На этот раз Гэрриет уже не отодвигалась, а по-щенячьи ткнулась Кори в плечо и осталась сидеть так. От каждого толчка голова ее болталась и падала вперед. В конце концов Кори уложил ее к себе на колени и начал тихонько почесывать за ухом, будто Тритона или Шатти.
Поднимая глаза, она видела белый галстук-бабочку и над ним твердый подбородок Кори. Дальше, в черном, как сажа, небе, покачивался Орион, то исчезая, то снова появляясь в заднем стекле.
— Что сделал Орион? — сонным голосом спросила Гэрриет.
— Он был великий охотник, — сказал Кори. — Однажды он похвастался, что избавит свет от диких зверей, и тогда его укусил скорпион, и он умер. Потом Зевс вознес его на небо.
— Это который? — обернулся Гарри Миттон. — Не тот, что охотился сначала в Йоркском клубе, а потом в «Эйнсти»?
Кори поспешно отвернулся, а Гэрриет, не выдержав, захихикала. Когда он зажал ей рот рукой, она начала целовать его ладонь. Кори покачал головой и отвел волосы у нее со лба.
Орион так бестолково метался за стеклом, что следившая за ним Гэрриет вдруг почувствовала себя очень странно и закрыла глаза. Внутри ее все словно сдвинулось и понеслось куда-то кругами. Она быстро села.
— Что случилось? — спросил Кори.
— Меня тошнит.
— Чего и следовало ожидать. — Опустив стекло, он вытолкнул ее голову наружу. От потоков ледяного воздуха ей как будто стало чуть лучше, но все равно, когда Гарри Миттон вырулил на их подъездную дорогу, она ощутила огромное облегчение.
В саду ухали совы. В кухне посреди стола стоял термос с какао, приготовленный для них миссис Боттомли. Кори сразу же отвинтил крышку и вылил какао в раковину.
— Чтобы старушка не расстраивалась, — пояснил он.
Поднявшись наверх, Гэрриет еще раз надушилась и почистила зубы. Вдруг он почувствует запах зубной пасты и поймет, что она готовилась? — забеспокоилась она и снова сполоснула рот. Потом, отключив электрическое одеяло, она подошла к зеркалу.
«Осторожнее, Гэрриет, — сказало ей ее отражение. — Все это уже было с тобой однажды; ты помнишь, к чему это привело».
Кори, уже без галстука и фрака, стоял перед догорающим камином. В руке он держал стакан виски.
Гэрриет забралась с ногами на диван и стала разглядывать длинные тени от склоненных головок белого цикламена.
Зазвонил телефон. Кори поднял трубку.
— Спасибо, Элизабет, но, ей-Богу, я уже валюсь с ног. Благодарю за прекрасный вечер. — Пауза. — А вот это уже не твоя забота. Спокойной ночи.
Бросив трубку, он проворчал:
— И почему люди так любят совать нос в чужие дела?
Гэрриет хихикнула.
— Интересно, что она про меня сказала. «Бедная девочка, разве можно так напиваться» — точно?
От неожиданности Кори сперва смутился, но тут же рассмеялся.
— Точно, слово в слово.
С минуту он смотрел в черное окно, потом задернул занавеску, загасил сигарету и обернулся.
Он протянул к ней руки, и Гэрриет шагнула к нему, не колеблясь ни секунды. Его поцелуй пронзил ее огнем. Боже, так можно сойти с ума, успела подумать она, запуская пальцы в его черные густые волосы.
Внезапно телефон снова задребезжал.
— Не обращай внимания, — сказал Кори, крепче прижимая ее к себе.
— А вдруг что-то важное, — пробормотала Гэрриет.
— Ничего важного быть не может.
— Я возьму трубку. — Она тихонько засмеялась. — А то еще миссис Боттомли проснется. Я скажу, что тебя нет, уехал в клуб.
В трубке послышались прерывистые сигналы международной связи.
— Тебе звонят из Штатов.
— А, это «Метро-Голдуин-Майер», насчет сценария, — сказал Кори, забирая у нее трубку.
Внезапно кровь отхлынула от его щек. Наверное, кто-то умер, подумала Гэрриет. Пальцы, сжимавшие телефонную трубку, побелели. Пытаясь заглушить в себе неприятные предчувствия, Гэрриет без сил опустилась на диван. Казалось, в ее жизни вот-вот должно случиться что-то страшное. Глядя на Кори, она вдруг явственно представила себе, как тяжело раненного человека волокут к краю пропасти и сбрасывают вниз, и его тело, несколько раз перевернувшись в воздухе, разбивается об острые камни.
Разговор оказался очень коротким. Положив трубку, Кори автоматически потянулся за сигаретой.
— Звонила Ноэль, — сказал он. — У нее закончились съемки. Завтра она возвращается в Англию, а на той неделе вместе с Ронни Аклендом собирается приехать в Йоркшир. Она хочет повидаться с детьми, поэтому в среду они обедают у нас.
— Нет, — задыхаясь, проговорила Гэрриет. — Это тебя убьет. Какое она имеет право играть так с тобой в кошки-мышки?
Кори взглянул на нее чуть ли не с ненавистью. В одно мгновение лицо его потемнело и постарело. Сегодняшнего вечера словно и вовсе не было.
— Дети, между прочим, не только мои, но и ее, и она имеет право их видеть.
Гэрриет отшатнулась как от удара.
— И не смотри на меня своими огромными глазами, — безжалостно добавил он. — Если мы с Ноэль решили вести себя как цивилизованные люди, то это, в конце концов, наше дело. Иди спать.
Издалека доносились крики петухов. Поднявшись к себе, Гэрриет долго разглядывала фотографию Саймона на столике у кровати. С Саймоном все было кончено, она предала его память. Но Кори — человек другого поколения, для него она всего лишь способ забыться. Просто ему сейчас очень, очень плохо, а она оказалась под рукой.
Она силилась найти во всем этом хоть какое-нибудь утешение, но ничего не могла придумать. По всей комнате были разбросаны предметы ее туалета, на столике засыхала не закрытая с вечера тушь и лежал целлофановый пакет из-под новых колготок. Вспомнилось возбуждение, владевшее ею совсем недавно. Подсознательно она была так уверена в том, что должно случиться ночью, что даже отключила электрическое одеяло.
Вздохнув, она забралась в холодную постель и продрожала в ней до утра.
Глава 18
По мере того, как приближалась среда, Кори становился все невыносимее. Он без причины цеплялся к миссис Боттомли, к детям и больше всего к Гэрриет.
Во вторник он ужинал с друзьями в Лидсе и попросил Гэрриет выгладить к вечеру его белую рубашку. Гэрриет старательно выполнила поручение. Но, к несчастью, не успела она отвернуться, как Амброзия, которая только что охотилась на мышей в угольном подвале, запрыгнула на стол и украсила перед свежевыглаженной рубашки черными следами.
Кори чуть не разнес всю кухню.
— Господи, ну почему ты не можешь сосредоточиться на одном деле хоть на пять минут?
Тут терпение у Гэрриет лопнуло. Из-за завтрашнего обеда она с утра крутилась на кухне как белка в колесе, и у нее уже раскалывалась голова.
— Если бы ты не дергал всех без нужды, дела в доме шли бы гораздо лучше.
Кори угрожающе сверкнул глазами.
— Ну-ну, продолжай, я слушаю.
— Хорошо, ты можешь орать на меня, если тебе так угодно, но зачем срывать зло на миссис Боттомли и на детях — этого я не могу понять. Они не виноваты, что твоей стервозной супруге втемяшилось явиться завтра на обед.
Лицо Кори перекосилось от гнева.
О Боже, что я наделала? — ужаснулась Гэрриет.
— Советую тебе не забывать, в чьем доме и на чье жалованье ты живешь, — процедил он и ушел, резко развернувшись.
Через полчаса входная дверь хлопнула, и его машина стремительно унеслась прочь.
Не в силах успокоиться, Гэрриет съела большой кусок орехового пирога, потом еще один и уже собралась приняться за третий, но чьи-то руки вдруг обхватили ее за талию, и бархатистый мужской голос над ухом произнес:
— Угадай, кто?
Когда, давясь ореховым пирогом, Гэрриет испуганно обернулась, ее затуманенному слезами взору представилось красивое мужское лицо. В темных порочных глазах, которые от смеха превратились в узкие щелочки, Гэрриет почудилось что-то смутно знакомое.
— Привет, малышка, — сказал он. — Я Кит Эрскин.
— Господи, как вы неожиданно…
— А я вообще люблю неожиданности. Где Кори?
— Его нет, он уехал в Лидс.
— Замечательно. Наконец-то мы одни!
— Наверху миссис Боттомли, — поспешила сообщить Гэрриет, на всякий случай отодвигаясь подальше.
— Что поделывает старушка Боссис?
— Выгребает пыль из самых дальних углов. Надо, чтобы все было идеально: миссис Эрскин с Ронни Аклендом приезжают завтра на обед.
Кит присвистнул.
— Завтра? Как я, оказывается, подгадал с приездом! По-моему, тут у вас неплохой пирог. — Он отрезал себе большой кусок. — Умираю с голоду. Где мы с вами ужинаем?
— Я не могу, — начала Гэрриет. — Я должна…
— Помыть голову, — закончил за нее Кит. — Можете себя не утруждать. И так видно, что вы лет на десять моложе Ноэль.
— Мастер Кит! Откуда вы взялись? — запричитала миссис Боттомли, вошедшая в кухню с метелкой для паутины.
— Боссис! Бесценная вы моя! — Он подхватил ее на руки, будто она была легче перышка, и начал кругами носить по кухне.
— Поставьте меня на пол, мастер Кит! — сердясь и смеясь одновременно, кричала миссис Боссис. — Поставьте сейчас же! — Пытаясь отбиться от него, она быстро, как сороконожка, перебирала в воздухе ногами.
С появлением Кита просторная кухня сразу же показалась маленькой и тесной. За несколько минут он успел выпить три двойных виски, прикончить почти весь ореховый пирог и обсудить все новости с миссис Боттомли, однако при этом его взгляд все время лениво скользил по Гэрриет.
Гэрриет в это время пыталась украсить пудинг, предназначенный для завтрашнего обеда, но в конце концов, поняв, что украшает больше стол, чем пудинг, решила отложить это на завтра.
Кит зачерпнул горсть замороженных фиалок и щедрой рукой рассыпал их по тарелке с муссом.
— Так нельзя, у нас же завтра гости! — взмолилась Гэрриет.
— Плюньте вы на них, — посоветовал Кит. — Будьте на высоте, берите пример со своих десертов. Как Кори? — спросил он, оборачиваясь к миссис Боттомли.
Миссис Боттомли сокрушенно покачала головой.
— Таким я его еще не видела. Сегодня утром нарочно испекла ореховый пирог — вы же знаете, это его любимый, — так он к нему даже не притронулся. Как услышал, что она приезжает вместе с Ронни Аклендом, так с тех пор и ходит мрачнее тучи. Интересно, и что это за Ронни Акленд такой? На фотографии он такой красавец.
— Ронни Акленд? Уверяет, что он актер, но, по правде сказать, я бы с ним и шараду не взялся разыгрывать. Но тут другое: у него умирает отец, бедный Ронни вот-вот осиротеет и одновременно превратится в лорда Акленда — и вот это-то Ноэль и привлекает. Она ведь всю жизнь ждала своего Лорда.
Гэрриет улыбнулась. Она ничего не могла поделать — Кит Эрскин ей нравился и, судя по всему, прекрасно это сознавал.
— Послушайте, Боссис… — начал он.
— Ах, не называйте меня Боссис, это так грубо звучит.
— Вы не присмотрите за детьми, пока мы с Гэрриет съездим поужинаем?
Миссис Боттомли явнр колебалась.
— Конечно, ей хорошо бы было немного передохнуть, мистер Кори ее совсем издергал; но что же это получается — он только за дверь, а ее уже и след простыл? Нет, ему это не понравится.
— Да мы вернемся раньше его, он и знать ни о чем не будет. Ну, Боссис, миленькая!..
— Ну… Не будь я так сердита на мистера Кори, ни за что бы не согласилась.
Кит повез Гэрриет в какой-то маленький клуб, где они поужинали, а после ужина еще долго пили и разговаривали при тусклом освещении, уже на «ты».
— Значит, она таки завтра приезжает. — Кит усмехнулся. — Думаю, Боссис не преминула тебе рассказать, как мы с Ноэлью однажды погуляли.
— Да? А я так поняла с ее слов, что скорее дома посидели, — заметила Гэрриет.
Кит расплылся в улыбке.
— О, да у кисоньки кого-точки?.. Самое странное, что Кори потом даже не держал на меня зла. Знаешь, что он сказал? Говорит, какое я имею право винить тебя, если и сам не могу перед ней устоять?
— Мне так жаль Кори, — задумчиво проговорила Гэрриет. — И почему такой мужчина не может никого найти себе вместо нее?
— Потому что она его околдовала, — сказал Кит. — И потому что он сгорел дотла в идиотской надежде, что когда-нибудь — через год, через пять, десять, сто лет — он наконец пробьется сквозь гранитную толщу ее самодовольства и завоюет это жалкое, пустое сердечко.
Я ненавижу ее, — медленно продолжал он. — Ей не нужен никто, кроме нее самой, — и все равно, в первый момент она так ослепляет, что затмевает все кругом, как солнце… Впрочем, — он вытянул ноги под столом, и одна из них задела ногу Гэрриет, — это все чужие беды, поговорим лучше о твоих. Почему ты оставила ребенка? Влюбилась без памяти в его отца?
— Да. Наверное, я до сих пор в него влюблена. — Она вовсе не собиралась говорить ему о Кори.
Кит взял ее за руку.
— А я в любви предпочитаю быть реалистом. Какой смысл всю жизнь терзаться из-за того, кто тебя не любит? Лучше уж найти ему подходящую замену.
— Да? — сказала Гэрриет, забирая у него руку. — И где же я ее найду?
— Да хоть прямо здесь. Ну-ка взгляни на меня повнимательнее и скажи: разве во мне что-нибудь не хорошо?
Гэрриет взглянула на Кита. Пожалуй, в нем было хорошо все: и низкий бархатистый голос, и глаза, и насмешливый рот, и широкие плечи, и длинные сильные ноги — и одна из них снова прижималась к ноге Гэрриет.
— По-моему, пора возвращаться домой, — сказала она.
На полпути от шоссе к дому Кит остановил машину и заглушил мотор. Потом, без всякого предупреждения, он сдернул ленту с затылка Гэрриет, и ее волосы рассыпались по плечам.
— Так гораздо лучше, — сказал он. — Почему ты все время пытаешься скрыть, какое ты прелестное создание?
— Я не хочу никого прельщать, — ледяным голосом ответила она.
— Послушай, моя славная, ты, конечно, в жизни здорово обожглась, но, в сущности, это все равно, что вылететь из седла на полном скаку: чем дольше после этого не подходишь к лошади, тем труднее сделать первый шаг.
Он повернулся на сиденье и нежно поцеловал ее в губы.
— Ну-ну-ну, — сказал он потом тихо и ласково, словно успокаивая испуганного жеребенка. — Ведь неплохо было, правда?
Совсем не плохо, подумала Гэрриет. Точнее, даже очень хорошо. И, когда он снова склонился к ней, она ответила на его поцелуй.
— Вот это да, — прошептал он. — Ты представляешь, как прекрасно нам будет вместе?
Распахнув пальто, он притянул ее к себе, так что она всем телом почувствовала, как подрагивают мышцы его большого, сильного тела.
Что я делаю, подумала она. Неужели все сначала? Как можно опять сдаваться так сразу?
— Ну же, — прошептал он. — Не бойся, я не такой болван, чтобы ты тут же от меня забеременела.
Словно раскаленное железное клеймо ткнулось ей в спину. Забеременела? Одно это слово вмиг привело ее в чувство. В панике она вырвалась из его объятий и, распахнув дверцу, стремглав бросилась к дому.
— Эй, постой минутку! — смеясь, кричал Кит ей вслед. — Не надо так торопиться, лечь в постель мы всегда успеем!
Задыхаясь, она влетела в дом и прямо в прихожей наткнулась на Кори.
— Гэрриет! Слава Богу, что ты вернулась. Что с тобой, что-нибудь случилось?
Она судорожно вытирала размазанную тушь, приглаживала волосы и затискивала под пояс выбившуюся блузку.
— Ничего особенного, — пробормотала она. — Мы с Китом ездили ужинать.
— Ах, ужинать, — повторил Кори таким ледяным тоном, что Гэрриет отшатнулась, будто он ее ударил. Секунду он с неизмеримым презрением разглядывал ее всклокоченные волосы и съехавшую набок юбку, потом — словно вдруг захлопнулись ставни — его лицо приняло свое обычное каменно-бесстрастное выражение. — Впрочем, этого следовало ожидать, — сказал он. — Уильям уже целый час кричит, разрывается. Если ты и дальше намерена так же безответственно относиться к детям, то можешь хоть завтра собирать чемоданы и выметаться на все четыре стороны.
Гэрриет застыла как громом пораженная. Ее вывел из оцепенения насмешливый голос.
— Что тут за шум? Я не опоздал? — Поправляя галстук и невозмутимо вытирая следы губной помады, в прихожую вошел Кит Эрскин. — Привет, Кори. Я смотрю, ты что-то осунулся с тех пор, как я тебя не видел. Наверное, слишком рано ложишься спать.
Гэрриет не стала дожидаться ответа Кори. Сгорая от стыда и унижения, она бросилась вверх по лестнице. Неужели он выгонит ее за одну-единственную провинность?
От рева лицо Уильяма побагровело, а глаза превратились в узкие щелочки.
— Маленький мой, — шептала она, укачивая и прижимая его к себе. — Прости меня, прости!
Пока подогревалось молоко, Уильям постепенно успокаивался, а Гэрриет, наоборот, нервничала все больше. Ей ясно виделось их с Уильямом будущее, унылое и безденежное, и в этом будущем не было ни Шатти и Джона, ни даже Кори с его перепадами настроения. Как странно, думала она, прошло так мало времени, а этот безалаберный дом стал ей чуть ли не родным…
Но не успела она сунуть Уильяму его молоко, как послышался негромкий стук в дверь. Это был Кори.
— Не вставай, — сказал он ей. — Как Уильям?
— Все… хорошо, — с трудом проговорила она. — Пожалуйста, извини. Конечно, я не должна была уезжать из дома.
— Плохо, что ты уехала с Китом. Женщины интересуют его только как временные партнерши, а тебе это сейчас меньше всего нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Поднимая глаза, она видела белый галстук-бабочку и над ним твердый подбородок Кори. Дальше, в черном, как сажа, небе, покачивался Орион, то исчезая, то снова появляясь в заднем стекле.
— Что сделал Орион? — сонным голосом спросила Гэрриет.
— Он был великий охотник, — сказал Кори. — Однажды он похвастался, что избавит свет от диких зверей, и тогда его укусил скорпион, и он умер. Потом Зевс вознес его на небо.
— Это который? — обернулся Гарри Миттон. — Не тот, что охотился сначала в Йоркском клубе, а потом в «Эйнсти»?
Кори поспешно отвернулся, а Гэрриет, не выдержав, захихикала. Когда он зажал ей рот рукой, она начала целовать его ладонь. Кори покачал головой и отвел волосы у нее со лба.
Орион так бестолково метался за стеклом, что следившая за ним Гэрриет вдруг почувствовала себя очень странно и закрыла глаза. Внутри ее все словно сдвинулось и понеслось куда-то кругами. Она быстро села.
— Что случилось? — спросил Кори.
— Меня тошнит.
— Чего и следовало ожидать. — Опустив стекло, он вытолкнул ее голову наружу. От потоков ледяного воздуха ей как будто стало чуть лучше, но все равно, когда Гарри Миттон вырулил на их подъездную дорогу, она ощутила огромное облегчение.
В саду ухали совы. В кухне посреди стола стоял термос с какао, приготовленный для них миссис Боттомли. Кори сразу же отвинтил крышку и вылил какао в раковину.
— Чтобы старушка не расстраивалась, — пояснил он.
Поднявшись наверх, Гэрриет еще раз надушилась и почистила зубы. Вдруг он почувствует запах зубной пасты и поймет, что она готовилась? — забеспокоилась она и снова сполоснула рот. Потом, отключив электрическое одеяло, она подошла к зеркалу.
«Осторожнее, Гэрриет, — сказало ей ее отражение. — Все это уже было с тобой однажды; ты помнишь, к чему это привело».
Кори, уже без галстука и фрака, стоял перед догорающим камином. В руке он держал стакан виски.
Гэрриет забралась с ногами на диван и стала разглядывать длинные тени от склоненных головок белого цикламена.
Зазвонил телефон. Кори поднял трубку.
— Спасибо, Элизабет, но, ей-Богу, я уже валюсь с ног. Благодарю за прекрасный вечер. — Пауза. — А вот это уже не твоя забота. Спокойной ночи.
Бросив трубку, он проворчал:
— И почему люди так любят совать нос в чужие дела?
Гэрриет хихикнула.
— Интересно, что она про меня сказала. «Бедная девочка, разве можно так напиваться» — точно?
От неожиданности Кори сперва смутился, но тут же рассмеялся.
— Точно, слово в слово.
С минуту он смотрел в черное окно, потом задернул занавеску, загасил сигарету и обернулся.
Он протянул к ней руки, и Гэрриет шагнула к нему, не колеблясь ни секунды. Его поцелуй пронзил ее огнем. Боже, так можно сойти с ума, успела подумать она, запуская пальцы в его черные густые волосы.
Внезапно телефон снова задребезжал.
— Не обращай внимания, — сказал Кори, крепче прижимая ее к себе.
— А вдруг что-то важное, — пробормотала Гэрриет.
— Ничего важного быть не может.
— Я возьму трубку. — Она тихонько засмеялась. — А то еще миссис Боттомли проснется. Я скажу, что тебя нет, уехал в клуб.
В трубке послышались прерывистые сигналы международной связи.
— Тебе звонят из Штатов.
— А, это «Метро-Голдуин-Майер», насчет сценария, — сказал Кори, забирая у нее трубку.
Внезапно кровь отхлынула от его щек. Наверное, кто-то умер, подумала Гэрриет. Пальцы, сжимавшие телефонную трубку, побелели. Пытаясь заглушить в себе неприятные предчувствия, Гэрриет без сил опустилась на диван. Казалось, в ее жизни вот-вот должно случиться что-то страшное. Глядя на Кори, она вдруг явственно представила себе, как тяжело раненного человека волокут к краю пропасти и сбрасывают вниз, и его тело, несколько раз перевернувшись в воздухе, разбивается об острые камни.
Разговор оказался очень коротким. Положив трубку, Кори автоматически потянулся за сигаретой.
— Звонила Ноэль, — сказал он. — У нее закончились съемки. Завтра она возвращается в Англию, а на той неделе вместе с Ронни Аклендом собирается приехать в Йоркшир. Она хочет повидаться с детьми, поэтому в среду они обедают у нас.
— Нет, — задыхаясь, проговорила Гэрриет. — Это тебя убьет. Какое она имеет право играть так с тобой в кошки-мышки?
Кори взглянул на нее чуть ли не с ненавистью. В одно мгновение лицо его потемнело и постарело. Сегодняшнего вечера словно и вовсе не было.
— Дети, между прочим, не только мои, но и ее, и она имеет право их видеть.
Гэрриет отшатнулась как от удара.
— И не смотри на меня своими огромными глазами, — безжалостно добавил он. — Если мы с Ноэль решили вести себя как цивилизованные люди, то это, в конце концов, наше дело. Иди спать.
Издалека доносились крики петухов. Поднявшись к себе, Гэрриет долго разглядывала фотографию Саймона на столике у кровати. С Саймоном все было кончено, она предала его память. Но Кори — человек другого поколения, для него она всего лишь способ забыться. Просто ему сейчас очень, очень плохо, а она оказалась под рукой.
Она силилась найти во всем этом хоть какое-нибудь утешение, но ничего не могла придумать. По всей комнате были разбросаны предметы ее туалета, на столике засыхала не закрытая с вечера тушь и лежал целлофановый пакет из-под новых колготок. Вспомнилось возбуждение, владевшее ею совсем недавно. Подсознательно она была так уверена в том, что должно случиться ночью, что даже отключила электрическое одеяло.
Вздохнув, она забралась в холодную постель и продрожала в ней до утра.
Глава 18
По мере того, как приближалась среда, Кори становился все невыносимее. Он без причины цеплялся к миссис Боттомли, к детям и больше всего к Гэрриет.
Во вторник он ужинал с друзьями в Лидсе и попросил Гэрриет выгладить к вечеру его белую рубашку. Гэрриет старательно выполнила поручение. Но, к несчастью, не успела она отвернуться, как Амброзия, которая только что охотилась на мышей в угольном подвале, запрыгнула на стол и украсила перед свежевыглаженной рубашки черными следами.
Кори чуть не разнес всю кухню.
— Господи, ну почему ты не можешь сосредоточиться на одном деле хоть на пять минут?
Тут терпение у Гэрриет лопнуло. Из-за завтрашнего обеда она с утра крутилась на кухне как белка в колесе, и у нее уже раскалывалась голова.
— Если бы ты не дергал всех без нужды, дела в доме шли бы гораздо лучше.
Кори угрожающе сверкнул глазами.
— Ну-ну, продолжай, я слушаю.
— Хорошо, ты можешь орать на меня, если тебе так угодно, но зачем срывать зло на миссис Боттомли и на детях — этого я не могу понять. Они не виноваты, что твоей стервозной супруге втемяшилось явиться завтра на обед.
Лицо Кори перекосилось от гнева.
О Боже, что я наделала? — ужаснулась Гэрриет.
— Советую тебе не забывать, в чьем доме и на чье жалованье ты живешь, — процедил он и ушел, резко развернувшись.
Через полчаса входная дверь хлопнула, и его машина стремительно унеслась прочь.
Не в силах успокоиться, Гэрриет съела большой кусок орехового пирога, потом еще один и уже собралась приняться за третий, но чьи-то руки вдруг обхватили ее за талию, и бархатистый мужской голос над ухом произнес:
— Угадай, кто?
Когда, давясь ореховым пирогом, Гэрриет испуганно обернулась, ее затуманенному слезами взору представилось красивое мужское лицо. В темных порочных глазах, которые от смеха превратились в узкие щелочки, Гэрриет почудилось что-то смутно знакомое.
— Привет, малышка, — сказал он. — Я Кит Эрскин.
— Господи, как вы неожиданно…
— А я вообще люблю неожиданности. Где Кори?
— Его нет, он уехал в Лидс.
— Замечательно. Наконец-то мы одни!
— Наверху миссис Боттомли, — поспешила сообщить Гэрриет, на всякий случай отодвигаясь подальше.
— Что поделывает старушка Боссис?
— Выгребает пыль из самых дальних углов. Надо, чтобы все было идеально: миссис Эрскин с Ронни Аклендом приезжают завтра на обед.
Кит присвистнул.
— Завтра? Как я, оказывается, подгадал с приездом! По-моему, тут у вас неплохой пирог. — Он отрезал себе большой кусок. — Умираю с голоду. Где мы с вами ужинаем?
— Я не могу, — начала Гэрриет. — Я должна…
— Помыть голову, — закончил за нее Кит. — Можете себя не утруждать. И так видно, что вы лет на десять моложе Ноэль.
— Мастер Кит! Откуда вы взялись? — запричитала миссис Боттомли, вошедшая в кухню с метелкой для паутины.
— Боссис! Бесценная вы моя! — Он подхватил ее на руки, будто она была легче перышка, и начал кругами носить по кухне.
— Поставьте меня на пол, мастер Кит! — сердясь и смеясь одновременно, кричала миссис Боссис. — Поставьте сейчас же! — Пытаясь отбиться от него, она быстро, как сороконожка, перебирала в воздухе ногами.
С появлением Кита просторная кухня сразу же показалась маленькой и тесной. За несколько минут он успел выпить три двойных виски, прикончить почти весь ореховый пирог и обсудить все новости с миссис Боттомли, однако при этом его взгляд все время лениво скользил по Гэрриет.
Гэрриет в это время пыталась украсить пудинг, предназначенный для завтрашнего обеда, но в конце концов, поняв, что украшает больше стол, чем пудинг, решила отложить это на завтра.
Кит зачерпнул горсть замороженных фиалок и щедрой рукой рассыпал их по тарелке с муссом.
— Так нельзя, у нас же завтра гости! — взмолилась Гэрриет.
— Плюньте вы на них, — посоветовал Кит. — Будьте на высоте, берите пример со своих десертов. Как Кори? — спросил он, оборачиваясь к миссис Боттомли.
Миссис Боттомли сокрушенно покачала головой.
— Таким я его еще не видела. Сегодня утром нарочно испекла ореховый пирог — вы же знаете, это его любимый, — так он к нему даже не притронулся. Как услышал, что она приезжает вместе с Ронни Аклендом, так с тех пор и ходит мрачнее тучи. Интересно, и что это за Ронни Акленд такой? На фотографии он такой красавец.
— Ронни Акленд? Уверяет, что он актер, но, по правде сказать, я бы с ним и шараду не взялся разыгрывать. Но тут другое: у него умирает отец, бедный Ронни вот-вот осиротеет и одновременно превратится в лорда Акленда — и вот это-то Ноэль и привлекает. Она ведь всю жизнь ждала своего Лорда.
Гэрриет улыбнулась. Она ничего не могла поделать — Кит Эрскин ей нравился и, судя по всему, прекрасно это сознавал.
— Послушайте, Боссис… — начал он.
— Ах, не называйте меня Боссис, это так грубо звучит.
— Вы не присмотрите за детьми, пока мы с Гэрриет съездим поужинаем?
Миссис Боттомли явнр колебалась.
— Конечно, ей хорошо бы было немного передохнуть, мистер Кори ее совсем издергал; но что же это получается — он только за дверь, а ее уже и след простыл? Нет, ему это не понравится.
— Да мы вернемся раньше его, он и знать ни о чем не будет. Ну, Боссис, миленькая!..
— Ну… Не будь я так сердита на мистера Кори, ни за что бы не согласилась.
Кит повез Гэрриет в какой-то маленький клуб, где они поужинали, а после ужина еще долго пили и разговаривали при тусклом освещении, уже на «ты».
— Значит, она таки завтра приезжает. — Кит усмехнулся. — Думаю, Боссис не преминула тебе рассказать, как мы с Ноэлью однажды погуляли.
— Да? А я так поняла с ее слов, что скорее дома посидели, — заметила Гэрриет.
Кит расплылся в улыбке.
— О, да у кисоньки кого-точки?.. Самое странное, что Кори потом даже не держал на меня зла. Знаешь, что он сказал? Говорит, какое я имею право винить тебя, если и сам не могу перед ней устоять?
— Мне так жаль Кори, — задумчиво проговорила Гэрриет. — И почему такой мужчина не может никого найти себе вместо нее?
— Потому что она его околдовала, — сказал Кит. — И потому что он сгорел дотла в идиотской надежде, что когда-нибудь — через год, через пять, десять, сто лет — он наконец пробьется сквозь гранитную толщу ее самодовольства и завоюет это жалкое, пустое сердечко.
Я ненавижу ее, — медленно продолжал он. — Ей не нужен никто, кроме нее самой, — и все равно, в первый момент она так ослепляет, что затмевает все кругом, как солнце… Впрочем, — он вытянул ноги под столом, и одна из них задела ногу Гэрриет, — это все чужие беды, поговорим лучше о твоих. Почему ты оставила ребенка? Влюбилась без памяти в его отца?
— Да. Наверное, я до сих пор в него влюблена. — Она вовсе не собиралась говорить ему о Кори.
Кит взял ее за руку.
— А я в любви предпочитаю быть реалистом. Какой смысл всю жизнь терзаться из-за того, кто тебя не любит? Лучше уж найти ему подходящую замену.
— Да? — сказала Гэрриет, забирая у него руку. — И где же я ее найду?
— Да хоть прямо здесь. Ну-ка взгляни на меня повнимательнее и скажи: разве во мне что-нибудь не хорошо?
Гэрриет взглянула на Кита. Пожалуй, в нем было хорошо все: и низкий бархатистый голос, и глаза, и насмешливый рот, и широкие плечи, и длинные сильные ноги — и одна из них снова прижималась к ноге Гэрриет.
— По-моему, пора возвращаться домой, — сказала она.
На полпути от шоссе к дому Кит остановил машину и заглушил мотор. Потом, без всякого предупреждения, он сдернул ленту с затылка Гэрриет, и ее волосы рассыпались по плечам.
— Так гораздо лучше, — сказал он. — Почему ты все время пытаешься скрыть, какое ты прелестное создание?
— Я не хочу никого прельщать, — ледяным голосом ответила она.
— Послушай, моя славная, ты, конечно, в жизни здорово обожглась, но, в сущности, это все равно, что вылететь из седла на полном скаку: чем дольше после этого не подходишь к лошади, тем труднее сделать первый шаг.
Он повернулся на сиденье и нежно поцеловал ее в губы.
— Ну-ну-ну, — сказал он потом тихо и ласково, словно успокаивая испуганного жеребенка. — Ведь неплохо было, правда?
Совсем не плохо, подумала Гэрриет. Точнее, даже очень хорошо. И, когда он снова склонился к ней, она ответила на его поцелуй.
— Вот это да, — прошептал он. — Ты представляешь, как прекрасно нам будет вместе?
Распахнув пальто, он притянул ее к себе, так что она всем телом почувствовала, как подрагивают мышцы его большого, сильного тела.
Что я делаю, подумала она. Неужели все сначала? Как можно опять сдаваться так сразу?
— Ну же, — прошептал он. — Не бойся, я не такой болван, чтобы ты тут же от меня забеременела.
Словно раскаленное железное клеймо ткнулось ей в спину. Забеременела? Одно это слово вмиг привело ее в чувство. В панике она вырвалась из его объятий и, распахнув дверцу, стремглав бросилась к дому.
— Эй, постой минутку! — смеясь, кричал Кит ей вслед. — Не надо так торопиться, лечь в постель мы всегда успеем!
Задыхаясь, она влетела в дом и прямо в прихожей наткнулась на Кори.
— Гэрриет! Слава Богу, что ты вернулась. Что с тобой, что-нибудь случилось?
Она судорожно вытирала размазанную тушь, приглаживала волосы и затискивала под пояс выбившуюся блузку.
— Ничего особенного, — пробормотала она. — Мы с Китом ездили ужинать.
— Ах, ужинать, — повторил Кори таким ледяным тоном, что Гэрриет отшатнулась, будто он ее ударил. Секунду он с неизмеримым презрением разглядывал ее всклокоченные волосы и съехавшую набок юбку, потом — словно вдруг захлопнулись ставни — его лицо приняло свое обычное каменно-бесстрастное выражение. — Впрочем, этого следовало ожидать, — сказал он. — Уильям уже целый час кричит, разрывается. Если ты и дальше намерена так же безответственно относиться к детям, то можешь хоть завтра собирать чемоданы и выметаться на все четыре стороны.
Гэрриет застыла как громом пораженная. Ее вывел из оцепенения насмешливый голос.
— Что тут за шум? Я не опоздал? — Поправляя галстук и невозмутимо вытирая следы губной помады, в прихожую вошел Кит Эрскин. — Привет, Кори. Я смотрю, ты что-то осунулся с тех пор, как я тебя не видел. Наверное, слишком рано ложишься спать.
Гэрриет не стала дожидаться ответа Кори. Сгорая от стыда и унижения, она бросилась вверх по лестнице. Неужели он выгонит ее за одну-единственную провинность?
От рева лицо Уильяма побагровело, а глаза превратились в узкие щелочки.
— Маленький мой, — шептала она, укачивая и прижимая его к себе. — Прости меня, прости!
Пока подогревалось молоко, Уильям постепенно успокаивался, а Гэрриет, наоборот, нервничала все больше. Ей ясно виделось их с Уильямом будущее, унылое и безденежное, и в этом будущем не было ни Шатти и Джона, ни даже Кори с его перепадами настроения. Как странно, думала она, прошло так мало времени, а этот безалаберный дом стал ей чуть ли не родным…
Но не успела она сунуть Уильяму его молоко, как послышался негромкий стук в дверь. Это был Кори.
— Не вставай, — сказал он ей. — Как Уильям?
— Все… хорошо, — с трудом проговорила она. — Пожалуйста, извини. Конечно, я не должна была уезжать из дома.
— Плохо, что ты уехала с Китом. Женщины интересуют его только как временные партнерши, а тебе это сейчас меньше всего нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23