Торри вспомнила, что дед рассказывал о Марте, своей любимой жене, несчетное число раз. Рассказывал, как она любила гулять зимой по лесу, как любила птиц и всегда следила, чтобы и зимой и летом на земле всегда были разбросаны для них зерна. Марта обожала детей, говорил Натаниэль. Как бы она любила Торри, если бы только не умерла так рано.Маленькая пустая ниша в сердце Торри, которую когда-то занимала любовь к матери, заныла. Девушка положила голову на руку и задумалась. Потом Торри резко подняла голову, и в ее глазах появилась решительность. – Почему не могу? – прошептала она. – Почему я не могу пойти туда и встретиться с ней? Что мне мешает? Можно притвориться, что я заблудилась или… еще что-нибудь придумать! К тому же я смогу увидеть не только Марту, но и деда!«А как же быть с Джейком?» – немедленно остудила ее пыл холодная мысль. «Ничего, подожду, когда его отвезут в обычную палату, – в конце концов решила она. – Ждать осталось всего несколько часов. Потом расскажу ему, что собираюсь сделать и что скоро вернусь и навещу его».Решив эту проблему, Торри Гамильтон вернулась в маленькую комнату ожидания и попыталась поудобнее устроиться на твердой пластмассовой кушетке. «У Джейка все в порядке, – подумала Торри, – и через несколько часов я увижу свою бабушку». Девушка закрыла глаза и уснула с надеждой, что на этот раз ей приснятся приятные сны.
– Сейчас можете войти.Торри озабоченно вошла в палату. Джейк лежал на койке и смотрел на потолок, на его лице застыло отчаяние. Это выражение не изменилось даже тогда, когда он увидел ее.– Привет, Джейк! – поздоровалась Торри. Она была так счастлива видеть его живым и выздоравливающим, что с трудом смогла сдержать радость. Девушка подошла к койке и нежно поцеловала мужа в лоб. – Сестра велела тебе поменьше разговаривать.– У тебя ужасный вид, – прошептал Джейк.Торри смутилась. Она провела ночь на твердой пластмассовой кушетке, забыла, когда в последний раз мылась. У нее не было ни расчески, чтобы причесываться, ни губной помады, чтобы накрасить губы. И в довершение ко всему, она очень беспокоилась о нем. Торри и без этого напоминания знала, что выглядит плохо.– Спасибо, – кивнула она, стараясь говорить легким тоном. – Ты и сам выглядишь не лучшим образом.Торри встревожилась, увидев у него на лице боль.– Я не собирался убивать его, Торри.– Знаю. – Она начала поправлять простыни, подтыкая их по краям и стараясь не глядеть на него. – Ты что-то бормотал об этом, когда находился без сознания.Джейк Камерон пригладил взъерошенные волосы.– Мне показалось, что если я расскажу полковнику правду, то помогу ему все понять. Тогда, если даже мне не удастся убедить Совет и они пошлют другого убить его, он, по крайней мере, будет предупрежден об опасности. Я даже собирался отвезти его в домик Джеба Стюарта, чтобы какое-то время он пожил там.– Почему ты ничего мне не сказал? – печально вздохнула Торри. – А я подумала… – Она замолчала и виновато покраснела.– Ты подумала, что я снова тебе солгал и использовал тебя для того, чтобы восстановить силы и убить Рида?Девушка грустно кивнула, и Джейк протянул руку. Он схватил одну из длинных прядей темных волос и притянул ее к себе. Торри опустилась на койку в его объятия, стараясь не дотрагиваться до раненой груди.– Я тебя не виню за то, что ты это подумала, Торри. Я столько раз тебе лгал…Торри заставила его замолчать пылким поцелуем.– Все в порядке. Все будет в полном порядке. Вот увидишь, ты скоро поправишься. Мы отправимся в твой двадцать пятый век и…– Я должен вернуться в 1863 год, – сказал Джейк, нежно водя пальцем по ее щеке. Торри схватила его руку и прижала ладонь к своему лицу.– Джейк, ты так слаб, что не можешь никуда возвращаться.– Необходимо остановить Монтгомери, прежде чем он убьет Рида, – напомнил ей лейтенант. Потом поцеловал руку Торри и растерянно огляделся по сторонам. – В каком году мы находимся?Торри виновато закусила губу.– Ну, я не дотянула до нужного года. Хотела попасть в 1994 год, а очутилась в 1941-м.– Гм-м… – задумчиво протянул Джейк Камерон. – Значит, вторая мировая война. Трудные времена… – Какое-то время он размышлял, потом махнул ей рукой. – Достань мою одежду.Торри Гамильтон рассмеялась.– И не мечтай, приятель.– Не спорь со мной, Торри. Сделай, о чем я прошу, – сказал Джейк мягким, но твердым голосом. И Торри подумала, что вторая мировая война может показаться невинным пикником по сравнению со сражением, которое скоро начнется между ними.– Ты что, с ума сошел? – возмутилась Торри, вставая с постели и сердито глядя на него. Она уперла руки в бока. – Можешь считать, что тебе повезло, что ты остался в живых. Доктор сказал, что ты должен был умереть!Глаза Джейка закрылись. Он глубоко вздохнул, но тут же затаил дыхание от боли.– Да, – прошептал он. – Я должен был умереть.Не обращая внимания на его слова, Торри сердито продолжила:– Если ты надеешься встать с этой койки и отправиться бродить во времени, чтобы бороться с Монтгомери, то ты сильно ошибаешься. Послушай, Джейк, я сама очень сильно хотела спасти жизнь полковнику Риду, но я эгоистка. Я не хочу спасать полковника, если за его жизнь придется заплатить твоей.Веки Джейка слегка задрожали, и Торри увидела невеселую улыбку, скривившую его губы.– Ты не понимаешь. Я должен любой ценой остановить Монтгомери.Торри отмахнулась от его слов:– Джейк, ты сам говорил, что УПВ неточны. Скорее всего мы даже не сумеем вернуться в 1863 год. К тому же ты слишком слаб, чтобы рисковать и отправляться в такое трудное путешествие.Джейк медленно повернул голову и холодно посмотрел на нее:– Дай мне УПВ и принеси мою одежду.– Нет.Камерон испуганно посмотрел на девушку.– Ты очень слаб, чтобы отправляться в путешествие во времени, и ты это прекрасно знаешь! – Она почувствовал страшную ярость. – Я пришла, чтобы предупредить, что должна ненадолго отлучиться. К тебе может заглянуть полицейский, потому что доктору пришлось сообщить о твоем огнестрельном ранении в полицию. – Легким движением головы она отбросила волосы с плеч. – Так что на твоем месте я бы начала придумывать правдоподобную историю о ранении вместо того, чтобы придумывать способ покончить жизнь самоубийством! – Она повернулась и направилась к двери.– Ты не понимаешь. Торри… Торри… Черт побери… подожди!Когда за ней закрылась дверь, Джейк в бессильном гневе ударил по кровати кулаком. Он попытался сползти с койки, но, к своему крайнему разочарованию, обнаружил, что настолько слаб, что не может даже сесть, не говоря уже о том, чтобы встать и отправиться за ней вдогонку. Торри ушла с кулоном, прежде чем он успел сказать правду. Он до сих пор не признался, что Кмер был его отцом. Так что сейчас ему приходилось рассчитываться за свой страх и признать, что у него такой отвратительный отец. Если Монтгомери убьет Рида, то и Джейк умрет, и каждая проходящая минута, прожитая вне 1863 года, приближала его к смерти. Джейк закрыл глаза и стал молиться, чтобы Торри вернулась вовремя.
Торри прошла по длинному больничному коридору, миновала главную комнату ожидания и подошла к лифту. Она с удовольствием сильно надавила кулаком на кнопку «Вниз». Спустилась на первый этаж и с огромным облегчением покинула больницу и Джейка. Какое-то время она шла быстро, потом убавила шаг и сообразила, что направляется в сторону дома деда. Если автобусы еще ходили, то в кармане у нее было достаточно мелочи, чтобы добраться до особняка Гамильтонов.
Автобус остановился сразу за городом. Торри предстояло еще долго идти пешком, как минимум миль пять, но это ее не пугало. Ей все равно нужно было время, чтобы подумать, попытаться разобраться в своих чувствах и мыслях. Оглядев окрестности, она поняла, что стоит поздняя осень, и застегнула куртку. УПВ перенесло их не только в другое время, но и в другое время года. «А что в этом странного? – подумала она. – Если устройство на самом деле было таким ненадежным, как говорил Джейк, то все было возможно». Торри пошла дальше по обсаженной деревьями дороге, радуясь, что светит яркое солнце. Идти было приятно, несмотря на то, что воздух был уже по-осеннему прохладным.Торри Гамильтон с трудом могла поверить, что чуть больше месяца назад она провожала дедушку в санаторий и думала, что хуже того, что произошло с Натаниэлем Гамильтоном, быть не может. То, что деда упрятали в это мерзкое заведение, было ужасно и она по-прежнему была полна решимости что-нибудь сделать для деда после того, как вернется в свое время.Но внутри Торри что-то изменилось. Это случилось в 1863 году, когда она помогала доктору Гамильтону ухаживать за ранеными, когда она увидела пустую штанину у Дэвида Рейнольдса. Тогда она поняла, что хуже войны на белом свете ничего нет. Это относилось не только к отдельному человеку, но и ко всему народу и, наконец, ко всему миру. Все собственные проблемы, какими бы трудными они ни казались, бледнели в сравнении с титаническими усилиями человечества, направленными на то, чтобы выжить.Испытывал ли Джейк Камерон такие же чувства, как она? Не они ли заставили его попытаться убить полковника Рида, несмотря на то, что в глубине души он не хотел этого? В Америке двадцать пятого века шла другая война – война подполья с тираном Кмером. Но разве цели участников сопротивления и опасности, которым они подвергались, отличались от целей и опасностей в открытой войне? Разве товарищи Джейка по борьбе не рисковали, как южане и северяне, участвовавшие в Гражданской войне?И Торри поняла, почему так рассердился Джейк. Он был не просто солдат, сражающийся в войне, пусть и тайной, он являлся единственной надеждой Америки двадцать пятого века, единственной и последней надеждой угнетенного народа и считал, что подвел их.Девушка вспомнила шрамы, которые видела у него на спине в ту ночь, когда они занимались любовью. Откуда они взялись? У нее еще не было возможности спросить Джейка о шрамах. В Гражданскую войну совершалось много зверств и несправедливостей. Может, и время Джейка Камерона было наполнено такими же ужасами, с которыми люди так и не научились бороться?Торри Гамильтон шла по дороге. Мысли ее лихорадочно метались в голове, и у нее не хватило сил с ними справиться. Рабство… Ей пришлось столкнуться с рабством в 1863 году. В Ричмонде и в госпитале Торри видела, как южане обращаются с черными рабами. Даже несмотря на то, что президент Линкольн провозгласил их свободными гражданами, в глазах большинства южан они по-прежнему оставались вещью, собственностью. Основная часть рабов не могла пожаловаться на хозяев.А как обстояли дела с этим вопросом во время Джейка? Так же, как в девятнадцатом веке, или еще хуже?Голова заболела, и Торри потерла виски. Сейчас она очень жалела, что дедушка дал ей кулон, который перенес ее в этот оживший кошмар!Торри Гамильтон услышала мычание коровы. Подняв голову, она увидела, что до поместья дедушки оставалось чуть больше полумили. Она узнала изгиб дороги и ускорила шаг. Сердце взволнованно забилось от мысли, что она скоро увидит дедушку с бабушкой.Девушка почти прошла мимо места, где раньше стоял старый дом. Огромных железных ворот и особняка, в котором прошло ее детство, еще не было. Торри перешла дорогу я стала рассматривать очищенную от деревьев землю, где, как она помнила, в девяносто четвертом должен стоять большой дом, и поняла, что сейчас только начинались работы по закладке фундаментов. Рабочих на площадке не было. Девушка приблизилась к кучам мусора и грязи, испытывая легкое головокружение от того, что попала в прошлое дедушки.– Цып, цып, цып, – донеслось из леса за спиной у Торри Гамильтон.Цыплят звал приятный женский голос. Торги пошла на голос. Перейдя лес, она увидела знакомый каркасный дом доктора Рандольфа Гамильтона, только сейчас он был очень старым и ветхим. И вспомнила, как дедушка рассказывал, что они с Мартой не сразу построили новый дом и какое-то время жили в старом… Сейчас как раз и начиналось строительство дома, в котором выросла Торри.На заднем дворе стояла женщина и разбрасывала зерно пищащим цыплятам. Она убрала со лба прядь светло-каштановых волос, выбившуюся из аккуратного узла, и посмотрела на Торри. Торри узнала ее с первого же взгляда. Она прекрасно помнила свою бабушку, Марту Гамильтон, по фотографии, которая всегда стояла на столике рядом с кроватью дедушки.– Привет! – поздоровалась Марта и помахала рукой. – Рада видеть, что хоть кто-то наслаждается природой в этот очаровательный день. – Она подняла воротник толстого свитера. – Пусть и немного прохладно, но солнышко светит яркое.Торри Гамильтон неуверенно подошла к ней, решив воспользоваться подсказкой для объяснения своего появления.– Да, я вышла прогуляться и, наверное, заблудилась. Я не хотела заходить на вашу землю.– О, не беспокойтесь об этом! – успокоила ее Марта Гамильтон, разбрасывая остатки зерна у своих ног. – Добро пожаловать! Можете когда хотите бродить по нашему старому лесу. Он скрывает в себе множество историй. Здесь произошло так много событий…– Да, – мягко согласилась Торри, – я знаю.– Я стою и болтаю с вами, а сама даже не представилась. Я Марта Гамильтон, а вы, должно быть, племянница Якобсов – Триша. Якобсы предупредили, что вы можете зайти как-нибудь на неделе, но я совсем забыла. Вспомнила только тогда, когда увидела, как вы выходите из леса.– Д… да, немного необычный способ наносить визиты, по-моему, – заикаясь произнесла Торри.– Ничего подобного, – успокоила ее Марта. Она поставила эмалированную кастрюлю на ступеньки и подошла к Торри. – Вы только подумали, что заблудились, а на самом деле вышли как раз куда нужно. Входите, дорогая, мы с вами приятно поболтаем.Торри вновь заколебалась. Ей не хотелось обманывать эту милую искреннюю женщину и представляться племянницей Якобсов, но, с другой стороны, она боялась рассказать правду! Она уже привыкла лгать в 1863 году и решила, что ложь является составной частью путешествий во времени. Лучше, наверное, пусть думает, что она Триша. По крайней мере, это давало возможность поговорить с бабушкой.Кухня почти не изменилась. В 1863 году она была не такой веселой, зато сейчас она постарела. Высокий потолок зрительно увеличивал размер комнаты. Накрахмаленные белые шторы на окнах хорошо гармонировали со светло-синими стенами.– Я буду сильно скучать по старому дому, – задумчиво произнесла Марта, – но муж решил построить мне новый красивый дом. А у меня не хватает смелость сказать «нет».– Это очень старый дом, не так ли? – спросила Торри, отпивая молоко из стакана, который Марта поставила перед ней. Она изо всех сил старалась пить потихоньку, а не заглотить одним махом. Сандвич, который она съела в больничном кафе, давно превратился в слабое воспоминание, и сейчас ее желудок давал знать о себе в полный голос.Марта повернулась к старой плите и открыла дверцу.– Да, очень старый. Если бы этот дом мог говорить, то рассказал бы не одну захватывающую историю!Торри улыбнулась:– Готова поспорить. Дедушка рассказывал, что он был построен еще до Гражданской войны.Марта Гамильтон руками в рукавицах вытащила из духовки, если судить по запаху, большую коврижку. Она поставила блюдо на стол и странно посмотрела на Торри:– Ваш дедушка? Наверное, я с ним не знакома?– О… – взволнованно воскликнула Торри, совсем забыв, что должна играть роль какой-то Триши. – Я… я даже не знаю.– Как бы там ни было, но ваш дедушка прав. – Марта с любовью огляделась по сторонам. – Этот дом был построен в 1855 году. В нем умерла бабушка моего Натаниэля, здесь же родился его отец. Да, я буду сильно по нему скучать.– Почему бы вам тогда не остаться здесь и не перестать строить новый дом? – спросила Торри, глядя на коврижку голодными глазами.Марта Гамильтон улыбнулась, и только сейчас Торри заметила веснушки у нее на носу. Они делали ее очень приятной.– И испортить Натаниэлю все удовольствие? – Она отрезала большой кусок коврижки и положила на тарелку, которую подвинула Торри. – Я даже думать об этом не хочу. И он прав, конечно. Я самая настоящая сентиментальная дура. Ведь этот старинный дом недолго протянет, он скоро развалится сам по себе. Он мне так нравится потому, что в нем много радостных воспоминаний.– Я первый застрелил тебя!В комнату вбежали маленькие мальчики, стреляя друг в друга из игрушечных пистолетов. Тот, что побольше, наверное, лет шести, подбежал к Марте и обхватил руками за юбку.– Мама, мама, я первый убил Джереми, а он не падает!– Но Натан, он же меньше тебя. Может, он не понимает правил игры.– Он все хорошо понимает, – заявил старший мальчик, бросая на братишку сердитый взгляд. – Он просто мошенничает.– Ну все, хватит! – рассердилась Марта. – Разве вы не видите, что у нас гостья? Подойдите и поздоровайтесь с Тришей. Она племянница миссис Якобс. А это мои сыновья. Натану шесть лет, а Джереми четыре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Сейчас можете войти.Торри озабоченно вошла в палату. Джейк лежал на койке и смотрел на потолок, на его лице застыло отчаяние. Это выражение не изменилось даже тогда, когда он увидел ее.– Привет, Джейк! – поздоровалась Торри. Она была так счастлива видеть его живым и выздоравливающим, что с трудом смогла сдержать радость. Девушка подошла к койке и нежно поцеловала мужа в лоб. – Сестра велела тебе поменьше разговаривать.– У тебя ужасный вид, – прошептал Джейк.Торри смутилась. Она провела ночь на твердой пластмассовой кушетке, забыла, когда в последний раз мылась. У нее не было ни расчески, чтобы причесываться, ни губной помады, чтобы накрасить губы. И в довершение ко всему, она очень беспокоилась о нем. Торри и без этого напоминания знала, что выглядит плохо.– Спасибо, – кивнула она, стараясь говорить легким тоном. – Ты и сам выглядишь не лучшим образом.Торри встревожилась, увидев у него на лице боль.– Я не собирался убивать его, Торри.– Знаю. – Она начала поправлять простыни, подтыкая их по краям и стараясь не глядеть на него. – Ты что-то бормотал об этом, когда находился без сознания.Джейк Камерон пригладил взъерошенные волосы.– Мне показалось, что если я расскажу полковнику правду, то помогу ему все понять. Тогда, если даже мне не удастся убедить Совет и они пошлют другого убить его, он, по крайней мере, будет предупрежден об опасности. Я даже собирался отвезти его в домик Джеба Стюарта, чтобы какое-то время он пожил там.– Почему ты ничего мне не сказал? – печально вздохнула Торри. – А я подумала… – Она замолчала и виновато покраснела.– Ты подумала, что я снова тебе солгал и использовал тебя для того, чтобы восстановить силы и убить Рида?Девушка грустно кивнула, и Джейк протянул руку. Он схватил одну из длинных прядей темных волос и притянул ее к себе. Торри опустилась на койку в его объятия, стараясь не дотрагиваться до раненой груди.– Я тебя не виню за то, что ты это подумала, Торри. Я столько раз тебе лгал…Торри заставила его замолчать пылким поцелуем.– Все в порядке. Все будет в полном порядке. Вот увидишь, ты скоро поправишься. Мы отправимся в твой двадцать пятый век и…– Я должен вернуться в 1863 год, – сказал Джейк, нежно водя пальцем по ее щеке. Торри схватила его руку и прижала ладонь к своему лицу.– Джейк, ты так слаб, что не можешь никуда возвращаться.– Необходимо остановить Монтгомери, прежде чем он убьет Рида, – напомнил ей лейтенант. Потом поцеловал руку Торри и растерянно огляделся по сторонам. – В каком году мы находимся?Торри виновато закусила губу.– Ну, я не дотянула до нужного года. Хотела попасть в 1994 год, а очутилась в 1941-м.– Гм-м… – задумчиво протянул Джейк Камерон. – Значит, вторая мировая война. Трудные времена… – Какое-то время он размышлял, потом махнул ей рукой. – Достань мою одежду.Торри Гамильтон рассмеялась.– И не мечтай, приятель.– Не спорь со мной, Торри. Сделай, о чем я прошу, – сказал Джейк мягким, но твердым голосом. И Торри подумала, что вторая мировая война может показаться невинным пикником по сравнению со сражением, которое скоро начнется между ними.– Ты что, с ума сошел? – возмутилась Торри, вставая с постели и сердито глядя на него. Она уперла руки в бока. – Можешь считать, что тебе повезло, что ты остался в живых. Доктор сказал, что ты должен был умереть!Глаза Джейка закрылись. Он глубоко вздохнул, но тут же затаил дыхание от боли.– Да, – прошептал он. – Я должен был умереть.Не обращая внимания на его слова, Торри сердито продолжила:– Если ты надеешься встать с этой койки и отправиться бродить во времени, чтобы бороться с Монтгомери, то ты сильно ошибаешься. Послушай, Джейк, я сама очень сильно хотела спасти жизнь полковнику Риду, но я эгоистка. Я не хочу спасать полковника, если за его жизнь придется заплатить твоей.Веки Джейка слегка задрожали, и Торри увидела невеселую улыбку, скривившую его губы.– Ты не понимаешь. Я должен любой ценой остановить Монтгомери.Торри отмахнулась от его слов:– Джейк, ты сам говорил, что УПВ неточны. Скорее всего мы даже не сумеем вернуться в 1863 год. К тому же ты слишком слаб, чтобы рисковать и отправляться в такое трудное путешествие.Джейк медленно повернул голову и холодно посмотрел на нее:– Дай мне УПВ и принеси мою одежду.– Нет.Камерон испуганно посмотрел на девушку.– Ты очень слаб, чтобы отправляться в путешествие во времени, и ты это прекрасно знаешь! – Она почувствовал страшную ярость. – Я пришла, чтобы предупредить, что должна ненадолго отлучиться. К тебе может заглянуть полицейский, потому что доктору пришлось сообщить о твоем огнестрельном ранении в полицию. – Легким движением головы она отбросила волосы с плеч. – Так что на твоем месте я бы начала придумывать правдоподобную историю о ранении вместо того, чтобы придумывать способ покончить жизнь самоубийством! – Она повернулась и направилась к двери.– Ты не понимаешь. Торри… Торри… Черт побери… подожди!Когда за ней закрылась дверь, Джейк в бессильном гневе ударил по кровати кулаком. Он попытался сползти с койки, но, к своему крайнему разочарованию, обнаружил, что настолько слаб, что не может даже сесть, не говоря уже о том, чтобы встать и отправиться за ней вдогонку. Торри ушла с кулоном, прежде чем он успел сказать правду. Он до сих пор не признался, что Кмер был его отцом. Так что сейчас ему приходилось рассчитываться за свой страх и признать, что у него такой отвратительный отец. Если Монтгомери убьет Рида, то и Джейк умрет, и каждая проходящая минута, прожитая вне 1863 года, приближала его к смерти. Джейк закрыл глаза и стал молиться, чтобы Торри вернулась вовремя.
Торри прошла по длинному больничному коридору, миновала главную комнату ожидания и подошла к лифту. Она с удовольствием сильно надавила кулаком на кнопку «Вниз». Спустилась на первый этаж и с огромным облегчением покинула больницу и Джейка. Какое-то время она шла быстро, потом убавила шаг и сообразила, что направляется в сторону дома деда. Если автобусы еще ходили, то в кармане у нее было достаточно мелочи, чтобы добраться до особняка Гамильтонов.
Автобус остановился сразу за городом. Торри предстояло еще долго идти пешком, как минимум миль пять, но это ее не пугало. Ей все равно нужно было время, чтобы подумать, попытаться разобраться в своих чувствах и мыслях. Оглядев окрестности, она поняла, что стоит поздняя осень, и застегнула куртку. УПВ перенесло их не только в другое время, но и в другое время года. «А что в этом странного? – подумала она. – Если устройство на самом деле было таким ненадежным, как говорил Джейк, то все было возможно». Торри пошла дальше по обсаженной деревьями дороге, радуясь, что светит яркое солнце. Идти было приятно, несмотря на то, что воздух был уже по-осеннему прохладным.Торри Гамильтон с трудом могла поверить, что чуть больше месяца назад она провожала дедушку в санаторий и думала, что хуже того, что произошло с Натаниэлем Гамильтоном, быть не может. То, что деда упрятали в это мерзкое заведение, было ужасно и она по-прежнему была полна решимости что-нибудь сделать для деда после того, как вернется в свое время.Но внутри Торри что-то изменилось. Это случилось в 1863 году, когда она помогала доктору Гамильтону ухаживать за ранеными, когда она увидела пустую штанину у Дэвида Рейнольдса. Тогда она поняла, что хуже войны на белом свете ничего нет. Это относилось не только к отдельному человеку, но и ко всему народу и, наконец, ко всему миру. Все собственные проблемы, какими бы трудными они ни казались, бледнели в сравнении с титаническими усилиями человечества, направленными на то, чтобы выжить.Испытывал ли Джейк Камерон такие же чувства, как она? Не они ли заставили его попытаться убить полковника Рида, несмотря на то, что в глубине души он не хотел этого? В Америке двадцать пятого века шла другая война – война подполья с тираном Кмером. Но разве цели участников сопротивления и опасности, которым они подвергались, отличались от целей и опасностей в открытой войне? Разве товарищи Джейка по борьбе не рисковали, как южане и северяне, участвовавшие в Гражданской войне?И Торри поняла, почему так рассердился Джейк. Он был не просто солдат, сражающийся в войне, пусть и тайной, он являлся единственной надеждой Америки двадцать пятого века, единственной и последней надеждой угнетенного народа и считал, что подвел их.Девушка вспомнила шрамы, которые видела у него на спине в ту ночь, когда они занимались любовью. Откуда они взялись? У нее еще не было возможности спросить Джейка о шрамах. В Гражданскую войну совершалось много зверств и несправедливостей. Может, и время Джейка Камерона было наполнено такими же ужасами, с которыми люди так и не научились бороться?Торри Гамильтон шла по дороге. Мысли ее лихорадочно метались в голове, и у нее не хватило сил с ними справиться. Рабство… Ей пришлось столкнуться с рабством в 1863 году. В Ричмонде и в госпитале Торри видела, как южане обращаются с черными рабами. Даже несмотря на то, что президент Линкольн провозгласил их свободными гражданами, в глазах большинства южан они по-прежнему оставались вещью, собственностью. Основная часть рабов не могла пожаловаться на хозяев.А как обстояли дела с этим вопросом во время Джейка? Так же, как в девятнадцатом веке, или еще хуже?Голова заболела, и Торри потерла виски. Сейчас она очень жалела, что дедушка дал ей кулон, который перенес ее в этот оживший кошмар!Торри Гамильтон услышала мычание коровы. Подняв голову, она увидела, что до поместья дедушки оставалось чуть больше полумили. Она узнала изгиб дороги и ускорила шаг. Сердце взволнованно забилось от мысли, что она скоро увидит дедушку с бабушкой.Девушка почти прошла мимо места, где раньше стоял старый дом. Огромных железных ворот и особняка, в котором прошло ее детство, еще не было. Торри перешла дорогу я стала рассматривать очищенную от деревьев землю, где, как она помнила, в девяносто четвертом должен стоять большой дом, и поняла, что сейчас только начинались работы по закладке фундаментов. Рабочих на площадке не было. Девушка приблизилась к кучам мусора и грязи, испытывая легкое головокружение от того, что попала в прошлое дедушки.– Цып, цып, цып, – донеслось из леса за спиной у Торри Гамильтон.Цыплят звал приятный женский голос. Торги пошла на голос. Перейдя лес, она увидела знакомый каркасный дом доктора Рандольфа Гамильтона, только сейчас он был очень старым и ветхим. И вспомнила, как дедушка рассказывал, что они с Мартой не сразу построили новый дом и какое-то время жили в старом… Сейчас как раз и начиналось строительство дома, в котором выросла Торри.На заднем дворе стояла женщина и разбрасывала зерно пищащим цыплятам. Она убрала со лба прядь светло-каштановых волос, выбившуюся из аккуратного узла, и посмотрела на Торри. Торри узнала ее с первого же взгляда. Она прекрасно помнила свою бабушку, Марту Гамильтон, по фотографии, которая всегда стояла на столике рядом с кроватью дедушки.– Привет! – поздоровалась Марта и помахала рукой. – Рада видеть, что хоть кто-то наслаждается природой в этот очаровательный день. – Она подняла воротник толстого свитера. – Пусть и немного прохладно, но солнышко светит яркое.Торри Гамильтон неуверенно подошла к ней, решив воспользоваться подсказкой для объяснения своего появления.– Да, я вышла прогуляться и, наверное, заблудилась. Я не хотела заходить на вашу землю.– О, не беспокойтесь об этом! – успокоила ее Марта Гамильтон, разбрасывая остатки зерна у своих ног. – Добро пожаловать! Можете когда хотите бродить по нашему старому лесу. Он скрывает в себе множество историй. Здесь произошло так много событий…– Да, – мягко согласилась Торри, – я знаю.– Я стою и болтаю с вами, а сама даже не представилась. Я Марта Гамильтон, а вы, должно быть, племянница Якобсов – Триша. Якобсы предупредили, что вы можете зайти как-нибудь на неделе, но я совсем забыла. Вспомнила только тогда, когда увидела, как вы выходите из леса.– Д… да, немного необычный способ наносить визиты, по-моему, – заикаясь произнесла Торри.– Ничего подобного, – успокоила ее Марта. Она поставила эмалированную кастрюлю на ступеньки и подошла к Торри. – Вы только подумали, что заблудились, а на самом деле вышли как раз куда нужно. Входите, дорогая, мы с вами приятно поболтаем.Торри вновь заколебалась. Ей не хотелось обманывать эту милую искреннюю женщину и представляться племянницей Якобсов, но, с другой стороны, она боялась рассказать правду! Она уже привыкла лгать в 1863 году и решила, что ложь является составной частью путешествий во времени. Лучше, наверное, пусть думает, что она Триша. По крайней мере, это давало возможность поговорить с бабушкой.Кухня почти не изменилась. В 1863 году она была не такой веселой, зато сейчас она постарела. Высокий потолок зрительно увеличивал размер комнаты. Накрахмаленные белые шторы на окнах хорошо гармонировали со светло-синими стенами.– Я буду сильно скучать по старому дому, – задумчиво произнесла Марта, – но муж решил построить мне новый красивый дом. А у меня не хватает смелость сказать «нет».– Это очень старый дом, не так ли? – спросила Торри, отпивая молоко из стакана, который Марта поставила перед ней. Она изо всех сил старалась пить потихоньку, а не заглотить одним махом. Сандвич, который она съела в больничном кафе, давно превратился в слабое воспоминание, и сейчас ее желудок давал знать о себе в полный голос.Марта повернулась к старой плите и открыла дверцу.– Да, очень старый. Если бы этот дом мог говорить, то рассказал бы не одну захватывающую историю!Торри улыбнулась:– Готова поспорить. Дедушка рассказывал, что он был построен еще до Гражданской войны.Марта Гамильтон руками в рукавицах вытащила из духовки, если судить по запаху, большую коврижку. Она поставила блюдо на стол и странно посмотрела на Торри:– Ваш дедушка? Наверное, я с ним не знакома?– О… – взволнованно воскликнула Торри, совсем забыв, что должна играть роль какой-то Триши. – Я… я даже не знаю.– Как бы там ни было, но ваш дедушка прав. – Марта с любовью огляделась по сторонам. – Этот дом был построен в 1855 году. В нем умерла бабушка моего Натаниэля, здесь же родился его отец. Да, я буду сильно по нему скучать.– Почему бы вам тогда не остаться здесь и не перестать строить новый дом? – спросила Торри, глядя на коврижку голодными глазами.Марта Гамильтон улыбнулась, и только сейчас Торри заметила веснушки у нее на носу. Они делали ее очень приятной.– И испортить Натаниэлю все удовольствие? – Она отрезала большой кусок коврижки и положила на тарелку, которую подвинула Торри. – Я даже думать об этом не хочу. И он прав, конечно. Я самая настоящая сентиментальная дура. Ведь этот старинный дом недолго протянет, он скоро развалится сам по себе. Он мне так нравится потому, что в нем много радостных воспоминаний.– Я первый застрелил тебя!В комнату вбежали маленькие мальчики, стреляя друг в друга из игрушечных пистолетов. Тот, что побольше, наверное, лет шести, подбежал к Марте и обхватил руками за юбку.– Мама, мама, я первый убил Джереми, а он не падает!– Но Натан, он же меньше тебя. Может, он не понимает правил игры.– Он все хорошо понимает, – заявил старший мальчик, бросая на братишку сердитый взгляд. – Он просто мошенничает.– Ну все, хватит! – рассердилась Марта. – Разве вы не видите, что у нас гостья? Подойдите и поздоровайтесь с Тришей. Она племянница миссис Якобс. А это мои сыновья. Натану шесть лет, а Джереми четыре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39