Я пообещал себе ничего из вида не упускать. В конце концов, мне ведь так до сих пор и не было понятно, зачем меня пригласили погостить у князя Титова.
Из дормеза выскользнула женщина лет тридцати и тут же нырнула в сугроб. Тогда ей на помощь бросился кучер.
— Барыня, да что же вы! Да как же!.. — причитал он, вызволяя ее из снежного плена.
По ее внешнему виду я заключил, что в самом ближайшем будущем нам предстоит, по-видимому, познакомиться с англичанкой.
Женщине наконец удалось выбраться из сугроба и встать на ноги.
— Спасибо, — коротко поблагодарила она по-русски с заметным акцентом. И я только лишний раз убедился в том, что моя догадка относительно ее происхождения, кажется, справедлива.
— А особа-то — оригиналка, — сострил Кинрю.
— Не вижу ничего смешного! — возмутилась сердобольная индианка и передернула плечами под тальмой.
Женщина была одета в зимнее бархатное пальто, пошитое на английский манер: с короткой талией и длинным, закругленным спереди поясом, заложенным складками и отделанным вдоль нижнего края плотными кружевами небесно-голубого оттенка. Она комкала в руках меховую муфту и то и дело поправляла маленький зимний капор на голове. Всеми силами женщина старалась побороть охватившее ее смущение. От внимания англичанки не ускользнуло, что у подъезда остановилась наша карета, и что какой-то незнакомый господин со странным разрезом глаз рассматривает ее из окна.
— Кинрю! — одернул я своего «Золотого дракона». — Барышне и так довольно неловко!
— Интересно, кто она, — не скрывая своего любопытства, протянул японец.
— Скоро познакомимся, — заверил я.
Англичанка скрылась в дормезе, но через несколько секунд снова выпорхнула из него и велела кучеру вынести наружу ее богаж. Потом она помогла выбраться из дормеза мальчику лет пяти.
— Сашенька! Быстрее! — приказала она. — Нас уже заждались! — взволнованно воскликнула англичанка.
— Гувернантка, наверное, — высказал я свое предположение.
— Настенька! — в этот раз англичанка обращалась к такой же маленькой девочке. — Я вас умоляю, поторопитесь!
Наконец-то и дети выбралась из дормеза и стали бросать друг в друга снежками.
Гувернантка возвела очи к небу и что-то пробормотала себе под нос на родном языке. Потом она вздохнула и тихонько произнесла, обращаясь к Богу:
— Oh my God!
— Еще те деточки! — заулыбалась Мира.
Все-таки англичанке удалось увести их в усадьбу. Тогда и мы покинули свои цуги и направились прямо к подъезду, где нас ожидал в парадной красной ливрее вышколенный лакей.
Николай Николаевич ждал нас в гостиной. Здесь же кружились дети со своей гувернанткой, которой никак не удавалось сладить с обоими. Однако князь смотрел на это сквозь пальцы и, казалось, был абсолютно доволен тем, что происходило вокруг.
— Знакомтесь, — проговорил он улыбаясь, — внуки!
— Очаровательные детки! — сказала Мира.
— О, да! — кивнул Кинрю.
— Ну-ка марш в детскую! — велел Николай Николаевич. — Елку еще не зажигали!
Как ни странно, дети деда послушались. Англичанка ушла вместе с ними, слегка прикусив губу.
— Француженку они уже выжили, — пояснил Титов, усмехнувшись.
— Не удивительно, — заметил я и представил брату-масону двух своих спутников.
— Charmante… — князь Титов низко поклонился и поцеловал индианке смуглую руку.
В этот момент в комнату вошла немолодая уже женщина в темно-вишневой атласной робе и пышном чепце, расшитом некрупным бисером.
— Ольга Павловна, — представил ее князь Титов. — Моя супруга.
— А почему вы не представите нам англичанку? — позволил себе поинтересоваться японец.
— Ну… — замялся князь, — это как-то не принято.
Я ткнул моего Золотого дракона в бок.
— Впрочем, — добавил Николай Николаевич, — вы еще познакомитесь с Мери-Энн… То есть, — он поправился, — с мисс Браун.
Ольга Павловна смерила своего мужа колючим взглядом темно-карих, почти что черных, глаз. Я заметил, что и с Мирой они, едва увидившись, не взлюбили друг друга. Княгиня показалась мне особой довольно высокомерной.
Через какое-то время лакей объявил, что прибыл еще один гость. Я ожидал увидеть индийского брахмана, о котором так много говорили в Петербурге. Но в гостиную вошел высокий мужчина лет пятидесяти — пятидесяти пяти, во фраке с серебряными пуговицами. Лакей снял у него с плеч медвежью шубу и скрылся в коридоре.
— Иван Парфенович Колганов, — отрекомендовал его хозяин имения. — Мой близкий друг.
— Яков Андреевич Кольцов, — проговорил он, указывая на меня. — Приятель Ивана Сергеевича Кутузова.
Я заметил, что имя моего покровителя произвело на Ивана Парфеновича неизгладимое впечатление.
Не успели мы с этим господином пожать друг другу руки, как на пороге неожиданно возник Лаврентий Филиппович Медведев.
— Какими же судьбами? — вслух удивился я.
Присутствие в имении квартального надзирателя, который время от времени оказывал мне услуги полицейского рода, еще больше убедило меня во мнении, что я оказался здесь неспроста, и что следует ожидать всяческих неожиданностей. Мне очень хотелось переброситься парой фраз с надзирателем наедине.
— Лаврентий Филиппович, — объяснил князь Титов, — приходится двоюродным племянником моей дрожайшей супруге.
— В самом деле? — картинно обрадовался я. — Какое совпадение! Ведь мы знакомы!
— О, да! — кивнул Лаврентий Филиппович, захлопав золотисто-рыжими ресницами. Одно я знал наверняка: он меня на дух не выносил, но терпел по долгу службы и из материальных соображений.
Мира устроилась на оттоманке, почти что у самого камина. Она очень любила смотреть на огонь, словно наблюдала в его пламени занимательные картины. Однажды индианка шепнула мне на ухо, что видит там наше будущее. Но я не стал пытать ее, что оно нам сулит.
Николай Николаевич, Колганов, Лаврений Филиппович и я устроились за ломберным столом. Должен признаться, что за игрой мне обычно везло до неприличия! В меру своих возможностей я старался этим не пользоваться… Если только в интересах нашего Ордена!
Княгиня Ольга Павловна присела к Мире на оттоманку.
— Говорят, вы предсказываете будущее? — зашептала она.
— Говорят, — подтвердила Мира, ничуть не изменившись в лице. Она чувствовала, что в вопросе княгини сквозила ирония. Однако индианка и вида не подала, что ее это каким-нибудь образом трогает. Выдержки моей Мире было не занимать. В этом мне пришлось убедиться еще у нее на родине. А светские страсти не шли ни в какое сравнение с тем, что нам пришлось вынести с ней на Востоке!
В платье, затканном золотом, с золотой диадемой на волосах, моя индианка выглядела восхитительно и всем своим видом походила на принцессу из сказки. Мирины зрачки сливались с черным бархатом ее глаз.
— Вы не похожи на гадалку, — заявила княгиня. — Хотя… — полагаю, она едва не сказала, что Мира вполне могла бы сойти за цыганку, промышлявшую ворожбой, но вовремя прикусила язычок. Если бы Ольга Павловна осмелилась на такое, то скандала с мужем было бы не избежать! А ей совсем не хотелось испортить себе весь праздник. К тому же князь оказался настолько щедр, что превзошел все ее ожидания…
Мира встретилась глазами с княгиней, и та невольно отвела взгляд. Глаза индианки завораживали, гипнотизировали, манили за собой в глубокую бездну…
Ольга Павловна отмахнулась от этого взгляда, словно от наваждения. Она с трудом поборола в себе желание перекреститься и три раза воскликнуть: «Чур меня!»
— Возможно, — промолвила Мира и снова устремила свой взгляд в камин, где мирно потрескивало пламя. За окнами завыла вьюга.
А я то и дело отвлекался от игры и проиграл два роббера.
— Что-то вам сегодня не везет, Яков Андреевич! — усмехнулся Лаврентий Филиппович Медведев и подмигнул мне заплывшим глазом. Я же никак не мог сосредоточиться на игре, все мое внимание привлекли к себе Мира с княгиней. Я почему-то переживал за индианку и не мог найти объяснения своей тревоге. Чувство мое скорее было иррациональным.
— Ну, так вы все-таки умеете предсказывать будущее? — спросила княгиня Титова напрямик.
— Иногда, — ответила Мира, не отрывая взгляда от пламени. Отсветы его плясали в ее глазах. — Вы хотите, чтобы я вам погадала? — улыбнулась индианка.
— Ну… — княгиня Титова замялась. — Ключнице нашей, Грушеньке, вздумалось тут, накануне, лить в воду воск. И я при этом присутствовала. Ну, словом…
— И что же привиделось вашей Грушеньке? — перебила ее Мира.
Ольга Павловна помедлила несколько секунд, прежде чем отважилась ответить на вопрос индианки.
— Ну же! — поторопила ее Мира, которой уже самой не терпелось узнать, что же такое увидела ключница в воде.
— Гроб, — наконец-то выговорила княгиня. — К чему бы это? — вслух удивилась она. — У нас вроде, слава Богу, все здоровы, — Ольга Павловна развела руками.
— Мрачное предсказание, — нахмурилась Мира. — Вы ведь и сами знаете, княгиня, что оно означает смерть, — в тишине, которая воцарилась вокруг, последние слова прозвучали особенно громко.
Все присутствующие переглянулись между собой, я и сам почувствовал холодок, пробежавший у меня по спине.
— Дамы, — укоризненно проговорил Николай Николаевич, — довольно городить всякие глупости!
В это время хлопнула какая-то дверь, и игроки все вздрогнули. Оставалось признать, что в гостиной не оказалось ни одного человека с крепкими нервами. Ввиду своей принадлежности к масонской ложе я должен был любить смерть, ибо это была седьмая заповедь Соломона. Однако я не мог не заметить, что предсказание Миры произвело гнетущее впечатление и на князя, который так же, как и я, имел самое непосредственное отношение к братству свободных каменщиков.
В гостиную снова вошел лакей, и все взгляды обратились к нему. Он объявил, что прибыл некто Станислав Гродецкий. Присутствующие вздохнули с облегчением, похоже, что все уже готовы были увидеть нечистого или саму костлявую старуху с косой.
В комнату вошел рафинированный молодой человек из высшего общества, одетый франтом, с высокомерным выражением холеной физиономии. У него были пронзительные ярко-голубые глаза, римский точеный профиль, белокурые волосы и тонкая линия губ, сомкнутых в тетиву. Воротник его рубашки был так накрахмален, что, казалось, грозился задушить своего хозяина.
Он поклонился с изяществом денди. Князь Николай Николаевич лично представил его. Он сказал, что познакомился с ним в Петербурге на приеме у императора. Позже Титов шепнул мне на ухо, что молодой человек имел негласные полномочия польского посла. Личность нового гостя весьма заинтересовала меня, тем более что я так до этого времени и не узнал, для чего меня пригласили в это странное общество. Квартальный надзиратель Медведев и Станислав Гродецкий — высокопоставленный представитель Царства Польского, наделенного, кстати, конституцией, играют за одним зеленым столом и вместе празднуют Светлое Рождество Христово!
Станислав Гродецкий присоеденился к нам за ломберным столом, неожиданно оказавшись довольно приятным собеседником и любезным в обхождении человеком.
В перерыве между робберами я вышел в коридор, через несколько минут здесь же появился Медведев.
— Яков Андреевич! — воскликнул он. — Извольте объясниться!
— Что вы хотите этим сказать? — не понял я.
— Бросайте свои уловки! — замахал руками Лаврентий Филиппович. — Зачем вы здесь? И зачем меня заманили сюда?
— Что? — вновь удивился я. — Кто вас заманил?
— А то вы не знаете! — возмущенно выдохнул он. — Кутузов, конечно, Иван Сергеевич. Кольцов, неужели без вашего ведома?! — вдруг догадался он. — Да быть такого не может!
Я молча переживал свой позор и унижение.
— Да что же все-таки происходит? — вскричал Медведев и почесал пятерней в затылке.
— Я и сам хотел бы узнать ответ на этот вопрос, — проговорил я невесело. Происходящее только лишний раз доказывало, что Кутузов мне так до сих пор полностью и не доверяет. Я решил при первой же возможности начистоту объясниться с хозяином и потребовать у него объяснений. — Что велел вам Кутузов? — спросил я Лаврентия Филипповича.
— Да ничего особенного, — развел он руками, — присматривать, да приглядывать… Он и не обмолвился, что и вы здесь тоже будете… — Медведев задумался, подыскивая подходящее слово, и, наконец, произнес: — ммм… гостем!
После этого короткого разговора мы вернулись в гостиную.
— Что-то наш главный гость запаздывает, — заметил Николай Николаевич, банкуя.
— Кого вы имеете в виду? — осведомился Иван Парфенович.
— Индийского брахмана, — ответила за мужа Ольга Павловна. — Николай Николаевич и дня без какого-нибудь чудачества прожить не может, — с некоторым раздражением произнесла она.
— У вас золотой муж, — вступил в разговор Гродецкий. — С таким-то уж точно не соскучишься!
— Что верно, то верно, — покачала головой княгиня, седые букли вылезли у нее из-под чепца.
— Он в самом деле индиец? — спросила Мира, в глазах ее вспыхнул истинный интерес.
— Конечно, милочка, — ответил князь. — Самый что ни на есть! Говорят, что он из Калькутты… Путешествует!
В этот самый момент в гостиную вбежала белокурая девочка Настя. На ней было надето очаровательное короткое пышное платье из бледно-розового перкаля с длинными узкими рукавами, опоясанное под мышками алой лентой крест-накрест. Из под него высовывались длинные панталончики с кружевной оборкой и ноги, обутые в красные туфельки из саржи.
Следом за ней выскочил и Сашенька из-за бархатной занавески, отделявшей гостиную от детской. Светлые волосы его были взлохмачены, короткий жилет расстегнут.
— Саша! Настя! — кричала гувернантка с английским акцентом. Она ворвалась в гостиную следом за детьми.
— Тише-тише, — попросил Николай Николаевич и рассмеялся. — Я чувствую, что пора зажигать свечи на рождественской елке!
— Пора! Пора! — подхватили детские голоса.
Мое внимание невольно привлекла к себе Мери-Энн. Она бросила такой пламенный взгляд на Гродецкого, что меня это привело даже в некоторое замешательство. Я никогда не относил себя к снобам, но… Что может быть общего между Станиславом и анлгичанкой — гувернанткой?! Я чувствовал, что здесь что-то не так, и мысленно распекал Кутузова за то, что он ничего мне не объяснил, и я вынужден был поэтому ощущать себя безоружным!
Тогда мне пришло в голову внимательнее присмотреться к Гродецкому, а заодно и к обаятельной гувернантке мисс Браун. Она совсем не справлялась с детьми, которые бесились в гостиной, как маленькие чертенята.
Наконец Титов пригласил всех в зал, где стояла елка, вся разукрашенная шарами, игрушками и конфетами в красивых блестящих обертках и увенчаная разноцветными лентами. Князь Николай Николаевич сам лично снял с дерева покров Изиды и зажег изящные свечки.
Дети в восторге занялись полученными подарками, и только тогда гувернантке все-таки удалось их увести.
Я не переставал наблюдать за Станиславом, который никак не прореагировал на то, что мисс Браун ушла. Он вообще вел себя так, будто ее не замечал, как это и было положено рафинированному человеку из общества.
— Что-то брахман запаздывает, — заметил Лаврентий Филиппович, постучав себе по часовому циферблату. Он посмотрел в окно — метель разыгралась совсем не на шутку!
— Как бы не стряслось чего, — встревоженно проговорила княгиня, выглядывая в окно. — Вьюжит-то как! — выдохнула она.
Всем сразу поневоле вспомнилось мрачное Мирино предсказание.
— Скучно, — вздохнул Гродецкий.
— А вы ожидали циркового атракциона? — язвительно осведомилась княгиня Титова.
— Нет, но… — Станислав поправил галстух.
— А вы позовите Грушеньку, — предложил Колганов. — Она нам и погадает… Повеселит! — Иван Парфенович хрипло рассмеялся над собственной шуткой.
Ольга Павловна изменилась в лице. Она побледнела и снова присела на оттоманку.
— А что Грушенька? — не понял поляк.
— Я что-то не то сказал? — недоуменно осведомился Колганов.
— Это все нервы! — объяснил Николай Николаевич. — Дамская болезнь!
В ту же секунду в гостиную вошел еще один незнакомец. На вид ему было около сорока лет, держался он уверенно, но что-то все-таки выдавало в нем простое происхождение. Я бы определил его как «человека из народа». Однако было заметно, что человек этот немало добился в жизни.
— Николай Николаевич, — обратился незнакомец к Титову. — Подъезды-то все к имению занесло, как бы беды какой не вышло… Гости-то какие еще ожидаются? — нахмурился он.
— Вот незадача-то! — покачал головой Титов. — Что же теперь с брахманом-то стряслось?
— Замерз где-нибудь в степи, — высказал свое предположение поляк, наделенный негласными полномочиями.
Мира передернула оголенными плечами.
— Какой ужас! — с дрожью в голосе проговорила она.
Николай Николаевич представил незнакомца:
— Сысоев Никита Дмитриевич — наш управляющий.
Через некоторое время в дверях снова появился красный лакей.
1 2 3 4