От шелеста крыльев старушка мгновенно просыпалась, вздрагивала, затем вскрикивала, и воинственно вскинув руку, прогоняла назойливую живность.
Голуби, заметив Желми, шумно поднялись и закружили вокруг гостя. Хлопая крыльями, они пытались найти свободное место на широких плечах медведя. Перебивая друг друга, они стали жаловаться на непонятливость старушки.
- Всем семечки дает, нам не дает!!!
Медведь полез в карман за носовым платком. Голуби видимо так разволновались, что неудержимо опорожняли свой кишечник прямо на желтый пиджак. Желми платком смахнул голубиные отметины и обратился к старушке.
- Угости птичек!
Старушки сердито посмотрела из-под надвинутого на глаза платка и сипло заметила.
- Вот купи да угощай!!!
- Покупаю, - сказал Желми и протянул руки к мешку.
Старушка встрепенулась, засуетилась.
- Вам сколько?
- Нам сколько? - поднял Медведь голову
- Все! Все!... - заносились голуби
- Все!
Теперь среди голубей показались воробьи, галки, вороны.
- Скоко, скоко??? - старушке показалось, что она просто ослышалась.
- Все, - повторил Желми.
- Не, мил человек, стоко не могу, - её удивление понемногу улеглось, зато проснулась и взыграла природная вредность.
- Почему не можете? - не понял Желми.
- А чем я торговать буду? Вы все купите, а я по миру? Не, не...и не уговаривайте...ни, ни, ни..., - и стала заталкивать выпавшие седые волоски под серый выцветший платок ладонью размером с шахтерскую лопату.
Желми оглянулся на толстяка.
- Объясни ей, чего я хочу.
Толстяк вздохнул и тяжело стащил с плеч рюкзак. Поковырявшись в тесемках, он сунул руку, и достал оттуда смятую денежку. Бубня под нос, только ему понятные слова, биолог-зоолог протянул купюру старушке. Старушка поплевала на пальцы, взяла бумажку и юрко соорудила из неё кулечек, для крепости усердно скрутив его внизу. Потом лихо наполнила семечками обмотанную синей изолентой рюмку и опрокинула её содержимое в кулек.
Биолог-зоолог в ужасе прикрыл глаза, смотреть на эту чудовищную картину он не мог. Он потряс головой, надеясь, что увиденное могло просто показаться. Старушка же, широко улыбаясь пустым ртом, совала кулечек ему в нос.
- На...милой. Двадцать копеек...!
- Бабуля, ты завернула деньги в кулек, - проскрипел сквозь зубы Борис.
Старушка призадумалась, заглянула в кулек, поковыряла его указательным пальцем. Потом изучающе посмотрела на Желми, на Бориса. Видя, что они не шутят, старушка закудахтала.
- Какие-такие деньги? Мил человек!
- Вот эти!!! - и Борис, высыпав семечки, развернул кулек.
Бабуля встрепенулась.
- Ты што, мил человек, мне суешь? Я што, на своем веку денег не видала. И она залезла себе за пазуху и вытащила оттуда узелок. Послюнявив пальцы, она стала аккуратно разворачивать дряхленький носовой платок.
- Смотри-кась, эти от царя, - развернула она широкую портянку, - эти от секретаря, эти от прызыдента.
- Это тоже от президента, только от другого, - уверил её Борис.
- Богохульник, - замахала старушка на него руками.
- Ты что, мне не веришь? - возмутился толстяк, - я тебя когда-нибудь обманывал?
- Не-а, - мотнула головой старушка, - я те обману!!! Да я первый раз тебя вижу. Я вот ему верю, - и старушка ткнула костыльным пальцем в сторону Желми. - Он скажет - продам. Скажи, молодец - правильные бумажки?
Тот кивнул.
- Откуда я знаю, наверное правильная. Нам их в банке дали
Старушка кончиком платка вытерла краешки губ и согласилась.
- Только, мил человек, я за две бумажки согласная. И ни меньше...
Толстяк стал доказывать, что за одну бумажку можно купить три мешка семечек, на что старушка резонно заметила.
- А ты иди и купи, што ко мне пристал.
Борис подавил в себе всхлип, поспешно сунул купюру в карман и развернулся, чтоб уйти. Словно на птичьем рынке, голуби испуганно заносились над площадью. Желми грозным окриком остановил толстяка. Борис молча вытащил бумажку и сунул её бабуле.
- Не-а... - отрицательно затрясла она головой. Голова её двигалась, но зрачки вцепились в купюру. Выходило, что мешка на три семечек хватит. По морщинистому лицу потекла предательская слеза. Но старушка из чувства противоречия не могла согласиться, в ней боролись; жадность и вредность. Вредность победила. Старушка громко икнула, и снова сказала "нет", при этом страшно страдая.
Отказ старушки поверг Бориса в шок. Душа его ныла, страдала, - расходы, непредвиденные расходы. За что такие испытания? Толстяк понял, что старуха непреклонна, скрепя сердце, он вытащил ещё одну бумажку. Тут старушка разогнула пальцы и, удивляясь самой себе, показала три из них Борису.
- Это что? - непонимающе уставился Борис на трясущуюся руку старушки.
- Сынка... - причитая в голос, страдальчески возопила она, - три...
Сердце Бориса заходило ходуном, он вытаращил глаза.
- За что?
- Это за риск, я ведь, мил человек, рискую. Может, ты их сам нарисовал...виш, полна котомка.
Толстяк почувствовал, что смертельно устал. Он был слишком ошеломлен, чтобы противиться. Не споря, он равнодушно вытащил ещё одну бумажку.
Старушка засуетилась, морщинки её разгладились, и в полном восторге она взяла купюры.
- Да за такие деньги, сынка, я вам каждую семку разгрызу...
- Не надо, - остановил её Борис, и протянул мешок Желми.
- Да не мне! Им предлагай, - он призывно махнул рукой голубям. Налетай!!!
Стая голубей вперемежку с воробьями атаковали мешок.
- Теперь вы мне, бабуся, объясните, как нам Тополиху найти.
- Дык, што искать-то, вон она раскудрявая стоит...
В десяти шагах от скамейки стояла подстриженная под шарик Тополиха. Желми, пригляделся, он узнал в ней свою подругу детства. С малых лет они росли вместе, бок об бок. Вернее Желми постоянно чесал свой бок о нежный тонкий ствол тогда ещё маленького деревца. Теперь Тополиху можно было узнать с трудом. Так сильно она изменилась - модная прическа, городские манеры. Но все равно в ней угадывалось родное существо.
Они обнялись.
- Боже мой, боже мой!!! - восклицала Тополиха. Желми задыхался от крепких объятий и тихо покрякивал, переживая за свои косточки, так они потрескивали. Радость то, какая!!!
- Раздавишь, - ласково приговаривал Желми, поглаживая шершавый ствол Тополихи.
- Господи, сколько мы не виделись? А ты возмужал, вырос!!! Я так рада, что перед смертью встретила близкого друга. Так рада.
Желми опешил:
- Ты что умирать собралась?
- Да нет, что ты! Умирать я не собираюсь, это меня спилить собираются, по-прежнему весело продолжала тараторить Тополиха.
- И ты так спокойно об этом говоришь.
- А что делать? Я уже давно забыла, что такое спокойная жизнь, перед моими глазами пронеслось столько всяких событий - на пять жизней хватит.
- И что теперь?
Тополиха, словно не расслышав вопроса, затеребила Желми за плечо.
- Давай рассказывай, как там дома? Как там...? - и Тополиха вспомнила Бобра, Кедра, Попугаиху, и почти всех остальных лесных жителей. Желми вкратце описал события, происходившие в лесу, в конце рассказа не утерпел, переспросил, почему все-таки Тополиху собираются спилить?
- Ай, - махнула Тополиха веткой, пыльца им моя мешает, болезнь какая-то. Нет, конечно, я понимаю, что может я и наношу вред, но не до такой же степени... Я, между прочим, не просилась в город, сами меня сюда привезли.
Желми вздохнул и задумался. У него появилась новая забота. Желми понимал, что это серьезная проблема, и что судьба Тополихи требует его участия и помощи...
- Не переживай. - Медленно произнес медведь, - думаю, я смогу тебе помочь. Только сначала мне надо разыскать Золли. Кстати, ты её не встречала?
Тополиха на секунду задумалась. Ей очень хотелось помочь старому другу, но Золли вспомнить она не смогла. Схватив гусениц за юбки и потрясая их беспозвоночные тела, Тополиха стала расспрашивать, не видел ли кто-нибудь из них Золли. Гусеницы, заколыхались на ветках, но ничего вразумительного не ответили.
Медведь разочарованно вздохнул и оглянулся в поисках Бориса. Биолог-зоолог сидел на скамейке и вместе с голубями устало щелкал семечки.
- Тополиха не встречалась с Золли, - сказал Желми Борису, - может, она вернулась в вагончик?
- Может, и вернулась, - сказал Борис, а сам подумал, - времени прошло достаточно, Брим-Бом, наверное, все уладил, пора бы и возвращаться.
И они медленно и устало поплелись в сторону зверинца.
Брим-Бом давно колесил по вагончику. На полу образовалась тропинка из утоптанного мусора. Ударяя правой ладонью о кулак левой руки, он подвывал от переживаний. Как доказать этому безмозглому Борису, что лучше Лиса в клетке, чем журавль в небе. Да его за подвиги в банке сейчас вся милиция ищет. А Лису никто искать не будет.
Поплевав на палец, директор протер замызганное окно. Из-за поворота появились две фигуры. Брим-Бом сразу узнал в одной из них брата. А кто второй? Брим-Бом выскочил на крыльцо, чтобы лучше разглядеть второго. По спине побежали мурашки... Ну, как он мог забыть о медведе!
Брим-Бом заскочил в дом и захлопнул дверь. Прижавшись к ней спиной, директор тяжело и прерывисто задышал.
"Скорее, скорее надо выпустить Лису! Нет! Ни за что! И чего я испугался? Медведя паршивого..." Брим-Бом глубоко вздохнул и приклеил на лицо улыбку. Но она плохо держалась, все время норовя перерасти в гримасу злобы и отчаяния.
Хлопнув себя по губам, он мысленно отдал себе приказ улыбаться, и отомкнул дверь. Сделал он это не вовремя, потому что, на пороге, приготовившись кулаком постучать в запертую дверь, стоял Желми. Так как дверь распахнулась неожиданно, а кулак уже был в пути, Желми стукнул Брим-Бома в лоб. Директор отлетел в противоположный угол.
- Извини-те, - сказал Желми и вытер руку об штанину. - Золли не приходила?
- Приходила, - мстительный Брим-Бому правильно рассчитал, что медведь сильно расстроится, если ему сказать, что она была буквально минуту назад, и ушла, не пожелав с ними встречаться. Все это он выпалил разом, злобно и без запинки. Эффект был потрясающим. Брим-Бом не ошибся, все произошло именно так, как он и предполагал.
Желми, оглушенный неожиданной новостью, весь сразу как-то обмяк, и устало сполз на скамейку.
- А ты не знал? - сделал удивленный вид Брим-Бом. - Если бы я был на твоем месте, я бы поторопился, может, ещё и догнал бы её. Она кажется не далеко здесь. Зашла к своему другу оленю. Директор незаметно подмигнул брату.
Толстяк прокашлялся, Брим-Бому показалось, что он таким образом сдерживает смех.
Желми забеспокоился. Он недоверчиво глянул на Брим-Бома, но по его застывшему лицу не смог ничего понять.
- Нет... я не могу поверить!
Желми соскочил с табурета и ринулся к клеткам. У клетки с оленем он остановился, и, склонив голову, попытался поймать его взгляд.
- Вы не подскажите, где Золли?
Олень пошевелил головой. Рога уперлись в металлические прутья. Олень тяжело вздохнул и медленно пожевал губами.
- Вы её видели? - встав на колени, Медведь задрал голову и заглянул Оленю в глаза.
Олень покачал головой сверху вниз. Он хотел сказать "нет", но прутья решетки не позволяли его голове двигаться в другом направлении, поэтому ответ получился положительным. Хотя это было неправдой. Медведь хотел ещё что-то спросить у Оленя, но его остановил Брим-Бом.
- Он больше ничего не скажет, а вот вы можете подождать Золли у неё дома. Рано или поздно она вернется. Она в клетку, а вы её цап-царап - и вопрос: "почему, милая, домой не хочешь?" А вот и её дом, - указал директор на клетку напротив. Дверцы клетки были гостеприимно распахнуты.
- Заодно и отдохнете.
Желми так разнервничался, что у него даже живот скрутило. Если он сейчас не приляжет, и не отдохнет, то накопившаяся за сегодняшний день усталость разнесет его тело на мелкие кусочки, и ни одна сила, пусть даже волшебная, не сможет собрать его обратно. Желми залез в клетку, поморщился от запаха и, выбрав угол почище, устроился в нем. На двери клетки, на металлических скобках лязгнул гигантский замок.
- Так-то будет лучше, - довольно улыбнулся Брим-Бом, и спрятал ключ на груди. - у-тю-тю, - поиграл он пальцами "козлика" в сторону опешившего Медведя. Потом, подпрыгивая воробьем, направился в сторону своего вагончика.
- Что-то я сегодня устал, - услышал Желми удаляющийся голос Брим-Бома. Что за день!!! Всем свобода надоела, только и лезут в мой зверинец... Не дают голову побрить.
В небольшой лужице на асфальте отразились усыпавшие небо звезды, холодным светом тускло блеснула луна. Вскоре и эту красоту спрятали тучи, и все вокруг поглотила ночная тьма. Дневные звуки стихли, только иногда тишину прорезал внезапный стон, нервный вздох, больное всхлипывание.
Глава 16
Элис ест пирожки с грибами, которые она не любит
В сотый раз, прокрутив события последних дней, Желми пытался понять, где он допустил ошибку. По всем подсчетам выходило, что он слишком доверился братьям. Медведь тяжело перевернулся, вытянул затекшие ноги.
Внизу под полом что-то зашуршало. Желми напряг слух. Кто-то пилил дерево. Вдруг что-то звякнуло, и снизу в Медведя врезалось зубастое, словно пасть крокодила, острие ножовки. Желми подскочил. Наткнувшись на неожиданную преграду, ножовка затормозила, затем, повинуясь чьей-то воле, снова стала разгрызать доски. Она двигалась с огромнейшей скоростью, на миг Желми показалось, что вылетела искра и запахло паленым.
Ножовка прошла прямую линию, по дуге повернула в сторону, и продолжила свой разрушительный бег по кругу. Желми напрягся, весь превратился в ожидание. Ножовка описала неровный овал и, не дойдя до начала пути нескольких сантиметров, исчезла, так же внезапно, как и появилась.
Желми пришел в восторг. Он осторожно надавил на центр овала, тот тихо затрещал и подался вниз. Пленник поднажал и выдавил деревяшку, словно дно у бочки. Тогда Желми просунул голову в отверстие и огляделся. Кругом стоял сплошной мрак. Никакого спасителя не было и в помине. Желми стал протискиваться сквозь дыру. Это оказалось непросто. Если ноги уже коснулись влажной от инея земли, то плечи застряли. Резкий рывок и Медведь рухнул на землю, больно ударившись.
Вдруг клетка резко дернулась и тронулась с места. Зверинец, словно трусливое животное, крадучись в темноте, тихо поскрипывая несмазанными колесами, покидал свое пристанище. Неожиданно тупой удар обрушился на бедную голову медведя, и Желми, оглушенный металлической осью колес, завалился набок и потерял сознание.
На улице стояла прекрасная солнечная погода, можно сказать жара. Элис выглянула в окно. Шум детворы, смех, обрывки песен - все было необычайно притягательно. На поляне сестрички-тройняшки гоняли огромный мяч, который на солнышке переливался всеми цветами радуги. Элис не терпелось присоединиться к сестрам, но увы...увы...увы... До чего Элис надоел этот Лимон! Он опять расцвел, капризно разбросал на своих тонких ветках капельки белых бутончиков-чашек. По заданию мамы девочка занималась опылением Лимона. Взяв кисточку, она окунула её в белый мясистый цветочек лимона. На волосках осталась облачко желтой пыльцы, её девочка перенесла на соседний цветок. Лимон, выставив колючки, неусыпно следил за действиями девочки и постоянно поучал её. Ему поддакивала Кукла-мама, и кукла-дочь. Дочь немного подросла и теперь стояла рядом с мамой и держала её за руку.
- Сто тысяч раз тебе нужно повторять, как правильно держать кисть. Возмущался Лимон. - Посчитай, сколько пылинок ты уронила?! Не хочешь? А я тебе скажу: не меньше полусотни!!!
Элис вздохнула и окунула кисть в другой цветок.
Лимон продолжал ворчать.
Когда Лимон ткнул Элис шипом в палец, девочка тихо, чтобы не слышала мама, сказала,
- Я сейчас опылю тебя пыльцой с какого-нибудь сорняка...
Кукла вскинула руки и в испуге прикрыла рот.
- Сто тысяч колдуний и волшебников не могут нанести такой вред.... Ты думаешь, я испугался? - Вызывающе бросил Лимон, и тут же ответил. - Признаюсь честно, я испугался. Согласен молчать, - и шипы его стали короче.
Это нисколько не улучшило настроение девочки. Ей безумно хотелось на дачу. Как там Кикирилла, её друзья? Прошло три дня после их последнего приключения. Мама рассердилась на дочь за то, что та исчезла и напугала папу. Элис задержалась из-за электрички. Папа вынужден был бегать по тайге и кричать во все горло. Какое невезение, электричка Элис опоздала, а папина, наоборот, ушла раньше. Им пришлось тащиться через Лысую гору в ночной темноте. Самое огромное удовольствие от этого путешествия получили только комары... "Вот уж попили кровушки, попировали сладенькой, да тепленькой", - передернула плечами Элис, вспоминая события той ночи. До сих пор у неё под правым глазом виднелся небольшой синюшный бугорок от укуса.
- Вот она, - прервал размышления Элис знакомый голос. Девочка обернулась и увидела Попугаиху. Усевшись на подоконнике, птица тяжело дышала. Грудь, покрытая широким платком, ходила ходуном. На лбу выступили капли пота. Попугаиха перегнулась через подоконник и, замахав крылом, крикнула кому-то:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30