Полторак Егор
Пират, еще один
Егор Полторак
Пират, еще один
1
В одном городе в одном доме у одной реки жили-были одна мама и один сын. Маме было двадцать семь лет, а сыну семь. На носу у него были круглые очки, и левое стекло их было треснутое. Жили они неплохо.
Мама работала в гипроинституте через реку, до которого ей приходилось добираться сорок минут с двумя пересадками, а сын ходил в школу с углубленным изучением английского языка со второго класса. Он закончил первый, и сейчас были каникулы. Июнь.
Маму звали Нина Вадимовна Володина, а сына Колька, по фамилии Бизухин. При посторонних мама называла его Коля, а так - старик Биз. Если он, конечно, не расстраивал ее - ну, не приносил домой бездомных и соседских кошек, собак, воробьев, гусениц, шмелей, синяков и продранных штанов. Но было одно. Было одно обстоятельство, которое маму чрезвычайно тревожило. Потому что вот: Старик Биз рос, конечно, тихим мальчиком, не очень-то дрался, маленьких почти не обижал, к девочкам никак не относился. По вечерам перед сном после ванны он садился в полосатой пижаме за свой письменный столик за своей ширмой и рисовал и писал на больших листах чертежной бумаги в желтом свете настольной лампы. Минут сорок пять - это было его время.
Он рисовал и писал и размахивал руками и болтал ногами и грозно подавал грозные морские команды: "Свистать всех наверх! Лопни моя селезенка! На абордаж! Подтянуть бом-бром-блюм-таксель-траксель-тарарах!!!"
Когда Колька засыпал, умаявшись, мама рассматривала море, корабли, бандитские рожи, чаек, острова и сокровища, которые нарисовал сын.
А он во сне беспокойно ворочался под своим одеялом и вскрикивал: "Триста фунтов тому, кто первым пробьется на бак!" И другие ужасные обещания. И Колька откатывался от волнения к краю постели, хотя всегда старался заснуть, плотно прижавшись к стене спиной, чтобы не подобрались враги.
Мама вздыхала и качала головой. Пробовала настойчиво-заинтересованно расспросить сына насчет этих криков и рисунков, но Колька прятал лицо и бубнил, что это он играет. Это игра такая.
- Ох-ох-ох, - вздыхала мама и шла на работу. И чайки взлетали над волнами реки, рассказывая о том, что рядом море.
Мамина приятельница на работе Людмила Александровна советовала:
- К врачу его сводить надо. Это все нервы виноваты. Он у тебя очень нервный, наверно. Своди, своди, хуже не будет. Или мужика ему заведи. Что ты одна-то? От нервов?
- Боюсь я, - говорила мама, - Коля у меня застенчивый. Так живем мы вдвоем... вроде ничего. А?
- Нет! Когда в доме мужик есть, ребенок по-другому растет. Они там пилят, строгают, там кафель клеют, я на кухне радио слушаю, борщ варится, ну! Вот у тебя ведь... этот детей любит?
- Я не знаю, Олег не говорит. Он и не спрашивает даже о Коле. Нет. Лучше к врачу свожу.
В тот день юго-западный ветер гнал в реку воду из залива. Капли дождя летели вдоль земли на северо-восток. Мама смотрела сквозь большое стекло, запятнанное дождем, на свой дом, огромный, серый, завернувшийся от реки дальше и внутрь. Окон квартиры отсюда она не видела - окна выходили в узкий переулок, где стояли ребристые баки с мусором. Слава богу, хоть четвертый этаж - не очень воняет даже летом, и пьяные в окна не заглядывают. И школа во дворе, дорогу переходить не надо. Вот и к врачу идти сегодня. Люда говорит, что от картинок до Аляски в товарняке один шаг. Возьмет и сбежит, и привет! А там может произойти все. О господи...
Колька, давший честное слово, что будет весь день сидеть дома, ждать маму, чтобы идти к доктору, стоял на набережной, внизу, у самой воды, и Юго-западный ветер раздувал его волосы. И сквозь эти очки ни черта, просто ни черта не было видно из-за этого дождя! Хотя и видеть-то: волны влезают на гранит и никак не могут. Может, к вечеру, когда усилится ветер.
Он снял очки, стал протирать их краем вылезшей из штанов рубашки и увидел квадратную бутылку темного стекла в волнах у самых ног. Разрази ее селезенку!
Колька, оглядываясь из-под руки, очень спокойным шагом прошел по набережной, прижимаясь к сырой стене в арке, в подъезд, готовя молниеносный бросок влево от опасности из-за лифта. Рванул на четвертый этаж и, тысяча дьяволов! Да. Бывает, чего ж - от торопливости он отбросил ключи, которые сдергивал с шеи на бегу, вниз. Пришлось пережидать на своей площадке минут пятнадцать, внимательно наблюдая и прислушиваясь. Спустился, поднялся, никого...
Колька внимательнейшим образом осмотрел квартиру - да нет же, никого. Вытащил зубами пробку, обтерев ее от грязи рукавом, и вытряхнул заплесневевшую по краям бумажку и две вишневые косточки. Из бутылки и от бумажки пахло вишневым вареньем. Он прочитал: "Привет тебе, Старик Биз. Док. Р. Ветер что надо, а? Капитан Флик". Перечитал и сказал:
- Фига?!!
Он в седьмой раз перечитывал письмо, когда зазвонил телефон.
- ...Капитан?!
- Господи, Коля, это я, ты почему не брал телефон, когда я звонила полчаса назад! Ты что, выходил?! Мы же договаривались! В общем, у нас совсем нет времени из-за тебя, я выхожу, а ты тоже выходи, встречаемся перед домом, я на такси, а ты на столике у меня возьми косметичку, я забыла ее сегодня, завертелась, ты держи осторожней, надень красную курточку... Какой капитан, сынуля?
- ... Косметичку?
- Да-да, обязательно. Я уже выхожу. Не разбей, ради бога, там духи французские.
2
Перед кабинетом врача никого не было. Это подозрительно - подумал Колька. А мама усадила его у двери и нерешительно постучала и посмотрела на электрическую табличку с надписью "Входите", но надпись не зажглась.
Стройная тоненькая мама устало бухнулась рядом с Колькой и достала из сумки косметичку. Тут ей вроде бы послышалось хриплое бормотание из-за двери врача. Она прислушалась, пожала плечами и вытащила пудреницу.
- Хрр-рмм-рр!!! - раздраженно и громко следовало за дверью.
Мама вскочила и уронила пудреницу, косметичку и сумку:
- Господи, это нам что ли!
Колька похоже на маму пожал плечами и заплел ногу вокруг ножки стола. Сказал бы он, конечно, маме про всех этих докторов, да чего там! Мороженого в мире все равно от этого больше не станет.
- Сынуля, пойдем, зовут ведь?
Дверь кабинета открылась от удара ногой, и Колька увидел эту толстенную ногу в ботфорте с желтой здоровой шпорой.
- Фига! - сообщил маме Колька.
- Господи, Коля, я прошу!.. Извините, - отвернулась мама к лицу врача, Вы нас примете?
Толстый небритый врач с маленькими голубыми глазами в распахнутом белом халате, в сером толстом свитере, широких штанах и ботфортах оглядел маму и Кольку, почесал шею под подбородком и сказал:
- А для чего я тут сижу? - повернулся и вошел в кабинет. Халат на его спине был продран.
В кабинете Колька сел на холодную кушетку, и его штаны прилипли к клеенке. Попался - понял он - это западня, проклятые кровавые испанцы поймали великого корсара и радуются! Какой позор! Быть пойманным испанцами за штаны. Ну, ну, ничего, месть моих ребят будет страшной! Надеюсь, меня все-таки расстреляют, а не повесят, как какого-нибудь шпика... Только вдруг я не пират, и через девять суббот в школу.
- ...Рисует, рисует, - говорила мама, - Во сне кричит... - и оглядывала светлые обшарпанные стены кабинета.
Врач мрачно ерзал в неудобном кресле и мрачно рылся в ящиках стола.
- ...А он такой способный. В шахматы играет, математику любит. И рисует, рисует... Знаете, может, мне замуж выйти?.. Ну, мужчину завести ему?..
- Что вы такое говорите! - врач покраснел, помолчал и сказал, - Это не ко мне... А насчет рисунков. Дети рисуют. Это нормально по большей части... К сожалению, - покровительственно сказал врач и вытащил из ящика стопку бумаги и пистолет с длинным дулом, примерно начала восемнадцатого века, инкрустированный серебром. Положил бумагу на край захламленного стола и придавил пистолетом, - Все кончается нормально - процесс развития ето...
Колька коротко и ясно прокомментировал появление пистолета, а мама в очередной раз в своей жизни взмолилась:
- Коля, я столько раз тебя просила! - и врачу, - Знаете, это его теперь любимое словечко. Где он только его набрался!
- Да, - сказал врач, - Старик Биз, ты не оригинален. Я знаю еще одного человека, он тоже употребляет это идиоматическое выражение при различных жизненных случайностях. Да... Так что рисует ваш мальчик, и что он кричит, кроме вышеуслышанного?
- Страшные вещи! - мама округлила глаза, - На абордаж, все на полубак, сто тысяч рублей тому, кто первый убьет капитана! Пятьдесят человек на сундук мертвеца и бутылка рому, наши в дамках, а ваши в рамках! Кто не рискует, тот ест солонину и дайте мне дорогу, я его сам разделаю!..
- Да? - заинтересованно спросил врач, - И давно?
- Года два.. Почти каждую ночь... Помогите нам?
- А скажите, вы сами, в детстве... а?
- Что вы!
- Да... А имен он никаких не называл?
- Всего несколько раз и в последнее время. Это... как его. Люплю... нет! Лаботлю... нет. Этот Блюмблю?
- О господи, - вздохнул Колька, - Леппилюнтль, мама. Леп-пи-люнтль.
- Вот! - горестно поникла головой мама.
- Фига! - сказал врач.
Мама уставилась на врача, Колька на маму, врач на Кольку. Потом мама на Кольку, врач на маму, Колька на врача. Потом...
- Послушайте! - трагическим голосом воскликнула мама, - Что же нам делать теперь?
- Посоветуюсь, - сказал врач, - Сейчас.
Врач закряхтел, нагнулся к полу, набрал номер на телефоне, который стоял у его ног, и снова закряхтел, когда разогнулся.
- Але? - сказал врач в трубку, - Это я.
Врач увидел, что мама смотрит на него беспомощно, но и подозрительно, и сказал ей таинственным шепотом, показав толстым пальцем с обкусанным ногтем на трубку:
- Главный специалист... - и опять в трубку, - Да. Все так и есть. Случай тяжелый, именно тот... Почему тороплюсь? Ничего не тороплюсь, все есть, имя и рисунки... Хорошо, хорошо, не волнуйся, спрошу, - и, прикрыв ладонью трубку, посмотрел на Кольку: - Письмо получали, юноша?
- Письмо, - гордым и презрительным голосом сказал Колька, - Получал. А от кого, не скажу... Понятно!
- Какое письмо, сынуля? - забеспокоилась мама, - Ты скажи дяде врачу, он тебе помочь хочет.
- Мама! Неужели ты еще не увидела, что это кровавый испанец!
- Коля, господи... - мама чуть не заплакала.
- Нет, я в СССР родился, - и врач стал продолжать говорить в трубку. - Ну вот, письмо он получил. Я ж говорил, что это он.
В кабинете потемнело, потому что у окна остановилась толстая черная туча. Врач обернулся в окно и сказал:
- Будет шторм.
- Ветерок, - сказал Колька, радуясь, что штаны отклеились.
Врач повесил трубку и сказал маме:
- Ничего страшного. И ничего я ему прописывать не буду. Я против этого. Знаете, лекарства, химия до добра не доведут. Я ему процедуры назначу. Специальные такие процедуры есть. Вот вам направление.
Он дал ей мятый листок с надписями на латыни и улыбнулся толстыми обветренными губами, и около глаз его с трудом собрались морщинки:
- Вот. Это он будет принимать ежедневно. Я сам прослежу. А вы не волнуйтесь...
- Спасибо, спасибо огромное! - сказала мама.
- Что вы, это вам спасибо!
- Ну, - близоруко прищурилась мама и вежливо сказала, - Мне-то за что! Что вы, что вы. И... а вы, простите меня, зачем вам пистолет?
Колька впервые с интересом взглянул на этого испанца, как тот выкрутится из этого вопроса?
- Это, - врач нахмурился и отвернулся и пробурчал, - Это просто игра такая. Вот.
Мама пошла в гости. Наступил вечер, и мама сказала Кольке, что идет к тете Люде. Впрочем, все равно.
Он лежал в постели и смотрел в потолок. В квартире никого, кроме него, не было. Может быть, в соседней квартире тоже никого не было, и в следующей, и в другой. И во всем доме не было никого, кроме него. А Земля кружилась, и дом кружился мимо звезд, криво размахивая крышей. Они все кружились мимо звезд. А навстречу им кружился вокруг Земли Юго-западный ветер и догонял свой хвост, если он у него был. И кружился мимо звезд. Зазвонил телефон.
Колька прошлепал без тапков, взял трубку и, может, и хотел сказать: Капитан? Но раздумал и спросил:
- Але?
В трубке зашуршало издалека, потом по чему-то металлическому шандарахнуло, прозвенела провалившаяся монета, рявкнули:
- Штрипктбеб тебя!!!
А потом проворчали таинственно и мрачно:
- Эта-а Старик Биз?
- Капитан!!! - завопил Колька.
- Нет. Но почти угадал.
- Почти капитан? - голос Кольки звучал томительными трубами надежды.
- Хрм... Ну, не будем вдаваться в подробности, в частности. Ни к чему нам эти тайны мадридского двора... Шлюпка ждет только вас, Старик Биз. Пожалуйста, поторопитесь, а то дождь...
- Уже выхожу, - сказал Колька, усиленно соображая, куда мама засунула серый свитер.
А куда? Впрочем, не важно... Важно! Ведь в море просоленный толстый свитер очень важно... Где он, где он, где же он! Ну, где же!... Позвонить спросить? Интерр-ресно. Телефончик-то мама оставила, хи, тетин Людин. Сказала, если что случится, звонить немедленно. Позвонить и спросить:
- Лев Моисеевич, здравствуйте?
А Олег, как и в прошлый раз, когда горячая вода в ванной не выключалась, скажет:
- Здесь тебе, мальчик, не киностудия!
При чем здесь киностудия? И где же все-таки свитер?
А мама потом скажет: ты проси, когда звонишь, сразу тетю Люду, а не ее мужа. Лады, Старик?
А он скажет тогда:
- Заметано, - скажет Старик Биз... - Вот он!!! - Колька затанцевал, вытащив свитер из вещей для стирки. Не больно и грязный, чего уж. Вечно мама придумает стирать чистую почти вещь, а она нужна. Колготки свои, например.
Колька хотел захлопнуть за собой дверь в квартиру, но подумал, а вдруг мама без ключа, и закрутил замок, чтобы язычок не выскочил. Начал спускаться, стараясь не заглядывать вниз - в темноту. Даже в подъезде был слышен свист ветра.
- Погодка!.. - бодрым голосом сказал Колька, чтобы те, кто внизу страшно сидят, знали, что он не боится.
Колька был одет как настоящий мореход: лыжные ботинки, а под ними шерстяные носки и просто носки, лыжные шаровары, а под ними тонкие спортивные, под ними длинные синие трусы, потом сверху футболка с длинными рукавами, байковая рубашка и серый свитер, потом красная куртка с пристегнутым капюшоном, на голове старая вязаная шапочка без всяких пумпонов, как хоккейная под шлем. В карманах у него было: три тяжелых гайки и короткий шуруп на прочном длинном шнурке с узелками у гаек, складной нож грибника, пачка малиновой резинки, большая шоколадина, маленькая шоколадка, два карандаша, пара шерстяных носков и две пары простых, письмо от капитана Флика, испанский разговорник, красный гуммозный нос, который ему дал какой-то дядька в Катином садике, куриный бог на суровой нитке, прошломесячный ванильный сухарь, чтобы с ним есть солонину, тетрадка в клетку за три копейки и двенадцать конвертов, чтобы писать маме письма, нитки белые и черные и иголка. В правой руке он нес походный котелок, в котором гремели кружка, вилка, ложка, два вчерашних двадцона на мороженое и восемнадцать разноцветных стеклянных шариков. Фу-у!
Колька вышел из подъезда, и осталось пройти по двору, пройти арку, немного по набережной и спуститься к воде - вот он это почувствовал. Шлюпка должна ждать там.
И он задрожал, не от страха, не от холода - исполнялось. Но разве так бывает?
Колька вспомнил, что может должны вспоминать родители, но вот он вспомнил - как они с мамой давно вдруг говорили о смерти. Мама сказала, что человек рождается, учится, взрослеет и влюбляется. Рождаются дети, у детей внуки, после человека остается его родная кровь. Для чего это, спросил Колька. Для жизни, тогда сказала мама, для жизни, которая продолжается вечно. А когда конец? У вечности не бывает конца. А начало? У вечности нет начала и конца, но у людей когда-то было начало, сказала мама. Значит, у нашей вечности были первые люди? Ну... почти, тут мама задумалась. Их родила первая женщина, как ты меня, это сказал Колька. Ну нет, то есть, в общем, помнишь, мы видели в зоопарке больших обезьян таких? Вот от них появились люди, первые. У обезьян? - он поморщился. Ну да, сказала мама. А у людей обезьяны потом родились в зоопарке? Мама рассмеялась: нет, конечно, потом только люди рождались. Как же так? О, это был долгий путь развития... Сначала было море, одно, большое, потом там появились маленькие звери, потом больше, больше, потом обезьяны, потом человек. В море? Нет, уже на суше, конечно... и разные другие звери появились. А море? Ну, море тоже из разных капелек постепенно слилось... дожди шли все время. Да? А дожди? Ну, Старик, я так не объясню, я вот лучше тебе книжки возьму в нашей библиотеке, там все специально для детей написано про все это.
А потом, когда мама стиралась, он пришел к ней в ванную и:
- Я знаю, как началось море. Кто-то наверху на небе заплакал, потому что ничего нет и грустно. И, и слоны в зоопарке тоже от обезьян родились?
Ну вот - разве достаточно выйти из дома и спуститься к реке, чтобы исполнилась судьба пирата? И Колька остановился посреди двора. Он стал думать, что они жили с мамой, что он целый год ходил в школу - вот школа эта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10