– Молодые мужчины выставляют связи с такими женщинами, как я, напоказ, – продолжала модистка, – но, если у аристократа находится дочь на выданье, он будет держать подобную связь в большой тайне, чтобы не навредить ребенку. И поначалу нам с Эдгаром было очень трудно встречаться. Появляться у меня он опасался, а привезти в свой дом тоже не мог – ведь там находилась его шестнадцатилетняя дочь. Но однажды у меня случилась крупная неприятность, и я в смятении примчалась в имение Эдгара. Я понимала, что он может разозлиться и бросить меня за такую выходку, но мне было так плохо… Когда в комнату, где происходило наше объяснение, внезапно зашла дочь Эдгара, он был готов провалиться сквозь землю. Однако девчонка быстро разрядила обстановку, чем сразила нас обоих наповал.
– Дорогой папочка, – сказала она, посмотрев на отца с понимающей улыбкой, – для чего ты скрываешь от меня свои отношения с мисс Лоуренс? Я уже не ребенок и всё прекрасно замечаю. Мамы уже давно с нами нет, и ты не можешь вечно хранить ей верность, ведь ты – еще такой молодой и красивый мужчина! Пусть мисс Лоуренс приезжает к нам открыто, я придумаю, как объяснить это слугам. И сумею защитить вас обоих от злобных пересудов…
Остановившись, чтобы справиться с волнением, Георгина выразительно посмотрела на Шарпа.
– Она заявила, что сможет защитить нас! И сделала это, потому что, сколько бы я потом ни приезжала в Джемисон-холл, я ни разу не встретила косого взгляда. Напротив, все встречали меня доброжелательной улыбкой, включая соседей Джемисонов. Ты только представь! И эту решительную и смелую девушку напыщенный осел Камберленд смеет называть несмышленым, глупым ребенком! И требовать, чтобы она относилась к нему, как к высшему существу, почитая его мнение за истину в последней инстанции! Ред, неужели ты уступишь Викторию этому самодовольному болвану?!
Досадливо взглянув на него, Георгина возмущенно отвернулась к окну. Тщательно затушив сигару, Шарп поднялся с кресла и на негнущихся ногах подошел к модистке. Их взгляды встретились, и Георгина растерянно застыла на месте. Такого выражения отчаяния на лице своего молодого друга ей еще никогда не приходилось видеть.
– Очень прошу тебя, Георгина, – произнес Ред хриплым, надтреснутым голосом, – если ты хоть немного любишь меня, никогда больше не упоминай при мне о Виктории Джемисон.
Глава 10
К балу во дворце герцога Кларенса, который намечался спустя три дня после приезда Джонатана, Виктория готовилась основательно, как никогда. Ведь ей предстояло впервые появиться в свете после скандала на маскараде, и она знала, что десятки любопытных глаз будут следить за каждым ее шагом, придирчиво оценивать и манеры, и поведение, и внешний вид.
В этот вечер Виктория надела то самое платье из белого атласа, в котором она была в день, когда Камберленд сделал ей предложение. Этот наряд немного раздражал ее своей вычурностью: украшавшие его розовые розы с бледно-зелеными листочками выглядели слишком помпезно, и Виктория напоминала себе в нем разодетую фарфоровую куклу. Но на этом платье настоял Джонатан. Он заявил, что именно так должна выглядеть благопристойная юная наивная девушка. Викторию так и подбивало ввернуть, что она отнюдь не чувствует себя таковой, но, как обычно, промолчала, опасаясь новой ссоры.
Слова Джонатана о том, что некоторые из его друзей советовали ему расторгнуть помолвку, повергли Викторию в шок. Каким-то чудом ей удалось скрыть свой испуг от жениха, но сама она долго не могла оправиться от этого неприятного известия.
Не проходило и дня, чтобы она не корила себя за неосмотрительность, едва не стоившую ей благополучия целой жизни. Как она могла до такой степени увлечься Редьярдом Шарпом, что забыла об осторожности? Ведь она даже толком не знала этого человека до свидания в парке. И это свидание… Отправиться на него было настоящим безумием. А если бы их кто-нибудь заметил? Светские сплетники быстро связали бы концы с концами. И тогда ей было бы предъявлено обвинение в страшном преступлении против общественной морали – увлечении человеком без репутации, незаконнорожденным отщепенцем, презираемым людьми ее круга. Ибо в глазах лондонских аристократов симпатия к Редьярду Шарпу считалась чем-то постыдным и недопустимым.
И все же иногда Виктория испытывала чувство острого сожаления при мысли, что больше никогда не увидится с Редом наедине, не сможет коснуться его, поцеловать… Но, как только эти опасные мысли приходили ей в голову, она старательно гнала их прочь. С самого начала было очевидно, что у нее не может быть ничего общего с этим человеком. Просто с ней случилось то, что иногда случалось и с другими чересчур впечатлительными дамами ее круга – она подпала под мощное, неотразимое обаяние Редьярда Шарпа. Ей следовало сразу держаться от него подальше, а не разжигать свой интерес к нему. Она допустила серьезную ошибку, но, к счастью, ее оказалось не поздно исправить. Чем она, собственно, и занялась с момента возвращения жениха.
Словом, накануне бала в особняке герцога Кларенса Виктория чувствовала себя почти спокойной. Во всяком случае, достаточно уверенной в себе, чтобы не допустить новых ошибок и просчетов.
Джонатан заехал за Викторией на час раньше условленного срока, не в девять, как обычно, а в восемь. Он был не один. Вместе с ним в гостиной, куда поспешно спустилась Виктория, находился еще один джентльмен. Этот человек показался девушке знакомым, но окончательно она вспомнила его лишь тогда, когда Камберленд представил гостя:
– Мистер Адам Колтмен, эсквайр.
– Очень приятно, мистер Колтмен, – с расстановкой проговорила Виктория, испытывая в этот момент совершенно противоположные чувства. Это был тот самый мужчина, который хотел убить Реда во время дуэли и едва не стал невольной причиной несчастного случая с ней самой. За два с половиной месяца, прошедших с того дня, Виктория уже почти забыла его и сейчас удивилась, почему за все это время они ни разу нигде не встретились.
– Мистер Колтмен – мой давний приятель, мы вместе учились в Кембридже, – пояснил Джонатан. – Я встретил его по дороге сюда, и у нас возникла необходимость кое о чем переговорить. Пожалуйста, дорогая, распорядись, чтобы нам принесли бренди и легкую закуску. Думаю, виконт Сиддонс не будет возражать, если мы на полчаса уединимся в его парадном кабинете.
– Хорошо, Джонатан, – проговорила Виктория и тут же отправилась за горничной. Уже выходя из гостиной, она обернулась и невольно вздрогнула, заметив, каким взглядом провожает ее незваный гость. Его пристальный, сластолюбивый взгляд словно раздевал ее. И это выглядело тем более неприличным, что он являлся знакомым ее жениха.
«Отвратительный тип, – подумала она, с трудом заставляя себя не ускорить шага. – Похоже, что мое первое впечатление о нем оказалось абсолютно верным».
Она распорядилась насчет угощения, а потом, как только мужчины перешли в кабинет сэра Марка, вернулась в гостиную. Вскоре к ней присоединились тетушка и Камилла, ожидавшая приезда Шипли. За непринужденным разговором время пролетело незаметно. Чуть позже в гостиной появился виконт Сиддонс, и Камберленд, позвав его в кабинет, о чем-то заговорил с ним. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, Адам Колтмен подошел к Виктории и, вкрадчиво заглядывая ей в глаза, сказал:
– Леди Джемисон, вы не представляете, как я рад, что не застал Камберленда дома и мне пришлось поехать за ним вдогонку. Иначе я так никогда бы и не увидел вас своими глазами.
– Отчего же, мистер Колтмен? – не без удивления спросила Виктория. – Разве вы не бываете в свете?
Он глубоко вздохнул, и на мгновение на его лице промелькнули раздражение и досада.
– К сожалению, в этом сезоне я был лишен такого удовольствия, – ответил он. – Я довольно долго… был болен, а завтра мне уже нужно уезжать.
– Вы были ранены на дуэли?! – Слова вырвались у Виктории раньше, чем она успела их обдумать.
Колтмен метнул на нее быстрый, проницательный взгляд.
– Вы уже слышали об этой истории? Что ж, наверное, не стоит удивляться: об этом в свое время много говорили в обществе. Да, миледи, – произнес он голосом, в котором Виктории послышалась глубокая ненависть, – я действительно был серьезно ранен во время дуэли. Некий бессердечный негодяй по имени Шарп прострелил мне руку.
– Правую?
– Что? – Колтмен вскинул голову. – Ах, да, миледи, именно так. Он прострелил мне правую руку, хотя, вне всяких сомнений, намеревался попасть прямо в сердце.
«Вы… убьете этого человека?»
«Не бойтесь, я не столь кровожаден, как наш многоуважаемый мистер Колтмен…»
Вспомнив эти слова Реда, Виктория вдруг почувствовала, как ее захлестывает волна праведного негодования. Ред не мог обмануть ее, он не был столь бессердечен, чтобы хладнокровно убить другого человека, даже если тот вполне заслуживал смерти, как этот гадкий Колтмен. Он лгал, бессовестно лгал все это время, пытаясь скрыть свою низость и очернить Шарпа в глазах лондонского общества. Как сильно Виктория теперь жалела, что не расспросила Реда о продолжении этой дуэли! Но и того, что она знала, было достаточно, чтобы вывести этого недостойного человека на чистую воду.
– Говорите, он целил вам прямо в сердце? – угрожающе прошептала она, не сводя с него гневного, пылающего взгляда. – И поэтому вы называете его бессердечным негодяем? А как же тогда вы назовете самого себя, мистер бесстыдный лжец?! Или вы забыли, что первый выстрел на этой дуэли был за вами и вы во всеуслышание заявили о том, что собираетесь убить Шарпа?
– Я… кто вам…
– Я видела это своими глазами, мистер Колтмен! – Виктория быстро оглянулась и яростно впилась ногтями в его руку. – И того, что я успела увидеть, оказалось достаточным, чтобы сделать некоторые выводы. – Она отпустила его руку и бросила на него холодный, презрительный взгляд. – Вы отказались стреляться одновременно, потому что знали, что Шарп стреляет быстрее и лучше вас. И если бы он захотел убить вас, то уж наверняка не промахнулся. Он прострелил вам правую руку, чтобы вы не могли какое-то время держать пистолет и оставили его в покое. Он пожалел вас, хотя вы перед этим не пожалели его! И вы еще смеете распространять про него лживые слухи? Да после этого вас действительно стоит убить!
Отступив на пару шагов, Виктория выпрямилась, и на ее лице засияла прежняя спокойная и безмятежная улыбка. Небрежно обмахиваясь веером, она со скрытым торжеством наблюдала, как лицо Колтмена попеременно становилось то бледным, то красным. Наконец он справился со своим замешательством и, найдя в себе силы посмотреть на девушку, усмехнулся и тихо проговорил:
– Не завидую я старине Камберленду. Он-то наивно думает, что берет в жены кроткую овечку, а вместо этого ему достанется хитрая и дерзкая волчица.
– А вот об этом уже не вам судить, мистер Колтмен, – надменно осадила его Виктория.
Вскоре гость откланялся и покинул особняк. Джонатан тут же заторопился на бал, и они с Викторией сели в карету, не дожидаясь Камиллы и запоздавшего графа Шипли. Как только они отъехали, Виктория спросила у жениха, что понадобилось от него Адаму Колтмену.
– Он просил одолжить ему тысячу фунтов, – недовольно поморщившись, ответил Джонатан. – Сумма для меня небольшая, и я не стал отказывать. Хотя все знают, что давать Колтмену в долг – все равно что выбрасывать деньги на ветер.
– Почему? Он не имеет собственного состояния? – поинтересовалась Виктория.
– Адам – младший сын виконта и не получил в наследство земель, – объяснил Камберленд. – Свое небольшое состояние он давно промотал в карты и теперь ищет всевозможные пути обогащения. В этот раз он уверял меня, что не пройдет и года, как он вернется в Лондон баснословно богатым. Очередные сказки!
– Так он точно уезжает?
– А разве ты не заметила, что он в дорожном костюме? – удивился Джонатан. – Полагаю, он уже полчаса как в пути.
Мысль о том, что Адам Колтмен надолго уехал из Лондона, подействовала на Викторию успокаивающе, и вскоре она окончательно выбросила этого человека из головы.
«В конце концов, – сказала она себе, – какое мне дело до него и того, что он болтает? Напрасно я так погорячилась в гостиной, ведь настоящая леди должна всегда держать себя в руках!»
Джонатан рассудил, что сегодня им стоит явиться на бал пораньше, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Поэтому, когда они приехали в особняк герцога Кларенса, просторная бальная зала была заполнена едва ли на треть. Но часть поклонников Виктории уже находились здесь, и девушка сразу получила несколько приглашений на танцы.
Протанцевав пару вальсов и три кадрили, Виктория убедилась, что никто не бросает на нее недоброжелательных взглядов, и почувствовала себя более непринужденно. Зала понемногу наполнялась разодетыми гостями. Становилось душно, и вскоре хозяин дворца приказал распахнуть просторные стеклянные двери в сад. Оставив на время любезных кавалеров, Виктория под руку с женихом спустилась в тенистый сад, куда устремлялись и другие гости, чтобы полюбоваться очередной оригинальной затеей герцога Кларенса.
Зрелище было поистине грандиозным. На зеленом партере, раскинувшемся напротив заднего фасада здания, был установлен огромный шатер в турецком стиле, украшенный страусовыми перьями и гирляндами из цветов. Высокий купол из золотистого шелка поддерживали хрупкие деревянные столбики, изукрашенные вычурной резьбой. На крыше шатра пылали десятки маленьких факелов, освещая ночное небо оранжевым заревом. В центре сооружения бил фонтан с шампанским, возле которого толпилось несколько мужчин и женщин, пытавшихся наполнить бокалы и тщетно старавшихся не замочить при этом своих туалетов.
– Ну что, отважимся на этот нелегкий подвиг? – спросил Джонатан, кивнув в сторону фонтана. – Хотя, кажется, в этом уже нет нужды, – добавил он, заметив приближающегося к ним графа Лестера. – Похоже, у тебя появился новый поклонник, дорогая.
Виктория смутилась, встретив проницательный взгляд темных глаз графа. Он направлялся прямо к ним, держа в руке высокий бокал с пенящимся напитком, явно предназначенным для нее. Вспомнив о том, что он находится в приятельских отношениях с Шарпом, Виктория ощутила легкое замешательство. Что, если он попытается улучить момент и заговорит с ней про Реда? Как она должна будет держаться в такой ситуации, в каком тоне отвечать?
Подойдя к молодой паре, Лестер полушутливо поклонился, прикладывая усилия, чтобы не расплескать шампанское.
– Добрый вечер, Камберленд. Мое почтение, леди Джемисон. – Граф протянул маркизу свободную руку, а затем, грациозно изогнувшись, коснулся губами руки Виктории. – Не желаете освежиться, баронесса?
– Благодарю вас, милорд, – сдержанно ответила девушка, принимая из его рук бокал. – Какая оригинальная идея с этим турецким шатром, не правда ли, джентльмены?
Лестер покачал головой и окинул помпезное сооружение ироничным взглядом.
– Эта идея не нова, уверяю вас. Подобные шатры были в моде среди наполеоновских вельмож, устраивавших роскошные празднества в Сен-Жерменском предместье. Но это не важно. Главное, что все наши дамы в восторге, не так ли, Камберленд?
– Похоже, что так. Хотя не понимаю, что им за охота мочить свои воздушные наряды липким шампанским, – с пренебрежительной усмешкой отозвался Джонатан.
– Должно быть, наши милые дамы надеются, что мужчины слетятся на запах благородного напитка, словно пчелы на мед.
– Посмотрите, кажется, пчелы уже слетелись! – весело воскликнула Виктория. – И судя по тому, как резво скачут наши дамы по паркету, они никак не могут убежать от их назойливого жужжания.
Взглянув сквозь распахнутые двери на танцующих, только что пустившихся в быстрый гавот, мужчины разом рассмеялись. Вскоре к их небольшой компании присоединилось еще несколько дам и кавалеров. Воспользовавшись тем, что Камберленд отвлекся, Лестер незаметно тронул Викторию за руку и тихо спросил:
– Как ваши дела, дитя мое? Все в порядке?
Его фамильярный тон насторожил девушку, и она окинула графа предостерегающим взглядом.
– Конечно, милорд, – ответила она с прохладцей. – А с чего бы им не быть в порядке?
Лестер прищурился, и по его губам скользнула едва заметная насмешливая улыбка.
– Мне бы хотелось кое о чем потолковать с вами. Вы подарите мне один танец?
«Потолковать? О боже, о чем нам еще толковать? После того, как вы осмелились взять на себя роль посредника между мною и Шарпом, передав ту записку, я вообще не должна разговаривать с вами», – красноречивее всяких слов сказал взгляд Виктории, и Лестер, без сомнения, понял его.
– Сожалею, милорд, но на сегодняшний вечер все мои танцы уже расписаны. – Виктория одарила графа ослепительной улыбкой и с притворным сожалением развела руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37