Студия казалась полной людей, разглядывающих меня скучающими оценивающими взглядами. Я еще плотней завернулась в халат.Кай Марковитц подошел ко мне.— Он тебе не понадобится совсем, — мягко сказал он.Когда я его сбросила, даже Марковитц затаил дыхание. Дружки-головорезы Андреаса пытались сохранить невозмутимый вид, но и у них глаза повылезали из орбит.— Я же говорил вам, что она почти идеально похожа на девушку из «Варгаса», которую вы, по всей вероятности, видели, — самодовольно проговорил Андреас.Кай смотрел в видеоискатель. Его ассистент щелкал полароидом, отбрасывая фотографии в сторону. Андреас и Кай быстро их просматривали.— Нам нужен вентилятор, обдувать ее холодным воздухом, чтобы она выглядела сексуальней, — сказал Кай.
Андреас хотел, чтобы я отработала все сполна. Через два мучительных часа я была заснята во всех мыслимых положениях и нарядах. С серебристой лисой и ниткой жемчуга на груди, в мокрой марлевой блузе, в черных чулках с подвязками и в одних страусовых перьях.Теряющего терпение Габриэла отправили за персидским котом, которого я должна была прижимать к себе. Но через тридцать секунд мигания вспышек бедное создание, царапая своими когтистыми лапами мой живот, вырвалось из моих объятий и спряталось среди балок перекрытия.Теперь я возлежала на атласных простынях в чем-то вроде камзола. Кай Марковитц щелкал вокруг, не переставая комментировать.— Чудесно, дорогая, только чуть спусти его с правого плеча, смотри прямо в камеру. Пожалуйста, чуть больше ветра, Габриэл. Давай, Октавия, расслабься, помогай мне, закрой глаза, оближи губы, поглаживай себя.— Нет, — прошептала я, — не буду.Марковитц вздохнул, вытащил пленку и, взяв у ассистента новую, перезарядил аппарат.— Повернись, — сказал он. — Уткнись лицом в простыни и застынь в таком положении.— Я не могу застыть, когда я совершенно испеклась, — огрызнулась я.— Подожди, — сказал Марковитц, — подожди, это же просто фантастично. Пойди посмотри, Андреас.Подошел Андреас. Они тихо посовещались, потом Андреас подошел и присел рядом со мной на кровать, наполнив мой бокал.— Ты слишком напряжена, детка, — сказал он. — Ты просто не признаешься.— Как же иначе, когда вы все глазеете на меня?Это мне напоминало детство, когда мама настаивала на своем присутствии во время осмотра меня врачом.— Ты должна постараться.Я снова ощутила, как он наслаждается моим полным унижением, отплачивая мне за все те случаи в прошлом, когда я отвергала его. Я снова легла на кровать.— Раздвинь ноги побольше, широко, вот так хорошо, — сказал Кай, щелкая вокруг.Когда все закончится, мне останется уйти и броситься с Вестминстерского моста.Габриэл продолжал суетиться, все добавляя цветы. Его бронзовая безволосая грудь блестела при свете.— А что, если нам одеть ее монахиней, а Анжелика пусть ее совращает, — сказал он. — Тогда то, что она выглядит такой напряженной, не будет иметь значения.— Интересная мысль, — сказал Андреас.В дверь постучали. Один из ассистентов открыл ее и впустил девушку в красном платье, с длинными черными волосами и бледным колдовским, сильно накрашенным лицом. Она казалась взбешенной и была чем-то неуловимо знакома. Может быть, произойдет чудо и она заменит меня?— Привет, Анжелика, — сказал Марковитц. — Иди, раздевайся. Мы сделаем десятиминутный перерыв.— Она была на развороте «Пенетрейшн» в этом месяце, — сказал один из помощников Габриэла. — А под картинкой было написано: «Ее отец — профессиональный военный. Анжелика изучает философию в университете. Во время каникул проводит время, любуясь развалинами».— Ну, вряд ли можно назвать Андреаса развалиной, — сказал Габриэл.Андреас открыл еще одну бутылку шампанского.— Я заказал столик на сегодня в «Скиндлис», — сказал он, — лаская мое плечо своей влажной рукой. — Мне кажется, в такую жару будет приятно уехать из Лондона.Он взял пуховку из рук одного из ассистентов Кая и тщательно запудрил мой блестевший нос. Слезы горького отчаяния жгли мои глаза.— Если вы сможете достать лошадь, — заметил другой безропотный помощник Габриэла, — из нее получилась бы потрясающая Годива из легенды.— Замолчи, — зашипел Габриэл. — Здесь за углом школа верховой езды. С меня хватило проблем с этим проклятым котом.Через несколько минут из-за занавески появилась Анжелика, на которой было лишь боа из красных перьев и мозольный пластырь. С мрачным видом она направилась к кровати, смотря на Андреаса со смешанным чувством ужаса и отвращения, наверное, так смотрит лев в цирке на жестокого дрессировщика.— Ты уже знакома с Анжеликой Бартон-Браун, не правда ли, Октавия? — спросил Андреас, таинственно улыбаясь.— Кажется пет, — начала я, но тут вспомнила, что это одна из тех девок, которых Андреас притаскивал в Грейстон. Она теперь свирепо смотрела в мою сторону. Даже Клитемнестра, вероятно, не так зло смотрела на Агамемнона.— Иди сюда и ложись, Анжелика, — сказал Андреас, похлопывая по кровати.Она вытянулась рядом со мной. Ее подведенные черным карандашом глаза были слегка приоткрыты. Из-под наклеенных ресниц в мою сторону был направлен темный ядовитый свет. Андреас постарался сделать так, чтобы его бывшая и будущая возлюбленные почувствовали себя отвратительно.— Как тебе? — спросил он Кая. — Какой контраст между ними, не правда ли? Искушенная и невинная любовь.Я вскочила и потянулась за своим халатом, лежавшим под кроватью.— Вы уже закончили со мной?Положив свою тяжелую руку мне на плечо, Андреас заставил меня снова сесть.— Наоборот, — сказал он. — Мы только начинаем. Оденьте на Анжелику монашеский головной убор, — сказал он, обращаясь к Габриэлу.Она выглядела так нелепо, эта озлобленная Анжелика, что я еле сдержалась, чтобы не разразиться истерическим смехом. Но это было недолго. В следующий момент Андреас повесил мне на шею громадный крест.— Встань на колени рядом с ней, Анжелика, — сказал он. — Хорошо, как можно ближе.У меня было такое чувство, что по мне ползут огромные жабы. Я посмотрела на крест, висящий на моей груди. Может быть, если протянуть его к Андреасу, он превратится в дряхлого старца и рассыплется в прах, как граф Дракула?— А теперь положи свою руку на плечо Октавии, — сказал он.Почувствовав ее пальцы, я отпрыгнула в сторону.— Нет! — закричала я. — Нет! Я не буду это делать, не буду!— Прекрати, — сказал Андреас. — Ты хочешь получить две тысячи или нет?Я посмотрела на него вызывающе, но тут вспомнила Ксандра и кивнула.Вид у Анжелы был такой же бодрый, как у кота, у которого болят зубы. Было совершенно очевидно, что она еще никогда не зарабатывала у него свой хлеб таким образом. Андреас взбил простыни вокруг нас и посмотрел в видоискатель.— Очень мило, — сказал он. — Немножко полюбезней, вы обе.Кай сделал снимок.— Положи свою руку на шею Октавии, Анжелика, — сказал он.Я сжалась, почувствовав напряженную ненависть в ее пальцах.Пот выступил у нее над верхней губой:— Отлично, — сказал Кай. — А теперь опусти свою руку немного ниже, Анжелика, еще ниже.Стерпеть такое, даже для Ксандра, я не могла. Я бросила на Андреаса взгляд, полный отчаяния и мольбы и была потрясена выражением подавляемого возбуждения на его лице. Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы.Вдруг снаружи раздался невероятный грохот. Все вскочили, когда забарабанили в дверь.— Это полиция, — выдавил Габриэл, приглаживая свои кудри.— Вы не можете войти сюда, — закричал женский голос. — Студия снята.— О нет, черт побери, могу, — откликнулся голос.Раздался еще один сокрушительный удар, дверь задрожала и поддалась. Я в изумлении открыла рот, наполовину с облегчением, наполовину с ужасом, потому что в дверях, разъяренный, как десять фурий, и грозный, как дьявол, стоял Гарэт. Он медленно обвел глазами комнату, увидев сначала Кая, потом Андреаса и нанятых им закадычных дружков и, наконец, меня, на кровати с Анжеликой. Всхлипнув, я закуталась в одну из атласных простынь.— Что здесь, к дьяволу, происходит? — взревел он, шагая через студию ко мне. — Ты проститутка! Проклятая дешевка! Я должен был догадаться, что ты этим кончишь. Одевайся!К нему спешил Андреас.— Спокойно, старина, — сказал он примирительно. — Не волнуйся ты так.Гарэт повернулся к нему.— Ты, паршивая рептилия, — зашипел он. — Я знаю, как давно ты подбирался к ней со своими грязными руками. Ты мне заплатишь за это.— Давай, — скривив рот, обратился он ко мне, — ради Бога, одевайся!Я встала, слишком напуганная, чтобы шевельнуться.— Как ты узнал, что она здесь? — спросил Габриэл, с восхищением глядя на него.— Андреасу не следовало бы бахвалиться по ресторанам, — сказал Гарэт, — кто-нибудь да услышит.— Послушай, мудрый парень, — заговорил Андреас, на сей раз медленно и терпеливо, как будто диктовал неопытной машинистке. — Ты незванно вторгся в очень важное дело. Я нанял на один день Кая и Октавию. И того, и другого не за орешки. Ей нужны деньги. Так ведь, Октавия?Гарэт посмотрел в мою сторону. Я грустно кивнула.— Поэтому ты не можешь вот так ворваться сюда и устроить шум, — сказал Андреас.— Ах, не могу? — спросил Гарэт со зловещим спокойствием.Последовала долгая пауза. И тут он обезумел. Повернувшись, он зашвырнул камеру Кая в дальний угол комнаты, потом, ударив его кулаком в лицо, отправил вслед за камерой. В следующую минуту он уложил апперкотом помощника Кая. Тут Вик, схватив искусственный цветок, запустил им в Гарэта, который, увернувшись, схватил другой цветок и запустил им в ответ.Завизжав, как резаный поросенок, все еще в монашеском головном уборе, Анжелика нырнула под кровать. За ней тут же последовали двое бессловесных помощников Габриэла и сам он.— О, Господи! — вздохнул Габриэл, когда в воздухе пронеслись еще два цветка. — Новое нашествие Бархэма Вуда в Дансинан.Пригнувшись, чтобы не попасть под летящие горшки, я стряхнула шелковые простыни, пересекла комнату, нырнула за занавеску и начала натягивать свою одежду.Гарэт продолжал наносить удары направо и налево, как разъяренный бык. Когда я выглянула, он боролся с Менни, который подсек его и с грохотом повалил на пол. Гарэт тут же вскочил на ноги и зашвырнул Менни в кучу оставшихся растений.— О, моя бедная жардиньерка, — донесся жалобный голос Габриэла из-под кровати. — Что скажут в цветочном магазине?Когда я осторожно высунулась из-за занавески, через комнату летели серебряный чайник и два стеклянных пресс-папье. К счастью, они не достигли своей цели.Гарэт перевел дух. Он тяжело дышал.Кай, стоя в углу, все еще потирал свой подбородок. Менни, как шпион, выглядывал из-за цветов. Вик, тряся головой, пытался прийти в себя. Ассистент Кая поднялся на ноги. Когда он начал неуверенно пробираться к двери, Гарэт схватил его за воротник.— Нет, не выйдет, — сказал он. — Где отснятые пленки? Давай сюда или я сделаю из тебя месиво.Он схватил парня за горло.— Там, на тележке, — задыхаясь от ужаса, произнес парень.Гарэт убрал пленки в карман. Я начала пробираться бочком вдоль стены к нему. Он посмотрел в мою сторону и кивнул в направлении двери. Сам он начал пятиться туда же, когда подскочивший Вик ударил его в правый глаз. Гарэт так дал ему сдачу, что тот пролетел через всю комнату, но сам он, пытаясь удержаться на ногах, зацепился за один из осветительных проводов и тяжело рухнул на кучу треножников. С каждой минутой картина все больше смахивала на сцену из «Тома и Джерри».В следующее мгновение Андреас, который до этого наблюдал за всем происходящим, не пошевелив и пальцем, схватил бутылку из-под шампанского и, разбив ее о раму кровати, понесся с невероятной скоростью через всю комнату к Гарэту. Прижатый в угол Гарэт, мотая головой, выкарабкался из треножников. Его правый глаз начал заплывать. На лбу, прямо над бровью, в том месте, куда пришелся удар золотого кольца Вика, кровоточило. Он попятился на Андреаса, упершись в стену.— А вот теперь, голубчик, — прошептал Андреас почти ласково, — я преподам тебе урок.Он взмахнул зазубренным краем бутылки прямо перед лицом Гарэта.— Верни мне пленку.Гарэт пристально смотрел на него. Ни один мускул не дрогнул на его лице.— Ты паршивая дрянь, — сказал он.И тут я застыла от ужаса, увидев, как Менни, выбравшись из цветов и держа в руке сверкающий нож, неумолимо надвигался справа. Не задумываясь, я схватила роскошную лампу с ночного столика и запустила в него, попав в цель. Это на секунду отвлекло внимание Андреаса, дав Гарэту шанс броситься на него и свалить на пол. Они долго катались по полу, выкрикивая взаимные оскорбления. В конце концов Гарэт оказался наверху, молотя Андреаса кулаками по голове. На мгновение мне показалось, что он собирается его убить. Но он поднялся, схватил Андреаса и швырнул сквозь экран с изысканными обоями, как клоуна сквозь обруч.На мгновение все затихло. Гарэт медленно оглядел комнату. Все прижались, кто к стене, кто к полу. Вдруг раздались аплодисменты. Из-под кровати вылезла Анжелика в сдвинутом набекрень монашеском уборе.— Три года я ждала этого момента, — сказала она.Рука Гарэта была в крови. Наверное, он поранил ее о бутылку Андреаса.— Ты же истечешь кровью, — застонала я, хватая валявшуюся на полу шелковую нижнюю юбку.— Сейчас я его расцелую, — раздался из-под кровати слабый голос.Гарэт схватил меня за руку.— Идем отсюда!Я надеялась, что Гарэт полностью разрядил свой гнев, разгромив студию Кая. Но, когда мы мчались по Парксайду в сторону Лондона, оставив справа Уимблдон, весь шторм обрушился на меня.— Я пытался помочь тебе, — кричал он, — мы все пытались. Джеки нянчился с тобой, как с ребенком, все последние восемь недель и после этого, надо же было тебе устроить такое именно сегодня! Все разрушить как раз тогда, когда Джеки так нуждался в тебя. Я не понимаю тебя, Октавия. Что за разрушительный дух сидит в тебе! Неужели тебе на всех наплевать?Мы обогнали еще одну машину, двигаясь так близко, что между нами с трудом можно было бы просунуть лист бумаги. Слава Богу, мы двигались навстречу густому потоку. Возвращающиеся домой жители пригорода, ползущие нам навстречу, смотрели на нас с изумлением. Некоторые из них останавливались, чтобы поднять верх машин. Удушливая жара еще не наступила, но на смену безмятежной голубизне утра пришла угрожающая чернота неба.— Зачем ты это сделала? — спросил Гарэт, обогнав еще одну машину, — говори, я хочу знать.— Я не могу тебе сказать.— Естественно. Ну так я тебе скажу. Ты такая чертовская сибаритка, что не смогла устоять перед соблазном легкого заработка у Андреаса. Но, видит Бог, тебе бы это дорого обошлось. Он бы сломал тебя за пару месяцев.Мы миновали Уимблдон Уиндмилл. Я смотрела немигающим взглядом на высохший пруд и просторы выгоревшей травы, цвет которой приблизился к платиновому. Повсюду на ней виднелись следы многочисленных возгораний.Гарэт вернулся к волнующей его теме.— Представляю, как тебя грела мысль обо всех этих мужчинах, пускающих слюни над твоими журнальными снимками, выставленными в киосках; любующихся твоими формами, разглядывая запотевшие от дыхания витрины в Сохо, не говоря уже о тех, кто в спальнях, в плащах…— Вряд ли они в спальнях находятся в плащах, — возразила я.— Не дерзи, — прикрикнул он.Мы были уже на перекрестке с круговым движением около Тиббетс Корнер, но он так разошелся, что прозевал поворот на Путни и должен был три раза объехать вокруг, что отнюдь не способствовало улучшению его настроения.— Неужели тебе абсолютно наплевать на то, что о тебе думают?— Я об этом не думала. Мне надо было побыстрей получить деньги, вот и все. Ты настолько богат, что тебе таких вещей просто не понять.Гарэт в ярости повернулся ко мне.— Ты имеешь представление о том, как мы были бедны, когда я был ребенком?— Не хочу об этом слышать, — сказала я, закрыв уши руками. — Я читала Д. Лоуренса и уже достаточно знаю о том, как бедствуют шахтеры. Я сыта по горло тем, что ты постоянно следишь за моим поведением. Кем ты себя воображаешь, великий блюститель нравов из Уэльса?— Я уже слышал это однажды, — произнес он.— Что? — закричала я, все еще зажимая уши руками.— Не подслушивай, — прокричал он в ответ, схватив мою руку и оторвав се от уха.Я сидела очень тихо, наблюдая за тем, как оставленные его пальцами на моей руке белые отметины медленно краснеют. Тут краем глаза я увидела, что персиковая шелковая нижняя юбка, которой я перевязала его руку, совершенно промоют от крови, и на голубой клетчатой рубашке расплывается красное пятно. Гарэт был очень бледен. Неожиданно вся моя воинственность пропала.— Ради Бога, давай заключим перемирие и поедем в Рохемптон-Госпиталь. Тебе надо наложить швы на эту рану, — сказала я.— Не хочу я никаких швов, — заявил он, с визгом остановив машину у въезда на дорогу, ведущую к моему дому.Потянувшись через меня, он открыл мою дверцу.— А теперь выходи или я выкину тебя. И не вздумай проситься обратно к Джеки. С этого момента заботься о себе сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Андреас хотел, чтобы я отработала все сполна. Через два мучительных часа я была заснята во всех мыслимых положениях и нарядах. С серебристой лисой и ниткой жемчуга на груди, в мокрой марлевой блузе, в черных чулках с подвязками и в одних страусовых перьях.Теряющего терпение Габриэла отправили за персидским котом, которого я должна была прижимать к себе. Но через тридцать секунд мигания вспышек бедное создание, царапая своими когтистыми лапами мой живот, вырвалось из моих объятий и спряталось среди балок перекрытия.Теперь я возлежала на атласных простынях в чем-то вроде камзола. Кай Марковитц щелкал вокруг, не переставая комментировать.— Чудесно, дорогая, только чуть спусти его с правого плеча, смотри прямо в камеру. Пожалуйста, чуть больше ветра, Габриэл. Давай, Октавия, расслабься, помогай мне, закрой глаза, оближи губы, поглаживай себя.— Нет, — прошептала я, — не буду.Марковитц вздохнул, вытащил пленку и, взяв у ассистента новую, перезарядил аппарат.— Повернись, — сказал он. — Уткнись лицом в простыни и застынь в таком положении.— Я не могу застыть, когда я совершенно испеклась, — огрызнулась я.— Подожди, — сказал Марковитц, — подожди, это же просто фантастично. Пойди посмотри, Андреас.Подошел Андреас. Они тихо посовещались, потом Андреас подошел и присел рядом со мной на кровать, наполнив мой бокал.— Ты слишком напряжена, детка, — сказал он. — Ты просто не признаешься.— Как же иначе, когда вы все глазеете на меня?Это мне напоминало детство, когда мама настаивала на своем присутствии во время осмотра меня врачом.— Ты должна постараться.Я снова ощутила, как он наслаждается моим полным унижением, отплачивая мне за все те случаи в прошлом, когда я отвергала его. Я снова легла на кровать.— Раздвинь ноги побольше, широко, вот так хорошо, — сказал Кай, щелкая вокруг.Когда все закончится, мне останется уйти и броситься с Вестминстерского моста.Габриэл продолжал суетиться, все добавляя цветы. Его бронзовая безволосая грудь блестела при свете.— А что, если нам одеть ее монахиней, а Анжелика пусть ее совращает, — сказал он. — Тогда то, что она выглядит такой напряженной, не будет иметь значения.— Интересная мысль, — сказал Андреас.В дверь постучали. Один из ассистентов открыл ее и впустил девушку в красном платье, с длинными черными волосами и бледным колдовским, сильно накрашенным лицом. Она казалась взбешенной и была чем-то неуловимо знакома. Может быть, произойдет чудо и она заменит меня?— Привет, Анжелика, — сказал Марковитц. — Иди, раздевайся. Мы сделаем десятиминутный перерыв.— Она была на развороте «Пенетрейшн» в этом месяце, — сказал один из помощников Габриэла. — А под картинкой было написано: «Ее отец — профессиональный военный. Анжелика изучает философию в университете. Во время каникул проводит время, любуясь развалинами».— Ну, вряд ли можно назвать Андреаса развалиной, — сказал Габриэл.Андреас открыл еще одну бутылку шампанского.— Я заказал столик на сегодня в «Скиндлис», — сказал он, — лаская мое плечо своей влажной рукой. — Мне кажется, в такую жару будет приятно уехать из Лондона.Он взял пуховку из рук одного из ассистентов Кая и тщательно запудрил мой блестевший нос. Слезы горького отчаяния жгли мои глаза.— Если вы сможете достать лошадь, — заметил другой безропотный помощник Габриэла, — из нее получилась бы потрясающая Годива из легенды.— Замолчи, — зашипел Габриэл. — Здесь за углом школа верховой езды. С меня хватило проблем с этим проклятым котом.Через несколько минут из-за занавески появилась Анжелика, на которой было лишь боа из красных перьев и мозольный пластырь. С мрачным видом она направилась к кровати, смотря на Андреаса со смешанным чувством ужаса и отвращения, наверное, так смотрит лев в цирке на жестокого дрессировщика.— Ты уже знакома с Анжеликой Бартон-Браун, не правда ли, Октавия? — спросил Андреас, таинственно улыбаясь.— Кажется пет, — начала я, но тут вспомнила, что это одна из тех девок, которых Андреас притаскивал в Грейстон. Она теперь свирепо смотрела в мою сторону. Даже Клитемнестра, вероятно, не так зло смотрела на Агамемнона.— Иди сюда и ложись, Анжелика, — сказал Андреас, похлопывая по кровати.Она вытянулась рядом со мной. Ее подведенные черным карандашом глаза были слегка приоткрыты. Из-под наклеенных ресниц в мою сторону был направлен темный ядовитый свет. Андреас постарался сделать так, чтобы его бывшая и будущая возлюбленные почувствовали себя отвратительно.— Как тебе? — спросил он Кая. — Какой контраст между ними, не правда ли? Искушенная и невинная любовь.Я вскочила и потянулась за своим халатом, лежавшим под кроватью.— Вы уже закончили со мной?Положив свою тяжелую руку мне на плечо, Андреас заставил меня снова сесть.— Наоборот, — сказал он. — Мы только начинаем. Оденьте на Анжелику монашеский головной убор, — сказал он, обращаясь к Габриэлу.Она выглядела так нелепо, эта озлобленная Анжелика, что я еле сдержалась, чтобы не разразиться истерическим смехом. Но это было недолго. В следующий момент Андреас повесил мне на шею громадный крест.— Встань на колени рядом с ней, Анжелика, — сказал он. — Хорошо, как можно ближе.У меня было такое чувство, что по мне ползут огромные жабы. Я посмотрела на крест, висящий на моей груди. Может быть, если протянуть его к Андреасу, он превратится в дряхлого старца и рассыплется в прах, как граф Дракула?— А теперь положи свою руку на плечо Октавии, — сказал он.Почувствовав ее пальцы, я отпрыгнула в сторону.— Нет! — закричала я. — Нет! Я не буду это делать, не буду!— Прекрати, — сказал Андреас. — Ты хочешь получить две тысячи или нет?Я посмотрела на него вызывающе, но тут вспомнила Ксандра и кивнула.Вид у Анжелы был такой же бодрый, как у кота, у которого болят зубы. Было совершенно очевидно, что она еще никогда не зарабатывала у него свой хлеб таким образом. Андреас взбил простыни вокруг нас и посмотрел в видоискатель.— Очень мило, — сказал он. — Немножко полюбезней, вы обе.Кай сделал снимок.— Положи свою руку на шею Октавии, Анжелика, — сказал он.Я сжалась, почувствовав напряженную ненависть в ее пальцах.Пот выступил у нее над верхней губой:— Отлично, — сказал Кай. — А теперь опусти свою руку немного ниже, Анжелика, еще ниже.Стерпеть такое, даже для Ксандра, я не могла. Я бросила на Андреаса взгляд, полный отчаяния и мольбы и была потрясена выражением подавляемого возбуждения на его лице. Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы.Вдруг снаружи раздался невероятный грохот. Все вскочили, когда забарабанили в дверь.— Это полиция, — выдавил Габриэл, приглаживая свои кудри.— Вы не можете войти сюда, — закричал женский голос. — Студия снята.— О нет, черт побери, могу, — откликнулся голос.Раздался еще один сокрушительный удар, дверь задрожала и поддалась. Я в изумлении открыла рот, наполовину с облегчением, наполовину с ужасом, потому что в дверях, разъяренный, как десять фурий, и грозный, как дьявол, стоял Гарэт. Он медленно обвел глазами комнату, увидев сначала Кая, потом Андреаса и нанятых им закадычных дружков и, наконец, меня, на кровати с Анжеликой. Всхлипнув, я закуталась в одну из атласных простынь.— Что здесь, к дьяволу, происходит? — взревел он, шагая через студию ко мне. — Ты проститутка! Проклятая дешевка! Я должен был догадаться, что ты этим кончишь. Одевайся!К нему спешил Андреас.— Спокойно, старина, — сказал он примирительно. — Не волнуйся ты так.Гарэт повернулся к нему.— Ты, паршивая рептилия, — зашипел он. — Я знаю, как давно ты подбирался к ней со своими грязными руками. Ты мне заплатишь за это.— Давай, — скривив рот, обратился он ко мне, — ради Бога, одевайся!Я встала, слишком напуганная, чтобы шевельнуться.— Как ты узнал, что она здесь? — спросил Габриэл, с восхищением глядя на него.— Андреасу не следовало бы бахвалиться по ресторанам, — сказал Гарэт, — кто-нибудь да услышит.— Послушай, мудрый парень, — заговорил Андреас, на сей раз медленно и терпеливо, как будто диктовал неопытной машинистке. — Ты незванно вторгся в очень важное дело. Я нанял на один день Кая и Октавию. И того, и другого не за орешки. Ей нужны деньги. Так ведь, Октавия?Гарэт посмотрел в мою сторону. Я грустно кивнула.— Поэтому ты не можешь вот так ворваться сюда и устроить шум, — сказал Андреас.— Ах, не могу? — спросил Гарэт со зловещим спокойствием.Последовала долгая пауза. И тут он обезумел. Повернувшись, он зашвырнул камеру Кая в дальний угол комнаты, потом, ударив его кулаком в лицо, отправил вслед за камерой. В следующую минуту он уложил апперкотом помощника Кая. Тут Вик, схватив искусственный цветок, запустил им в Гарэта, который, увернувшись, схватил другой цветок и запустил им в ответ.Завизжав, как резаный поросенок, все еще в монашеском головном уборе, Анжелика нырнула под кровать. За ней тут же последовали двое бессловесных помощников Габриэла и сам он.— О, Господи! — вздохнул Габриэл, когда в воздухе пронеслись еще два цветка. — Новое нашествие Бархэма Вуда в Дансинан.Пригнувшись, чтобы не попасть под летящие горшки, я стряхнула шелковые простыни, пересекла комнату, нырнула за занавеску и начала натягивать свою одежду.Гарэт продолжал наносить удары направо и налево, как разъяренный бык. Когда я выглянула, он боролся с Менни, который подсек его и с грохотом повалил на пол. Гарэт тут же вскочил на ноги и зашвырнул Менни в кучу оставшихся растений.— О, моя бедная жардиньерка, — донесся жалобный голос Габриэла из-под кровати. — Что скажут в цветочном магазине?Когда я осторожно высунулась из-за занавески, через комнату летели серебряный чайник и два стеклянных пресс-папье. К счастью, они не достигли своей цели.Гарэт перевел дух. Он тяжело дышал.Кай, стоя в углу, все еще потирал свой подбородок. Менни, как шпион, выглядывал из-за цветов. Вик, тряся головой, пытался прийти в себя. Ассистент Кая поднялся на ноги. Когда он начал неуверенно пробираться к двери, Гарэт схватил его за воротник.— Нет, не выйдет, — сказал он. — Где отснятые пленки? Давай сюда или я сделаю из тебя месиво.Он схватил парня за горло.— Там, на тележке, — задыхаясь от ужаса, произнес парень.Гарэт убрал пленки в карман. Я начала пробираться бочком вдоль стены к нему. Он посмотрел в мою сторону и кивнул в направлении двери. Сам он начал пятиться туда же, когда подскочивший Вик ударил его в правый глаз. Гарэт так дал ему сдачу, что тот пролетел через всю комнату, но сам он, пытаясь удержаться на ногах, зацепился за один из осветительных проводов и тяжело рухнул на кучу треножников. С каждой минутой картина все больше смахивала на сцену из «Тома и Джерри».В следующее мгновение Андреас, который до этого наблюдал за всем происходящим, не пошевелив и пальцем, схватил бутылку из-под шампанского и, разбив ее о раму кровати, понесся с невероятной скоростью через всю комнату к Гарэту. Прижатый в угол Гарэт, мотая головой, выкарабкался из треножников. Его правый глаз начал заплывать. На лбу, прямо над бровью, в том месте, куда пришелся удар золотого кольца Вика, кровоточило. Он попятился на Андреаса, упершись в стену.— А вот теперь, голубчик, — прошептал Андреас почти ласково, — я преподам тебе урок.Он взмахнул зазубренным краем бутылки прямо перед лицом Гарэта.— Верни мне пленку.Гарэт пристально смотрел на него. Ни один мускул не дрогнул на его лице.— Ты паршивая дрянь, — сказал он.И тут я застыла от ужаса, увидев, как Менни, выбравшись из цветов и держа в руке сверкающий нож, неумолимо надвигался справа. Не задумываясь, я схватила роскошную лампу с ночного столика и запустила в него, попав в цель. Это на секунду отвлекло внимание Андреаса, дав Гарэту шанс броситься на него и свалить на пол. Они долго катались по полу, выкрикивая взаимные оскорбления. В конце концов Гарэт оказался наверху, молотя Андреаса кулаками по голове. На мгновение мне показалось, что он собирается его убить. Но он поднялся, схватил Андреаса и швырнул сквозь экран с изысканными обоями, как клоуна сквозь обруч.На мгновение все затихло. Гарэт медленно оглядел комнату. Все прижались, кто к стене, кто к полу. Вдруг раздались аплодисменты. Из-под кровати вылезла Анжелика в сдвинутом набекрень монашеском уборе.— Три года я ждала этого момента, — сказала она.Рука Гарэта была в крови. Наверное, он поранил ее о бутылку Андреаса.— Ты же истечешь кровью, — застонала я, хватая валявшуюся на полу шелковую нижнюю юбку.— Сейчас я его расцелую, — раздался из-под кровати слабый голос.Гарэт схватил меня за руку.— Идем отсюда!Я надеялась, что Гарэт полностью разрядил свой гнев, разгромив студию Кая. Но, когда мы мчались по Парксайду в сторону Лондона, оставив справа Уимблдон, весь шторм обрушился на меня.— Я пытался помочь тебе, — кричал он, — мы все пытались. Джеки нянчился с тобой, как с ребенком, все последние восемь недель и после этого, надо же было тебе устроить такое именно сегодня! Все разрушить как раз тогда, когда Джеки так нуждался в тебя. Я не понимаю тебя, Октавия. Что за разрушительный дух сидит в тебе! Неужели тебе на всех наплевать?Мы обогнали еще одну машину, двигаясь так близко, что между нами с трудом можно было бы просунуть лист бумаги. Слава Богу, мы двигались навстречу густому потоку. Возвращающиеся домой жители пригорода, ползущие нам навстречу, смотрели на нас с изумлением. Некоторые из них останавливались, чтобы поднять верх машин. Удушливая жара еще не наступила, но на смену безмятежной голубизне утра пришла угрожающая чернота неба.— Зачем ты это сделала? — спросил Гарэт, обогнав еще одну машину, — говори, я хочу знать.— Я не могу тебе сказать.— Естественно. Ну так я тебе скажу. Ты такая чертовская сибаритка, что не смогла устоять перед соблазном легкого заработка у Андреаса. Но, видит Бог, тебе бы это дорого обошлось. Он бы сломал тебя за пару месяцев.Мы миновали Уимблдон Уиндмилл. Я смотрела немигающим взглядом на высохший пруд и просторы выгоревшей травы, цвет которой приблизился к платиновому. Повсюду на ней виднелись следы многочисленных возгораний.Гарэт вернулся к волнующей его теме.— Представляю, как тебя грела мысль обо всех этих мужчинах, пускающих слюни над твоими журнальными снимками, выставленными в киосках; любующихся твоими формами, разглядывая запотевшие от дыхания витрины в Сохо, не говоря уже о тех, кто в спальнях, в плащах…— Вряд ли они в спальнях находятся в плащах, — возразила я.— Не дерзи, — прикрикнул он.Мы были уже на перекрестке с круговым движением около Тиббетс Корнер, но он так разошелся, что прозевал поворот на Путни и должен был три раза объехать вокруг, что отнюдь не способствовало улучшению его настроения.— Неужели тебе абсолютно наплевать на то, что о тебе думают?— Я об этом не думала. Мне надо было побыстрей получить деньги, вот и все. Ты настолько богат, что тебе таких вещей просто не понять.Гарэт в ярости повернулся ко мне.— Ты имеешь представление о том, как мы были бедны, когда я был ребенком?— Не хочу об этом слышать, — сказала я, закрыв уши руками. — Я читала Д. Лоуренса и уже достаточно знаю о том, как бедствуют шахтеры. Я сыта по горло тем, что ты постоянно следишь за моим поведением. Кем ты себя воображаешь, великий блюститель нравов из Уэльса?— Я уже слышал это однажды, — произнес он.— Что? — закричала я, все еще зажимая уши руками.— Не подслушивай, — прокричал он в ответ, схватив мою руку и оторвав се от уха.Я сидела очень тихо, наблюдая за тем, как оставленные его пальцами на моей руке белые отметины медленно краснеют. Тут краем глаза я увидела, что персиковая шелковая нижняя юбка, которой я перевязала его руку, совершенно промоют от крови, и на голубой клетчатой рубашке расплывается красное пятно. Гарэт был очень бледен. Неожиданно вся моя воинственность пропала.— Ради Бога, давай заключим перемирие и поедем в Рохемптон-Госпиталь. Тебе надо наложить швы на эту рану, — сказала я.— Не хочу я никаких швов, — заявил он, с визгом остановив машину у въезда на дорогу, ведущую к моему дому.Потянувшись через меня, он открыл мою дверцу.— А теперь выходи или я выкину тебя. И не вздумай проситься обратно к Джеки. С этого момента заботься о себе сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21