У Призрака была уродливо перекошенная физиономия. Потом он пару минут расчесывал и приводил в порядок свои густые темные волосы, пока они наконец не улеглись именно таким образом, как нравилось Колину. После этого мальчик сел прямо, откинувшись на спинку сиденья, и стал наблюдать, как за окном бежит опаленный солнцем ландшафт и медленно надвигаются горы.
Узкие полоски серовато-белых облаков расчерчивали электрическую голубизну неба, которое уже не было низким, штормовым. Ночной ливень прекратился так же внезапно, как и начался, оставив лишь некоторые практически незаметные следы. А песчаная почва по обочинам шоссе выглядела почти сухой, даже пыльной.
В то утро движение на дороге не было оживленным, и те машины, что попадались им на пути, двигались так быстро и корректно, что Алексу даже не пришлось обгонять, – пока они не выехали за пределы районов, прилегающих к Денверу.
Фургона не было.
– Ты сегодня чертовски спокоен и молчалив, – сказал Алекс после пятнадцатиминутного молчания. Оторвав на секунду взгляд от дороги, он посмотрел на Колина. – Ты себя хорошо чувствуешь?
– Я думал.
– Ты всегда думаешь.
– Я думал об этом маньяке…
– Ну и?…
– Сейчас он не преследует нас, не так ли?
– Нет, не преследует.
Колин удовлетворенно качнул головой:
– Держу пари, больше мы его не увидим.
Дойл нахмурился и слегка прибавил газу, чтобы не отставать от основного потока машин.
– Почему ты так в этом уверен?
– Интуиция.
– А-а. А я было подумал, что у тебя есть теория на этот счет…
– Нет, только предчувствие.
– Ну хорошо, – ответил Дойл, – хотя мне было бы гораздо спокойнее, если бы у тебя были серьезные основания полагать, что мы встречались с ним в последний раз.
– Мне тоже было бы спокойнее, – произнес мальчик.
* * *
Джордж Леланд понял, что прозевал их, как только въехал на автостоянку «Рокиз Мотор отеля». Из-за недавнего приступа, такого мучительно долгого и сильного, он потерял много времени. Помимо этого, последующее забытье длилось тоже не менее двух часов. Может быть, намного они и не оторвались, но, без сомнения, взяли фору.
То место, где ночью был припаркован «Тандерберд», пустовало.
Леланд приказал себе не паниковать. Ничего еще не потеряно. Никуда они не сбежали. Он точно знал, куда направляются Алекс и Колин.
Леланд припарковался на свободное место, выключил двигатель. Поверх обитой тканью шкатулки, хранившей пистолет 32-го калибра, как всегда, лежала карта. Леланд развернул ее и стал изучать сеть автомобильных дорог, покрывавшую штаты Колорадо и Юта.
– Выбор у них не богат, – обратился он к девушке со светящимися золотистыми волосами, только что появившейся на соседнем сиденье, – либо они будут придерживаться старого маршрута, либо поедут по одному из этих двух.
Девушка не ответила.
– После всего, что произошло этой ночью, они наверняка изменят свои планы.
Головная боль совсем прошла, и Леланд теперь смог восстановить в памяти все события: приезд в мотель за час до прибытия туда Алекса с Колином, наблюдение за холлом до их приезда, осторожная слежка за ними до номера мотеля. Леланд вспомнил, как за полночь он подошел к их двери и пытался отмычкой отпереть ее, как они с Алексом молча преследовали друг друга, садовый топор… И если бы не проклятый приступ, начавшийся в самый неподходящий момент, если бы он только задержался на несколько минут, то с Алексом Дойлом было бы покончено. Леланда совершенно не волновало то, что он пытался убить человека. Достаточно настрадавшись от других, даже сверх меры, Джордж Леланд пришел к выводу, что только наступление, насилие, агрессия с его стороны смогут разрушить опасный заговор против него. Он должен разорвать, уничтожить невидимый порочный круг связей, созданных исключительно с одной целью – довести его до полнейшего отчаяния. С того момента, как Алекс Дойл – и, разумеется, мальчишка – заложили основу этого заговора, Леланд считал их убийство вполне справедливым. Он действовал в целях самозащиты. В прошлый понедельник, поймав в зеркале свой собственный взгляд, Леланд был ошарашен, шокирован. Теперь уже, укрепившись в своих намерениях, он, глядя в зеркало, ничего такого не испытывал. В конце концов, он поступил так, как хотела Куртни, и во имя того, чтобы они могли вновь быть вместе, чтобы все было так же замечательно, как два года назад.
– Либо они поедут до Вайоминга по восьмидесятому шоссе, либо на юго-запад по двадцать четвертому. Как ты думаешь?
– Как скажешь, Джордж, – произнесла девушка голосом тихим и приятным, словно счастливое воспоминание.
Несколько минут Леланд продолжал изучать карту.
– Проклятье… Возможно, они поехали до восьмидесятого и дальше по нему. В таком случае, даже если мы последуем за ними и сумеем их нагнать, это будет бесполезно. Это же главная трасса. Оживленное движение, слишком много транспорта, слишком много полиции. Все, чего мы добьемся, – будем сидеть у них на хвосте, а этого далеко не достаточно.
Некоторое время Леланд молчал, размышляя.
– Но, если они поехали по другой дороге, это в корне меняет дело. Пустынная местность. Почти нет машин, гораздо меньше полицейских. И мы могли бы наверстать упущенное.
Девушка молчала.
– Поедем по двадцать четвертой, – наконец решил Леланд, – и если они все же поехали по другой трассе… Что ж, мы всегда сможем перехватить их вечером в мотеле.
Девушка не произнесла ни слова и испарилась, растаяла в воздухе.
Он улыбнулся, свернул карту и положил на место, на шкатулку с серебристо-голубоватым пистолетом.
Леланд включил мотор. И поехал прочь от «Рокиз Мотор отеля», прочь из Денвера, на юго-запад – к штату Юта.
* * *
За утро они успели преодолеть горный участок пути и спуститься в долины Колорадо, поросшие соснами, – от последнего снега к солнцу и песку. Они проехали через Райрл и Дебек, дважды пересекли реку Колорадо, оставили позади Великую Горную цепь и вскоре пересекли границу штата. Находясь уже на территории Юты, они наблюдали, как горы медленно плывут назад, все дальше и дальше, как земля становится все суше и суше. Поток машин значительно уменьшился. Некоторое время их автомобиль был на шоссе единственным.
– А что, если у нас спустит колесо? – спросил Колин, указывая на мрачный, пустынный ландшафт.
– Не спустит.
– А вдруг?
– У нас все покрышки новые, – сказал Дойл.
– Ну все-таки, а вдруг?
– Ну, тогда поставим запаску.
– А если и запаска спустит?
– Разберемся.
– Как?
Алекс понял, что Колин затеял одну из своих игр, и улыбнулся. Может быть, предчувствие мальчика не обмануло. Возможно, все позади. И их путешествие вновь станет веселым и забавным, каким было в самом начале.
– В случае необходимости у нас в багажнике есть все инструменты, – сказал Дойл подчеркнуто профессиональным тоном. – Например, баллон со сжатым воздухом крепится к клапану поврежденной шины. Он подкачивает воздух и одновременно затягивает прокол. И вы сможете таким образом ехать, пока не доберетесь до станции техобслуживания, где получите необходимую помощь.
– Умно придумано.
– Неужели?
Колин взял в руки воображаемый баллон, присоединил его к невидимому клапану и издал шипящий звук.
– А что, если баллон сломается?
– Не сломается.
– Ну ладно… А если будет три прокола?
Дойл рассмеялся.
– Но ведь может же такое случиться? – настаивал Колин.
– Разумеется. Может даже и четыре.
– И что тогда мы будем делать?
Дойл начал объяснять Колину, что в таком случае они бросят машину и пойдут пешком, и вдруг позади них затрубил сигнал. Он был близким, громким и неприятно знакомым. Это был сигнал фургона.
– 15 -
Еще до того, как Алекс осознал, что их надежды не оправдались и ночной кошмар продолжается, он сумел надавить на педаль газа и рвануться вперед, прочь от фургона, который проскочил в левый ряд и начал догонять его. Вновь скрипуче завыл сигнал. Далеко вперед – вплоть до высоких Скалистых гор, возвышающихся причудливыми нагромождениями, – на серой извилистой дороге не было ни одной машины, которая бы двигалась навстречу фургону.
– Ни в коем случае не позволяй ему обогнать нас! – крикнул Колин.
– Сам знаю! – ответил Алекс и подумал: «Если этот ублюдок обойдет нас, то сможет заблокировать путь».
Обочины шоссе были узкие и каменистые, под колесами – сухой, сыпучий песок, поэтому если «Тандерберд» свернет с проезжей части, то потеряет скорость, да и управление, которых уже не восстановит.
Дойл все жал и жал на газ. «Тандерберд» мчался, рассекая воздух.
Однако незнакомец за рулем фургона был далеко не глупцом, хотя и ненормальным. Он ожидал от Алекса подобного маневра. Он тоже увеличил скорость и на мгновение поравнялся с машиной Дойла. Два автомобиля неслись на запад, что называется, ноздря в ноздрю, и ветер выл и свистел между ними.
– Мы его обойдем, – сквозь зубы сказал Алекс.
Колин не ответил ни слова.
Тоненькая стрелка спидометра постепенно подползла к отметке «80», перевалила через нее и дошла до «85». Дойл лишь мельком взглянул на спидометр, тогда как Колин напряженно наблюдал за движением стрелки: со страхом, а потом уже и с неподдельным ужасом.
Песок, солончаки, каменистая почва по обочинам дороги – все это слилось в белые полосы с дрожащими пятнами горячего воздуха.
Фургон не отставал, он как бы завис рядом с ними.
– Он не продержится долго, – произнес Алекс.
«90», «95»… А потом, когда они неслись со скоростью уже в сто миль в час и ветер с воем и свистом, казалось, застревал между двумя автомобилями, этот ненормальный повернул на мгновение. «Шевроле» царапнул «Тандерберд» коротко и несильно, но по всей длине. Прямо перед глазами Дойла за лобовым стеклом дождем посыпались искры, сверкающие, словно звездопад. Завизжали и заскрипели сминаемые, изуродованные листы металла.
Толчок чуть не вырвал руль из рук Дойла. Он крепко вцепился в него и сжимал, сжимал все сильнее. Машина выскочила на каменистую обочину, накренилась. По днищу громко застучал брызнувший из-под колес гравий. Скорость резко упала, и их медленно стало заносить в сторону. Алекс был уверен, что они вот-вот врежутся прямо в фургон, который все еще держался рядом. Но мгновение спустя автомобиль все же начал автоматически выравнивать движение… Алекс прикоснулся к педали газа и вновь вернул машину на шоссе, хотя предпочел бы воспользоваться тормозами.
– Ты как? В порядке? – спросил он Колина.
Мальчик с трудом перевел дух и сглотнул.
– Да.
– Ну тогда держись. Сейчас мы, черт побери, выберемся отсюда.
«Тандерберд» постепенно наращивал утраченную скорость, его корпус отбрасывал едва заметную тень на бок «Шевроле».
Дойл на долю секунды оторвал взгляд от дороги и посмотрел на боковое стекло фургона, отдаленное от него не более чем на три-четыре фута. Но, несмотря на столь малое расстояние, Алекс не смог рассмотреть водителя «Шевроле», он не увидел даже его силуэта. Тот сидел выше, в дальнем углу кабины, и слепящие золотисто-белые отблески солнечного света на стекле служили ему прекрасным укрытием. И вновь восемьдесят миль в час. Наверстать упущенное время, восстановить дистанцию. А теперь восемьдесят пять. Стрелка спидометра слегка подрагивает. Она немного колеблется на отметке «85», на мгновение кажется, что стрелка застыла, но потом судорожно дергается и начинает медленно ползти вверх.
Краем глаза Алекс следил за «Шевроле». Скорее почувствовав, чем поняв, что фургон собирается снова ударить их машину, он бросил «Тандерберд» на обочину, усыпанную булыжниками, и попытался избежать нового столкновения. Им долго не выдержать подобные удары. Хотя «Шевроле» стоил в полтора раза дешевле, их громоздкая машина развалится гораздо быстрее. Если «Тандерберд» занесет, то он начнет юзить с такой скоростью, что просто рассыплется, как карточный домик, и сгорит быстрее, чем папиросная бумага.
На скорости девяносто миль в час «Тандерберд» затрясся словно в лихорадке. Он гремел и грохотал, как если бы кто-то встряхивал жестяное корыто с камнями. Руль прыгал под руками Алекса, а потом стал еще и прокручиваться вхолостую туда-сюда.
Дойлу ничего не оставалось, как ослабить нажим на акселератор, хотя сейчас ему меньше всего этого хотелось.
Стрелка спидометра упала. На «85» машина восстановила плавность движения и вновь подчинилась водителю.
– Что-то сломалось! – закричал Колин, пытаясь заглушить завывание ветра и рев двух соревнующихся двигателей.
– Нет! Скорее всего плохой участок дороги.
И хотя у Алекса теперь не осталось ни малейшего сомнения в том, что их поездка, мягко говоря, не удалась, он молил Господа послать им немного везения. Он хотел надеяться на то, что слова, сказанные им Колину, были правдой. Пусть это будет правдой. Пусть это будет не более чем небольшой участок шоссе с плохим покрытием, размытым дождем. Только это, ничего более серьезного. Боже, только бы с «Тандербердом» ничего не случилось. Только бы он не сломался. Нельзя, нельзя им здесь оказаться на мели: среди песка, солончаков, слишком далеко от возможной помощи, слишком близко от этого сумасшедшего.
Алекс попробовал нажать на газ.
Машина ускорила ход, девяносто миль в час…
И тут же ее вновь немилосердно затрясло. Будто скелет ее и плоть не были больше единым целым, они сталкивались, врезались друг в друга, отделялись, снова врезались – вот что ощущали Колин и Алекс. Но в этот раз Дойлу не удалось удержать руль, и он тут же почувствовал леденящее душу вибрирование педали газа. Итак, их предел – восемьдесят пять миль в час, в противном случае автомобиль развалится на части. Таким образом, им не обогнать «Шевроле».
Казалось, водитель фургона понял это одновременно с Алексом. Вновь загудел сигнал, и «Шевроле» обошел их, вырвался вперед, получив таким образом пространственное преимущество – шоссе.
– И что нам теперь делать? – спросил Колин.
– Подождем и посмотрим, что будет делать он.
Когда фургон был впереди них уже приблизительно ярдов на тысячу, он замедлил ход и стал придерживаться скорости восемьдесят пять миль в час, сохраняя преимущество в полмили.
Таким образом они проехали милю.
Зыбкие волнистые струи горячего воздуха поднимались вверх от перегретой поверхности асфальта и словно укутывали, обволакивали машины. По обеим сторонам дороги земля, выцветшая, потерявшая краски под жгучими лучами солнца, становилась все светлее, белее. Оживляли пейзаж лишь редкие уродливые группки борющегося за существование кустарника да черные острые обломки скал, выжженные и потрескавшиеся от шального пустынного ветра и жары.
Две мили.
Фургон держался впереди, словно издеваясь над Алексом.
Кондиционер на приборной доске выпускал в салон струи холодного, свежего, бодрящего воздуха, и все же внутри «Тандерберда» было слишком жарко. Алекс почувствовал, как на лбу выступили капли пота, а рубашка намокла и прилипла к спине.
Три мили.
– Может, мы остановимся? – сказал Колин.
– И повернем назад?
– Вполне возможно.
– Все равно он это заметит, – покачал головой Дойл, – и сразу же развернется. Будет вновь преследовать нас и вскоре опять окажется впереди.
– Так…
– Давай подождем. Посмотрим, что он будет делать, – повторил Дойл, изо всех сил стараясь скрыть звенящий в голосе страх. Он был уверен, что должен служить мальчику живым примером силы и стойкости. – Не хочешь взглянуть на карту и посмотреть, сколько миль до ближайшего населенного пункта?
Колин прекрасно понял, что означает этот вопрос. Он схватил карту и расстелил на коленях. Она закрыла его, как большое покрывало. Слегка скосив глаза за своими тяжелыми очками с толстыми стеклами, Колин нашел местонахождение отеля, откуда они ехали, прикинул расстояние и отметил ногтем точку на карте. Потом определил, где находится ближайший город, сверился с масштабом в нужном углу карты и провел в уме некоторые вычисления.
– Ну? – спросил Дойл.
– Шестьдесят миль.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Понятно.
Это было чертовски далеко, слишком далеко.
Колин свернул карту и отложил ее в сторону. Он сидел неподвижно, как каменное изваяние, не отрывая взгляда от «Шевроле».
Дальше шоссе взбиралось на небольшой склон и ныряло вниз, в широкую солончаковую долину. Оно было похоже на линию, проведенную тушью по чистому белому листу писчей бумаги. Дорога была пуста. Насколько хватал глаз, на протяжении многих миль по шоссе не двигалась ни одна машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Узкие полоски серовато-белых облаков расчерчивали электрическую голубизну неба, которое уже не было низким, штормовым. Ночной ливень прекратился так же внезапно, как и начался, оставив лишь некоторые практически незаметные следы. А песчаная почва по обочинам шоссе выглядела почти сухой, даже пыльной.
В то утро движение на дороге не было оживленным, и те машины, что попадались им на пути, двигались так быстро и корректно, что Алексу даже не пришлось обгонять, – пока они не выехали за пределы районов, прилегающих к Денверу.
Фургона не было.
– Ты сегодня чертовски спокоен и молчалив, – сказал Алекс после пятнадцатиминутного молчания. Оторвав на секунду взгляд от дороги, он посмотрел на Колина. – Ты себя хорошо чувствуешь?
– Я думал.
– Ты всегда думаешь.
– Я думал об этом маньяке…
– Ну и?…
– Сейчас он не преследует нас, не так ли?
– Нет, не преследует.
Колин удовлетворенно качнул головой:
– Держу пари, больше мы его не увидим.
Дойл нахмурился и слегка прибавил газу, чтобы не отставать от основного потока машин.
– Почему ты так в этом уверен?
– Интуиция.
– А-а. А я было подумал, что у тебя есть теория на этот счет…
– Нет, только предчувствие.
– Ну хорошо, – ответил Дойл, – хотя мне было бы гораздо спокойнее, если бы у тебя были серьезные основания полагать, что мы встречались с ним в последний раз.
– Мне тоже было бы спокойнее, – произнес мальчик.
* * *
Джордж Леланд понял, что прозевал их, как только въехал на автостоянку «Рокиз Мотор отеля». Из-за недавнего приступа, такого мучительно долгого и сильного, он потерял много времени. Помимо этого, последующее забытье длилось тоже не менее двух часов. Может быть, намного они и не оторвались, но, без сомнения, взяли фору.
То место, где ночью был припаркован «Тандерберд», пустовало.
Леланд приказал себе не паниковать. Ничего еще не потеряно. Никуда они не сбежали. Он точно знал, куда направляются Алекс и Колин.
Леланд припарковался на свободное место, выключил двигатель. Поверх обитой тканью шкатулки, хранившей пистолет 32-го калибра, как всегда, лежала карта. Леланд развернул ее и стал изучать сеть автомобильных дорог, покрывавшую штаты Колорадо и Юта.
– Выбор у них не богат, – обратился он к девушке со светящимися золотистыми волосами, только что появившейся на соседнем сиденье, – либо они будут придерживаться старого маршрута, либо поедут по одному из этих двух.
Девушка не ответила.
– После всего, что произошло этой ночью, они наверняка изменят свои планы.
Головная боль совсем прошла, и Леланд теперь смог восстановить в памяти все события: приезд в мотель за час до прибытия туда Алекса с Колином, наблюдение за холлом до их приезда, осторожная слежка за ними до номера мотеля. Леланд вспомнил, как за полночь он подошел к их двери и пытался отмычкой отпереть ее, как они с Алексом молча преследовали друг друга, садовый топор… И если бы не проклятый приступ, начавшийся в самый неподходящий момент, если бы он только задержался на несколько минут, то с Алексом Дойлом было бы покончено. Леланда совершенно не волновало то, что он пытался убить человека. Достаточно настрадавшись от других, даже сверх меры, Джордж Леланд пришел к выводу, что только наступление, насилие, агрессия с его стороны смогут разрушить опасный заговор против него. Он должен разорвать, уничтожить невидимый порочный круг связей, созданных исключительно с одной целью – довести его до полнейшего отчаяния. С того момента, как Алекс Дойл – и, разумеется, мальчишка – заложили основу этого заговора, Леланд считал их убийство вполне справедливым. Он действовал в целях самозащиты. В прошлый понедельник, поймав в зеркале свой собственный взгляд, Леланд был ошарашен, шокирован. Теперь уже, укрепившись в своих намерениях, он, глядя в зеркало, ничего такого не испытывал. В конце концов, он поступил так, как хотела Куртни, и во имя того, чтобы они могли вновь быть вместе, чтобы все было так же замечательно, как два года назад.
– Либо они поедут до Вайоминга по восьмидесятому шоссе, либо на юго-запад по двадцать четвертому. Как ты думаешь?
– Как скажешь, Джордж, – произнесла девушка голосом тихим и приятным, словно счастливое воспоминание.
Несколько минут Леланд продолжал изучать карту.
– Проклятье… Возможно, они поехали до восьмидесятого и дальше по нему. В таком случае, даже если мы последуем за ними и сумеем их нагнать, это будет бесполезно. Это же главная трасса. Оживленное движение, слишком много транспорта, слишком много полиции. Все, чего мы добьемся, – будем сидеть у них на хвосте, а этого далеко не достаточно.
Некоторое время Леланд молчал, размышляя.
– Но, если они поехали по другой дороге, это в корне меняет дело. Пустынная местность. Почти нет машин, гораздо меньше полицейских. И мы могли бы наверстать упущенное.
Девушка молчала.
– Поедем по двадцать четвертой, – наконец решил Леланд, – и если они все же поехали по другой трассе… Что ж, мы всегда сможем перехватить их вечером в мотеле.
Девушка не произнесла ни слова и испарилась, растаяла в воздухе.
Он улыбнулся, свернул карту и положил на место, на шкатулку с серебристо-голубоватым пистолетом.
Леланд включил мотор. И поехал прочь от «Рокиз Мотор отеля», прочь из Денвера, на юго-запад – к штату Юта.
* * *
За утро они успели преодолеть горный участок пути и спуститься в долины Колорадо, поросшие соснами, – от последнего снега к солнцу и песку. Они проехали через Райрл и Дебек, дважды пересекли реку Колорадо, оставили позади Великую Горную цепь и вскоре пересекли границу штата. Находясь уже на территории Юты, они наблюдали, как горы медленно плывут назад, все дальше и дальше, как земля становится все суше и суше. Поток машин значительно уменьшился. Некоторое время их автомобиль был на шоссе единственным.
– А что, если у нас спустит колесо? – спросил Колин, указывая на мрачный, пустынный ландшафт.
– Не спустит.
– А вдруг?
– У нас все покрышки новые, – сказал Дойл.
– Ну все-таки, а вдруг?
– Ну, тогда поставим запаску.
– А если и запаска спустит?
– Разберемся.
– Как?
Алекс понял, что Колин затеял одну из своих игр, и улыбнулся. Может быть, предчувствие мальчика не обмануло. Возможно, все позади. И их путешествие вновь станет веселым и забавным, каким было в самом начале.
– В случае необходимости у нас в багажнике есть все инструменты, – сказал Дойл подчеркнуто профессиональным тоном. – Например, баллон со сжатым воздухом крепится к клапану поврежденной шины. Он подкачивает воздух и одновременно затягивает прокол. И вы сможете таким образом ехать, пока не доберетесь до станции техобслуживания, где получите необходимую помощь.
– Умно придумано.
– Неужели?
Колин взял в руки воображаемый баллон, присоединил его к невидимому клапану и издал шипящий звук.
– А что, если баллон сломается?
– Не сломается.
– Ну ладно… А если будет три прокола?
Дойл рассмеялся.
– Но ведь может же такое случиться? – настаивал Колин.
– Разумеется. Может даже и четыре.
– И что тогда мы будем делать?
Дойл начал объяснять Колину, что в таком случае они бросят машину и пойдут пешком, и вдруг позади них затрубил сигнал. Он был близким, громким и неприятно знакомым. Это был сигнал фургона.
– 15 -
Еще до того, как Алекс осознал, что их надежды не оправдались и ночной кошмар продолжается, он сумел надавить на педаль газа и рвануться вперед, прочь от фургона, который проскочил в левый ряд и начал догонять его. Вновь скрипуче завыл сигнал. Далеко вперед – вплоть до высоких Скалистых гор, возвышающихся причудливыми нагромождениями, – на серой извилистой дороге не было ни одной машины, которая бы двигалась навстречу фургону.
– Ни в коем случае не позволяй ему обогнать нас! – крикнул Колин.
– Сам знаю! – ответил Алекс и подумал: «Если этот ублюдок обойдет нас, то сможет заблокировать путь».
Обочины шоссе были узкие и каменистые, под колесами – сухой, сыпучий песок, поэтому если «Тандерберд» свернет с проезжей части, то потеряет скорость, да и управление, которых уже не восстановит.
Дойл все жал и жал на газ. «Тандерберд» мчался, рассекая воздух.
Однако незнакомец за рулем фургона был далеко не глупцом, хотя и ненормальным. Он ожидал от Алекса подобного маневра. Он тоже увеличил скорость и на мгновение поравнялся с машиной Дойла. Два автомобиля неслись на запад, что называется, ноздря в ноздрю, и ветер выл и свистел между ними.
– Мы его обойдем, – сквозь зубы сказал Алекс.
Колин не ответил ни слова.
Тоненькая стрелка спидометра постепенно подползла к отметке «80», перевалила через нее и дошла до «85». Дойл лишь мельком взглянул на спидометр, тогда как Колин напряженно наблюдал за движением стрелки: со страхом, а потом уже и с неподдельным ужасом.
Песок, солончаки, каменистая почва по обочинам дороги – все это слилось в белые полосы с дрожащими пятнами горячего воздуха.
Фургон не отставал, он как бы завис рядом с ними.
– Он не продержится долго, – произнес Алекс.
«90», «95»… А потом, когда они неслись со скоростью уже в сто миль в час и ветер с воем и свистом, казалось, застревал между двумя автомобилями, этот ненормальный повернул на мгновение. «Шевроле» царапнул «Тандерберд» коротко и несильно, но по всей длине. Прямо перед глазами Дойла за лобовым стеклом дождем посыпались искры, сверкающие, словно звездопад. Завизжали и заскрипели сминаемые, изуродованные листы металла.
Толчок чуть не вырвал руль из рук Дойла. Он крепко вцепился в него и сжимал, сжимал все сильнее. Машина выскочила на каменистую обочину, накренилась. По днищу громко застучал брызнувший из-под колес гравий. Скорость резко упала, и их медленно стало заносить в сторону. Алекс был уверен, что они вот-вот врежутся прямо в фургон, который все еще держался рядом. Но мгновение спустя автомобиль все же начал автоматически выравнивать движение… Алекс прикоснулся к педали газа и вновь вернул машину на шоссе, хотя предпочел бы воспользоваться тормозами.
– Ты как? В порядке? – спросил он Колина.
Мальчик с трудом перевел дух и сглотнул.
– Да.
– Ну тогда держись. Сейчас мы, черт побери, выберемся отсюда.
«Тандерберд» постепенно наращивал утраченную скорость, его корпус отбрасывал едва заметную тень на бок «Шевроле».
Дойл на долю секунды оторвал взгляд от дороги и посмотрел на боковое стекло фургона, отдаленное от него не более чем на три-четыре фута. Но, несмотря на столь малое расстояние, Алекс не смог рассмотреть водителя «Шевроле», он не увидел даже его силуэта. Тот сидел выше, в дальнем углу кабины, и слепящие золотисто-белые отблески солнечного света на стекле служили ему прекрасным укрытием. И вновь восемьдесят миль в час. Наверстать упущенное время, восстановить дистанцию. А теперь восемьдесят пять. Стрелка спидометра слегка подрагивает. Она немного колеблется на отметке «85», на мгновение кажется, что стрелка застыла, но потом судорожно дергается и начинает медленно ползти вверх.
Краем глаза Алекс следил за «Шевроле». Скорее почувствовав, чем поняв, что фургон собирается снова ударить их машину, он бросил «Тандерберд» на обочину, усыпанную булыжниками, и попытался избежать нового столкновения. Им долго не выдержать подобные удары. Хотя «Шевроле» стоил в полтора раза дешевле, их громоздкая машина развалится гораздо быстрее. Если «Тандерберд» занесет, то он начнет юзить с такой скоростью, что просто рассыплется, как карточный домик, и сгорит быстрее, чем папиросная бумага.
На скорости девяносто миль в час «Тандерберд» затрясся словно в лихорадке. Он гремел и грохотал, как если бы кто-то встряхивал жестяное корыто с камнями. Руль прыгал под руками Алекса, а потом стал еще и прокручиваться вхолостую туда-сюда.
Дойлу ничего не оставалось, как ослабить нажим на акселератор, хотя сейчас ему меньше всего этого хотелось.
Стрелка спидометра упала. На «85» машина восстановила плавность движения и вновь подчинилась водителю.
– Что-то сломалось! – закричал Колин, пытаясь заглушить завывание ветра и рев двух соревнующихся двигателей.
– Нет! Скорее всего плохой участок дороги.
И хотя у Алекса теперь не осталось ни малейшего сомнения в том, что их поездка, мягко говоря, не удалась, он молил Господа послать им немного везения. Он хотел надеяться на то, что слова, сказанные им Колину, были правдой. Пусть это будет правдой. Пусть это будет не более чем небольшой участок шоссе с плохим покрытием, размытым дождем. Только это, ничего более серьезного. Боже, только бы с «Тандербердом» ничего не случилось. Только бы он не сломался. Нельзя, нельзя им здесь оказаться на мели: среди песка, солончаков, слишком далеко от возможной помощи, слишком близко от этого сумасшедшего.
Алекс попробовал нажать на газ.
Машина ускорила ход, девяносто миль в час…
И тут же ее вновь немилосердно затрясло. Будто скелет ее и плоть не были больше единым целым, они сталкивались, врезались друг в друга, отделялись, снова врезались – вот что ощущали Колин и Алекс. Но в этот раз Дойлу не удалось удержать руль, и он тут же почувствовал леденящее душу вибрирование педали газа. Итак, их предел – восемьдесят пять миль в час, в противном случае автомобиль развалится на части. Таким образом, им не обогнать «Шевроле».
Казалось, водитель фургона понял это одновременно с Алексом. Вновь загудел сигнал, и «Шевроле» обошел их, вырвался вперед, получив таким образом пространственное преимущество – шоссе.
– И что нам теперь делать? – спросил Колин.
– Подождем и посмотрим, что будет делать он.
Когда фургон был впереди них уже приблизительно ярдов на тысячу, он замедлил ход и стал придерживаться скорости восемьдесят пять миль в час, сохраняя преимущество в полмили.
Таким образом они проехали милю.
Зыбкие волнистые струи горячего воздуха поднимались вверх от перегретой поверхности асфальта и словно укутывали, обволакивали машины. По обеим сторонам дороги земля, выцветшая, потерявшая краски под жгучими лучами солнца, становилась все светлее, белее. Оживляли пейзаж лишь редкие уродливые группки борющегося за существование кустарника да черные острые обломки скал, выжженные и потрескавшиеся от шального пустынного ветра и жары.
Две мили.
Фургон держался впереди, словно издеваясь над Алексом.
Кондиционер на приборной доске выпускал в салон струи холодного, свежего, бодрящего воздуха, и все же внутри «Тандерберда» было слишком жарко. Алекс почувствовал, как на лбу выступили капли пота, а рубашка намокла и прилипла к спине.
Три мили.
– Может, мы остановимся? – сказал Колин.
– И повернем назад?
– Вполне возможно.
– Все равно он это заметит, – покачал головой Дойл, – и сразу же развернется. Будет вновь преследовать нас и вскоре опять окажется впереди.
– Так…
– Давай подождем. Посмотрим, что он будет делать, – повторил Дойл, изо всех сил стараясь скрыть звенящий в голосе страх. Он был уверен, что должен служить мальчику живым примером силы и стойкости. – Не хочешь взглянуть на карту и посмотреть, сколько миль до ближайшего населенного пункта?
Колин прекрасно понял, что означает этот вопрос. Он схватил карту и расстелил на коленях. Она закрыла его, как большое покрывало. Слегка скосив глаза за своими тяжелыми очками с толстыми стеклами, Колин нашел местонахождение отеля, откуда они ехали, прикинул расстояние и отметил ногтем точку на карте. Потом определил, где находится ближайший город, сверился с масштабом в нужном углу карты и провел в уме некоторые вычисления.
– Ну? – спросил Дойл.
– Шестьдесят миль.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Понятно.
Это было чертовски далеко, слишком далеко.
Колин свернул карту и отложил ее в сторону. Он сидел неподвижно, как каменное изваяние, не отрывая взгляда от «Шевроле».
Дальше шоссе взбиралось на небольшой склон и ныряло вниз, в широкую солончаковую долину. Оно было похоже на линию, проведенную тушью по чистому белому листу писчей бумаги. Дорога была пуста. Насколько хватал глаз, на протяжении многих миль по шоссе не двигалась ни одна машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18