупила взор и изобразила застенчиво-горделивую радость от такого доверия всемогущего ведомства.
– Вы, Наташа, доказали свою гражданскую позицию, и поэтому мы рассчитываем на помощь от вас и в дальнейшем. По крайней мере до тех пор, пока мы не закончим дело Бутмана.
Натали молча слушала монолог «евнуха», изредка кивала, всем своим видом давая понять, что полностью согласна с чекистом.
Валерий Александрович, увидев реакцию Натали, понял, что она не прочь помогать в разработке Бутмана (иного он и не ждал), и продолжил свою речь в тоне инструктажа:
– Мы бы попросили вас, Наташа, сейчас не обострять отношения с Бутманом. Вести себя с ним так, как будто ничего не случилось. Подождать с уходом к Мишелю Готье, тем паче что Мишель находится сейчас во Франции и, по всей вероятности, там немного задержится.
«Евнух» опять внимательно посмотрел на Натали, пытаясь увидеть ее реакцию на запланированный им избитый прием: пусть думает, что комитет все знает.
– Вы должны будете подмечать все в поведении Бутмана. Сообщать нам о его контактах: старых и новых. Присматривайтесь ко всем изменениям в его настроении, если таковые будут. Фиксируйте их. Постарайтесь узнать, чем эти перемены вызваны. Однако делайте это ненавязчиво. Если он сам что-то не хочет рассказывать, не давите на него. Вот вам номера телефонов, по которым вы можете связаться со мной и Виктором Петровичем. Если вдруг произойдет что-то экстраординарное, звоните по третьему телефону в любое время. Это дежурный по отделу. Назовите свою фамилию и попросите связаться с нами. Меня или Виктора Петровича разыщут… Телефоны не переписывайте в записную книжку. Возьмите их, запомните, а бумажку потом порвите.
Натали взглянула на бумажку и тут же порвала ее, положив клочки в стоящую на столике пепельницу.
– Уже запомнили? – удивленно спросил «евнух».
Тут только вступил в разговор Виктор, который был симпатичен Натали.
– Валерий Александрович, у Наталии Наумовны редкая память. Можно только позавидовать. Вы знаете, она меньше чем за полгода прошла курс истории зарубежного искусства, которую студенты Суриковки мусолят шесть лет. Задайте любой вопрос по теме – ответит!
«Опять демонстрация всевидящего комитетского ока, – отметила про себя Натали. Она действительно была удивлена информированностью чекистов и одновременно польщена такой лестной оценкой своих способностей. – Однако надо быть повнимательней и обязательно разобраться, кто стучит».
– У вас, Наташа, есть к нам вопросы?
– Пока нет, но со временем, я думаю, появятся, – ответила она.
– Это верно. Не стесняйтесь, задавайте! Мы всегда разъясним и поможем. Мы вам тоже будем звонить по мере необходимости, – закончил дядя Витя.
– Ну, желаем вам успеха. До свидания! – торжественно добавил «евнух» и первый поднялся со стула, давая понять, что разговор закончен.
– Да, любопытная особа. Хладнокровна. Прекрасно владеет собой. Чувствуется уверенность и даже какая-то внутренняя сила. Не по годам… Ты был прав – внешне она просто красавица, – закончил Буров.
Последняя фраза очень удивила Виктора. «На Бурова это совсем непохоже. Уж если он отметил и ее внешние данные, то что там говорить… Других мужиков, не обремененных моральным кодексом строителя коммунизма, она, видно, просто сводит с ума, заставляя их плясать под свою дудку, да так, что они этого и не замечают, – подумал Виктор. – Что ж, пора писать рапорт на вербовку…»
– Дача Нэпмана (под такой кличкой Бутман проходил в оперативных документах) находится недалеко от станции Новый Иерусалим по Рижской дороге, – докладывал Виктор. – Есть там такой поселок работников «НИЛ» на берегу Истры – расшифровывается «наука, искусство, литература». Купил он ее лет пять назад. Находится рядом с дачей писателя Шпанова. Там, кстати, рядом и дача Эренбурга. Мы там вчера побывали. Осмотрели помещение. При поверхностном осмотре, как и ожидалось, ничего не обнаружено. Неудивительно. Видимо, есть где-то в доме хорошо замаскированный тайник. А возможно, на участке….
– Ничего, найдем, – прервал Виктора Буров. – Важно собрать достаточно материала и взять с поличным. Тогда получим санкцию прокурора на проведение обыска. Сейчас главное – ни в коем случае не спугнуть. Что дал анализ материалов по отработке связей?
Виктор протянул листок бумаги, на котором были напечатаны десятка два фамилий – последняя в списке подчеркнута красным карандашом.
– Да здесь пол-Москвы знатных людей… Вы что, перепечатали фамилии из справочников Академии наук и творческих союзов?
– Это виднейшие коллекционеры Москвы, с кем Нэпман поддерживает связь и время от времени встречается. А вот подчеркнутая фамилия в конце списка – точно наш клиент. Сегодня он встретился с Нэпманом у входа в музей, где тот работает. Сигнал о предстоящей встрече получил от Бережковской. В 9 утра на квартире Нэпмана раздался телефонный звонок. Она подняла трубку: мужской голос спросил Нэпмана. Был слышен уличный гул и звуки проезжающих автомобилей. Звонили явно из автомата. Она подозвала Нэпмана и передала ему трубку. Тот коротко бросил: «Приезжай на работу часа через два, встречу у входа», – и тут же положил трубку. Забрал свой допровский портфельчик и поехал на работу. В 11 часов встретил у входа в музей молодого мужчину. Что-то у них там не заладилось. Коротко поговорили, не заходя в здание музея, и Нэпман тотчас вернулся домой с портфелем. Без заезда на дачу. Бережковская отметила, что он был явно чем-то расстроен.
– Рокотов, – произнес Буров. – Что мы о нем знаем?
– Вот здесь и начинается самое интересное, Валерий Александрович. Сотрудники наружного наблюдения, сопровождавшие Нэпмана до музея, узнали в дожидавшемся его человеке Рокотова Яна Тимофеевича, которым уже несколько месяцев плотно занимается служба Второго главка КГБ.
– Что ж ты с этого не начал? Не лезем ли мы в чужой огород?
– Да нет. Мы же пока занимаемся только Нэпманом по поступившей к нам оперативной информации. Рокотов – это уже другая песня.
– Так. Продолжайте смотреть за Нэпманом. Если на горизонте появится Рокотов, ничего не предпринимать, пока я не проясню обстановку в службе Второго главка.
Все началось два года назад, когда к высшему советскому руководству от иностранных официальных лиц стали поступать жалобы, что по улицам Москвы невозможно ходить без того, чтобы к тебе не приставали какие-то темные личности с предложением продать валюту. В частности, на это жаловались французский актер и певец Ив Монтан и известный своими просоветскими взглядами американский публицист Альберт Кан. К тому же в западной прессе все чаще стали появляться сообщения о существовании в Москве огромного «черного рынка» по продаже и скупке валюты и золота. Дошло до того, что об этом не без ехидства западные журналисты сказали и самому Хрущеву во время его очередного зарубежного вояжа.
Тут уж последовала бурная реакция. Главный партийный босс был вне себя от гнева. Он вызвал на ковер председателя КГБ Шелепина и устроил ему форменную головомойку. В результате вышел специальный указ Верховного Совета СССР о передаче всех дел, связанных с валютными операциями, в ведение КГБ. В считанные дни при Втором главке была организована Служба по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями. Ей поставили четкую и радикальную задачу: перекрыть каналы валютного «черного рынка», выявить наиболее одиозные его фигуры с целью искоренения этого явления самым решительным образом. Во время описываемых событий и подошел момент для реализации одной из самых блестящих внутренних операций КГБ. Дело в том, что агентурно-оперативного материала на Рокотова накопилось предостаточно. Были выявлены все его связи, каналы покупки валюты и золота, составляющие основу его капитала. Рокотов особенно тяготел к золоту, приобретал не только монеты, но и различные другие изделия из этого благородного металла: перстни, кольца, большие кресты, принадлежавшие когда-то верховному церковному начальству, и многое другое. Также известно, что Рокотов хранил валюту в особом чемодане, специально заказанном им для этой цели через одного западного дипломата в Нью-Йорке. Чемодан имел вмонтированную в него хитроумную систему сложных замков. Рокотов его постоянно перемещал из квартиры в квартиру, используя для этой цели своих знакомых. Иногда он сдавал его в привокзальные камеры хранения. Делал это неожиданно, тщательно проверяясь, отработав несколько довольно-таки изобретательных трюков.
Итак, было принято решение взять Рокотова, но только вместе с его чемоданом. На этом операцию можно было заканчивать и передавать дело в Следственное управление КГБ.
Буров выяснил, что среди выявленных связей Рокотова и других валютчиков Нэпман не значился. «Осторожно работают», – подумал он.
Натали заметила, что поведение Эдика резко изменилось. Он стал нервным, пропала характерная для него самоуверенность. Он чаще сидел дома, перебирая и наводя, по какому-то только ему известному принципу, порядок в коллекции. Натали пыталась выяснить, в чем дело. Бутман только отшучивался – так, английский сплин. Дело, конечно, было не в английской аристократической болезни. Просто недавно он был в гостях у одного своего хорошего знакомого, с которым на протяжении многих лет складывались очень доверительные отношения. Этот знакомый, академик, известный медицинский светило, тоже коллекционер, под большим секретом поведал ему следующую историю. Вот уже год он пользует жену большого чина в Прокуратуре Союза. Кто это – он не стал говорить, только поднял глаза к небу. Жена – молодящаяся, кокетливая особа, всегда старается подчеркнуть близость своего мужа к властям предержащим и блеснуть своей осведомленностью. В тот раз она сказала академику, что в ближайшее время в Москве развернут самую жесткую кампанию против фарцовщиков, валютчиков, спекулянтов и других дельцов теневой экономики. Это будет форменная чистка, в духе 37-го года. КГБ занимается этим вопросом по личному указанию Хрущева. Зная о страсти академика к коллекционированию, она дала понять, что эта кампания может коснуться и коллекционеров, которые зачастую имеют дело с драгоценностями и золотом. Полученная информация очень насторожила Эдуарда. Он действительно, когда чувствовал выгоду, приобретал монеты и другие золотые изделия, которые потом обменивал на доллары у Рокотова. Это были взаимовыгодные сделки: Рокотов любил золото, Бутман предпочитал долларовые купюры.
Памятуя о предостережении, полученном от академика, Эдуард решил залечь глубоко на дно. Однако перед этим он намеревался собрать все имеющиеся у него золотые монеты и совершить последнюю сделку с Рокотовым. Интуиция подсказывала ему, что ввиду сложившейся ситуации контакты с ним надо немедленно прекращать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11