Однажды вечером Софус спел ужасно печальную песню, и все, кто слушал его, заплакали. Магараджа и его три жены плакали в три ручья так, что слоны набрали полные хоботы драгоценных княжеских слез, а обыкновенные туристы утирали глаза платочками. Но один рыдал громче всех. Юн пошел на звук и увидел крокодила. Как раз перед отъездом охотника крокодил выбрался из клетки и спрятался. Теперь он лежал под столом и плакал, прикрыв глаза лапами. Юн поманил его и запер в ванной. После этого Юн и Софус решили, что умываться больше не стоит.
7. Софус теряет голову
Пока все это происходило, мальчики часто вспоминали своего старого друга Кумле, но у них было столько дел, что они даже ни разу не собрались в город поискать его. И вот однажды Кумле явился сам, в своей коричневой шубе, и спросил, не может ли он чем-нибудь помочь. Он рассказал, что сначала пошел на радио, но редактору не понравился его голос. Дескать, очень скрипучий, к тому же у Кумле нет «микрофонного обаяния». Кумле ответил: «Ну и пусть, я вовсе не хочу никого оБАЯНивать, оГАРМОНЬивать, объегоривать». Сказал, что все равно не станет выступать по этому паршивому радио, даже если его будут умолять. Ни за что! Наотрез откажется, хоть бы сам папа римский уговаривал.
Юн и Софус сказали, что совершенно согласны с ним.
— Правильно, не пой для них, — говорили они. — Даже в мультфильмах не снимайся, так им и надо.
Потом Юн спросил, чем же Кумле все-таки думает заняться.
И Кумле ответил, что купил себе типографию, так что теперь он книгопечатник. Мальчики очень обрадовались. Выходит, он может напечатать путеводитель по дворцу-музею принцессы Шиповничек, а они будут продавать этот путеводитель туристам. Кумле охотно согласился и немедленно принялся за дело.
Но оказалось, что печатать книги труднее, чем он думал. Кумле подобрал нужные буквы, но они не всегда ложились на свое место, а некоторые даже становились вверх ногами. Самая важная была первая страница, поэтому над ней он бился особенно долго. Вот что получилось:
Ух, как здорово! — сказал Юн. — Я и не подозревал, что ты так хорошо знаешь иностранные языки. Что же тут написано?
Написано: Дворец Шиповничка. Издание Кумле. Специальный книгопечатник дворца-музея. Кумле очень гордился собой.
— Ты бы все-таки навел порядок среди букв, — сказал Юн. — А то они стоят не совсем правильно, да и не хватает некоторых.
— Ничего, — ответил Кумле. — Это и есть то, что называется «свобода слова». Как хочу — так и пишу!
— Я предложу тебе работу, с которой ты, по-моему, справишься лучше, чем с книгопечатанием, — сказал Юн. — Мыть автомашины. У нас тут есть один человек, его зовут Мйккель. Он продает туристам бензин, и ему нужен помощник.
— Ну что ж, я могу, раз ты просишь, — сказал Кумле. — Но все равно я хочу быть печатником. Когда-нибудь я стану страшно знаменитым книгопечатником.
— Ты тоже хочешь стать знаменитым? — спросил Юн.
— «Хочу»? Я просто стану, и все. У меня такое чувство.
— Не иначе, ты заболел, — сказал Юн. — У тебя температура. Я схожу за градусником и измерю ее.
— Никакой тиримпатуры у меня нет! — сказал Кумле. — А если бы и была, я не позволил бы тебе ее мерить! Она моя!
С этими словами Кумле повернулся, пошел к Мик-келю и стал мыть машины.
У Софуса была привычка помахивать своей красивой белой палочкой, когда он водил по дворцу экскурсии. Время от времени он снимал нос и снова приставлял его. За это полагалось платить особо пятьдесят эре. Деньги, которые Софус собирал, показывая свой нос, он клал не в кожаную сумку, а в собственный карман.
Софус не подозревал, что палочка волшебная, пока не произошел несчастный случай. Сейчас я расскажу, как это было.
Но только это ужасно печальная история, поэтому ты, прежде чем читать дальше, лучше проверь, есть ли у тебя платок вытирать слезы. Ничего, если он не совсем чистый.
Однажды Юн и Софус стояли в саду и чистили «Девятку». Они его смазали, даже погладили, как и следует иногда делать с хорошими паровозами. Тут появился индийский магараджа — гот самый, на слонах, — он хотел посмотреть «Девятку». Он объяснил, что очень интересуется паровозами, и стал спрашивать, как действуют разные винтики, рычаги, колеса и ручки. Юн страшно любил показывать своего дорогого друга «Девятку», но Софус все время перебивал его и наговорил такого вздора, что Юн рассердился.
— Не слушайте его, — сказал Юн, — он чепуху городит!
— Хоть бы ты замолчал на десять минут, — ответил Софус, помахивая палочкой.
Надо же было случиться так, что он махнул правильно! Юн не мог произнести ни единого словечка, только хрюкал от злости, а Софус показывал доброму индийцу паровоз и плел совершеннейшую чепуху.
— Вот здесь у нас обычно лежат лошадиные силы, — сказал он, показывая пустую коробку из-под овсяного печенья. — Правда, теперь мы отказались от лошадиных сил, перешли на тянучки.
— Тянучки? — удивился индиец. — Паровоз тянут тянучки?
— Да, это новейшее изобретение, — ответил Софус. — Мы его сами придумали, действует безотказно. Конечно, «Мишки» лучше тянут, но это стоит намного дороже. А останавливаем паровоз йодом.
— Постойте, как же так? — воскликнул индийский гость. — Ведь йодом останавливают кровь.
— Значит, и паровоз можно остановить. Вот!.. А железнодорожное полотно, — продолжал Софус, — на ночь скатываем и убираем, чтобы рельсы не ржавели зря.
— В жизни не слыхал ничего удивительнее, — сказал магараджа.
— Конечно, удивительно, — согласился Софус. — А только еще удивительнее ехать скорым поездом. Однажды я ехал так быстро, что мне ветром оторвало нос.
И в доказательство он снял нос.
Когда к Юну вернулся голос, он ушел в замок и заперся в своей комнате, злой-презлой. Софусу пришлось долго стоять перед дверью, играть на скрипке и петь, чтобы Юн перестал сердиться.
А вот песня, которую пел Софус:
Фру Енсен кофейник снимет с окна,
И кофе с корицею варит она.
Фру Енсея кофейную чашку потом
На блюдечко ставит вверх дном.
И кофе она наливает на дно,
Но тут получается свинство одно:
Ведь в чашке ни капельки нет,
А кофе течет на паркет.
Смотреть неприятно на это, друзья,
Но тут ничего уж поделать нельзя.
И дерево есть у нее под окном,
Зеленые бочки на дереве том.
Юн открыл дверь и дереве почки, а не
Тут сказал:
— На бочки!
— А на этом были бочки, — сказал Софус. — Я сам видел.
— К тому же бочки не бывают зеленые, — продолжал Юн.
— Вот видишь, — ответил Софус, — мы говорим о разных вещах.
— Опять ерунду городишь! — сказал Юн, но он уже не сердился.
Они сели за письменный стол, отодвинули в сторону толстые бухгалтерские книги, и Юн нажал кнопку. Он ведь был директором замка, как и Софус, а в Розвегии все директора только и делают, что нажимают на кнопки, после чего входят красивые девушки и спрашивают: «Что прикажете?»
И действительно, вошла очень милая девушка с кудряшками и голубыми глазами. Ее звали Бибби. Она спросила, что угодно директорам. И Юн ответил, что они хотят двадцать четыре пирожных, большую кастрюлю какао со сливками и две чашки.
Когда Бибби вернулась с полным подносом вкусных вещей и поставила его на письменный стол, Софус страшно обрадовался. Он больше всего на свете любил какао со сливками.
Софус взмахнул палочкой и сказал:
— Хоть бы у меня была длинная-предлииная шея, как у жирафа, чтобы как следует насладиться чудесным вкусом какао!
В этот миг палочка написала в воздухе заветный знак, и шея у Софуса стала как у жирафа.
Тут-то Юн и Софус наконец поняли, что палочка им досталась волшебная.
Софус ужасно стеснялся своей длинной шеи. Он сворачивал ее и прятал под курточку, зажимал под мышкой, клал на плечи, стараясь, чтобы ее не заметили. Но это было не так-то просто.
С того дня Софус редко выходил из своей комнаты. Он плакал и горевал, мазался всевозможными мазями, даже выкрасил шею в серый цвет, чтобы не так было видно. И без устали чертил волшебной палочкой круги и петли, надеясь получить нужный рисунок. И все время приговаривал:
— Хоть бы исчезла длинная шея! Хоть бы она пропала!
Однажды, когда Софус, одинокий, несчастный, стоял и размахивал палочкой, у него вышла нужная закорючка. Раз! — и шея исчезла!
Сам Софус стоял внизу, а его голова повисла в воздухе под потолком. Между телом и головой совершенно не было шеи — ведь он сам пожелал, чтобы она пропала!
8. Народная пляска
Бедный Софус, тяжело ему пришлось! Он брал свою голову обеими руками, вытирал ей слезы и причесывал кудри. Снимал нос, сморкал его, чистил ваткой, смоченной борной кислотой, потом ставил на место. Но стоило ему выпустить голову из рук, как она взлетала вверх — туда, где находилась, когда у него была длинная шея. Софус никак не мог до нее дотянуться — приходилось влезать на стол или же доставать голову Длинной палкой с крючком на конце.
Но когда Софус спал, то уже не мог следить за своей головой. И куда только ее не заносило! Положит ее на тумбочку и проснется утром со страшной головной болью, а головы нет — пропала с того места, где он оставил ее вечером. Софус вставал и принимался искать — под кроватью, за шкафом. И вдруг начинало капать ему за шиворот: это голова лежала на люстре или еще где-нибудь и плакала, потому что Софус не слышал, как она его зовет.
Дело немного исправилось, когда Юн сходил в аптеку, купил пластыря и прилепил Софусову голову к его плечам. Правда, она немного качалась на ветру и с ней нельзя было быстро бежать вниз по лестнице, но вообще-то голова была отменная, она только слабо держалась.
Каждый день Софус по часу, а то и по два вертел палочкой, стараясь начертить волшебный знак, но ничего не получалось. Он поместил в журнале «Самое лучшее — иностранное» длинную статью, где уверял, что приставная голова — новейшее средство от ломоты в костях, а в газеты разослал большие объявления, чтобы люди поняли, что приставная голова — это очень модно. Однако никто не верил.
А в замок приходило все больше и больше туристов. Миккель и Кумле едва поспевали продавать бензин и мыть машины. Весь день был занят работой, и лишь поздно вечером они могли передохнуть и поболтать.
— Ты что такой задумчивый ходишь? — сказал однажды Миккель; он был порядочный хитрец. — Над чем голову ломаешь целыми днями?
— Хочу стать знаменитым, — ответил Кумле. — Оказывается, самый легкий способ прославиться — это напечатать страшно умную книг). Но сначала я должен придумать, что в ней будет написано.
— А что — это дело! — воскликнул Миккель. — Честное слово, дело!
Он пошел в город, купил большую чернильницу, ручку, несколько килограммов бумаги и тоже стал думать и писать. Но у него ничего не получилось. Тогда он рассердился и открыл придворную фотографию.
Юн позвонил по телефону Кумле и попросил его немедленно прийти во дворец, чтобы участвовать в народных плясках. Кумле сказал, что разучился плясать, но Юн ответил, что это ничего. Надо сделать два шага вправо, один шаг влево и покружиться.
— Туристы очень любят народные пляски, — сказал Юн, — особенно такие, которые исполняют под ши-пель и барабан, а их лучше тебя никто не спляшет!
Кумле отложил в сторону шланг, из которого окатывал водой автомашины, и пошел во дворец. Он надел пестрые шерстяные носки, черные суконные брюки, красный шелковый жилет и башмаки с блестящими пряжками. В руке он держал факел. Вот было зрелище! Когда Кумле пошел плясать, все столы и стулья на террасе закачались. А гости хлопали в ладоши, фотографировали и заказывали еще пива — подкрепиться.
Одна пляска пользовалась особенным успехом. Она сопровождалась пением. Пели о старинных-старинных делах, а когда поют про старину, это называется «Песнь». Любая древняя «Песнь» ценится куда больше обычных песенок. Правда, голос у Кумле был грубый и хрипловатый, но «Песнь» только такими голосами и поют.
(Если хочешь спеть эту «Песнь», попроси свою учительницу или тетю или еще кого-нибудь из взрослых, чтобы они научили тебя мелодии «Песни о вещем Хельге». Наша «Песнь» посвящена другому королю, которому захотелось покататься на лыжах. Правда, вслух ее петь не стоит — взрослые могут решить, что слова недостаточно торжественны для такой мелодии. Им трудно признать, что наша «Песнь» почти ничуть не хуже. Ты ведь знаешь, взрослые любят иногда напускать на себя торжественность, особенно учительницы.)
А вот и «Песнь». Если никто не сможет научить тебя мелодии, придумай какую-нибудь сам, да поскладнее, чтобы хорошо было топать.
Король восседает на троне своем
И молвит: «Сегодня мне, братцы,
Охота слегка прогуляться!
Но нет в королевском кармане моем
Ни кроны, скажу вам открыто».
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.
Придворные смотрят в испуге на трон,
Дрожат у придворных поджилки.
Король, почесавши в затылке,
Схватил со стола телефон,
И номер набрал он сердито.
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.
И молвит портному король: «Я велю
Сшить брюки мне без промедленья
Исполни мое повеленье!»
И верный портной говорит королю:
«О'кэй! То be sure! Будет сшито!»
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.
Портной сказал «То be sure», потому что он был не простой портной, а английский. Их считают самыми искусными. Говорить надо так: «Ту би шюр». Дело в том, что в Англии не умеют произносить буквы правильно, как это делаем мы.
Объяснение про портного петь не надо!
Конечно, король наш слегка полноват
И брюки на нем словно парус…
Что сделаешь — близится старость!
И вот государственной важности зад
Обмерил портной деловито.
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.
И вот уж король наш высоко в горах,
Пора бы на лыжах скатиться,
А он все не может решиться…
Но только не думайте — это не страх,
Король наш — спортсмен знаменитый!
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.
И восемь вассалов подходят к нему,
За новые брюки хватают
И съехать его заставляют.
И в снежной пыли он исчез, как в дыму,
А гладь словно трактором взрыта.
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.
Вассалы построились, как на парад.
И все происходит как надо —
И трубы, и гром канонады…
Король с аппетитом жует шоколад,
Вино по стаканам разлито…
Ура! На прогулку, шумя и галдя,
Спешит королевская свита.

9. Старые ясли
Софус день-деньской махал палочкой и желал, чтобы голова приросла на свое место, но у него никак не получалась нужная закорючка.
Во дворце было много красивых девушек — одни спали, другие работали и приходили на вызов, когда Юн и Софус нажимали кнопку. Но ни одна из них не могла сравниться красотой с Бибби. Поэтому Софус частенько нажимал кнопку, и Бибби приходила и пела ему. Она знала несколько песен, под которые можно было махать волшебной палочкой. Вот одна из них, ты можешь сам подобрать к ней мотив.
В далекой бухте Тим-Бук-Ту
Есть дом у Сары-Бары-Бу.
Сара-Бара-Бу, Сара-Бара-Бу,
Есть у нее корова My.
И тощий, старый марабу
Живет у Сары-Бары-Бу.
Сара-Бара-Бу, Сара-Бара-Бу,
Есть у нее корова My.
И этот тощий марабу
Из Тим-Бук-Тим-Бук-Тим-Бук-Ту,
Из дома Сары-Бары-Бу,
Твердил все время «My» да «My».
Однажды Сара-Бара-Бу
Сказала My и марабу:
«Стань, марабу, коровой My,
А ты, корова, — марабу!»
Вот так Сара-Бара-Бу!
Под такую песенку можно нарисовать волшебной палочкой удивительно много узоров. Вот что получилось у Софуса:
Но хотя он все чертил и чертил новые завитушки, голова все равно не прирастала на место.
Однажды Софус стоял в саду и махал палочкой, а голова, лежа на скамейке, смотрела и давала ему хорошие советы. Откуда ни возьмись, налетел ветер, сдул голову со скамьи, подхватил ее и понес над кустами смородины и шиповника. Ветер был сильный, и голова поднималась, как воздушный шар, все выше и выше. Софус стоял совершенно беспомощный, а голова что было мочи кричала:
— Помогите!..
Юн надел свою фуражку Младшего ученика Старшего машиниста и побежал вдогонку за головой, а она висела под облаками и кричала ему:
— Давай! Давай!..
Софус сидел в саду и совсем пал духом. Бибби держала его за руку и утешала.
Голова пролетела через весь город, над площадью и над Восточной улицей. Несколько секунд она парила перед витриной книжной лавки сестер Ульсен. Добрые сестры хором приглашали ее зайти купить глянцевые картинки с головками ангелочков. Потом голова полетела дальше и попала в цветочный ящик. Этот ящик стоял на балконе, а дверь в комнату была открыта. Голова заглянула внутрь и… ничего подобного она не видела за всю свою жизнь!
В комнате сидели четыре старушки в белых кружевных штанишках и в розовых вязаных носочках. Они болтали между собой и пили какао, а почтенный старик в голубых ползунках говорил о политике с парикмахером, который стриг ему бороду.
Голова до того опешила, что шлепнулась вниз на улицу. К счастью, ветер приутих, и Юн поймал ее своей красивой фуражкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11