В один прекрасный день старый боксёр привёл соседского парня здоровенного юношу с длинными большущими руками - и сказал:
- Саламура, ты будешь с ним драться!
- Почему? ~ удивился пастушок.
- Потому что он твой противник.
- Как он может быть моим противником, когда мы в первый раз видим друг друга в глаза?
Бей-Нежалей сказал, что бокс - это самый замечательный вид спорта и вовсе не обязательно, чтобы противники были в самом деле врагами.
- Однако, - добавил он, - вы не должны щадить друг друга. А ты, мой мальчик, постарайся нокаутировать его.
Бей-Нежалей протянул Саламуре специально для него сшитые маленькие кожаные перчатки.
- На-чи-найте! - скомандовал старый боксёр.
На первой же минуте боя Саламура получил сильный удар в подбородок. Он прислонился спиной к кровати, и ему показалось, что комната закружилась, перевернулась вниз потолком, начала качаться, как лодка на волнах, и рядом, откуда ни возьмись, появилась Байя...
Маленький пастушок потерял сознание. А когда пришёл в себя, почувствовал сильную боль в висках.
Бей-Нежалей, сложив на груди руки, ходил по комнате. Увидев, что Саламура очнулся, он подошёл к тахте и с упрёком сказал:
- Разве я учил тебя подставлять противнику лицо?!
Но Саламура не слушал старого боксёра. Перед его глазами стояли брошенные им на произвол судьбы божьи коровки. Пастушок видел одетые в зелень горы, серебристые ручьи и синее небо. Мыслями он был на опушке леса, где полтора месяца назад его ждала Байя. А вспомнив царицу светлячков, Саламура горько заплакал.
- Не плачь, мой мальчик, - приласкал его Бей-Нежалей. - Первое поражение залог будущих побед.
Саламура по-прежнему думал о Байе. Неужели он никогда не освободится от этих страшных людей, не встретится с Байей? Бедная девочка, её тоже, наверное, мучают и терзают разные алегопы. И всё только ради денег!
- Может, тебе хочется оставить бокс и вернуться к прыжкам на канате? спросил Саламуру Бей-Нежалей. - Да, но тогда ведь никто не поверит, что старый боксёр вырастил акробата. К тому же Але-Гоп может подать в суд и забрать тебя, плакали тогда мои денежки. Будешь боксёром, и только! С завтрашнего дня продолжим тренировки.
Через две недели Бей-Нежалей вновь привёл того же соседского парня. На этот раз он показался Саламуре просто великаном.
- Господин Бей-Нежалей, не могу я боксировать с таким слабаком, - заявил парень, - мне ничего не стоит одним пальцем его повалить.
- А ты не хвастайся. Ещё посмотрим, кто кого одолеет, - сказал старый боксёр и поставил соперников лицом к лицу. - Начали!
Соседский парень нацелил правый кулак прямо в переносицу Саламуре. Но пастушок сделал обманное движение, и перчатка противника мелькнула у самого его носа. Тогда великан попытался нанести удар левой рукой. Саламура и на этот раз увернулся.
- Ух ты! - воскликнул соседский парень и в то же самое мгновение получил удар в скулу.
- Давай бей его, Саламура, - подбадривал старый боксёр. Противники ожесточённо дрались. И преимущество было явно на стороне Саламуры. Он превосходил спарринг-партнёра и в быстроте, и в ловкости. Ученик старого боксёра легко уклонялся от ударов и часто сам переходил в наступление. Соседский парень заметно устал. Тогда Саламура повёл решающую атаку.
Вскоре здоровяк с длинными руками лежал на полу.
- Хватит, нокаут, - ликовал Бей-Нежалей. - О большем я и не мечтал.
Старый боксёр обрызгал соседского парня холодной водой, затем растёр ему уши.
- Следующий раз не будешь хвастать, - сказал он, ставя парня на ноги. Иди, иди домой, мой хороший.
Соседский парень, пошатываясь, вышел на улицу.
Бей-Нежалей был в отличном настроении. Он хвалил Саламуру, сулил ему замечательное будущее.
Пастушок хорошо знал, чего ждёт от него Бей-Нежалей. Старый боксёр надеялся с помощью маленького Саламуры загребать большие деньги.
И всё же Саламура был рад победе над здоровяком. Она, эта победа, вселяла в него веру в свои силы. К Саламуре вернулась надежда избавиться от господина Бей-Нежалей.
"В конце концов, не вечно же будет длиться это заточение? - убеждал себя Саламура. - До каких пор эти злые люди будут использовать меня в своих грязных делах?!" Бей-Нежалей потрепал ученика по щеке.
- На сегодня хватит, - сказал он ласково, - отдохни. Завтра о тебе заговорит весь город! Побег
В тот вечер Бей-Нежалей вернулся домой пьяным в стельку. Он целую вечность возился с ключом - не мог нащупать замочную скважину. Потом ещё долго ходил по комнате, натыкаясь на стулья и на тахту. Саламуре показалось, что старый боксер не мог найти свою кровать.
- Саламура, Саламура! - звал Бей-Нежалей своего ученика. - Ты спишь или притворяешься?.. Помнишь, как я отдубасил твоего Але-Гопа?
И наконец что-то с шумом упало. Саламура понял - это старый боксёр наткнулся на стул. Потом ещё что-то с грохотом повалилось - на сей раз упал сам Бей-Нежалей.
- Эх, постарел я, Саламура, очень постарел. Видишь, как развезло меня от стаканчика вина, - жаловался старый боксёр. - В молодости я пил бочками... В молодости вино мне было нипочём. - Бей-Нежалей стал заговариваться. - В молодости я был крепким... И в боксе не знал равного себе... Все валялись в моих ногах... А теперь вот вино меня свалило... свали... сва... хр... хрр...
Старый боксёр захрапел.
Пастушок осторожно слез с тахты. Так же осторожно подошёл он к лежащему на полу старому боксёру, прислушался и... вдруг увидел оставшуюся открытой дверь. Пьяный Бей-Нежалей забыл закрыть её на ключ.
Саламура не поверил своим глазам. "Может, мне это только кажется", подумал он. И ещё раз посмотрел на дверь. Он увидал боксёрский город и усеянное звёздами небо.
Звёздное небо напомнило ему о Байе. Однако времени для воспоминаний у него не было. Саламура быстренько оделся и юркнул в темноту.
Некоторое время он бежал по тихому переулку, потом вышел на главную улицу.
Саламура и сам не знал, куда бежит, - просто следовал за дорогой. И вдруг остановился, словно перед ним разверзлась пропасть.
Что же произошло? Почему стоял Саламура на улице? Оказывается, он забыл под подушкой коробок с жучками. Как берёг Саламура верных друзей, как скрывал их сначала от Але-Гопа, потом от старого боксёра! А сейчас? Сейчас его божьи коровки и Байины светлячки остались под подушкой. Что же делать Саламуре: вернуться или бросить друзей в беде?
Вернуться!
А что, если Бей-Нежалей уже проспался? Тогда всё пропало! И Саламура долго не сможет вырваться из когтей старого боксёра. Но если он уйдёт, что будет с несчастными букашками?! Нет, Саламура даже думать об этом не хочет. Он вернётся, он должен вернуться.
Обратная дорога показалась Саламуре намного длиннее. Он шёл, шёл, а дом старого боксёра всё не был виден. "Может, я заблудился? - подумал Саламура. Но нет, улицы освещены, да и из окон домов льётся свет. Я не мог заблудиться".
Наконец он свернул в переулок, где стоял дом господина Бей-Нежалей. Пастушок замер - ноги отказывались идти.
Дверь была открыта! Саламура подбежал к дому и заглянул в комнату. Старый боксёр уже не лежал на полу. У Саламуры сердце в пятки ушло. "Так и есть, решил пастушок, - он проснулся и поджидает меня за дверью. Вот сейчас схватит за ухо и влепит оплеуху... Эх, была не была, войду", - решил Саламура и перешагнул через порог.
В комнате никого не было.
Пастушок бросился к своей постели, достал из-под подушки коробок и спрятал его за пазуху.
- Надо скорее бежать, - сказал он вслух и испугался своего голоса.
Потом подошёл к двери, оглянулся по сторонам и снова исчез в ночи.
На этот раз Саламура не пошёл главной улицей.
"Бей-Нежалей, проснувшись, понял, что случилось, и, наверное, ищет меня, думал пастушок. - Конечно, ему в голову не пришло сначала, что я решусь бежать по освещённой улице, поэтому он определённо метался по всем переулкам, а не найдя меня, как раз сейчас и выйдет на главную улицу. Так что на этот раз мне надо держаться переулков".
Вскоре Саламура оказался за городом.
Идя по переулкам, пастушок плохо ли, хорошо ли, но все же угадывал дорогу. А здесь, за городом, кромешная тьма, хоть глаз выколи.
Саламура выпустил из коробка светлячков.
- Освещайте дорогу. Вот так! Теперь пошли.
- Куда? Куда? - зашумели светлячки.
- Куда? Я и сам этого не знаю. Первым делом, надо уйти отсюда подальше. А затем мы должны найти Байю.
У светлячков от сидения в коробке затекли крылышки. Бедняжки уже не светили так ярко, как в памятный вечер на опушке леса. Однако и тот тусклый свет, который они излучали, был достаточным для Саламуры. Саламура в Стране поэтов.
Долго ли, коротко ли шёл Саламура, на пути его возник чудо-город. Такого райского уголка пастушок в жизни не видел. И сейчас, невольно сравнив его с парком Райских кущ на крыше дома канатоходцев, усмехнулся: если уж называть что-то раем, то только этот красивый город.
Саламура так настрадался у Але-Гопа и господина Бей-Нежалей; что решил и на пушечный выстрел не подходить ни к одному городу. Да, но и дальше идти полями и лесами, хорониться от людей? А Байя? Вдруг она здесь?
Она непременно в этом прекрасном городе. Где же ей быть ещё?! Если Саламура сглупит и пройдёт мимо, то не видать ему Байи, не освободить её из плена.
Город утопал в зелени. Улицы были окаймлены газонами со множеством благоухающих цветов. Пальмы обмахивались веерообразными листьями, навевая на город прохладу. На кустах белых, красных, чёрных роз сидели соловьи и пели о бессмертии красоты.
Почти на каждом шагу были удобные скамейки или открытые беседки. Площади были украшены фонтанами.
Саламура направился к одному из них. В центре бассейна, на искусственной скале стоял высеченный из мрамора мальчуган с крылышками за спиной. В руках он держал лук и стрелы. Тетива была туго натянута, и Саламуре показалось, что озорной мальчуган целится прямо в него. Пастушок спрятался за дерево - чего доброго, вырвется у шалуна стрела и поразит его. Саламура ещё не знал, что мальчик мраморный и не может стрелять.
Вокруг бассейна сидели, на равном друг от друга расстоянии, бронзовые лягушки с широко раскрытыми ртами. А из горлышек у них били тоненькие струйки воды.
Саламура прошёл немного и оказался у второго фонтана. Здесь было всё наоборот. В центре бассейна, опять же на искусственной скамейке сидела огромная лягушка с выпученными глазами, а вокруг неё толпились мраморные мальчики. Они целились в бронзовую лягушку, но вместо стрел в лягушку летели струйки воды. Саламура подумал, что ей куда приятнее под обстрелом воды, чем мальчику с того фонтана.
Солнце уже поднялось, а на улицах ещё ни живой души. Саламура шёл, разглядывая притаившиеся под раскидистыми деревьями особняки. Вокруг было тихо: муравей пройдёт - услышишь. Лишь изредка доносилось щёлканье соловья.
Вдруг Саламура уловил какой-то шёпот. Он посмотрел в сторону, откуда слышался шёпот, и увидел мужчину. Пастушок подошёл ближе к голубой беседке. Мужчина удобно сидел в кресле, положив ноги на стол и устремив взгляд в пространство. Он вдохновенно шептал что-то, теребя ухо, за которым был карандаш. В ногах у него, на столе, лежала общая тетрадь.
Заметив Саламуру, этот чудак с карандашом за ухом изобразил на лице удивлений и радость. Он торопливо опустил ноги и приветствовал гостя:
- Здравствуйте, здравствуйте!
- Добрый день! - ответил Саламура.
- Как давно вы приехали?
- Только что. Я не приехал, а пришёл пешком. И первым встретил вас.
- Очень приятно! Очень... очень приятно! Иначе и быть не могло, первым встретиться вам должен был именно я.
"Он принимает меня за кого-то другого, - подумал Саламура, - говорит, как со старым знакомым".
- Как вам понравился наш город?
- Я не успел ещё хорошо осмотреть его, видел только немногое...
- Что именно? - нетерпеливо прервал гостя новый знакомый.
Саламура показал рукой в сторону площади с фонтаном.
- Вам просто не повезло. Это древняя окраина нашего города, там живут только престарелые поэты. Вы непременно должны увидеть новые районы.
- Почему здесь так поздно просыпаются? - спросил вдруг Саламура.
- Для вас, конечно, не новость, что мы, поэты, работаем по ночам. А днём отсыпаемся.
"За кого же он меня принимает? Откуда я должен знать, в какое время суток работают поэты?" - удивлённо подумал Саламура, но промолчал.
- Разрешите представиться: я поэт Агамемнон Лобан, - склонил голову чуть набок новый знакомый Саламуры. - Я всё ещё хожу в молодых поэтах, хотя уже начал терять зубы. Причём не молочные, - изящно сострил Лобан.
- Ага-мем-нон Ло-бан, - по слогам повторил Саламура.
- Вот именно. Вы, конечно, слышали обо мне. У меня за границей вышло книг намного больше, чем у кого-нибудь другого.
На улицу понемногу стали выходить мужчины с опухшими то ли от сна, то ли от бессонницы лицами. Неторопливо прохаживаясь вокруг голубой беседки, они с любопытством разглядывали Саламуру.
- Не позавтракать ли нам? - предложил Агамемнон, беря Саламуру под руку. Милости прошу ко мне.
Наш пастушок был так голоден, что не заставил упрашивать себя.
Лобан гордо прошествовал мимо поэтов всех поколении, с достоинством отвечая на поклоны.
- А вот и моя обитель, - сказал Агамемнон, когда они, миновав пальмовую аллею, очутились у одноэтажного особняка. - Я живу как раз на границе старого и нового районов. Толки
На площадях, у фонтанов, в беседках собирались группами поэты всех возрастов. Разговоры велись только о заморском госте. Жители города поэтов были людьми добрыми. Поэтому приезд любого гостя становился для них истинным праздником. Ну, а если приезжий оказывался поэтом, то их ликованию не было границ.
- Кто этот юноша и из какой он страны? - терялись в догадках люди.
- Мне кажется, это Хиларио Буэра, - сказал поэт среднего поколения.
- Прославленный поэт страны Сноготок? - не поверил своим ушам старый поэт.
- А кем он ещё может быть? Такие крохотульки живут только в стране Сноготок, - отвечал молодой.
И город мигом облетел слух о приезде знаменитого поэта.
- Нашу страну посетил сам Хиларио Буэра, - спешили сообщить друг другу радостную весть поэты.
Многие из них и раньше слышали о Хиларио Буэра, но стихов его никто не читал.
Поэты всех поколений сошлись на том, что надо оказать именитому гостю достойный приём.
- Конечно же, первым долгом мы покажем ему наш город, - сказал один.
- Без сомнений, - поддакнул другой.
- Может, сначала угостить его завтраком? - робко вставил третий.
- Непременно, - согласился четвёртый. - В такую рань ему я перекусить-то было негде. Но вдруг все спохватились:
- А куда он пропал, наш Хиларио Буэра?
- Не сомневаюсь, - сказал умудрённый опытом старый поэт, - Хиларио сидит у Агамемнона.
- Ох, этот Лобан! Стоит появиться в городе чужестранцу, как он сразу же оказывается у Агамемнона.
- Всех иностранцев перехватывает у нас. А мы что, лыком шиты, не можем принять гостя?!
- Гость от бога. Гость принадлежит всем. Поэтому все мы должны принимать его.
- Твоими устами глаголет истина, - заключил самый молодой поэт, который пока что успел напечатать всего только одно стихотворение, да и то в стенгазете.
Словом, горожане были полны Хиларио Буэрой.
Но мы-то с вами знаем: в Страну поэтов приехал вовсе не Хиларио Буэра. Прославленный стихотворец по-прежнему находился у себя на родине и всё казнил себя за то, что сжёг двадцать три стихотворения, написанные за одну ночь.
Впрочем, давайте наберёмся терпения и не будем забегать вперёд. Нас ждут ещё тысячи неожиданностей. Беседа на веранде
Саламура за Агамемнон Лобан мирно беседовали на веранде, которая смотрела на новый район города поэтов.
Этот район совершенно не был похож на старый. В старом районе всё: фонтаны, здания, беседки, деревья и даже цветы на газонах - имело овальную форму. Дома же являли собой ти-пичные образцы архитектурных излишеств.
В новых кварталах вы не увидели бы такого обилия цветов, а дома тут, казалось, состояли из одних углов.
- И скульпторы порадовали нас своим мастерством, - сказал Агамемнон Лобан. - Посмотрите на ту статую, что правее серого дома, она называется "Мечта поэта".
Саламура никак не мог понять, почему эта белая бесформенная глыба названа "Мечтой поэта".
- Надеюсь, вы надолго приехали к нам.
- Я не приехал, просто шёл мимо и решил заглянуть в ваш город.
- Куда вы, если не секрет, держите путь?
- И сам толком не знаю. Я ищу пропавшего друга.
- Ага, понятно... Мне известно, какое вы перенесли горе. Саламура удивился: "Откуда он может знать о моём горе?"
- Я как поэт сочувствую вам. Шутка ли, сжечь двадцать семь стихотворений. Да это варварство, как только у них рука поднялась па такое.
- Двадцать семь стихотворений? - удивился Саламура.
- Извините, я точно не помню, может, меньше?
- Не понимаю, о чём вы говорите?
- То есть как, уважаемый Хиларио Буэра?! Оказывается, и Агамемнон Лобан принял нашего пастушка за известного поэта Буэру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12