– Что, если он, ориентируясь на огонек, вздумает перестрелять нас?Степных повернулся без улыбки, но в его взгляде Косте почудилась насмешка. А может, отсвет костра заиграл так в зрачках?– В такую темень никуда не полезет. Глаза выколешь…Мысленно студент согласился с бакенщиком: например, он, Костя, не полез бы. Но, чтобы слышать голос собеседника, выразил сомнение:– А вдруг?– Услышим. Только звери умеют ночью ходить тихо по этакой ломи…– Дело привычки, наверное? – Студент ни в какую не хотел молчания. – Я читал, что индейцы умеют ходить бесшумно – сучок не треснет!– Не знаю. Трофима, что привел вас ко мне, вроде лешего считают. Он днём подойдёт – собаку не обеспокоит. А ночью и пытаться не станет.– Интересный старик! – не унимался Костя. – Богами обставился, а ружье из рук не выпускает. Волков или людей боится?– Ястребов.Студент недоумевающе поднял брови.– Не понял, знаете…– С ястребами воюет. Куры у него – видели, наверное? Так ястребы цыплят потаскали…К счастью, Степных не мог увидеть, как у собеседника загорелись уши: Костя вспомнил, какие предположения вызвало это проклятое ружье в сочетании с косматыми, нависающими бровями деда Трофима. Смущённым молчанием студента воспользовался Степных – повернулся спиной к огню, опустил голову на комель валежины. Костя вздохнул, но продолжить разговор не решился.Горный инспектор уже давно спал. Шляпу он повесил рядом с винчестером бакенщика; лысина светилась розовыми отблесками костра. По ней разгуливал громадный безобидный комар.Обиженно хмыкнув, Костя поправил в костре дрова и представил ночлег Люды и Семёна. Гостинцев всхрапывает, как этот горный инспектор, а бедная девушка испуганно смотрит во тьму ночи. Конечно же, ей не спится! И, конечно, она жалеет, что на месте равнодушного Семёна не сидит рыцарски заботливый Константин Моргунов. Свинья всё-таки этот Сенька! Глава третья Утром Степных растолкал своих спутников.– Побыстрей, побыстрей, мужики! Надо его перехватывать, пока не вышел на трассу. На трассе искать плохо, – десяток собак не пособят!..– Да! – поддержал горный инспектор. – Выберется на трассу, тогда ищи-свищи! Восемьдесят километров в час. Из Дарасуна в три стороны дорога.Степных поправил:– Можно сказать – в четыре, от Маккавеево ещё есть дорога. На Эдакуй. Через Ново-Троицкое да Ильинское.– Есть, кажется, – согласился Пряхин. – И ещё одна есть. Это мимо Жимбары, на Аргалей…Как не хочется расставаться с костром, если на травах и на ветках деревьев лежит роса. А нужно идти, продираясь через эти, обдающие влагой ветки и травы. Стучать зубами, ёжиться от омерзительного ощущения мокрой одежды, но – идти!..В полукилометре от места ночлега Ведьма долго принюхивалась к надломанной ветке тальника, полоскавшей в ручье узкие желтоватые листья. Степных выбрался на берег и многозначительно произнес:– Визира, однако!В обе стороны от ручья тайгу простреливала старая, зарастающая подлеском просека. Слева её зелёные стены сходились вдали друг с дружкой; справа она упиралась в гарь, залитую светом только-только вставшего солнца. На неторной тропочке, угадываемой только по более тёмному цвету трав, не легко обнаружить след сапога. Приходилось рассчитывать на Ведьму, а собака всем своим поведением выражала неуверенность.– Роса больно густая. Отбила запах! – объяснил Степных.Медленно, подолгу задерживаясь на одном месте, Ведьма всё-таки повела по просеке. Теперь она то и дело поднимала вверх морду, словно искала следов не на земле, а на вершинах деревьев. Её хозяин тоже потянул ноздрями влажный от росы воздух.– Дымом отдает, однако. А ветер навстречу, от нашего кострища доносить не может…Ни Костя, ни горный инспектор запаха дыма не улавливали. Нетерпеливый студент предполагал, что бакенщик выдумывает. Просто-напросто собака оказалась беспомощной, «ворон ловит». Хозяину же не хочется признаваться в этом, вот и изобретает всякие росы да запахи дыма!..Тайга тем временем стала редеть, дробиться на островки высокоствольного леса в молодой берёзовой поросли. Березничек курчавился на старом пожарище, на обугленных комлях уцелевших деревьев и чёрных валежин.Перед одним из «островков» лайка остановилась. Подрагивая влажными ноздрями, смотрела на хозяина. Степных снял с плеча винчестер, оттянул курок. Скомандовал вполголоса:– Вперед!Собака, пройдя несколько шагов, остановилась опять. Остановились и люди, охваченные тревожным ожиданием опасности.– Встаньте-ка за лесины, – негромко, но тоном, не допускающим возражений, сказал бакенщик.Теперь горьковатый запашок дыма улавливали все. Но, так как это был только запах, Костя считал, что Степных трусит преждевременно. Опасность будет там, где не запах, а самый дым поднимается над костром.– Вперёд!Лайка бесшумно нырнула в мокрые кусты. Повременив, хозяин двинулся следом за ней.– Давайте сюда! – раздался через минуту его приглушённый голос.За кустами, возле могучего ствола упавшего кедра, остывали угли. Они начинали уже подёргиваться серым налётом пепла. Росу на травах вокруг пепелища высушил жар костра. Сухою была и плотно умятая грудка пихтовых веток, на которых коротал ночь человек. Он ушел, оставив угасающей костер да сине-белую ленточку, оторванную от подола тельняшки.– На добрый час опоздали, если не больше, – ни к кому не обращаясь, объявил Степных.Напряжение схлынуло, сменяясь растерянностью.Иван Александрович поднял узенький лоскуток тельняшки.– На кой чёрт ему понадобилось рвать рубаху?– Для перевязки, надо полагать… Наверное поранился в темноте.– Что будем делать? – спросил Костя.Степных осторожно, придерживая большим пальцем, спустил курок винчестера с боевого взвода.– По такой росе, если свежо наброжено, глухарей без собак ищут. А тут человек. Да ищем с собакой…– Верно! – обрадовался Пряхин. – Теперь по свежему догонять! Не роса поверх следа, а след – по росе!..Просека визиры выходила на раздольную гарь. Начинаясь у костра, по седым от росы травам и кустарникам вдаль уходила яркая зелёная полоса – след человека. Сбиться с него мог только слепой.– На старт! – задорно скомандовал студент.Иван Александрович посмотрел неодобрительно, хотя и не сказал ничего.Степных уже углублялся в гарь, норовя идти проложенным следом, благо прошедший ранее человек сбил с трав росу.Первые же метры пути показали Косте, как он ошибался вчера, посчитав издали это место заросшим травой лугом. Пронесшийся здесь когда-то таёжный пожар не смог справиться с могучими лиственницами. Огонь только сорвал хвою, и раздетые ветки перестали требовать у корней влагу. Корни засохли. Ветры, прежде путавшиеся беспомощно в густых кронах, принялись сводить старые счёты. Наверное, земля вздрагивала и стонала, когда гиганты падали, взметая тучи чёрного праха. На них падали соседи, завалы громоздились в несколько ярусов.Это кладбище гигантов, которых не принимала земля, густо заросло буйными травами, малинником, шипигой. Точно печальные памятники-колонны высились кое-где нагие стволы. Зелёные заросли поднимались выше человеческого роста. В них прятались полные затхлой воды ямы, валежины щетинились острыми обломками сучьев. Нога, со всей осторожностью поставленная на ствол мёртвого дерева, увлаженного росой, норовила соскользнуть. Или неверная опора подламывалась внезапно, а под ней оказывалась пустота. Обугленные пеньки тонколесья поднимались оттуда, словно поставленные на древки копья.Гибкие, как змеи, соболи любят такие места. Лоси не избегают их. Люди обходят стороной, как бы ни была длинна окольная дорога.Балансируя на валежине, Степных из-под руки посмотрел вперёд.– Прямо через гарь полез. На запад, к трассе.Иван Александрович провёл ладонью по лысине, вытирая пот, – и стал похожим на негра. Костя фыркнул.
– Не смешно! – сказал Пряхин, доставая носовой платок. – Грустно. Ввязались не в своё дело…Ничего не ответив, студент пустился догонять Василия. Но бакенщик, обутый в мягкие ичиги, двигался быстрее. Через некоторое время между ним и студентом образовался прогал метров в двести. Сократить его Костя не мог, как ни старался. Только опережал всё больше Ивана Александровича.Василий Степных лучше других знал, что до автомобильной дороги остались считанные километры. Гарь начала полого скатываться в разложину. Там от ключа, когда-то остановившего пожар, снова начиналась тайга. Идти через тайгу куда легче, нежели через гарь. Расстояние между тем человеком и им, Василием Степных, не уменьшалось, а увеличивалось. Ведьма могла искать след человека, но задерживать людей её не учили. Полагаться приходилось лишь на себя. И Василий торопился, всё дальше и дальше отрываясь от спутников.В ручье он ополоснул всё-таки лицо, сделал несколько жадных глотков, черпая воду ладонями. Прежде чем войти в заросли, оглянулся.Студент пробирался по валежинам метрах в трехстах. Второй спутник отстал вовсе – его не удалось увидеть.Медлить нельзя, и Степных решительно перепрыгнул через ручей. Выпутываясь из сетей смородинника, поискал глазами собаку. Её поведение заставило сдёрнуть с плеча винчестер: вздыбив шерсть, Ведьма обнюхивала загородившую путь колдобину.– Близко? – вслух спросил Василий, по обыкновению усмехаясь своей привычке обращаться в одиночестве к собаке. – Похоже, что близко!Собака продолжала обследовать валежину.– Ищи! – приказал он.Точно спущенная пружина, лайка прыгнула в зелёную чащу, что не входило в расчёты хозяина.– Ведьма! Ведьма! Ко мне!Собака не возвращалась, а громко кричать он не хотел. Василий остановился, безуспешно пытаясь проникнуть взглядом в дремучие заросли. Тайга молчала, только большой чёрный дятел в красной шапочке не спеша долбил трухлявую пихту.Тянулись бесконечные минуты, полные тревоги, – выстрел из пистолета где-то в чаще грозил сделать их беспомощными. Как искать без собаки человека в тайге, когда у него – сто дорог, а у идущего за ним только одна?…И вдруг в стороне, справа, бешено залаяла Ведьма. Не так, как на белку или соболя, или на лося. Только на двоих так лает собака – на медведя и человека! Мучительно ожидая хлопка пистолетного выстрела, Степных побежал на лай.Вторым к ручью подошёл Костя. Стоя на корневище вывороченного дерева, он напрасно искал глазами Василия и чертыхался. Услыхав яростный лай Ведьмы, студент рванулся было вперед, но остановился, взмахами рук торопя Пряхина. Не зная, как следует поступать в подобных случаях, Костя боялся помешать Степных.Лай Ведьмы словно подстегнул инспектора. Теперь он спешил изо всех сил, не разбирая дороги, не обращая внимания на заливающий глаза пот. Костя протянул руку, помогая ему взобраться на выворотень. Когда Иван Александрович, отдуваясь, вскарабкался наверх, покрывая собачий лай, в тайге хлопнули один за другим два выстрела.Пряхин задержал в груди воздух.Дважды ещё тявкнула собака и смолкла.Теперь тишину нарушали только Иван Александрович – шумным дыханием да неторопливым постукиванием – примолкнувший было дятел.– Всё! – произнёс наконец горный инспектор. – Два выстрела, слышали? Оба ружейные, пистолет бьёт не так. Глуше…– А Ведьма перестала лаять, – ни к чему сказал Костя. Смерть человека, виновником которой был в какой-то мере и он, испугала. Кто бы он ни был, этот беглец, – распоряжаться ею жизнью они не имели права.Видимо, Пряхин думал о том же. Словно успокаивая свою и Костину совесть, он сказал:– Всё правильно. Два выстрела. Первый – предупреждение, а второй…Вздохнув, он развел руками.– Всё-таки перегнул малость наш товарищ, – покачал головой Костя. – Понимаете, мёртвые не разговаривают.– Кому надо, – узнают!– А если не узнают? Знаете, что нам будет?– Э, бросьте. Насмерть убили живого человека, а вы про свою шкуру…На этот раз Костя даже не обиделся.– Пойдёмте? – спросил он.– Куда?– Ну… туда, конечно…– Не так просто. Надо подождать, покамест товарищ догадается указать направление или придёт к нам.– Думаете, не найдём сами?– Думаю, не найдем! – отрубил Пряхин и, отворачиваясь, полез за трубкой.Костя спрыгнул с выворотня, уселся на валежине. Он смотрел на травы, на кусты вокруг – их ещё не тронула желтизна. На мёртвые деревья гари, которые все-таки грелись на солнце. На даль, задернутую сиреневой дымкой. Смерти не было места в умытом росой мире.– Намудрили! Суд есть на это. И вообще… – обиженно буркнул студент, точно обвиняя Пряхина.– Намудрили, – печально согласился тот.– Степных намудрил! – вскочил Костя, гневно махнув рукой в сторону, где недавно стреляли.Пряхин посмотрел на него с укором:– Все мы виноваты. И я, старый дурак, особенно! Догонять сунулись! Никуда бы он не делся, поверьте! Думаете, одни мы с вами такие… внимательные, что ли? Люди-то – кругом! Наши люди, советские!Костя подавленно молчал. Он согласился бы так вот сидеть молча сколько угодно времени, только бы не идти туда, не видеть ткнувшегося лицом в мох человека, который уже перестал существовать. Но Иван Александрович не собирался прятаться ни от самого себя, ни от содеянного.– Надо идти! – сказал он. – Думать всем вместе, что делать. Ого-го-го-го-о!.. Ого-го-го-го! О-о!Крик, подпрыгивая на неровностях рельефа, покатился по гари.– Ого-го-го-го-о! – сложив рупором ладони, заорал Костя.Эхо не успело еще утихомириться, когда издали донёсся ответный крик.– Чуть левее, чем падают тени, – засёк направление Пряхин. – Намного не отклонимся, а там опять покричим.– Да ведь у нас компас есть! – вспомнил студент.Горный инспектор промолчал, а Костя подумал, что пользоваться этим компасом было бы неприятно, пожалуй…Теперь они ломились через густой цепкий кустарник на восточной покати разложины. Студент очень скоро оставил позади Ивана Александровича – молодость не любит тянуться в хвосте. Оттуда, куда они шли, опять раздалось приглушенное тайгой «Ого-го-го», и Костя зашагал ещё быстрее.Подъём стал круче, из обомшелой земли полезли иззубренные сланцевые плиты. Ещё выше по склону они начали громоздиться в утесы, заслоняющие дорогу.Неслышно ступая по густому белесоватому мху, Костя обогнул очередное препятствие и едва не наткнулся на человека, натягивающего на ногу сапог. На одну секунду студент подумал, что это Степных. Но в те самые короткие мгновения, пока перестраивалась мысль, человек рывком поднялся. В следующую долю секунды на подбородок студента обрушился удар кулака, отшвырнув его на мягкий сырой мох. Открыв глаза после мгновенного беспамятства, Костя увидел блестящий ободок вокруг бездонного чёрного отверстия. Не желая видеть вылетающего оттуда огня, зажмурился.Почувствовал, что сердце подкатывается к горлу…Вот сейчас!..Конец?…Конца не было… Не было… Не было…Тогда он робко приоткрыл веки.Не веря, широко раскрыл глаза, приподнял голову. Сел, растерянно озираясь…Он никого не увидел. Только кедры чуть-чуть покачивали вершинами на фоне белого неба. Только вздрагивали, распрямляясь, белёсые веточки мха там, где их придавил тяжёлый сапог человека с кирзовой полевой сумкой.Треск сучьев за спиной заставил студента вскочить, напружинить мускулы.– Послушайте, Константин! Вы где? – раздался недовольный голос Ивана Александровича. – Я, знаете, уже не в том возрасте – в прятки играть.Косте очень не хотелось говорить о происшедшем, которого сам ещё не сумел осмыслить. Но рассказать было необходимо. Избегая смотреть на Пряхина, сообщил коротко и не совсем вразумительно:– Конечно, если человек не ожидает, и дурак с ног сшибет. Ничего нет удивительного. Так бы и я мог – стукнуть исподтишка, да за пистолет! Жаль, что удрал…– Кто? Бакенщик?– При чем тут бакенщик? Этот самый. «Геолог». Сидел тут за скалой.У Ивана Александровича отвисла челюсть.– Значит… значит, убит Степных?…Утро, сверкающее разноцветными искрами росяных капель, сразу померкло. Часть 3. Доверчивость геолога Раменкова
Глава первая Для Люды и Семёна этот день закончился ужином в семье Рукосуевых. До гостеприимного крова Фёдора Фёдоровича в Ильинском добрались только к девяти вечера.– Я от Маккавеева за два часа успевал, а тут… – огорченно махнул рукой Рукосуев. – Одно к одному; и ливень позавчерашний, и мостик этот проклятый. Завтра со светом выедем. Да, очень вас попрошу ничего не рассказывать жене… чтобы не волновалась…Скрепя сердце приходилось отвечать на шутки разговорчивой, удивительно жизнерадостной хозяйки. Муж представил гостей специалистами, направленными для проверки гидрологического поста на Кручине. Антонина Иннокентьевна не утерпела:– Делать нечего начальству – Скурихина проверять вздумали! Да он сам, кого хочешь, порядку научит! Два их – мой да Сергей Михайлович. Моего из вольеров не выгонишь, а того – от реки…Фёдор Фёдорович отвернулся, спрятал лицо в ладонях.– Ты чего, Федя? – затревожилась жена.– Так. Голова что-то болит.– Чаю покрепче выпей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Не смешно! – сказал Пряхин, доставая носовой платок. – Грустно. Ввязались не в своё дело…Ничего не ответив, студент пустился догонять Василия. Но бакенщик, обутый в мягкие ичиги, двигался быстрее. Через некоторое время между ним и студентом образовался прогал метров в двести. Сократить его Костя не мог, как ни старался. Только опережал всё больше Ивана Александровича.Василий Степных лучше других знал, что до автомобильной дороги остались считанные километры. Гарь начала полого скатываться в разложину. Там от ключа, когда-то остановившего пожар, снова начиналась тайга. Идти через тайгу куда легче, нежели через гарь. Расстояние между тем человеком и им, Василием Степных, не уменьшалось, а увеличивалось. Ведьма могла искать след человека, но задерживать людей её не учили. Полагаться приходилось лишь на себя. И Василий торопился, всё дальше и дальше отрываясь от спутников.В ручье он ополоснул всё-таки лицо, сделал несколько жадных глотков, черпая воду ладонями. Прежде чем войти в заросли, оглянулся.Студент пробирался по валежинам метрах в трехстах. Второй спутник отстал вовсе – его не удалось увидеть.Медлить нельзя, и Степных решительно перепрыгнул через ручей. Выпутываясь из сетей смородинника, поискал глазами собаку. Её поведение заставило сдёрнуть с плеча винчестер: вздыбив шерсть, Ведьма обнюхивала загородившую путь колдобину.– Близко? – вслух спросил Василий, по обыкновению усмехаясь своей привычке обращаться в одиночестве к собаке. – Похоже, что близко!Собака продолжала обследовать валежину.– Ищи! – приказал он.Точно спущенная пружина, лайка прыгнула в зелёную чащу, что не входило в расчёты хозяина.– Ведьма! Ведьма! Ко мне!Собака не возвращалась, а громко кричать он не хотел. Василий остановился, безуспешно пытаясь проникнуть взглядом в дремучие заросли. Тайга молчала, только большой чёрный дятел в красной шапочке не спеша долбил трухлявую пихту.Тянулись бесконечные минуты, полные тревоги, – выстрел из пистолета где-то в чаще грозил сделать их беспомощными. Как искать без собаки человека в тайге, когда у него – сто дорог, а у идущего за ним только одна?…И вдруг в стороне, справа, бешено залаяла Ведьма. Не так, как на белку или соболя, или на лося. Только на двоих так лает собака – на медведя и человека! Мучительно ожидая хлопка пистолетного выстрела, Степных побежал на лай.Вторым к ручью подошёл Костя. Стоя на корневище вывороченного дерева, он напрасно искал глазами Василия и чертыхался. Услыхав яростный лай Ведьмы, студент рванулся было вперед, но остановился, взмахами рук торопя Пряхина. Не зная, как следует поступать в подобных случаях, Костя боялся помешать Степных.Лай Ведьмы словно подстегнул инспектора. Теперь он спешил изо всех сил, не разбирая дороги, не обращая внимания на заливающий глаза пот. Костя протянул руку, помогая ему взобраться на выворотень. Когда Иван Александрович, отдуваясь, вскарабкался наверх, покрывая собачий лай, в тайге хлопнули один за другим два выстрела.Пряхин задержал в груди воздух.Дважды ещё тявкнула собака и смолкла.Теперь тишину нарушали только Иван Александрович – шумным дыханием да неторопливым постукиванием – примолкнувший было дятел.– Всё! – произнёс наконец горный инспектор. – Два выстрела, слышали? Оба ружейные, пистолет бьёт не так. Глуше…– А Ведьма перестала лаять, – ни к чему сказал Костя. Смерть человека, виновником которой был в какой-то мере и он, испугала. Кто бы он ни был, этот беглец, – распоряжаться ею жизнью они не имели права.Видимо, Пряхин думал о том же. Словно успокаивая свою и Костину совесть, он сказал:– Всё правильно. Два выстрела. Первый – предупреждение, а второй…Вздохнув, он развел руками.– Всё-таки перегнул малость наш товарищ, – покачал головой Костя. – Понимаете, мёртвые не разговаривают.– Кому надо, – узнают!– А если не узнают? Знаете, что нам будет?– Э, бросьте. Насмерть убили живого человека, а вы про свою шкуру…На этот раз Костя даже не обиделся.– Пойдёмте? – спросил он.– Куда?– Ну… туда, конечно…– Не так просто. Надо подождать, покамест товарищ догадается указать направление или придёт к нам.– Думаете, не найдём сами?– Думаю, не найдем! – отрубил Пряхин и, отворачиваясь, полез за трубкой.Костя спрыгнул с выворотня, уселся на валежине. Он смотрел на травы, на кусты вокруг – их ещё не тронула желтизна. На мёртвые деревья гари, которые все-таки грелись на солнце. На даль, задернутую сиреневой дымкой. Смерти не было места в умытом росой мире.– Намудрили! Суд есть на это. И вообще… – обиженно буркнул студент, точно обвиняя Пряхина.– Намудрили, – печально согласился тот.– Степных намудрил! – вскочил Костя, гневно махнув рукой в сторону, где недавно стреляли.Пряхин посмотрел на него с укором:– Все мы виноваты. И я, старый дурак, особенно! Догонять сунулись! Никуда бы он не делся, поверьте! Думаете, одни мы с вами такие… внимательные, что ли? Люди-то – кругом! Наши люди, советские!Костя подавленно молчал. Он согласился бы так вот сидеть молча сколько угодно времени, только бы не идти туда, не видеть ткнувшегося лицом в мох человека, который уже перестал существовать. Но Иван Александрович не собирался прятаться ни от самого себя, ни от содеянного.– Надо идти! – сказал он. – Думать всем вместе, что делать. Ого-го-го-го-о!.. Ого-го-го-го! О-о!Крик, подпрыгивая на неровностях рельефа, покатился по гари.– Ого-го-го-го-о! – сложив рупором ладони, заорал Костя.Эхо не успело еще утихомириться, когда издали донёсся ответный крик.– Чуть левее, чем падают тени, – засёк направление Пряхин. – Намного не отклонимся, а там опять покричим.– Да ведь у нас компас есть! – вспомнил студент.Горный инспектор промолчал, а Костя подумал, что пользоваться этим компасом было бы неприятно, пожалуй…Теперь они ломились через густой цепкий кустарник на восточной покати разложины. Студент очень скоро оставил позади Ивана Александровича – молодость не любит тянуться в хвосте. Оттуда, куда они шли, опять раздалось приглушенное тайгой «Ого-го-го», и Костя зашагал ещё быстрее.Подъём стал круче, из обомшелой земли полезли иззубренные сланцевые плиты. Ещё выше по склону они начали громоздиться в утесы, заслоняющие дорогу.Неслышно ступая по густому белесоватому мху, Костя обогнул очередное препятствие и едва не наткнулся на человека, натягивающего на ногу сапог. На одну секунду студент подумал, что это Степных. Но в те самые короткие мгновения, пока перестраивалась мысль, человек рывком поднялся. В следующую долю секунды на подбородок студента обрушился удар кулака, отшвырнув его на мягкий сырой мох. Открыв глаза после мгновенного беспамятства, Костя увидел блестящий ободок вокруг бездонного чёрного отверстия. Не желая видеть вылетающего оттуда огня, зажмурился.Почувствовал, что сердце подкатывается к горлу…Вот сейчас!..Конец?…Конца не было… Не было… Не было…Тогда он робко приоткрыл веки.Не веря, широко раскрыл глаза, приподнял голову. Сел, растерянно озираясь…Он никого не увидел. Только кедры чуть-чуть покачивали вершинами на фоне белого неба. Только вздрагивали, распрямляясь, белёсые веточки мха там, где их придавил тяжёлый сапог человека с кирзовой полевой сумкой.Треск сучьев за спиной заставил студента вскочить, напружинить мускулы.– Послушайте, Константин! Вы где? – раздался недовольный голос Ивана Александровича. – Я, знаете, уже не в том возрасте – в прятки играть.Косте очень не хотелось говорить о происшедшем, которого сам ещё не сумел осмыслить. Но рассказать было необходимо. Избегая смотреть на Пряхина, сообщил коротко и не совсем вразумительно:– Конечно, если человек не ожидает, и дурак с ног сшибет. Ничего нет удивительного. Так бы и я мог – стукнуть исподтишка, да за пистолет! Жаль, что удрал…– Кто? Бакенщик?– При чем тут бакенщик? Этот самый. «Геолог». Сидел тут за скалой.У Ивана Александровича отвисла челюсть.– Значит… значит, убит Степных?…Утро, сверкающее разноцветными искрами росяных капель, сразу померкло. Часть 3. Доверчивость геолога Раменкова
Глава первая Для Люды и Семёна этот день закончился ужином в семье Рукосуевых. До гостеприимного крова Фёдора Фёдоровича в Ильинском добрались только к девяти вечера.– Я от Маккавеева за два часа успевал, а тут… – огорченно махнул рукой Рукосуев. – Одно к одному; и ливень позавчерашний, и мостик этот проклятый. Завтра со светом выедем. Да, очень вас попрошу ничего не рассказывать жене… чтобы не волновалась…Скрепя сердце приходилось отвечать на шутки разговорчивой, удивительно жизнерадостной хозяйки. Муж представил гостей специалистами, направленными для проверки гидрологического поста на Кручине. Антонина Иннокентьевна не утерпела:– Делать нечего начальству – Скурихина проверять вздумали! Да он сам, кого хочешь, порядку научит! Два их – мой да Сергей Михайлович. Моего из вольеров не выгонишь, а того – от реки…Фёдор Фёдорович отвернулся, спрятал лицо в ладонях.– Ты чего, Федя? – затревожилась жена.– Так. Голова что-то болит.– Чаю покрепче выпей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16