Они проговорили всю ночь. Неужели у нас все-таки есть шанс? – думала она, направляясь в ванную. Стоит ли мне надеяться? Кэтлин пристально вгляделась в свое отражение в зеркале и пожалела, что не захватила косметичку. Она осталась крайне недовольна своим видом.
– Ты что, уходила в ванную одеваться? – ухмыляясь, спросил Мел, когда она вошла.
– Что тут особенного? – Она взяла косметичку.
– Помилуй Бог, Кэти, я видел тебя без одежды тысячу раз. Как-никак мы были мужем и женой.
– Так то раньше, а то – теперь.
– Какое тонкое наблюдение!
– Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду, – полушутя откликнулась она.
– Ладно, ладно, сдаюсь! – он поднял обе руки. – Буду следовать лозунгу «Руки прочь от Кэтлин» – по крайней мере пока.
– Послушай, если мы сумеем снова наладить отношения, не прибегая к сексу, то, может, у нас действительно есть будущее.
– Ты хочешь сказать, будем как брат и сестра?
– Мелвин!
– Не смей называть меня «Мелвин»! Она взяла косметичку и снова удалилась в ванную. Мел что-то говорил, но ей не было слышно из-за шума воды.
– Что ты сказал? – переспросила она, вытирая лицо.
– Я сказал, – крикнул он, – что прежде, чем двигаться в путь, хорошо бы сначала найти ресторан и позавтракать.
– Принято.
– Не знаю, как ты, а я прямо умираю с голоду. Воздержание всегда вызывает у меня бешеный аппетит.
– Мелвин!
– Я сказал: не смей меня так называть! С угрожающим видом он стал наступать на нее, и Кэтлин, заливаясь смехом, попятилась.
– А теперь, Мелвин… – еле выговорила она. Смех душил ее.
– Я предупреждал: не смей называть меня «Мелвин»! – крикнул он и, поймав за руку, кинул ее на постель, вспрыгнул сам и с хохотом прижал ее к подушкам.
– Брось дурачиться, Мел, отпусти меня! – задыхаясь от смеха, проговорила Кэтлин.
– И не подумаю! – провозгласил он коварно. – Тем более что ты сейчас находишься, я бы сказал, в несколько рискованной для тебя позе. Перевес явно на моей стороне, и я собираюсь этим воспользоваться.
– Мел, мы же договорились…
– Я ни о чем не договаривался. Это была твоя идея.
– Ерунда!
Он склонился и нежно поцеловал ее, прошептав:
– Ты же сама говорила, что воздержание не для меня.
Она сделала слабую попытку остановить его руку, расстегивавшую на ней блузку, но Мел не обратил на ее усилия ни малейшего внимания.
– Прекрати, – проговорил он у нее над ухом. – На самом деле ты и сама не хочешь, чтобы я остановился. – Он продолжал раздевать ее, шепча: – Помнится, ты тоже никогда не была сторонницей воздержания.
Он снова начал целовать ее: сначала в губы, потом стал осыпать поцелуями ее лицо, глаза, шею, грудь, живот…
– Это нечестно, Мелвин, – как сквозь сон услышал он голос Кэтлин и спросил:
– Что нечестно?
– Я, можно сказать, почти голая, а ты все еще одет.
– Это называется «одет»?
На нем были футболка и плавки.
– По сравнению со мной – да.
– Это легко исправить, радость моя, – произнес он, скидывая футболку.
Желание оказалось сильнее Кэтлин: все предыдущие решения вылетели у нее из головы, и она стала отвечать на его ласки. Руки Мелвина касались ее тела с осторожной нежностью – казалось, он, как слепец, нащупывает в темноте свой путь. Он стал ласкать ее груди: сначала одну, потом другую – неторопливо, но настойчиво, пока Кэтлин не почувствовала, как у нее захватило дух.
Она схватила его за плечи и сама стала торопить:
– Скорее, скорее…
Но он остановился, и, открыв глаза, она поняла отчего: он доставал презерватив.
– Ты что – держишь их при себе на всякий пожарный случай? – нетерпеливо спросила она. – Значит, ты надеешься, что они тебе могут вот-вот понадобиться?
Она знала, что несправедлива к нему. После развода с ней у него наверняка были другие женщины. Она сама не ожидала от себя такой вспышки ревности.
– Ты для кого это приготовился?
– Кэти! О чем ты говоришь! Если хочешь знать, я последние дни все время надеялся, что это удастся именно с тобой. Поверь мне…
– Ты хочешь сказать, что покупал это специально ради меня? – с иронией проговорила она. – Что-то не верится.
– А ты ожидала, что все эти годы я жил монахом?
– Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы на это надеяться.
– Ты хочешь сказать, что сама…
– Нет, ни разу.
– В течение всех этих десяти лет? Ну, тогда твой случай первый в медицинской практике. Никогда, ни с кем?
– Слово скаута.
– Ну да, как я сразу не догадался: конечно же, ты была скаутом. Неужели после меня не спала ни с одним мужчиной?
– Что делать: ни один не привлекал меня настолько, чтобы мне захотелось лечь с ним в постель. Наверное, я так и не переставала тебя любить – вот и вся разгадка моего уникального случая. Дура я – вот и все.
– Это я был круглым идиотом. Значит, несмотря на все, ты продолжала меня любить?
– Всегда, Мел, всегда.
Он снова стал целовать ее и на этот раз не остановился на полпути. Он взял ее, и это было так, будто в первый раз. Он был беспредельно нежен – таким Кэтлин его не помнила. После этого они еще долго лежали, тесно прильнув друг к другу.
– Мел? – сонно прошептала наконец Кэтлин. – Мне не хочется нарушать очарования, но…
– Но что? – насторожился он.
– Я ужасно проголодалась.
В городе оказался всего один ресторан, скорее забегаловка, с ложками сомнительной чистоты, с меню, где преобладали продукты, жаренные в прогорклом масле, где у официанток и посетителей был одинаково унылый, неприветливый вид.
– Это заведение заслуживает особого внимания санитарной инспекции. Похоже, пища здесь такая же здоровая, как в районе Чернобыльской катастрофы.
– Это маленький город, крошка. Сомневаюсь, чтобы твоя бесхолестериновая диета пользовалась здесь популярностью.
Они сидели у окна, и, глядя на прохожих, Кэтлин вынуждена была с ним согласиться.
– Послушай, солнышко, – начал Мел, прикрывая ее руку своей, – нам предстоит кое о чем договориться. Если мы хотим продолжать в том же духе…
– Как? Прямо сейчас?
– Нет, я серьезно. Эти книги, над которыми мы работаем, могут создать для нас сложную ситуацию. Стоит ли тебе напоминать, что и до сегодняшнего дня это было непросто, но прежде это нас не задевало…
– Задевало – и еще как! – отозвалась Кэтлин. – Мы просто боялись сами себе в этом признаться, вот и все.
– Может, ты и права. Но думается, до тех пор пока книги не написаны, нам предстоят проблемы. Как ты считаешь, мы в состоянии держать под контролем ситуацию и не давать воли своим амбициям?
– Если ты готов на это, то я – и подавно.
– Сейчас легко рассуждать. Но подумай: обе книги попадут на прилавок – и что тогда? Мы же, естественно, начнем переживать, чья будет быстрее распродаваться.
– Знаю, это нелегко, – сказала спокойно Кэтлин, – но у меня такое чувство, что, кроме всего прочего, ты немножко боишься, сложится ли у нас все хорошо.
– Откуда ты взяла? – с преувеличенной горячностью воскликнул Мел.
– Тогда что тебя заставляет сейчас выискивать аргументы в пользу того, что между нами могут возникнуть какие-то трения?
– Нужно научиться смотреть правде в глаза, – произнес он без тени улыбки. Таким серьезным она его еще не помнила. – Прежде мы оба были всего лишь простыми репортерами, и все-таки соперничали. Что же произойдет теперь, когда мы оба претендуем на звание писателя?
– Это для тебя было проблемой. Это ты не мог примириться с тем, что я способна быть больше чем просто женой, правда? – с ласковой настойчивостью проговорила она, заглядывая ему в глаза.
– Правда, – неохотно произнес он.
– Впервые ты об этом сказал вслух.
– Ну и что из этого? – откликнулся он, нервно проводя рукой по волосам.
– У меня всегда было такое ощущение, что ты в принципе не одобряешь работающих женщин, – осторожно начала Кэтлин, предвидя, что касается больной темы.
– Нет. То есть да, ты права.
– Почему? – прямо спросила она.
– Я бы мог тебе ответить, что придерживаюсь старомодных взглядов и считаю, жена должна заниматься исключительно домом.
– Мог бы, но я бы тебе не поверила.
– Понимаешь, это долгая история…
– Ты мне это уже говорил. Но сейчас тебе не отвертеться. Рассказывай.
Некоторое время он молчал. Затем, упорно глядя в тарелку, произнес:
– Тебе известно расхожее мнение психиатров о том, будто корни всех проблем мужчины лежат в его взаимоотношениях с матерью?
Кэтлин кивнула.
– Ну так вот: мой случай как раз тот самый.
– Теперь припоминаю: за все годы, что мы были вместе, ты почти не упоминал ее.
– Это естественно, поскольку мне самому о ней почти ничего не известно.
Кэтлин промолчала, давая ему высказаться до конца.
– Мать оставила меня и отца, когда я был совсем ребенком. В таком возрасте, когда дети мало что помнят, но это я запомнил. Хотя, наверное, лучше было бы забыть.
– Почему она вас бросила? – спросила Кэтлин. Теперь она уже начала догадываться, что его мать ушла из семьи ради карьеры, но ей казалось, что, может быть, у нее были и какие-то другие причины – чисто физиологического или морального свойства.
– Потому что моя мать стремилась лишь к одному – сделать карьеру, – полным горечи тоном ответил он. – Потому что семья была ей ни к чему, потому что муж и сын оказались помехой для ее личных планов.
Кэтлин сочувственно кивнула головой.
– В течение последующих двух лет каждую ночь я засыпал в слезах, – продолжал он, по-прежнему не поднимая глаз. – А потом я стал ее ненавидеть, и у меня высохли слезы. Никаких иных чувств, кроме неприязни, я к ней с тех пор не испытываю.
– А как это воспринял твой отец?
– Разумеется, для него это было ударом. Но он старался изо всех сил этого не показывать. Он очень любил ее. Он так никогда и не привык к мысли, что не какой-то там мужчина, а именно эта чертова работа оказалась для нее важнее семьи. По-моему, он надеялся, что когда-нибудь она вернется. С этой надеждой он и умер.
– А ты? Ты не ждал ее возвращения?
– Сначала ждал. Не надеялся, но ждал все равно. А потом перестал ждать и хотел, чтобы она умерла.
– Ты на себя наговариваешь!
– Ничего подобного! – воскликнул он, вертя в руках нож. – Не забывай: я ненавидел ее за то, что она сделала с нами, и хотел, чтобы судьба ее покарала.
– И она ни разу не навестила вас?
– Ни разу. Хоть бы письмо или открытку прислала – нет, ничего.
Он немного помолчал, словно собираясь с духом, и потом заговорил снова:
– Помню, когда мне было лет десять, одноклассник пригласил меня на уикенд к себе домой. У него была чудесная мать. Она нас возила во всякие интересные места, она с нами играла; она просто была все время рядом, как и полагается матери. Она обожала своего сына и не пыталась этого скрыть. Помню, что под конец я совсем извелся от зависти – не мог дождаться, когда кончится этот чертов уикенд. Теперь все позади. Мне удалось со всем этим справиться.
– Я не уверена. По-моему, у тебя на всю жизнь сохранилось предубеждение в отношении работающих женщин.
– Не знаю. Может быть…
– Не «может», а точно так и есть.
– Подожди! Ты не дала мне договорить! – резко бросил Мел. – Я собирался сказать, может, я просто боюсь обжечься еще раз.
– Мы не все такие, как твоя мать, – мягко произнесла Кэтлин.
– Не все? А ты? Ты же меня тоже бросила?
– Я просто не могла согласиться с тем, что ты вынуждаешь меня расстаться с мечтой, ради которой я потратила столько сил и времени.
– Что и требовалось доказать, – саркастически заметил он.
– Да, я хотела работать, – упрямо продолжала Кэтлин, – но я хотела и тебя. Я хотела семью, хотела детей. Я люблю тебя, Мелвин, и ни за что не ушла бы от тебя, если бы ты сам не сделал мое пребывание с тобой непереносимым.
– Не уверен, что сумею изменить свои взгляды, – сказал он, подняв наконец глаза.
– Пожалуй, я готова пойти на риск, – улыбаясь, проговорила Кэтлин.
Мела стали одолевать сомнения. Не то чтобы он начал раскаиваться – нет, он ни минуты не жалел о своих признаниях. Но сомнения оставались, и он не желал делиться ими с Кэти; ему предстояло как-то разобраться с ними в одиночку. Он не лицемерил, когда говорил, что не знает сам, сумеет ли изменить свою позицию в отношении работающих женщин. Рана, которую нанес ему уход матери, оказывается, все еще не зарубцевалась окончательно. Напрасно он обзывал себя идиотом, напрасно убеждал, что теперь речь не о его матери, а о Кэти, напрасно говорил себе, что не кто иной, как он сам, упрашивал Кэти вернуться. Все было тщетно.
Перед его глазами стоял захлебывающийся слезами малыш, который смотрел, как его мать хладнокровно садится в такси и уезжает, так ни разу и не оглянувшись… Потом – Кэтлин, бросившаяся собирать вещи в то утро в Мичигане, когда он все-таки пришел и стал уговаривать ее вернуться в их прежний дом и остаться вместе, Кэтлин, требовавшая развода…
Он вспомнил их ночной разговор. Уверения Кэтлин, что в ее жизни никогда не было другого мужчины, кроме него; ее слова о том, что она не переставала любить его все эти годы; ночь, проведенную вместе; ночь их первой любви.
– Она меня любит, – произнес он вслух. – Любит и всегда любила.
Мел порадовался, что он один в комнате, что никто не слышит этого бреда, кроме него самого.
Ты сам довел ее до этого, подсказал ему внутренний голос. Она снова может уйти из твоей жизни, если ты не избавишься от своих глупых комплексов.
Чего ты сильнее боишься – того, что тебе снова будет больно, или того, что навсегда потеряешь ее? – спросил он себя. И вынужден был признать, что не сможет обойтись без нее; уж лучше пусть будет больно, чем потерять Кэтлин.
– Знаешь, сдается мне, все наши усилия пойдут коту под хвост, – заметил Мел. – Готов поспорить, что именно сейчас судебное разбирательство объявляют недействительным, а это значит, что твой и мой контракты на книгу тут же лопнут.
– Ты говоришь так уверенно, будто это уже произошло, – сказала Кэтлин, изучая примерный маршрут пути, который изобразил для них служитель на бензозаправочной станции.
– Подобные случаи уже имели место.
– Я и не знала, что ты настолько разбираешься в судопроизводстве.
– Еще бы не разбираться: по приезде в Сент-Луис я был судебным репортером. Сначала занимался только дорожными происшествиями. Вот скучища-то была!
– Только теперь я начинаю понимать, что многого о тебе не знаю.
– Естественно. Все-таки десять лет прошло.
– Почему ты не рассказывал мне о матери? – спросила, помолчав, Кэтлин.
– Потому что не хотел, вернее, был не в силах об этом говорить.
– Но рассказал же теперь.
– Мне потребовалось время, чтобы переступить через это. Время – и понимание того, что, если не выскажусь, у нас с тобой опять ничего не получится.
Дорога становилась все хуже. Асфальт давно кончился, и пошел гравий. Дорога была вся в ухабах и рытвинах, после вчерашнего дождя наполненных водой. Можно было считать чудом, что они до сих пор еще не застряли. Слава Богу, подумала Кэтлин, что я догадалась оставить в городе свою машину.
– Только этого нам еще не хватало! – услышала она восклицание Мела. – Посмотри вперед!
Действительно: дорогу им преграждал временный заборчик с надписью: «Мост размыло».
– Это все ночной ливень натворил, – заметил Мел, нетерпеливо постукивая ладонью по щитку управления.
– Что будем делать? Повернем назад?
– Придется.
– Может быть, есть еще другой путь? – размышляла вслух Кэтлин. – Наверняка есть – иначе как люди с того берега добираются до города?
– Уж если размыло мост, посидят один день дома или поедут в какой-нибудь город на той стороне.
Мел начал разворачивать машину. Она дернулась и тут же остановилась: колеса крутились, но машина стояла на месте. Стало ясно, что они застряли прочно.
Мел вышел из машины, велев Кэтлин пересесть за руль и нажать на газ, как только он подаст знак. Она подчинилась и стала следить за действиями Мела через боковое зеркальце. Она увидела, что Мел достает из багажника лопату, и, невольно улыбнувшись, подумала о его неизменной предусмотрительности. К тому времени, когда он кончил бросать песок под колеса, на нем было больше грязи, чем на дороге, – так, во всяком случае, показалось Кэтлин.
– Жми! – крикнул он.
– Есть, капитан! – Ловко, по-военному, отдав честь, она нажала на стартер: комья грязи полетели во все стороны и машина стронулась с места. – Выскочили? – спросила она, когда Мел впрыгнул в машину.
– Похоже, да. Мне бы теперь не помешал горячий душ. Может, хватит с нас на сегодня? Я совсем вымотался. Один день ничего не значит, давай отложим наше путешествие до завтра.
– Похоже, у нас нет другого выхода, – смеясь, отозвалась Кэтлин, глядя на его заляпанный грязью костюм.
В это время по радио до них донесся голос диктора: «В связи с тем, что результаты судебного разбирательства по делу Генри Роллинза признаны недействительными, слушание временно прекращено».
Мел разразился неудержимым хохотом. Он смеялся так долго, что Кэтлин поглядела на него с беспокойством: уж не истерика ли это?
– Прекрасно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11