— Подумать только! — удивилась бабушка. — Сроду я не слыхала о таких диковинных вещах. Но, наверное, это и в самом деле что-нибудь особенное. Мне очень жаль, что мой домик обставлен не так роскошно!
— А я не верю, что на свете вообще бывает такая мебель, — проговорил Юн. — И все эти названия ты тоже выдумал, от первого до последнего!
— Но ведь они похожи на настоящие! Я, правда, верил, что есть такие вещи, — пробормотал Софус, борясь со слезами.
— Не плачь, — сказал ему Юн.
Он-то знал, что у бедняги Софуса никогда не было ни дома, ни бабушки, а выдумал он все это просто так, для важности. Ведь Юн сам нарисовал его мелом, и у нарисованного мальчика ничего не было на всем белом свете.
— Когда мы вернемся домой, я устрою тебе замечательную комнатку, и она будет совсем-совсем твоя, — продолжал Юн. — И там будет все, что ты захочешь.
— Даже то, что я выдумал? — оживился Софус.
— Не так-то легко нарисовать вещь, которую никогда не видел, — сказал Юн. — По правде говоря, довольно трудно изобразить буфешкаф, да еще молированный.
— Ничего, у тебя все получится как надо, — успокоил приятеля Софус. — Я даже буду не в обиде, если ты подаришь мне такую комнатку, как эта… — Софус показал на бабушкину гостиную.
— Пожалуйста, бабушка, — попросил Софус, — не расскажешь ли ты нам на прощание еще одну сказку?
— Отчего же не рассказать? — сразу согласилась бабушка и начала сказку про короля Пера Скверного:
Жил-был король Пер Скверный,
Зазнайка и заика.
Нечесаный, немытый,
Он к людям выходил.
— Фу, как нехорошо! — проговорил Софус.
Ругал лакеев верных,
Пугал министров криком,
И был король обжорой,
И выпить он любил.
Сказал король-Заика:
«Про-про-проклятый пекарь
Пирог мой королевский
Преступно загубил
— По-положил клубнику
Вме-вместо земляники.
Го-голову за это Ему я отрубил!»
«По-по-портной-обманщик,
— Вскричал затем Заика,
— Испортил мой кафтанчик!
Не по-по-потерплю!
Хватайте же портного
И с берега крутого
Ки-киньте его в море,
Его я не люблю!»
Сказал Заика грозно:
«К чему мне ми-министры?
О чем ни попрошу я,
На все один ответ:
В казне, мол, нету денег,
Казна тощает быстро, —
Так бросьте же министров
Собакам на обед!»
Однажды Пер-Заика
Вдруг заболел ангиной,
Бронхитом, дифтеритом,
Поносом и чумой.
И вызвали к Заике
Всех лекарей великих.
И те поили хиной.
Заику день-деньской.
Король дрожал в ознобе
Лежал и трясся в злобе.
«Бу-буду ли здоров?» —
Спросил он докторов.
«Да, есть рецепт отличный, —
Сказали те. — Изволь:
Коль станешь симпатичным,
Поправишься, король!»
Вздохнул больной владыка:
«Ка-каюсь, был неласков,
И вспыльчив, и несдержан
Подчас во гневе был».
Тут на щеках Заики
Вдруг заиграла краска,
А на другое утро
Болезни след простыл.
«По-по-подайте туфли! —
Вскричал король спесиво.
И грозно, как из пушки:
— Лакеев — наказать!
Пропали мои туфли!
Болваны, дураки вы!..
Нет-нет… лакеи-душки! —
Я так хотел сказать».
Не тот теперь Заика.
Случалось, что, гуляя,
Убогую старушку
Он в садике встречал.
Срывал корону мигом.
«По-по-по-поздравляю
С хорошей по-погодой!» —
Старушке он кричал.
Болели часто ноги
У Пера-Недотроги.
Но, если наступали
Заике на мозоль,
Не рявкал: «Прочь с дороги!
Не то сгною в остроге!» —
А кротко улыбался
Воспитанный король.
Он говорил: «Простите!
И, право, не спешите
У-би-бирать ботинок,
Щадя мою мозоль!»
Бывало, что Заике
Мешали шум и крики,
И королева злилась,
И принц-наследник ныл.
Король твердил: «Отлично!
Как все вы ми-ми-милы!»
И Пером Симпатичным
Отныне прозван был.
— Хорошая сказка! — вздохнули мальчики.
Но теперь и в самом деле пора было уходить. Приятели поблагодарили бабушку за угощение, а добрая старушка также поблагодарила их за то, что они навестили ее. Мальчики пообещали заглянуть к ней еще раз, если им случится вновь побывать в здешних краях. Юн щелкнул каблуками и отвесил хозяйке низкий поклон, как учила мама. Софус сделал то же самое, что И Юн. А потом они ушли.
13. Тролль, которого звали Кумле
За садовой оградой мальчики увидели табличку, на которой были начертаны вот такие диковинные знаки:
Подумав как следует, Юн догадался, что они означают. Софус тоже сделал вид, будто догадался, но, по правде сказать, он ничего не понял — ведь он не знал ни одной буквы. К тому же это была очень, очень сложная надпись. Впрочем, может быть, ТЫ разберешь ее?
Они опять шли долго-долго. Наконец выглянуло солнце, и кругом стало светло и красиво. Запели птицы, застучал по деревьям дятел, и шустрые зайчата взапуски помчались по дороге, обгоняя мальчиков.
Приятели взобрались на вершину холма, откуда открывался прекрасный вид. Здесь не было деревьев, а были только камни, поросшие мхом. Но на самой верхушке холма стояла огромная сосна. Она крепко вцепилась в землю могучими корнями. А под сосной сидел Тролль, самый настоящий Тролль, толстенький, добрый, но очень-очень голодный. На шее у Тролля была повязана салфетка, а в руках он держал серебряную вилку — Тролль был воспитанный и никогда не ел руками. Серебряную вилку ему подарил на день рождения его дядя много лет назад. Вилка эта как две капли воды была похожа на ту, что лежит у твоей бабушки в буфете. Впрочем, вполне возможно, что вилка принадлежит не самой бабушке, а дедушке. В Нор-вергии родственники часто дарят друг другу такие вилки. А на той, что держал Тролль, было выгравировано красивыми буквами с завитушками: «Дорогому Кумле».
Конечно, такой надписи ты не найдешь на вилке, принадлежащей твоему дедушке. Ведь Кумле — это имя нашего Тролля, а дедушку твоего, наверное, зовут совсем по-другому. Норвежских дедушек зовут обычно Лейф, Якоб или Матиас, иногда — Фредерик или Нильс.
Правда, иной раз можно встретить дедушку, которого зовут Ганнибал, но таких довольно мало.
Итак, нашего Тролля звали Кумле. Он сидел, держа перед собой огромную тарелку, и ждал, когда служанка принесет ему обед. В ожидании обеда Тролль любовался солнцем и напевал веселую песенку. Некоторые тролли боятся солнца: стоит сверкнуть солнечному лучу, как они превращаются в столб дыма и исчезают. Но Кумле был из другой породы троллей — из тех, что любят солнечный свет.
Песню, которую пел Кумле, ты сумеешь спеть тоже — подобрать к ней мотив легче легкого. Но если уж ты станешь петь ее при взрослых, то обязательно предупреди их, что это песенка Тролля. А то они, чего доброго, подумают, что ты и в самом деле такой жадный. Как они тогда испугаются! Если, конечно, твои родители из пугливых. Мать нашего Юна, кстати, совсем не такая. Но все же однажды и она испугалась — это было, когда Юн вернулся домой с живой Гадюкой, которую он тащил за хвост. Это маме совсем не понравилось.
А вот и песенка Кумле:
Я бы съел без размышлений
Двадцать жареных оленей
Или столько же овец —
С луком и горчицей,
Перцем и корицей,
С хреном, ванилином,
Уксусом и тмином,
С сахаром и солью наконец!
Девятнадцать сладких кексов,
Восемнадцать судаков
И поджаристых бифштексов
Из отборнейших кусков.
А потом семнадцать мисок
Киселя и творогу,
И жаркого, и сосисок,
И сарделек, и рагу.
И еще шестнадцать банок
Маринованных грибов,
Груду булок и баранок,
И пирожных, и тортов.
И пятнадцать сдобных плюшек,
И четырнадцать котлет,
И еще тринадцать сушек,
Мармеладу и конфет.
И двенадцать кружек пива,
И одиннадцать — вина
Залпом, жадно, торопливо
Осушил бы я до дна!
А потом, порядка ради, —
Чтоб желудок был полней, —
Десять яблочных оладей,
Девять жареных свиней,
Восемь килек, семь макрелей,
Шесть селедок, пять сардин,
Четырех больших форелей,
Три бочоночка маслин.
Два кило сырого теста
И ведерко молока.
Вот тогда я наконец-то
Заморил бы червячка!
— Слов нет, неплохой обед, — заметил Юн.
— В наше тяжелое время, пожалуй, сойдет, — согласился Кумле. — В молодости я ел гораздо больше, но теперь аппетит уже не тот. Старею я, ребята. Вообще хорошо, что вы пришли, вы поможете мне разрешить одну порблему.
— Надо говорить «проблема, не «порблема»! — сказал Юн.
— Разве у нас в стране нет свободы? Разве мы не имеем права выговаривать слова так, как нам заблагорассудится?! — возмутился Кумле. Это тоже — порблема, и немалая!
— А все же слова надо произносить правильно, — не уступал Юн.
— Ну хорошо, послушай сначала, о чем идет речь, — ответил Кумле, — а как ты это назовешь, это уж твое дело. Что до меня, то я твердо убежден, что лучше говорить «порблема».
И тут Кумле рассказал, что ему надо выкрасить в своем доме все полы. А в доме его было два парадных входа. В жилище порядочного Тролля без этого никак не обойтись.
Кумле развернул перед мальчиками большой лист бумаги, на котором был наоигован план его дома. Вот он, этот план:
Тролль не знал, как сделать, чтобы в каждую комнату зайти только по одному разу, — ведь иначе он затопчет свежевыкрашенные полы. С другой стороны, он боялся, что пропустит какую-либо из комнат. Жена Тролля вот-вот должна была вернуться из деревни, куда она ездила отдыхать, и Троллю очень хотелось, чтобы к ее приезду все в доме сверкало и блестело.
Юн и Софус задумались. Поразмыслив немного, они показали Кумле, как надо поступить, чтобы зайти в каждую комнату по одному разу, не возвращаясь туда снова. Если тебе тоже хочется знать, как это можно сделать, взгляни на страницу 39. Но сначала попытайся догадаться сам.
Кумле долго глядел на план и наконец сказал:
— Большое спасибо.
Теперь оставалась только одна трудность. Дело в том, что он позабыл соединить комнаты дверями. Дом свой он строил так: сначала обнес стенами первую комнату, а так как войти в нее уже было нельзя, пристроил к ней еще одну. Но и во второй комнате он тоже забыл сделать дверь. Заметив это, Кумле совсем рассердился и понастроил целую кучу комнат. Но только в двух самых последних он оставил двери.
— Послушай-ка, Юн, — сказал Софус, — мне думается, надо ему помочь.
— Попробуем, — кратко ответил Юн.
Они вошли в дом, где жил Кумле, и Юн нарисовал на стенах двери. Двери получились разные: одни — широкие, двойные, другие — узкие. Но самое главное, не осталось ни одной комнаты без дверей. И Кумле заметно повеселел.
— Этот мелок мне очень пригодился бы, — сказал ОН- Может, продашь его?
— А что ты мне дашь взамен? — спросил Юн. — Мелку этому, сам понимаешь, цены нет.
— Могу исполнить три твоих желания, — сказал Кумле, потирая нос.
— И я в самом деле получу все, что только пожелаю? — спросил Юн.
— Конечно! — ответил Кумле.
— Хорошо, но то же самое ты должен обещать Со-фусу, — сказал Юн.
— Пожалуйста! — сказал Кумле.
— Раз так, — закричал Софус, — то я хочу большой буфешкаф!
— Что? — удивился Тролль. — Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Я и сам не имею понятия, — признался Софус, — но не все ли равно, раз мне так этого хочется! И пусть буфешкаф обязательно будет мелированный.
— Что ж, попробуем, — согласился Кумле.
Он закрыл глаза и начал колдовать. И вскоре перед ними появилась какая-то непонятная штука.
— А ты не забыл сделать осведомился Софус.
— Представь себе, забыл, — сокрушенно сказал Кумле.
Тут он снова закрыл глаза и еще немного поколдовал над буфешкафом, и тогда буфешкаф стал молированным.
— А что же я буду с ним делать? — спросил Софус.
— Не знаю, право. Но ведь ты сам заказал его мне, — ответил Кумле.
— А если я попрошу тебя забрать его, ты все равно засчитаешь мне это как первое желание? — спросил Софус.
— Да нет уж, не засчитаю, — сказал Кумле. — Твой буфешкаф мне так понравился, что я, пожалуй, возьму его себе, а все три желания останутся за тобой.
Тролль взял буфешкаф и поставил его в одной из многочисленных комнат своего дома. Ему пришлось его мелированным? — внести его в комнату с двойными дверями, потому что огромный буфешкаф все равно не пролез бы в обыкновенную дверь.
— Ну вот, теперь я желаю, чтобы у меня был кошелечек, в котором всегда лежала бы золотая монетка. А если я выну монетку, на ее месте должна сразу же появиться другая, — заявил Софус.
— Пожалуйста, вот он, твой кошелек! — сказал Кумле.
— А еще я хочу лучше всех в мире играть на скрипке! — продолжал Софус.
— Пожалуйста, — сказал Кумле, — вот тебе скрипка, играй в свое удовольствие — много найдется охотников послушать тебя!
С этими словами Тролль вручил мальчику красивую золотистую скрипку.
— И еще я хочу коробочку с карамельками! — потребовал Софус.
— А какие ты хочешь карамельки: фруктовые, сливочные или шоколадные? — поинтересовался Кумле.
— Сливочные, — ответил Софус. — И пусть будет так: кто съест карамельку, у того на голове вместо волос вырастет трава.
— Пожалуйста, — сказал Кумле, — вот тебе коробочка с карамельками!.. А теперь, Юн, настал твой черед!
— А можно мне пожелать, чтобы всегда сбывалось все, что я хочу? — спросил Юн.
— Увы, это невозможно, — ответил Кумле.
— А можно мне пожелать, чтобы исполнилось еще двести моих желаний? — продолжал Юн.
— Нет, и этого нельзя, — сказал Кумле.
— Если так, то вот чего я желаю: пусть мой друг Софус станет непромокаемым, а то мне больно смотреть, как он теряет руки и ноги, — сказал Юн.
— Постойте! Погодите! — закричал Софус. — А нельзя ли, прежде чем я стану непромокаемым, приделать мне новую голову?
— Неужто тебе мало одной головы? — недовольно спросил Юн.
— Да нет, я и не прошу вторую, — оправдывался Софус, — но мне так хотелось бы получить другую голову — с кудряшками и с голубыми глазами…
Кумле сплюнул в ладонь и начисто стер голову Софуса, а потом взял мелок и нарисовал ему новую. Получилась отличная голова — старый Кумле славился своим умением рисовать. Скромный зонтик Софуса он уверенно переделал в щегольскую тросточку. После этого Софус стал таким:
Затем Софуса сделали непромокаемым, и он почти совсем перестал бояться воды.
— Я тоже хочу коробочку с конфетами. Но они должны излечивать тех людей, которые из-за Софуса обрастут травой, — попросил Юн. У Юна было доброе сердце, и он всегда боялся кого-нибудь обидеть.
— Пожалуйста!
— Ты, Юн, совсем не понимаешь шуток! — обиделся Софус. — Неужто тебе жалко, чтобы я немного позабавился?
— Ас третьим желанием я хотел бы немного подождать, пока оно мне не понадобится, — сказал Юн.
— Что ж, дело хозяйское! — согласился Кумле. — Ты только позови меня, когда надумаешь. Даю тебе слово сразу же исполнить любую твою просьбу.
— Большое спасибо! — проговорил Юн, поклонился и пожал Троллю руку.
— Очень большое спасибо! — сказал Софус и проделал то же самое, что и Юн.
14. Софус хочет жениться
Мальчики попрощались с Кумле, еще раз поклонились ему и ушли. Софус все время играл на скрипке. Дороги совсем не было видно. Вдруг мальчики оступились и стремительно покатились вниз по крутому склону.
Хорошо еще, что Софус успел обхватить руками скрипку, а то бы она разбилась.
Когда мальчики пришли в себя, они увидели рядом большой пруд, по которому плавали утки и утята. Стайка бобров строила на пруду плотину. Неподалеку другие бобры сооружали дом. Самый большой и самый старый из всех бобров обдирал зубами березу. Он уже надрал целый ворох березовой коры.
— Для чего тебе столько коры? — удивился Юн.
— Трудолюбивые бобры
Всегда прилежны и добры.
У них одна забота:
Усердная работа, —
ответил Бобр.
Мальчики посочувствовали Бобру: помимо всех трудов, ему еще приходилось изъясняться в стихах. Неуж-то он сам свалил все бревна, что сложены около пруда, спросили они.
— Укладываю ровно
Деревья, ветки, бревна.
Расчищу ил и тину,
Построю здесь плотину, —
сказал Бобр.
— А тебе позволяют все это делать? Хозяева леса дали тебе разрешение? — продолжал допытываться Юн.
Но на этот раз Бобр ничего не ответил. Он так приналег на работу, что щепки полетели во все стороны.
— Можно нам перейти по твоей плотине на ту сторону? — спросил Юн.
— Да, уж пожалуйста, скажи нам, выдержит ли она нас обоих? Мы страшно боимся упасть в воду. Пожалуй, это единственное, чего мы боимся, — сказал Софус.
Бобр молча покачал головой, но Юн все же решил, что плотина довольно крепкая. Набравшись смелости, он ступил на бревна и начал перебираться на другую сторону. Но едва он успел пройти несколько шагов, как плотина развалилась на куски и Юн со всего размаха плюхнулся в воду, да так, что брызги разлетелись фонтаном.
— Не слушал доброго совета —
В пруду барахтайся за это! —
проговорил Бобр, невозмутимо продолжая свое дело.
— Спасите! — кричал Юн.
— Я боюсь уток, они, наверное, сердитые, — сказал Софус.
— Ты — трус! — крикнул ему Юн, подплывая к берегу.
— Ничего подобного! — обиделся Софус.
— А я говорю — трус! — повторил Юн.
— Совсем не обязательно говорить это, даже если это правда, — захныкал Софус.
— Извини, пожалуйста, — сказал Юн.
И они снова двинулись в путь и к концу дня пришли в большой красивый город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11