е; воспоминаніе, которое мужъ и жена сохранили о молодомъ, талантливомъ офицере, таково, что тринаддатаго вандеміера, когда Конвентъ находится въ опасности, Тюрро, – не менее настойчиво, чемъ Баррасъ, – предлагаетъ доверить Бонапарту командованіе войсками и ручается за него вместе съ корсикансквми депутатами.Бонапартъ помнитъ объ этой услуге. Какъ главнокомандующій Итальянской Арміп, онъ увозитъ съ собою Тюрро, – который не былъ переизбранъ, – въ качестве амбарнаго пристава. Но Тюрро и на этоть разъ везетъ съ собою жену, которая, за недостаткомъ генералбвъ, довольствуется темъ, что попадается подъ руку. Отсюда – постоянныя сцены и Тюрро, какъ говорять, умираетъ, измученный горемъ. Я нашелъ пикантныя и интересныя подробяости о пребываніи г-жи Тюрро въ Венеціи въ термідоре V г. въ неизданномъ дневнике Сенъ-Сиръ-Нюгь.
Жена его возвращается въ Версаль; при Имперіи она жила очень бедно, перепробовала все пути, чтобы привлечъ къ себе вниманіе, но такъ и не нашла себе покровителя. Какъ-то на охоте Наполеонъ произнесъ ея имя въ присутствіи Бертье; последній зналъ ее съ детскихъ летъ, будучи, какъ она-же, родомъ изъ Версаля, но до этого момента отказывалъ ей въ содействіи; теперь же онъ поспешилъ представить ее. «Императоръ сделалъ для нея все, что она просила; онъ осуществилъ все ея мечты и даже больше того». Ея мечта – это пенсія въ 6000 франковъ, которая и была ей пожалована 14 сентября 1810 г. После выхода въ светъ последняго изданія этой книги. г. Ф. Бувье опубликовалъ въ овоихъ Souvenirs et Mйmoires интересное и документированное изследованіе о Луизе-Филицате-Маріи-Шарлотте Готье. Тюрпо, какъ видно изъ кииги графа Вижье (Davout, marйchal d'Empire, duc Austerstaedt, prince d'Eckmuht), развелся съ матерью Даву и женился на М-lle Готье.
Такимъ образомъ, любовь y Наполеона въ юности сводится или къ флирту, не имегощему никакихъ последствій, или къ банальнымъ приключеніямъ. Никакого. доверія не заслуживаетъ романъ, разсвазанный въ брошюре: Quarante lettres inйdites de Napolйon, собранния Л. *** Ф.*** Парижь, 1825 r. in. 80. Нельзя также придавать никакого значенія той легенде, которую опубликовало Revue du Nord и согласно которой Наполеояъ много разъ влюблялся, живя въ Дуэ; самый фактъ пребыванія Наполеона въ Дув более, чемъ сомнителенъ; я полагаю, что мне удалось доказать это въ §§ 9 bis и 11 моихъ Notes sur la jeunesse de Napolйon въ Napolйon inconnu.
Суіцествуеть еще одна легенда, которой посвящены многочисленныя комедіи, куплеты и даже одна поэма въ четырехъ песняхъ: Les premiиres amours de Napolйon, принадлежащая Жанъ-Жаку Фосильонъ (Парижъ, 1822 г. т. – 80). Въ Бріенне, будто бы, Наподеонъ былъ влюбленъ въ молодую девушку по имени Лорансъ и хотелъ на ней жениться. Ему было десять летъ, когда онъ явился въ Бріеннъ, и пятнадцать, когда онъ уехалъ оттуда.
За исключеніемъ г-жи Тюрро, которая бросается ему на шею и можетъ дать поводъ думать, что Наполеонъ имеетъ успехъ y женщинъ, другія женщины совершенно не обращаюгь вниманія на этого офицера – малорослаго, очень худого, очень беднаго, плохо одетаго, не занимающагося своей наружностью. Онъ и самъ не думаетъ объ этомъ, будучи занятъ исключительно своими успехами по службе. Есть y него и другая очень важная причина быть целомудреннымъ – его бедность, поэтому онъ, какъ и вообще бедняки, чтобы обладать женщиной, мечтаетъ о женитьбе. II. Проекты женитьбы Въ Марселе, y своей невестки, жены Жозефа, Бонапартъ забавлялся игрой въ женитьбу съ ея сестрой, хорошенькой, молоденькой девушкой шестнадцати летъ, по имени Дезире-Евгенія-Клара. Девочка приняла игру въ серьезъ; все детское быстро исчезло въ ней, любовь поразила ее вдругъ, какъ ударъ молніи. «О, мой другь, – пишетъ она Наполеону: – заботься о себе для твоей Евгеніи, которая не могла бы жить безъ тебя. Исполняй такъ же хорошо клятву, данную тобою мне, какъ я исполняю клятву, данную мною тебе».Эти необычайно нежныя письма, полныя неподдельнаго чувства (подписанныя именемъ Евгенія, потому что, следуя моде того времени, молодая девушка, которую называли въ семье Дезире, хотела какъ бы принять второе крещеніе для своего возлюбленнаго, носить для него одно имя, котораго не произносили бы другія уста), были найдены въ черновикахъ черезъ шестьдесятъ пять летъ въ бумагахъ той, которая ихъ писала и хранила, какъ реликвіи. Они вполне отражаютъ эпоху, наступившую после техъ дней, когда смерть приковывала къ себе все взоры и все мысли; изъ потребности жить и любить въ эту эпоху женщины отдавались любви, какъ единственной религіи, державшейся еще на развалинахъ цивилизованнаго общества.Знакомство произошло въ январе и феврале 1795 г. Предложеніе, если таковое формально было сделано, имело место 21 апреля – въ тотъ день, когда Бонапартъ проезжалъ черезъ Марсель, направляясь въ Парижъ. Жозефъ и его жена, Жюли Кляри, принимали въ этомъ участіе: они также предполагали устроить этотъ бракъ и оппозиціи со стороны семьи Кляри бояться не приходилось. Отецъ, какъ утверждаютъ, сказавшій, что «съ него достаточно одного Бонапарта», умеръ 20 января 1794 г. (1 плювіоза II г.) – Дезире, – которой было тогда не тринадцать летъ, какъ она впоследствіи говорила, писала и печатно офиціально заявляла, а шестнадцать-семнадцать, такъ какъ она родилась 9 ноября 1777 года, – зависела, следовательно, только отъ матери и брата; можно даже думать, что съ такой головой на плечахъ, какая была у нея, она зависела только отъ самой себя.Возрастъ ея не могъ служить препятствіемъ: девушки редко тогда выходили замужъ старше восемнадцати летъ, а докладчикъ перваго Гражданскаго Уложенія устанавливалъ для женщины брачный возрастъ въ 13 летъ. Что касается выгодности брака, то разъ Жюли удовольствовалась старшимь, у котораго не было никакого положенія, Дезире вполне могла выйти за младшаго, который былъ, по крайней мере, бригаднымъ генераломъ.Бонапартъ, пріехавшій въ Парижъ въ мае, живетъ тамъ въ большой немилости, очень сильно нуждается и цепляется всеми силами за этотъ бракъ. Если последній не состоится, ему остается только отправиться служить въ Турцію или заняться, какъ делаютъ другіе, спекуляціей съ національными имуществами. Даже когда его положеніе несколько улучшается, когда Комитетъ Общественнаго Спасенія привлекаетъ его къ составленію плановъ военныхъ действій, онъ чувствуетъ, насколько это место, доставшееся ему случайно, непрочно и недолговременно. Одна только Дезире можетъ помочь ему, и онъ торопитъ брата получить отъ нея ответъ. Въ каждомъ письме къ Жозефу онъ посылаетъ ей поклокны. Она, со своей стороны, также пишетъ ему, проситъ прислать ей его портретъ; онъ заказываетъ таковой, посылаетъ ей. Когда она отправилась съ сестрой и шуриномъ въ Геную и не подаетъ о себе долго вестей, онъ пишетъ: «Чтобы попасть въ Геную, надо переплыть реку Лету». Она молчитъ и онъ постоянно упрекаетъ ее за то, что она не пишетъ. Потомъ вдругь онъ выражаетъ желаніе иметь окончательный ответъ; пусть Жозефъ поговоритъ съ братомъ Евгеніи: «Сообщи мне результаты – тогда все будетъ ясно».На другой же день, не дождавпшсь даже полученія Жозефомъ его письма, онъ пишетъ: «Надо или кончать съ этимъ деломъ, или все порвать. Я жду съ нетерпеніемъ ответа». Потомъ проходитъ месяцъ и кроме поклоновъ – ничего. Дело въ томъ, что между нимъ и этой молоденькой марсельской барышней, – можетъ быть и не хорошенькой, но милой, съ ея словно углемъ нарисованными бровями, нежными глазами, вздернутымъ носомъ, ртомъ съ приподнятыми углами губъ, целомудренной, сдержанной и вместе съ темъ очень нежной, – Парижъ, огромный, неведомый Парижъ, куда Бонапартъ явился въ стоптанныхъ сапогахъ, въ поношенной форме, со свитой изъ двухъ голодныхъ адъютантовъ, – поставилъ своихъ женщинъ, созданныхъ изъ граціи, изящества и лжи, женщинъ, на накрашенныхъ лицахъ которыхъ глаза горятъ такимъ волшебнымъ блескомъ, туалеты которыхъ обрисовываютъ округлыя формы, подчеркивая все, что можетъ возбудить желаніе, скрывая, или вернее, прикрашивая все, что должно быть скрыто; женщинъ, созданныхъ для веселья и наслажденій, которымъ светская жизнь придала утонченность, которыя, подобно плодамъ, выросшимъ въ оранжерее, достигшимъ полной и пышной зрелости, разукрашеннымъ торговцемъ, покрытымъ обманчивымъ румянцемъ и подозрительнымъ пушкомъ, никогда не знавшимъ солнечнаго луча, кажутся гораздо более аппетитными, чемъ первые, несколько зеленые плоды молодыхъ дикихъ деревцевъ, опаленные солнцемъ, потрескавшіеся подъ ветромъ, грубоватые и немного терпкіе, оставляющіе во рту вкусъ свежести и силы лесныхъ первинокъ.«Только здесь, – пишетъ Бонапартъ, – и больше нигде на свете женщины заслуживаютъ держать въ своихъ рукахъ кормило… Женщине надо шесть месяцевъ Парижа, чтобы познать, чемъ ей обязаны и какова ея власть». И черезъ несколько дней: «Женщины здесь прекраснее, чемъ где-либо, и играютъ огромную роль».Несомненно, здесь оне прекраснее, чемъ где-либо ва свете – и на много лрекраснее – женщины тридцати, тридцати пяти, даже сорока летъ, опытныя въ искусстве влюблять въ себя гораздо больше, чемъ въ искусстве любить; и онъ, яе имея ничего, кроме своей руки, предлагаетъ последнюю г-же Пермонъ, предлагаетъ, какъ разсказываютъ, г-же де ла Бушарди, ставшей впоследствіи г-жей де Леспарда, пока не наступаетъ вандеміеръ, когда онъ даетъ увлечь себя г-же де Богарне.Молчаніе тогда для Дезире, молчаніе полное и абсолютное, а съ ея стороны – скорбная жалоба, тихая, нежная, она звучитъ въ ушахъ, какъ разбитая арфа:«Вы сделали меня несчастной на всю жизнь, а я еще имею слабость все прощать вамъ. Вы, значитъ, женаты! И отныне бедной Евгеніи не будетъ позволено любить васъ, думать о васъ… Единственное, что остается мне въ утешеніе, это знать, что вы уверены въ моемъ постоянстве; помимо этого я не желаю ничего, кроме смерти.«Жизнь – чудовищная мука для меня съ техъ поръ, какъ я лишена возможности посвятить ее вамъ… Вы – женаты! Я не могу свыкнуться съ этой мыслью, она убиваетъ меня, я не могу ее пережить. Я покажу вамъ, что я более верна клятвамъ и, несмотря на то, что вы порвали соединявшія насъ узы, я никогда не дамъ слово другому, никогда не вступлю въ бракъ… Я желаю вамъ всякаго благополучія, всякаго счастья въ вашей женитьбе; я желаю, чтобы женщина, которую вы избрали, сделала васъ такимъ же счастливымъ, какимъ предполагала сделать я и какимъ вы заслуживаете быть; но, будучи счастливы, не забывайте Евгенію и пожалейте о ея судьбе».Бонапартъ, не умевшій забывать, испытывалъ угрызенія совести каждый разъ, когда вспоминалъ объ этой любви, которую онъ внушалъ, несомненно, въ гораздо большей степени, чемъ чувствовалъ самъ, въ которой отъ ребяческой забавы перешелъ незаметно для себя къ серьезнымъ намереніямъ и, наконецъ, невольно разбилъ сердце молодой девушки. Повидимому, всю жизнь онъ думалъ о томъ, какъ искупить вину, какъ добиться прощенія. Уже въ 1797 г. въ Милане онъ пытается выдать получше замужъ Дезире, которая въ этогь моментъ, въ ноябре, находится въ Риме съ сестрой и шуриномъ Жозефомъ, посланникомъ при Піе VI. Онъ даетъ очень теплое рекомендательное письмо генералу Дюфо, «прекрасному человеку, отличному офицеру. Бракъ съ нимъ былъ-бы весьма выгоденъ». Дюфо является, производитъ недурное впечатленіе, дело идетъ къ помолвке, но происходитъ ужасная сцена 28 декабря – и платье Дезире залито кровью ея жениха.Отвергнувъ целый рядъ предложеній, Дезире, наконецъ, соглашается, въ то время, когда Бонапартъ находится въ Египте, выйти замужъ за Бернадотта; это – прекрасная партія, несомненно; но генералъ – невыносимейшій среди мелочныхъ и педантичныхъ якобинцевъ. Беарнезецъ, въ которомъ не осталось отъ Гасконца ни живости, ни очаровательной находчивости, у котораго за, разсчитанной утонченностью всегда таится какая-нибудь двойная игра, который считаетъ г-жу де-Сталь первой среди женщинъ, потому что она – самая педантичная среди нихъ, и въ медовый месяцъ свой онъ заставляетъ молодую жену писать подъ его диктовку. Изъ Каира, где онъ узнаетъ объ этомъ браке, который не можетъ ему нравиться, потому что Бернадоттъ былъ и остался его врагомъ, Бонапартъ шлетъ Дезире пожеланія счастья: «Она его заслуживаетъ». Когда онъ возвращается изъ Египта, то одна изъ первыхъ просьбъ, съ которой къ нему обращаются, исходитъ отъ Дезире. Она желаетъ. чтобы онъ былъ крестнымъ отцомъ сына, котораго она родила. Сынъ! Сына ему будетъ недоставать во всей его жизни, его недостаетъ ему и теперь. И Дезире, – словно мстя этимъ ненавистной ей Жозефине, которую она называетъ старухой, – кичится передъ нимъ своимъ сыномъ, а онъ, какъ если бы это его нисколько не задевало, охотно принимаетъ кумовство и, весь подъ властью Оссіановскихъ песенъ, даетъ ребенку имя Оскара. Это не много, конечно. Но онъ сделаетъ больше.«Если Бернадоттъ былъ французскимъ маршаломъ, княземъ Понтекорво и королемъ, то причина этому – его бракъ, – сказалъ Наполеонъ. – Все его ошибки за время Имперіи были прощены ему благодаря этому браку».И какія ошибки! Съ первыхъ же дней после 18 брюмера Бернадоттъ открыто высказываетъ свою враждебность Наполеону. Темъ не менее, онъ на другой день назначается членомъ Государственнаго Совета, потомъ – главнокомандующимъ Восточной арміи. Тамъ онъ не только проявляетъ оппозиціонность, но открыто составляетъ заговоръ противъ Перваго Консула, пытается поднять противъ него армію. Теперь известны все обстоятельства этого дела. Каково же наказаніе? Никакого. Единственно съ целью удалить Бернадотта, Бонапартъ хочетъ назначить его посломъ въ Соединенные Штаты. Бернадоттъ не отказывается ехать, но разыгрываетъ комедію, которая удается, какъ нельзя лучше, и устраиваетъ такъ, что предназначенные для него фрегаты всегда оказываются неготовыми къ отправке.Черезъ годъ – дело Моро, и если Бернадоттъ опять отделывается ничемъ, то потому, что такъ желаетъ Бонапартъ, потому что онъ все время помнить Евгенію, считаетъ своимъ долгомъ покровительствоватъ ей. Онъ делаетъ болыие того. Онъ откупаетъ y Mopo все его именія, его земли въ Гробеза, его отель на улице д'Анжу. За этотъ отель онъ уплатилъ 400.000 франковъ и даритъ его Бернадотту.Наступаетъ Имперія: для Евгеніи онъ делаетъ Бернадотта маршаломъ Имперіи. grand aigl и главой восьмой когорты Почетнаго Легіона, председателемъ избирательной коллегіи департамента Воклюзъ, кавалеромъ Чернаго Орла; для нея онъ делаетъ его собственникомъ ежегоднаго дохода въ 300.000 франковъ, жалуетъ 200.000 франковъ наличными и самостоятельное княжество Понтекорво; для нея прощаетъ после Ауэрштедта, лрощаетъ после Ваграма, прощаетъ после Вальхерена; прощаетъ две военныя ошибки, которыя были, несомненно, не только ошибками, – прощаетъ разоблаченный заговоръ, въ которомъ Бернадоттъ, Фуше, Талейранъ вместе съ роялистами пускаютъ въ ходъ те же пружины, которыя позволятъ въ 1814 г. вернуться Людовику Желанному.И черезъ его голову для нея – вся его заботливость, все его милости, которыя казались бы непонятными, если бы не эта, постоянно владевшая имъ, мысль: получить прощеніе. Когда черезъ два дня после битвы при Шпандене, въ которой Бернадоттъ былъ раненъ, Наполеонъ пишетъ ему, то делаетъ это для того, чтобы сказать, что «онъ съ удовольствіемъ узналъ, что г-жа Бернадоттъ находится при такихъ обстоятельствахъ около него»; чтобы прибавить: «Передайте, прошу васъ, г-же маршальше искреннейшій приветъ и маленькій упрекъ. Она могла бы написзать мне несколько словъ о томъ, что новаго въ Париже; но я откладываю объясненіе съ нею по этому поводу до перваго свиданія».Его вниманію къ ней нетъ конца: после Эрфурта онъ даритъ ей одну изъ трехъ великолепныхъ шубъ, преподнесенныхъ ему русскимъ Императоромъ. При всякомъ случае, – хотя она почти и не появляется при дворе, потому что ненавидитъ Жозефину и всехъ Богарне и не скрываетъ это, – онъ делаетъ ей драгоценные подарки: севрскія вазы, гобелены. И разве не о ней, наконецъ, думаетъ онъ, когда – после Вальхерена! – предполагаетъ отправить Бернадотта въ Римъ въ качестве генералъ-губернатора, – т.-е. въ качестве одного изъ высшихъ сановниковъ Имперіи, – чтобы держать въ Квиринале Императорскій дворъ съ цивильнымъ листомъ въ три милліона, и темъ самымъ ровняетъ его съ Боргезе, который находится въ Турине, съ Элиза, который находится во Флоренціи, иочти съ Евгеніемъ, который находится въ Милане.Когда Бернадоттъ, – после того какъ Евгеній отказался совершшъ вероотступничество, – избирается, благодаря, по. меньшей мере, дружественному нейтралитету Бонапарта, наследственнымъ владетельнымъ княземъ Швеці
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Жена его возвращается въ Версаль; при Имперіи она жила очень бедно, перепробовала все пути, чтобы привлечъ къ себе вниманіе, но такъ и не нашла себе покровителя. Какъ-то на охоте Наполеонъ произнесъ ея имя въ присутствіи Бертье; последній зналъ ее съ детскихъ летъ, будучи, какъ она-же, родомъ изъ Версаля, но до этого момента отказывалъ ей въ содействіи; теперь же онъ поспешилъ представить ее. «Императоръ сделалъ для нея все, что она просила; онъ осуществилъ все ея мечты и даже больше того». Ея мечта – это пенсія въ 6000 франковъ, которая и была ей пожалована 14 сентября 1810 г. После выхода въ светъ последняго изданія этой книги. г. Ф. Бувье опубликовалъ въ овоихъ Souvenirs et Mйmoires интересное и документированное изследованіе о Луизе-Филицате-Маріи-Шарлотте Готье. Тюрпо, какъ видно изъ кииги графа Вижье (Davout, marйchal d'Empire, duc Austerstaedt, prince d'Eckmuht), развелся съ матерью Даву и женился на М-lle Готье.
Такимъ образомъ, любовь y Наполеона въ юности сводится или къ флирту, не имегощему никакихъ последствій, или къ банальнымъ приключеніямъ. Никакого. доверія не заслуживаетъ романъ, разсвазанный въ брошюре: Quarante lettres inйdites de Napolйon, собранния Л. *** Ф.*** Парижь, 1825 r. in. 80. Нельзя также придавать никакого значенія той легенде, которую опубликовало Revue du Nord и согласно которой Наполеояъ много разъ влюблялся, живя въ Дуэ; самый фактъ пребыванія Наполеона въ Дув более, чемъ сомнителенъ; я полагаю, что мне удалось доказать это въ §§ 9 bis и 11 моихъ Notes sur la jeunesse de Napolйon въ Napolйon inconnu.
Суіцествуеть еще одна легенда, которой посвящены многочисленныя комедіи, куплеты и даже одна поэма въ четырехъ песняхъ: Les premiиres amours de Napolйon, принадлежащая Жанъ-Жаку Фосильонъ (Парижъ, 1822 г. т. – 80). Въ Бріенне, будто бы, Наподеонъ былъ влюбленъ въ молодую девушку по имени Лорансъ и хотелъ на ней жениться. Ему было десять летъ, когда онъ явился въ Бріеннъ, и пятнадцать, когда онъ уехалъ оттуда.
За исключеніемъ г-жи Тюрро, которая бросается ему на шею и можетъ дать поводъ думать, что Наполеонъ имеетъ успехъ y женщинъ, другія женщины совершенно не обращаюгь вниманія на этого офицера – малорослаго, очень худого, очень беднаго, плохо одетаго, не занимающагося своей наружностью. Онъ и самъ не думаетъ объ этомъ, будучи занятъ исключительно своими успехами по службе. Есть y него и другая очень важная причина быть целомудреннымъ – его бедность, поэтому онъ, какъ и вообще бедняки, чтобы обладать женщиной, мечтаетъ о женитьбе. II. Проекты женитьбы Въ Марселе, y своей невестки, жены Жозефа, Бонапартъ забавлялся игрой въ женитьбу съ ея сестрой, хорошенькой, молоденькой девушкой шестнадцати летъ, по имени Дезире-Евгенія-Клара. Девочка приняла игру въ серьезъ; все детское быстро исчезло въ ней, любовь поразила ее вдругъ, какъ ударъ молніи. «О, мой другь, – пишетъ она Наполеону: – заботься о себе для твоей Евгеніи, которая не могла бы жить безъ тебя. Исполняй такъ же хорошо клятву, данную тобою мне, какъ я исполняю клятву, данную мною тебе».Эти необычайно нежныя письма, полныя неподдельнаго чувства (подписанныя именемъ Евгенія, потому что, следуя моде того времени, молодая девушка, которую называли въ семье Дезире, хотела какъ бы принять второе крещеніе для своего возлюбленнаго, носить для него одно имя, котораго не произносили бы другія уста), были найдены въ черновикахъ черезъ шестьдесятъ пять летъ въ бумагахъ той, которая ихъ писала и хранила, какъ реликвіи. Они вполне отражаютъ эпоху, наступившую после техъ дней, когда смерть приковывала къ себе все взоры и все мысли; изъ потребности жить и любить въ эту эпоху женщины отдавались любви, какъ единственной религіи, державшейся еще на развалинахъ цивилизованнаго общества.Знакомство произошло въ январе и феврале 1795 г. Предложеніе, если таковое формально было сделано, имело место 21 апреля – въ тотъ день, когда Бонапартъ проезжалъ черезъ Марсель, направляясь въ Парижъ. Жозефъ и его жена, Жюли Кляри, принимали въ этомъ участіе: они также предполагали устроить этотъ бракъ и оппозиціи со стороны семьи Кляри бояться не приходилось. Отецъ, какъ утверждаютъ, сказавшій, что «съ него достаточно одного Бонапарта», умеръ 20 января 1794 г. (1 плювіоза II г.) – Дезире, – которой было тогда не тринадцать летъ, какъ она впоследствіи говорила, писала и печатно офиціально заявляла, а шестнадцать-семнадцать, такъ какъ она родилась 9 ноября 1777 года, – зависела, следовательно, только отъ матери и брата; можно даже думать, что съ такой головой на плечахъ, какая была у нея, она зависела только отъ самой себя.Возрастъ ея не могъ служить препятствіемъ: девушки редко тогда выходили замужъ старше восемнадцати летъ, а докладчикъ перваго Гражданскаго Уложенія устанавливалъ для женщины брачный возрастъ въ 13 летъ. Что касается выгодности брака, то разъ Жюли удовольствовалась старшимь, у котораго не было никакого положенія, Дезире вполне могла выйти за младшаго, который былъ, по крайней мере, бригаднымъ генераломъ.Бонапартъ, пріехавшій въ Парижъ въ мае, живетъ тамъ въ большой немилости, очень сильно нуждается и цепляется всеми силами за этотъ бракъ. Если последній не состоится, ему остается только отправиться служить въ Турцію или заняться, какъ делаютъ другіе, спекуляціей съ національными имуществами. Даже когда его положеніе несколько улучшается, когда Комитетъ Общественнаго Спасенія привлекаетъ его къ составленію плановъ военныхъ действій, онъ чувствуетъ, насколько это место, доставшееся ему случайно, непрочно и недолговременно. Одна только Дезире можетъ помочь ему, и онъ торопитъ брата получить отъ нея ответъ. Въ каждомъ письме къ Жозефу онъ посылаетъ ей поклокны. Она, со своей стороны, также пишетъ ему, проситъ прислать ей его портретъ; онъ заказываетъ таковой, посылаетъ ей. Когда она отправилась съ сестрой и шуриномъ въ Геную и не подаетъ о себе долго вестей, онъ пишетъ: «Чтобы попасть въ Геную, надо переплыть реку Лету». Она молчитъ и онъ постоянно упрекаетъ ее за то, что она не пишетъ. Потомъ вдругь онъ выражаетъ желаніе иметь окончательный ответъ; пусть Жозефъ поговоритъ съ братомъ Евгеніи: «Сообщи мне результаты – тогда все будетъ ясно».На другой же день, не дождавпшсь даже полученія Жозефомъ его письма, онъ пишетъ: «Надо или кончать съ этимъ деломъ, или все порвать. Я жду съ нетерпеніемъ ответа». Потомъ проходитъ месяцъ и кроме поклоновъ – ничего. Дело въ томъ, что между нимъ и этой молоденькой марсельской барышней, – можетъ быть и не хорошенькой, но милой, съ ея словно углемъ нарисованными бровями, нежными глазами, вздернутымъ носомъ, ртомъ съ приподнятыми углами губъ, целомудренной, сдержанной и вместе съ темъ очень нежной, – Парижъ, огромный, неведомый Парижъ, куда Бонапартъ явился въ стоптанныхъ сапогахъ, въ поношенной форме, со свитой изъ двухъ голодныхъ адъютантовъ, – поставилъ своихъ женщинъ, созданныхъ изъ граціи, изящества и лжи, женщинъ, на накрашенныхъ лицахъ которыхъ глаза горятъ такимъ волшебнымъ блескомъ, туалеты которыхъ обрисовываютъ округлыя формы, подчеркивая все, что можетъ возбудить желаніе, скрывая, или вернее, прикрашивая все, что должно быть скрыто; женщинъ, созданныхъ для веселья и наслажденій, которымъ светская жизнь придала утонченность, которыя, подобно плодамъ, выросшимъ въ оранжерее, достигшимъ полной и пышной зрелости, разукрашеннымъ торговцемъ, покрытымъ обманчивымъ румянцемъ и подозрительнымъ пушкомъ, никогда не знавшимъ солнечнаго луча, кажутся гораздо более аппетитными, чемъ первые, несколько зеленые плоды молодыхъ дикихъ деревцевъ, опаленные солнцемъ, потрескавшіеся подъ ветромъ, грубоватые и немного терпкіе, оставляющіе во рту вкусъ свежести и силы лесныхъ первинокъ.«Только здесь, – пишетъ Бонапартъ, – и больше нигде на свете женщины заслуживаютъ держать въ своихъ рукахъ кормило… Женщине надо шесть месяцевъ Парижа, чтобы познать, чемъ ей обязаны и какова ея власть». И черезъ несколько дней: «Женщины здесь прекраснее, чемъ где-либо, и играютъ огромную роль».Несомненно, здесь оне прекраснее, чемъ где-либо ва свете – и на много лрекраснее – женщины тридцати, тридцати пяти, даже сорока летъ, опытныя въ искусстве влюблять въ себя гораздо больше, чемъ въ искусстве любить; и онъ, яе имея ничего, кроме своей руки, предлагаетъ последнюю г-же Пермонъ, предлагаетъ, какъ разсказываютъ, г-же де ла Бушарди, ставшей впоследствіи г-жей де Леспарда, пока не наступаетъ вандеміеръ, когда онъ даетъ увлечь себя г-же де Богарне.Молчаніе тогда для Дезире, молчаніе полное и абсолютное, а съ ея стороны – скорбная жалоба, тихая, нежная, она звучитъ въ ушахъ, какъ разбитая арфа:«Вы сделали меня несчастной на всю жизнь, а я еще имею слабость все прощать вамъ. Вы, значитъ, женаты! И отныне бедной Евгеніи не будетъ позволено любить васъ, думать о васъ… Единственное, что остается мне въ утешеніе, это знать, что вы уверены въ моемъ постоянстве; помимо этого я не желаю ничего, кроме смерти.«Жизнь – чудовищная мука для меня съ техъ поръ, какъ я лишена возможности посвятить ее вамъ… Вы – женаты! Я не могу свыкнуться съ этой мыслью, она убиваетъ меня, я не могу ее пережить. Я покажу вамъ, что я более верна клятвамъ и, несмотря на то, что вы порвали соединявшія насъ узы, я никогда не дамъ слово другому, никогда не вступлю въ бракъ… Я желаю вамъ всякаго благополучія, всякаго счастья въ вашей женитьбе; я желаю, чтобы женщина, которую вы избрали, сделала васъ такимъ же счастливымъ, какимъ предполагала сделать я и какимъ вы заслуживаете быть; но, будучи счастливы, не забывайте Евгенію и пожалейте о ея судьбе».Бонапартъ, не умевшій забывать, испытывалъ угрызенія совести каждый разъ, когда вспоминалъ объ этой любви, которую онъ внушалъ, несомненно, въ гораздо большей степени, чемъ чувствовалъ самъ, въ которой отъ ребяческой забавы перешелъ незаметно для себя къ серьезнымъ намереніямъ и, наконецъ, невольно разбилъ сердце молодой девушки. Повидимому, всю жизнь онъ думалъ о томъ, какъ искупить вину, какъ добиться прощенія. Уже въ 1797 г. въ Милане онъ пытается выдать получше замужъ Дезире, которая въ этогь моментъ, въ ноябре, находится въ Риме съ сестрой и шуриномъ Жозефомъ, посланникомъ при Піе VI. Онъ даетъ очень теплое рекомендательное письмо генералу Дюфо, «прекрасному человеку, отличному офицеру. Бракъ съ нимъ былъ-бы весьма выгоденъ». Дюфо является, производитъ недурное впечатленіе, дело идетъ къ помолвке, но происходитъ ужасная сцена 28 декабря – и платье Дезире залито кровью ея жениха.Отвергнувъ целый рядъ предложеній, Дезире, наконецъ, соглашается, въ то время, когда Бонапартъ находится въ Египте, выйти замужъ за Бернадотта; это – прекрасная партія, несомненно; но генералъ – невыносимейшій среди мелочныхъ и педантичныхъ якобинцевъ. Беарнезецъ, въ которомъ не осталось отъ Гасконца ни живости, ни очаровательной находчивости, у котораго за, разсчитанной утонченностью всегда таится какая-нибудь двойная игра, который считаетъ г-жу де-Сталь первой среди женщинъ, потому что она – самая педантичная среди нихъ, и въ медовый месяцъ свой онъ заставляетъ молодую жену писать подъ его диктовку. Изъ Каира, где онъ узнаетъ объ этомъ браке, который не можетъ ему нравиться, потому что Бернадоттъ былъ и остался его врагомъ, Бонапартъ шлетъ Дезире пожеланія счастья: «Она его заслуживаетъ». Когда онъ возвращается изъ Египта, то одна изъ первыхъ просьбъ, съ которой къ нему обращаются, исходитъ отъ Дезире. Она желаетъ. чтобы онъ былъ крестнымъ отцомъ сына, котораго она родила. Сынъ! Сына ему будетъ недоставать во всей его жизни, его недостаетъ ему и теперь. И Дезире, – словно мстя этимъ ненавистной ей Жозефине, которую она называетъ старухой, – кичится передъ нимъ своимъ сыномъ, а онъ, какъ если бы это его нисколько не задевало, охотно принимаетъ кумовство и, весь подъ властью Оссіановскихъ песенъ, даетъ ребенку имя Оскара. Это не много, конечно. Но онъ сделаетъ больше.«Если Бернадоттъ былъ французскимъ маршаломъ, княземъ Понтекорво и королемъ, то причина этому – его бракъ, – сказалъ Наполеонъ. – Все его ошибки за время Имперіи были прощены ему благодаря этому браку».И какія ошибки! Съ первыхъ же дней после 18 брюмера Бернадоттъ открыто высказываетъ свою враждебность Наполеону. Темъ не менее, онъ на другой день назначается членомъ Государственнаго Совета, потомъ – главнокомандующимъ Восточной арміи. Тамъ онъ не только проявляетъ оппозиціонность, но открыто составляетъ заговоръ противъ Перваго Консула, пытается поднять противъ него армію. Теперь известны все обстоятельства этого дела. Каково же наказаніе? Никакого. Единственно съ целью удалить Бернадотта, Бонапартъ хочетъ назначить его посломъ въ Соединенные Штаты. Бернадоттъ не отказывается ехать, но разыгрываетъ комедію, которая удается, какъ нельзя лучше, и устраиваетъ такъ, что предназначенные для него фрегаты всегда оказываются неготовыми къ отправке.Черезъ годъ – дело Моро, и если Бернадоттъ опять отделывается ничемъ, то потому, что такъ желаетъ Бонапартъ, потому что онъ все время помнить Евгенію, считаетъ своимъ долгомъ покровительствоватъ ей. Онъ делаетъ болыие того. Онъ откупаетъ y Mopo все его именія, его земли въ Гробеза, его отель на улице д'Анжу. За этотъ отель онъ уплатилъ 400.000 франковъ и даритъ его Бернадотту.Наступаетъ Имперія: для Евгеніи онъ делаетъ Бернадотта маршаломъ Имперіи. grand aigl и главой восьмой когорты Почетнаго Легіона, председателемъ избирательной коллегіи департамента Воклюзъ, кавалеромъ Чернаго Орла; для нея онъ делаетъ его собственникомъ ежегоднаго дохода въ 300.000 франковъ, жалуетъ 200.000 франковъ наличными и самостоятельное княжество Понтекорво; для нея прощаетъ после Ауэрштедта, лрощаетъ после Ваграма, прощаетъ после Вальхерена; прощаетъ две военныя ошибки, которыя были, несомненно, не только ошибками, – прощаетъ разоблаченный заговоръ, въ которомъ Бернадоттъ, Фуше, Талейранъ вместе съ роялистами пускаютъ въ ходъ те же пружины, которыя позволятъ въ 1814 г. вернуться Людовику Желанному.И черезъ его голову для нея – вся его заботливость, все его милости, которыя казались бы непонятными, если бы не эта, постоянно владевшая имъ, мысль: получить прощеніе. Когда черезъ два дня после битвы при Шпандене, въ которой Бернадоттъ былъ раненъ, Наполеонъ пишетъ ему, то делаетъ это для того, чтобы сказать, что «онъ съ удовольствіемъ узналъ, что г-жа Бернадоттъ находится при такихъ обстоятельствахъ около него»; чтобы прибавить: «Передайте, прошу васъ, г-же маршальше искреннейшій приветъ и маленькій упрекъ. Она могла бы написзать мне несколько словъ о томъ, что новаго въ Париже; но я откладываю объясненіе съ нею по этому поводу до перваго свиданія».Его вниманію къ ней нетъ конца: после Эрфурта онъ даритъ ей одну изъ трехъ великолепныхъ шубъ, преподнесенныхъ ему русскимъ Императоромъ. При всякомъ случае, – хотя она почти и не появляется при дворе, потому что ненавидитъ Жозефину и всехъ Богарне и не скрываетъ это, – онъ делаетъ ей драгоценные подарки: севрскія вазы, гобелены. И разве не о ней, наконецъ, думаетъ онъ, когда – после Вальхерена! – предполагаетъ отправить Бернадотта въ Римъ въ качестве генералъ-губернатора, – т.-е. въ качестве одного изъ высшихъ сановниковъ Имперіи, – чтобы держать въ Квиринале Императорскій дворъ съ цивильнымъ листомъ въ три милліона, и темъ самымъ ровняетъ его съ Боргезе, который находится въ Турине, съ Элиза, который находится во Флоренціи, иочти съ Евгеніемъ, который находится въ Милане.Когда Бернадоттъ, – после того какъ Евгеній отказался совершшъ вероотступничество, – избирается, благодаря, по. меньшей мере, дружественному нейтралитету Бонапарта, наследственнымъ владетельнымъ княземъ Швеці
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29