- Точь-в-точь? Так не бывает. Должна быть какая-то разница.
- Очень небольшая. Например, вместо индейки там подают жареного
дронта.
- Дронты давно вымерли. Я знаю. - надулась Сесили.
- Только не в Непале. - Роб отвечал лениво, его больше не пугали
вопросы Сесили, он даже мог подразнить ее. - Они живут в крошечных долинах
высоко-высоко в горах и едят лимоны и имбирь. Это придает их мясу
восхитительный привкус.
- Ты меня разыгрываешь, - сказала она недоверчиво.
- Ничуть. А еще там живут Противные Снеговики.
- Ой! Я слышала про них. А почему - противные?
- Потому что, когда они приходят в гости, они почему-то сразу бегут к
огню, тают и растекаются по ковру ледяной лужей. Как, по-твоему, это не
противно?
Сесили вскочила и бросилась на него с кулачками. Роб, смеясь,
защищался. Миссис Гиффорд наблюдала за их шумной возней несколько минут,
ласково улыбаясь, потом сказала:
- Пора спать, моя дорогая.
- Ну, мамочка! Ведь Рождество.
- Поэтому тебе и разрешили так долго не ложиться. А теперь пора
спать. Через десять минут я к тебе зайду.
Сесили, насупившись, попрощалась и пошла наверх. Из соседней комнаты
доносилась тихая музыка - Майк играл на рояле. Мистер Гиффорд ушел в
оранжерею - вероятно, пожелать своим карликовым деревцам спокойной ночи.
- Значит, вы с Майком уезжаете второго января? - спросила миссис
Гиффорд.
Пенфолды прислали приглашение погостить у них несколько дней. Роб не
горел желанием ехать, но из-за Майка был вынужден согласиться.
- Да, тетя Маргарет, - ответил он.
Очки делали ее взгляд строгим, но это было обманчивое впечатление,
как и легкая резкость в голосе. Хотя Роб по-прежнему чувствовал порой
неловкость в ее присутствии, он больше не боялся, что она решит отказаться
от своего эксперимента и отошлет его в Урбанс. Он уже понял, что миссис
Гиффорд не относилась к тем людям, кто легкомысленно берется за что-либо,
а потом пасует перед первой же трудностью. Она обладала недюжинным умом и
всегда смотрела вглубь проблемы.
- Дэниел Пенфолд учится в вашей школе?
- Учился, - ответил Роб. - Он уже закончил, осенью собирается
поступать в Оксфорд.
Иголка миссис Гиффорд неустанно сновала по рукоделию.
- Что он за человек?
- Я его плохо знаю.
- Не так хорошо, как Майк?
- Я ведь проучился только один семестр, - осторожно сказал Роб.
- Я надеюсь, он неглуп?
Роб уже усвоил, что назвать человека умным в Графстве вовсе не
означало польстить ему. Многие умные люди всячески скрывали это качество.
- Он получал оксфордскую стипендию.
- Да, - кивнула она. - Я слышала, что он умен.
Она замолчала, продолжая вышивать. Роб надеялся, что она больше не
вернется к этому разговору. Говорить о Пенфолде с матерью Майка было
неловко, и Роб обрадовался, когда миссис Гиффорд сменила тему:
- У тебя очень хороший табель, Роб.
- Спасибо, тетя Маргарет.
- Ты делаешь успехи. Жаль, что я не могу сказать того же о Майке.
Он не возразил.
- Его табель встревожил меня, - продолжала миссис Гиффорд. - Слишком
много замечаний типа "способен на большее" и "учится без прилежания". То
же самое - в спорте. "Подавал большие надежды, но не оправдал их.
Полностью утратил интерес к занятиям", - так, кажется, написал тренер.
- Он ведь болел весной, - сказал Роб.
- Прошел почти год.
И снова Роб не возразил ей. Он боялся сказать что-нибудь лишнее.
- Теперь эта поездка к Пенфолдам. Мы едва знакомы с ними, но то, что
я слышала о старшем мальчике, меня тревожит. Его армейские заслуги были,
мягко говоря... не вполне удовлетворительны. Он подал в отставку, но, как
мне кажется, не по своей воле.
Роб поднял глаза и встретился с ее взглядом.
- Поверь, Роб, я никогда не стала бы говорить с тобой об этом. - Она
не лгала. Сплетни в Графстве были делом обычным, но миссис Гиффорд никогда
не повторяла чужих пересудов. - Просто, я уверена, что ты захочешь помочь
Майку чем только сможешь.
Она не сказала: "вспомни, что он сделал для тебя", но ей и не нужно
было этого говорить. Роб чувствовал, как его засасывает сила ее личности.
Он уже готов был рассказать ей все: о Майке, о Пенфолде и об их
революционных планах. Но "истинный джентльмен не способен на
предательство" - он мог напомнить миссис Гиффорд ее же слова. Не Майк, а
страх предстать в ее глазах презренным фискалом, остановил его.
- Оставим пока этот разговор, - сказала она. - Я знаю, ты всегда
поможешь Майку, если он будет в этом нуждаться. Надеюсь, вы хорошо
проведете время у Пенфолдов. Помни, чему я тебя учила. Будь внимателен к
хозяевам дома и не забывай о чаевых прислуге. А сейчас я пойду к Сесили.
После таких праздников она обычно долго не может успокоиться.
Когда она выходила из комнаты, Роб встал. Так было принято. Он не сел
и после, глядя на огонь в камине и прислушиваясь к тихим звукам рояля. Что
было лишь традицией, а что истинно? С легкостью ориентироваться в этом
лабиринте могли только те, кто родился и вырос здесь. Как Майк. Но он
непременно научится. Он принял решение и не собирался отступаться от него.

Снаружи дом Пенфолдов выглядел вполне заурядно и традиционно.
Выстроенный в симметричном грегорианском стиле, он был меньше и
компактнее, чем дом Гиффордов. Внутри контраст был иного рода. В убранстве
дома чувствовался едва уловимый налет беспорядка, словно все вещи
находились не на своих местах. Неряшливо одетые слуги выполняли свои
обязанности плохо и с ленцой. в первое же утро чай в спальню был подан
холодным, а когда Роб увидел свои "чищеные" ботинки, он понял, что
придется браться за щетку самому.
Маленький толстячок мистер Пенфолд, внешне - полная противоположность
мистеру Гиффорду, также держался в стороне от домашних забот и также имел
увлечение, которое превратилось у него в навязчивую идею. Мистер Пенфолд
мастерил часы. Весь дом был наводнен его творениями. В комнате Роба уже
стояли двое часов; и пока они с Майком гостили у Пенфолдов, мистер Пенфолд
сделал еще одни и с гордостью поставил их в гостиной. Странной конструкции
часы венчали мачту галеона, который продирался сквозь штормовые волны
раскрашенного деревянного моря. При взгляде на этот шедевр Роб чувствовал
легкую тошноту.
Миссис Пенфолд даже отдаленно не напоминала миссис Гиффорд. Как и
муж, маленькая и пухленькая, она была еще и страшная неумеха. Все ее
участие в домашних делах ограничивалось странными приступами тихой паники,
когда что-нибудь не ладилось. Впрочем, между этими короткими паузами ее
дрожащий от волнения голосок звучал почти беспрестанно. Говорила она чаще
всего ни о чем.
Дом кое-как держался на дочери Пенфолдов Лилиан, тридцати с лишним
лет, все еще незамужней. У нее было вытянутое болезненно-желтоватое лицо с
темными, близко посаженными глазами, хмуро глядящими из-под густых бровей.
Говорила она резким сварливым голосом и всегда - или жаловалась, или
бранилась. Жаловалась на нерадивых слуг и бранила тех же слуг. Насколько
можно было судить, это ничуть не помогало. Еда подавалась с опозданием,
едва теплая и скверно приготовленная.
Дэниел Пенфолд при близком знакомстве, да и в сравнении со своими
домочадцами, оказался более приятным. Держался он неуверенно, с
обезоруживающей застенчивостью. Как подозревал Роб, виной тому был его
брат Роджер, офицер в отставке, лет тридцати. Как и сестра, он мрачно
взирал на мир, но его недовольство выражалось в более резкой манере.
Дэниел явно находился под большим влиянием брата. У Роджера были холодные
серые глаза и правильные, хотя и резковатые черты лица. Когда он
волновался, уголок его рта чуть подергивался.
Как-то за обедом Майк спросил его о войне в Китае, и Роджер
разразился целой тирадой, позабыв о еде. Ковыряя вилкой непрожаренное мясо
с комковатым картофельным пюре и переваренной капустой, Роб хорошо
понимал, почему аппетит Роджера переключился на разговор, но сам не
участвовал в споре. По словам Роджера Пенфолда, эта война могла
закончиться не один десяток лет назад.
- Но ведь Китай - большая страна, - возразил Майк. - Подавят
восстание в одной провинции, а партизаны тотчас же объявятся в другой.
- Это ложь, к тому же неубедительная. Никто и не пытается ничего
сделать. Просто это - весьма удобное местечко, куда можно упрятать опасных
бунтовщиков.
- Но вас никто не принуждал?
- Я - офицер. Есть и другие добровольцы, но большинство вербуют из
Урбансов. Их ставят перед выбором: либо Китай, либо тюрьма. Семь лет
армейской муштры и все. Смерть в бою на этой войне им не грозит. Да они
счастливы, что так легко отделались!
Он замолчал, взялся было за нож и вилку, но снова отложил:
- Вся система основана на условностях и строжайшей конспирации, -
продолжал Роджер. - Возьмем хотя бы деньги. Мы не говорим о них, словно их
не существует. Мы живем на вклады, но никто не спрашивает, откуда они
берутся. Так вот, эти деньги из Урбансов. Урбиты на заводах и фабриках
производят товары, а джентри кормятся на доходы. Прежде капиталисты хоть
как-то соприкасались со своими кормильцами, теперь же всякая связь
изничтожена. Руки в перчатках передают вычищенные и умытые денежки через
границу.
Робу показалось, что Роджер говорит чересчур напыщенным, книжным
языком. Он тут же представил, как моют монеты в громадной бочке, тщательно
сушат и передают через забор по цепочке из рук, одетых в перчатки.
Конечно, он понимал, что это всего лишь метафора. Здесь и деньги были
совсем другие - золотые и серебряные монеты, а не пластиковые жетоны и
полосочки из папиросной бумаги, как в Урбансах. Роджер продолжал гневно
рассуждать о несправедливостях общества. Майк слушал, затаив дыхание, а
Роб попытался все-таки доесть, что было на тарелке и очень надеялся, что
пудинг будет хоть немного съедобнее.

Они пробыли у Пенфолдов четыре дня. Наконец, к радости Роба,
тягостный визит закончился, и мальчики отправились домой. Капитан и
Песенка неспешным шагом везли их по гладкой равнине. Было раннее морозное
утро.
- Этот дворецкий... - первым заговорил Роб. - Я ему дал полсоверена,
как сказала тетя Маргарет, а он взял с такой миной, словно это был
шестипенсовик. Как ты думаешь, он привык получать больше?
- Сомневаюсь, - ответил Майк. - Просто он такой сердитый и
раздражительный от природы.
- А по-моему, здесь виновата атмосфера в доме, - не удержался Роб.
- Ты имеешь в виду сестру Дэна?
- И брата тоже.
- Не сравнивай. Она - уже почти готовая старая дева, злая на весь
мир. А он хочет что-то изменить, сделать лучше...
- Например, совершить революцию.
- Если потребуется.
- Послушай, предположим даже, у него получится, разрушит он этот
несправедливый мир. А что взамен?
- Что-то лучшее...
- Но что?
- Новое, свободное общество, которое сможет развиваться. Где людей не
будут принуждать жить в праздности или всеобщей тупости. Где такие, как
мой отец, смогут найти более достойное занятие для своих мозгов, чем
разведение дурацких деревьев-карликов.
- Или мистер Пенфолд со своими часами?
- Точно!
- Но это глупо, - сказал Роб. - Всегда были люди, увлечения которых
многие считали смешными. И чем ты прикажешь им заниматься в их возрасте?
- Дело не только в них. Это просто еще одно подтверждение. Все кануло
в прошлое. Почему, например, сейчас не летают в космос?
Роб вспомнил, что ответил ему учитель на уроке истории техники на
такой же вопрос, и повторил Майку: дескать, "очень расточительно и никакой
пользы для человечества".
- А что на пользу человечеству? - спросил Майк. - Конные состязания?
Крикет, вечеринки? А может, головидение и Игры? Ты говоришь:
расточительно. Да разве есть что-нибудь более расточительное, чем
ограничение человеческой мысли?
- Люди довольны своей жизнью, - не сдавался Роб. - Это главное, -
смутившись под взглядом Майка, он добавил, словно защищаясь: - Во всяком
случае, большинство. И потом, я не представляю, как Пенфолды смогут
совершить революцию - свой дом, и то не могут в порядок привести.
- Это миссис Пенфолд и Лилиан. Роджер тут ни при чем.
- Значит, Роджер с Дэном собираются воевать вдвоем, так что ли?
- У них много единомышленников.
Роб сомневался, что их действительно много: дюжина, а то и меньше
мрачных ворчунов, злословящих за обедом. Не мудрено при такой скверной
кухне. Пустые разговоры, рожденные плохим пищеварением. И все-таки... Он
вспомнил, что говорила миссис Гиффорд о дурной репутации Роджера. Майку
лучше держаться от него подальше. Роб осторожно, намеками, стал говорить
об этом Майку. Тот немного послушал, потом спросил:
- Тебя мама научила?
- Что ты имеешь в виду? - смутился Роб.
- Она говорила со мной после того, как прочитала мой последний
табель. Помнишь, на Рождество, вы с ней сидели в гостиной, а я музицировал
в соседней комнате? Тогда я тоже кое-что услышал. В нашем доме довольно
забавная акустика.
- Я ничего...
- Не сказал ей? - он усмехнулся. - Не волнуйся, я знаю. И за меня
тоже не волнуйся. Мама часто бьет тревогу из-за пустяков.
Тревожиться и вправду было не о чем. У Майка это просто маленькое
помешательство, пунктик. У них в школе был один мальчишка, который всю
первую половину семестра прилежно учился играть на скрипке, а вторую -
строгал кораблики, чтобы потом пустить их в плавание по реке в
окрестностях школы. Последней своей страсти он предавался с тем же
воодушевлением, и хотя оба увлечения закончились безрезультатно, второе
было менее изнурительно для окружающих.
- Забавно, - усмехнулся Майк.
- Ты о чем?
- Если бы я не погнался за тобой в тот день, я вряд ли задумался об
этом когда-нибудь.
"Может, это и правда", - подумал Роб. А может, Майк просто скучал и
искал новых развлечений. Так или иначе, не хотелось, чтобы у него были
неприятности. Роб отмахнулся от невеселых раздумий. В конце концов, они
возвращались домой, Пенфолды далеко. Все хорошо!
- Поскачем галопом! - крикнул он Майку.

Весенний семестр пролетел даже быстрее осеннего. Роб совсем освоился
в школе и, хотя не все шло гладко (в середине семестра он умудрился
заработать три порки за три дня), но он должен был признаться себе, что
наслаждается жизнью. На юниорском марафоне он завоевал первое место, и
теперь его имя Р.Перрот будет добавлено к сотне других, высеченных на
основании большого серебряного кубка, а в июне, в День Оратора, ему даже
будет позволено произнести коротенькую речь. Думая об этом, Роб чувствовал
себя на седьмом небе от счастья.
Начало каникул пришлось на один из холодных дождливых дней. Почтовая
карета тащилась, разбрызгивая лужи в прорехах дорожного покрытия. Ненастье
длилось еще три дня, но потом апрельское солнце высушило и согрело землю.
Просыпались разбуженные весной почки, каштаны оделись в нежно-зеленую
листву.
Близился день рождения Сесили, и Роб с Майком отправились в Оксфорд
за подарками. Подъезжая к городу, они поехали тише, залюбовавшись чудесным
зрелищем. На солнце сверкали шпили Храма Христа. Настанет день
конфирмации, и Роб войдет туда, как Майк, и весь род Гиффордов до него.
Пять веков созывал прихожан под своды Дома Божьего - так называли здесь
эту церковь - Большой Колокол...
- Неплохо смотрится, - сказал он.
Восторженная похвала была не в традициях Графства.
- Да, - ответил Майк, чуть помедлив. - А там, видишь?
- Поля?
- Раньше там были заводы. Машины делали. Не электромобили, а
устаревшего типа, с двигателями внутреннего сгорания. Этот завод был одним
из крупнейших в Англии. Может, самый крупный.
Город, словно драгоценный камень, лежал в зеленой оправе полей.
- Только не говори, что ты тоскуешь по тем временам, - сказал Роб.
Теперь они все реже спорили об устройстве общества. Они были на
разных сторонах, и даже самый жаркий спор ничего бы не изменил.
- Нет, - задумчиво проговорил Майк.
В городе они привязали лошадей возле гостиницы, сразу за
Университетом, и пошли за покупками. Майк купил ярко-красный шелковый
платок с малиновой бахромой, а Роб - опаловый кулончик на тоненькой
серебряной цепочке. Он истратил почти все деньги, но знал, что Сесили
понравится подарок. Потом они просто бродили по улице, разглядывая
витрины, изобилующие красивыми добротными вещами, не шедшими ни в какое
сравнение с теми безделушками, что продавались в Урбансе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13