Ядигида спокойно отставила чашку на вышитую скатерть, и вальяжно ступая, направилась к строению. Кикирилла вздохнула, любуясь походкой манекенщицы. Словно по подиуму... - невольно сравнила Кикирилла, розовый бантик расплелся, и она стала нервно его теребить.
Ядигида тем временем подошла к сооружению из голубого кирпича. На дверях был изображен герб рода Бабы Яги. Ядигида многозначительно постучала коготком по рисунку герба, видимо тем самым, указывая Кикирилле, на значимость происходящего, и вытащила ключи из сумочки. Ядигида поколдовала над хитроумным замком, дверь бесшумно уплыла вверх. На самом видном месте стоял флагшток с бархатным бирюзовым полотнищем, в центре которого золотыми нитями был вышит герб Ядигиды - куриная ножка.
Ядигида гордо ступила внутрь, и три раза хлопнула в ладоши. Внутри что то заурчало, словно тяжелый скрипучий механизм, нетронутый веками. Из ворот шурша выкатился рулон небесно голубого полотна. Сначала рулон вздулся, расширился, затем немного дрожа он стал разматываться. Его край хлопнул оземь, и словно змея гордо и величаво пополз в сторону тайги. Достигнув опушки леса полотно вздернулось и вознеслось в небо, встав над тайгой коромыслом. Это была не просто дорога, эта была широкая магистраль, с разделительной полосой, с бордюрным камнем, светильниками и цветниками.
Ядигида ещё четыре раза хлопнула в ладоши. Из дома неторопливо выехала машина. С первого взгляда было понятно, что она знает себе цену. Покрытие машины играло перламутром и жемчугом. Приветливо свернув фарами, авто трансформировалось в голубой кабриолет, машину с открытым верхом.
Ядигида похлопав машину по дверце, весело сказала.
- Я не еду. Тебе задание, привези директора, ну помнишь мы с ним вместе ехали в поезде. Так вот, повезешь его сюда в такой модели, в какой он пожелает. Наверняка он захочет шестисотый Мерседес, может джип. Сильно не гони, я не хочу откачивать их потом валерьянкой. От себя тоже не гони, будь приветливее.
Кабриолет мигнул фарами. Кикирилле даже показалось, будто он присел в реверансе.
- Ну, ну, не подхалимничай. - Улыбнулась Ядигида, и вытерла зеркало заднего вида, - не забывай в него смотреть.
Дорога, развернув свое полотнище радугой, висела над тайгой. Кикирилла с восхищением смотрела как машина скрылась за горизонтом, словно растворившись в поднебесье. Правнучка Кикиморы болотной немного даже позавидовала директору кафе, для которого был приготовлен роскошный эскорт.
- Красиво? - продолжая улыбаться, поинтересовалась Ядигида, - хочешь прокатиться?
Кикирилле, конечно же, очень хотелось покататься, но она, торопилась. Золотой корень все ещё не был найден. А без золотого корня, грош ей цена как хозяйке тайги. Она вздохнула, и отрицательно покачала головой.
- Почему?
Кикирилла объяснила.
Ядигида в изумлении уставилась на девочку. Впервые в жизни кто-то отказался от её дороги. Соблазн всегда был выше всякого там долга. Ядигида что-то прошептала себе под нос, и пальцем прижала пульсирующий висок. Теперь она кажется, начинала догадываться почему провидение, подарила золотую Лилию ни кому-нибудь, а именно Кикирилле, этой маленькой плюгавенькой девочке, с десятком бантов на голове. Кикирилла же готова была расплакаться от раздирающих её чувств. Тут из дома вышел Петушок и принес раскрашенный хохломской самовар с кипятком.
- Не соблазняй, не сбивай с пути истинного, - сказал он.
Ядигида скрипнула зубами, и уставилась на правдолюбца.
- Я тебя просила?
- Просила!!! - вызывающе бросил Петушок и резко поставил самовар на покрытый вышитой скатертью стол. - Пейте, пожалуйста.
Ядигида плеснула в чашку кипятку, схватила печенье и нервно его зажевала. Хотя она и злилась, но поступок девочки был приятным сюрпризом. Обычно никто не мог устоять перед её соблазнами, и сдавался на первых же секундах. Ядигида знала, как девочке хочется прокатиться на прекрасной тройке лошадей. Она оценила этот поступок, и поняла, что дороги у них с Кикириллой разные.
Тополиху удивил знакомый горьковатый аромат, его она помнила ещё с детства. Едва она достигла вершины горы, запах её просто одурманил. Так тонко могла пахнуть только Рябина - подруга детства. В наступивших сумерках Тополиха ничего не могла разглядеть, да и тяжелая ноша мешала. Желми покачиваясь спал на её руках.
Из-за туч лениво выползла луна. На фоне голубоватых сумерек Тополиха разглядела две фигуры. Необыкновенно худая женщина, дирижируя громадными очками и размахивая правой рукой, декламировала стихи пятнистой корове, которая лежала у её ног и медленно пережевывая жвачку. Она с упоением слушала.
- Добрый день, - прервала Рябину Тополиха.
Женщина водрузила очки на переносицу и внимательно пригляделась. Корова тоже устремила на Тополиху трагический взгляд, который у неё появлялся всякий раз, когда она слушала стихи. Домыслив последние слова стихотворения, ещё находясь в особом состоянии, Корова проглотила жвачку и переспросила.
- Как вы сказали - добрый день?
Тополиха аккуратно положила Желми на земли и ответила. - Как хотите, можно доброй ночи.
- И чего не спится? - буркнула Рябина, расстроенная оттого, что кто-то нарушил поэтическую идиллию.
- Вам, я вижу, тоже не спится, - обиженно заметила Тополиха. - У меня раненый.
Только теперь Корова с Рябиной обратили внимание на Желми. Рябина склонилась над Медведем и внимательно пригляделась к ране, видимо ничего не увидев, сняла очки и снова пригляделась.
- Кажется, огнестрельная?
Тополиха утвердительно кивнула головой.
- Браконьеры? - уточнила Рябина и отложила свой блокнот в сторону. Она ощупала опухоль вокруг раны. - Его к Мухоморычу надо. Сам не дойдет, рана слишком опасна, до утра может не дожить. Тащить далеко, да и Мухоморыч учуяв медведя, скроется. Как быть?
Корова, не участвуя в беседе, тихо размышляла. Если бы она была в Индии, она бы нашла знахаря который не боится медведей, травы всякой полезной...А здесь чем она может помочь? Разве что предложить молока, оно ведь очень полезное. Но Корова постеснялась, вдруг здесь не принято предлагать больным, с пулевым ранением в плечо, молоко. Хотя корове очень хотелось, чтобы это было не так.
Рябина же продолжала искать выход. Перебрав в уме сотни вариантов, она остановилась на одном из них. Надо срочно слетать к Мухоморычу и попросить у него лечебного эликсира.
- Я могу слетать, - тут же отозвалась Корова, и порадовалась, что больше не надо голову ломать, как спасти раненого, - вот только копыта сниму, здесь оставлю. Вдруг в темноте кого задену ненароком.
Желми застонал во сне. Гусеницы приложили к его растрескавшимся губам подорожник с капельками росы. Это немного его успокоило. Рябина уже тише и спокойнее стала объяснять Корове, куда лететь и как правильно разговаривать с Мухоморычем.
- Только не говори что это для Желми. Мухоморыч страсть как его боится. И лети как можно скорее!
Корова покачала рогатой головой и взлетела с вершины горы.
Тополиха, раскрыв рот, наблюдала. Такую картину она увидела впервые в жизни. Позабыв закрыть рот, Тополиха уставилась на Рябину. Та присев на траву, неторопливо листала блокнот. Губы её шевелились, глаза бегали по строкам. Тополиха прокашлялась,
- Сейчас она прилетит, вы не беспокойтесь, - успокоила Тополиху Рябина.
- Да я не переживаю, мне интересно, чем вы здесь занимались.
- Читали стихи.
- Что?! - Хорошо, что Тополиха сидела. Иначе от удивления она обязательно бы грохнулась на землю. - Зачем?
Рябина снова водрузила огромные очки на нос, они очень шли ей, так как в них она выглядела моложе, и внимательно посмотрела на Тополиху.
- Я не знаю, зачем я читаю стихи, но мне это ужасно нравится. Это прекрасно!!!
- Так я вам и поверила, Вы просто так говорите, что бы выглядеть умнее.
- Странная логика, должна заметить. Перед кем мне выглядеть умнее? Здесь на вершине никто кроме меня не живет. Здесь царствует одиночество, властвует пронзительный суровый ветер. Разве что Корова иногда прилетит, да путник пробежит. Так ведь Корова прилетает специально стихи слушать, а путнику не до меня у него свои заботы, свои проблемы.
- Все равно не верю, - затрясла головой Тополиха.
- Вас никто не заставляет верить, - пожала плечами Рябина.
Сзади раздался стук, обернувшись, они, увидели Корову. Та скромно улыбаясь, ковыляла к Рябине, подойдя к ней она извинилась, за задержку, и пояснила, что она чуть перелетела, так что пришлось немного пройтись пешком. На шее у нее, в плетеной сетке, висел эликсир Мухоморыча.
Рябина, подивившись скорости, молча, взяла склянку, осторожно её откупорила, и капнула десять капель на ранку. Прозрачная жидкость зашипела вокруг ранки, позеленела, покраснела, затем булькнув, проникла внутрь. Желми тихо застонал.
Корова довольная тем что, она смогла кому то помочь, повернулась к Тополихе и раскрыла рот, что бы поблагодарить её за то что она принесла сюда больного. Но она не знала как правильно выразиться. Получалось, она рада, что Желми ранен. Ерунда какая-то!
Тут Тополиха бесцеремонно ткнула пальцем в сторону Коровы и спросила:
- А что это у вас такое?
Какое-то странное подобие пятна, словно черная повязка пирата, прикрыло левый глаз Коровы. Сначала Тополиха подумала, что это природное пятно, то есть от рождения, но приглядевшись внимательнее, поняла, что ошибается. Рябина приставив очки к глазам также разглядывала пятно. Она была уверена, что до полета у Коровы его не было. Рябина вытащила огромное зеркало и заставила Корову в него взглянуть.
Корова, увидев свое одноглазое изображение, была удивлена не меньше.
- Кто заклеил мой глаз? Нельзя на минуту отлучится! Теперь понятно, почему я перелетела.
Повязка на глазу зашевелилась, и застонала. Все отскочили от Коровы на почтительное расстояние. Сама же Корова, казалось, перестала даже дышать. Рябина вдруг набралась храбрости и подойдя к корове, тронула дужкой очков черное пятно. Пятно вздрогнуло, зашипело, у него появились глаза, затем образовался рот и из него выпали слова.
- Умираю, помогите.
Рябина взвизгнула, и отскочила от Коровы.
- Это я умираю, - простонала Корова, - я чем-то заразилась?
- Летучей мышью. Не переживай, - поняла вдруг Рябина, - я её знаю, она любит слушать музыку. Вон у неё наушники. - Отцепив мышку от глаза двумя пальчиками, Рябина спросила мышь, что она делает на морде коровы.
Мышь, неудобно повиснув на одном крыле, тихо простонала:
- Я гуляла. Между прочим, возвращалась из гостей, от моей новой подружки Леночки. Никого не трогала, вдруг кто-то сбил меня с крыльев. Ой как больно!
Корова довольная, что оба её глаза целы и невредимы, и что произошло лишь маленькое недоразумение, вежливо возразила.
- Между прочим, я вам предупредительно гудела.
- Как это вы гудели? - округлив и без того огромные глаза, изумилась мышь.
- Я мумукала, МУ - МУ.
- МУ - МУ? - страшно удивилась Мышь. - Не слышала.
- Да, два раза, а потом вы куда то исчезли, - вспомнила события пятиминутной давности Корова.
- Да кто же гудит МУ - МУ? - распалялась мышь, - надо гудеть БИ - БИ.
- Да что вы говорите??? - искренне удивилась Корова, - впервые слышу. Обещаю исправиться. Но мне кажется, если бы я крикнула БИ - БИ, вы бы все равно в наушниках меня не услышали.
Мышь опустила голову, и задумчиво произнесла.
- Вы правы. Но все равно Коровы не должны летать, они должны ходить, и желательно по земле.
- Согласна, вы даже не представляете, как я с вами согласна! Но мне простительно, я святая, и из Индии.
- А что у вас в Индии правил полетов не существует? - перешла в наступление мышь.
Тополиха, утомленная перепалкой и путешествием, прилегла рядом и мгновенно заснула. Она не слышала, чем закончился спор, но проснулась она словно от толчка. Тополиха открыла глаза и огляделась. Утро только занималось, значит, она проспала совсем немного - пару часов. Первые птицы наперебой воспевали гимн зарождающемуся дню.
Тополиха перевернулась на другой бок и не поверила собственным глазам. Отойдя от неё на почтительное расстояние и забыв обо всем на свете, все слушали Рябину.
- Ну, с Коровой и Рябиной все понятно, но Желми! Как он мог? Измученный страданиями, продырявленный пулей, заниматься такими пустяками, как слушать стихи!!! Тополиха видела, как он поглощен, весь превратился в слух, никакого притворства.... Тополиха тихо подползла к слушателям и притаилась. Она могла бы и не беспокоится, так как все равно её никто не услышал, и не обратил внимания.
Чувство ревности всколыхнуло Тополиху, когда она заметила что даже её гусеницы, раскинув по земле юбки, слушали Рябиновое монотонное излияние. Они то улыбались, то всхлипывали, то восторженно вскидывали бровками. - Их словно заколдовал волшебник...
Тополиха уже хотела прислушаться к словам Рябины, как вдруг гусеницы стали обволакиваться какой то прозрачной паутиной, которая превратилась в белесый клейкий кокон. Он тут же медленно стал тускнеть, твердеть. Затем покрылся глиняно-коричневой оболочкой, ещё секунда, корка оболочки громко щелкнула и развалилась, словно скорлупа яйца. Зрелище небывалое. На свете появилось два очаровательных создание.
Прекрасные ярко бордовые бабочки, несмело выпрямили усики, расправили крылья, и подставили их солнышку. Словно яркий костер, вобрав в себя все цвета мира, тепло разгорелся, здесь на пустой мрачной вершине.
Тополиха не хотела участвовать в этой шутке, в этом фокусе, в этом фарсе. Да как угодно можно назвать это безобразие. Где её милые гусеницы? Сгребая трясущимися пальцами теперь никчемные разноцветные юбки, Тополиха уткнулась в них носом, и громко разрыдалась. Как она страдала! Она ненавидела эти стихи которые превратили её мохнатеньких пузатеньких зелененьких червячков в крылатые творения природы!
- ...Не хочу! Не хочу! - восклицала она утирая горючие слезы.
Рябина отвлеклась от чтения, и с сочувствием посмотрела на Тополиху:
Желми подошел к Тополихе и ласково погладил её по голове.
- Неужели ты думала, что они на всю жизнь останутся с тобой? Родятся другие гусеницы, ты с ними подружишься.
- Что ты понимаешь!!! - воскликнула она и в сердцах оттолкнула его в плечо. Желми скривился, застонал, и прижав руку к плечу, медленно опустился на землю. Он немного схитрил, предполагая отвлечь Тополиху от грустных мыслей. Но доля правды, в этом спектакле все - таки была, рана ещё болела
- Ой, что я наделала? - и Тополиха снова залилась слезами, только теперь по другому поводу.
Чьи-то ласковые руки коснулись её головы. Тополиха подняла голову и узнала их - своих добрых, ласковых гусениц, но только в облике бабочек.
Бабочки, сверкая в предутреннем солнце роскошными чешуйчатыми крыльями, поцеловали её соленую от слез щеку.
Тополиха всхлипнула, обняла их и простонала.
- Какие вы у меня красивые...
Пока освобождали зверей, Вьюн старался оставаться в тени. Ведь ему не было известно, как развернуться события. Как он испугался, когда заметил, что за спиной Элис неожиданно возник толстяк! Вьюн хотел окликнуть девочку, что бы предупредить её о грозящей опасности, но вовремя сообразил, что не стоит этого делать. Кто знает, кто выиграет эту схватку?
Пока толстяк беседовал с девочкой, Вьюна бросало то в жар, то в холод. Его колотила нервная дрожь, страх прижимал к земле. До самого утра так и не выдавший своего присутствия, Вьюн чистосердечно прятался под кустом. Он выполз только тогда, когда Кикирилла произносила хвалебные речи и раздавала слова благодарности. Получив порцию, Вьюн вздохнул полной грудью, отчего она округлилась и увеличилась в размерах. Погладив её ладонью, Вьюн удовлетворенно заметил, что появилось место для новых наград. Теперь пора браться за собственные дела.
Его очень раздосадовал тот факт, что Черзи вернул пуговицу Кедру, а ведь она входила в его очередной план. Он хотел заставить Кедра, пообещав пуговицу, вместе с ним шантажировать директора кафе. Вьюн давно понял, где и как можно было вдоволь насладиться властью и почетом. Как он мечтал о славе и наградах! Он предвкушал, как павший директор кафе будет ползать в пыли у его ног и молить о прощении. А Вьюн, Великий Вьюн подумает, достоин ли тот его милости...
Очень жаль, что его история с золотым корнем не сработала. Верный шанс прославиться, провалился с треском. А ведь Вьюн целый год страдал от всяких там Кедров, Желми, бестолковых девчонок Кикирилл. Разве можно жить там, где правят дети, а не тот, кто достроен. Тот, в ком течет благородная кровь, тот, чьи предки, прославили свой род умением приспособиться, не конфликтовать, возможностью висеть на чужой шее. "Нашему благородному роду сотни тысяч лет. И мы везде и всюду!"
Придется идти в кафе одному. По дороге, что-нибудь придет в голову. Вьюн давно все просчитал, все взвесил, даже маленькие несовпадения не могли разрушить его грандиозные планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30