Когда я бывала в Англии, то мысленно все время возвращалась в Карастан, поэтому и решила закончить свое образование здесь.
Она пожала узкими плечами и застенчиво улыбнулась.
– Каково же ваше положение теперь? – испытующе спросила Алекса.
– О, мое положение… – Соррел издала короткий смешок. – Я работаю в посольстве Великобритании и живу в стенах дворца. Я не знаю, каким словом определить мое положение здесь!
Алекса уловила легкую горечь в тоне Соррел, но сказала себе, что это не ее дело, У нее достаточно собственных переживаний. И все же слова этой женщины вселили в нее бодрость – может быть, между ней и ее соотечественницей возникнет родственная связь? Или некий союз?
– Мы будем жить в этих комнатах вместе – Джованни, Паоло и я? – тихо спросила она.
– Да. – Возникла долгая пауза. – Это было требование Джованни.
Лицо Соррел было бесстрастным, она беспомощно пожала плечами. Не обвиняй меня, казалось, говорила она. Не задавай мне вопросов, на которые я не могу откровенно ответить. И Алекса все поняла. Джованни обладал здесь властью, и желания его выполнялись беспрекословно. У нее нет другого выхода, как следовать им. Но ведь это не значит, что он отберет у нее ребенка силой.
– Могу я быстренько принять ванну? – спросила она Соррел.
– «Быстренько»! – рассмеялась та. – Я не слышала таких слов с тех пор, как была в Англии, а это было много лет назад! Да, конечно, она уже готова для вас.
Соррел открыла дверь в ванную комнату, и Алекса, несмотря на свое подавленное состояние, вскрикнула от восторга: в круглой чаше, украшенной мозаикой, поблескивала тонко благоухающая вода, на поверхности ее плавали лепестки роз.
– Похоже на сказку из «Тысячи и одной ночи», – произнесла Соррел с улыбкой. – Это, конечно, не ослиное молоко, но, я надеюсь, вы насладитесь купанием.
Насладитесь?
Когда Соррел ушла, Алекса скинула свою мятую одежду и, облегченно вздохнув, погрузилась в благоухающую воду. Ванна была глубокой, и ощущение от теплой воды было невероятно приятным. Она бы оставалась здесь весь день, но это невозможно. Алекса вспомнила свою крохотную ванную в Англии, где ей приходилось маневрировать среди развешанных на веревке детских носков и штанишек, и еще раз вздохнула.
В гардеробе висела ее новая одежда, которую она специально приготовила для визита в Карастан: из разноцветных отрезов шелка, купленных на азиатском рынке, она смастерила себе несколько свободных и длинных туник – наподобие тех, которые носили карастанские женщины.
Надев одну из них, она почувствовала мягкую шелковую ткань на своей разгоряченной коже, и внезапно ее охватило отчаяние. Это все нереально, сказала она себе. Здесь нет ничего реального.
Бросив напоследок еще один взгляд в зеркало, она пошла искать своего сына.
Прищурив глаза от яркого света, который заливал дворец, она огляделась вокруг и увидела Паоло сидящим на веранде и пьющим сок под присмотром молодой женщины, похожей на няню.
Услышав голос, он вскочил на ноги и бросился к ней.
– Мама, мама! – с восторгом прокричал он. – Здесь сад гораздо больше, чем наш парк дома!
– Неужели? О, Паоло! – Она обняла сына и закрыла глаза. – Ну как ты, мой дорогой?
Он вывернулся из ее материнских объятий.
– Я видел дворец – он такой огромный, и я познакомился с дядей Хавьером, и в спальне у меня коробка с игрушками, и мы ели замороженные фрукты за обедом!
– Что это за фрукты?
– Он имеет в виду фруктовое мороженое, – послышался тихий голос за их спиной, и Алекса, повернувшись, увидела Джованни.
Сердце ее замерло, а затем забилось сильными толчками. Он был похож на мрачного и сладострастного хищника, и тело ее инстинктивно потянулось к нему. Он был отцом ее ребенка – не поэтому ли она ощущала такую реальную связь с ним?
– Папа! – в восторге вскричал Паоло и подпрыгнул на месте, как маленький щенок.
Папа, с тоской подумала Алекса. Как скоро это произошло!
Джованни потрепал черные кудри сына и улыбнулся ему.
– Надо пить много воды, потому что жарко и потому что…
– Вода делает сильным и львов! – воинственно отчеканил Паоло и побежал на террасу, словно всю жизнь жил во дворце.
Незнакомое выражение на лице сына поразило Алексу, и она подумала, чему еще научил его Джованни за столь короткое время. Что в Италии климат гораздо лучше, чем в Англии? Или он завлек Паоло своим богатством – рассказал о том, что у него есть бассейн с морской водой, размером с их местный пляж?
– Как быстро ты стал влиять на него, – сказала она тихо.
– Ты меня обвиняешь в этом? – Джованни криво усмехнулся. – Я наверстываю четыре упущенных года.
– Ты хочешь обрести над ним полную власть?
– О чем ты говоришь, дорогая? – Он окинул ее взглядом – она была свежа, чиста, от нее исходил тонкий аромат, и он ощутил возбуждение. – Я об этом сейчас совсем не думаю. – Голос его стал хриплым. – Ты прекрасно выглядишь.
Алекса вздрогнула, у нее перехватило дыхание. Этот взгляд выражал испепеляющее желание. В своем тонком шелковом одеянии она почувствовала себя почти обнаженной. И ужаснулась тому, что он может догадаться, как страстно она хочет его.
Облизав пересохшие губы, она едва слышно произнесла:
– Джованни…
Он надменно поднял брови.
– Что?
– Твой сын на террасе, он может услышать, – с тревогой сказала она.
– И что?
– Не надо пытаться меня соблазнить. Он может увидеть нас.
– А как обычно ведут себя женатые пары? – спросил он мягко. – Они посылают друг другу молчаливые послания – с помощью глаз договариваются, что будут делать после того, как уложат ребенка спать.
– Но мы не женаты.
– Женаты, но формально. Может, это к лучшему. Брак создает сложности, а мы свободны от обязательств. Поэтому можем наслаждаться сексом – и больше не думать ни о чем.
Он коснулся кончиком языка своей верхней губы и увидел, как желание вспыхнуло в ее глазах.
– Хочешь, поцелую тебя, дорогая?
– Нет.
– Ты лжешь.
Он был прав, черт возьми, но это не означало, что она собиралась уступить ему.
– Пожалуйста, не делай этого, Джио.
Он улыбнулся. Но это была твердая, жесткая улыбка. Пусть изворачивается. Пусть умоляет. А потом будет выкрикивать его имя в совсем другой мольбе.
– Я ничего не делаю, только смотрю на тебя.
Как она могла сказать ему, что от этого взгляда у нее дрожат колени, бешено колотится сердце, становится сухо во рту? Ведь за его подавляемым желанием проглядывала неприкрытая ненависть. Алекса не могла вымолвить ни слова. Она ощущала себя беспомощной, как младенец. Воспользовавшись этой минутной слабостью, он схватил ее и прижал к себе.
Это был надменный жест собственника, который он множество раз демонстрировал многим женщинам. Но сейчас ощущение было другое. Уткнувшись в ее волосы, Джованни на миг прикрыл глаза, почувствовав несвойственную ему слабость. Возможно, из-за того, что она была его женой, которая родила ему сына? Да, но она ловко сбежала от него и построила свою собственную жизнь – женщина, которая обязана быть самым близким для него человеком, жила в тысячах милях от него. Но больше этого не будет.
Свободной рукой он приподнял ее подбородок, внимательно посмотрел в лицо – светло-зеленые глаза смотрели испуганно, полные губы дрожали под его пристальным взглядом.
– Ты права, – хрипло сказал он. – Сейчас не время и не место для секса. Наш сын на террасе, а мне надо встретиться с Хавьером.
Губы его сжались. Он был совершенно одиноким человеком – и вдруг у него появились родственники. Он уже решил предъявить Алексе свои права на Паоло, но как посмотрит на это сводный брат? Какое влияние на его жизнь может оказать его новый королевский статус? Он хотел сконцентрироваться на делах, которые находились под его контролем, но от ощущения ее бархатистой кожи едва не забылся.
– Ты уже видела спальную комнату?
– Увы, видела.
Она откинула голову, отстраняясь от его опасного прикосновения.
– Как в старые добрые времена, мы будем делить с тобой одно ложе, да, Алекса?
Улыбка его была торжествующей – он наслаждался тем, что она пытается побороть свое влечение. Она сделала глубокий вдох, собирая всю свою решимость.
– Не имеет значения, как ты это устроил – договорился о том, что мы будем спать в одной кровати, – тихо и твердо произнесла она. – Ты не получишь меня, Джованни, это только усложнит ситуацию.
Он засмеялся, глядя ей вслед, когда она направилась на террасу: ее круглые ягодицы плавно покачивались под тонкой полупрозрачной туникой. Как бесполезен ее протест! Как напрасны слова!
Скоро он овладеет ею, но на этот раз использует свою мужскую доблесть для того, чтобы привязать ее к себе безвозвратно.
Когда они жили вместе, ставки были невысоки. Гордость его была страшно уязвлена, когда она покинула его, но он потерял всего лишь жену-лгунью.
Однако с появлением Паоло все изменилось.
Алекса больше не убежит от него, потому что у нее есть ценность, которая нужна ему.
Их сын.
И Джованни не собирался снова его терять.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Алекса одевалась к обеду с ощущением холода в животе. Ей могли бы позавидовать многие женщины – подумать только, обед в королевском дворце! – и все-таки она превратилась в сплошной комок нервов.
Но не правила этикета беспокоили ее – не страх, что она забудет сделать реверанс важной персоне, возьмет не тот нож за обедом, съест не то блюдо или не захочет есть то, которое должна съесть. Нет, ее волновал Джованни; какой замысел скрывался за непроницаемой маской, в которую превратилось его смуглое лицо?
Ее терзали двойственные чувства. С одной стороны, она говорила себе, что он плохой человек, но сердце ее начинало сильно стучать, когда он оказывался рядом с ней. Этот чувственный взгляд, смягчающий его жесткие черные глаза, – так он смотрел на нее много лет назад. Но ведь сейчас все по-другому, не так ли?
Ей казалось, что все развивается по сценарию одного из психологических триллеров: он играл на ее слабости и своей силе. И по-прежнему сильное сексуальное притяжение существовало между ними. Даже тогда, когда они жили вместе, и он мучил ее упреками, он все же знал, как ее удовлетворить, хотя и относился к типу мужчин, у которых нет сердца.
– Ты готова, дорогая? – от этого голоса с мягким итальянским акцентом дрожь пробежала по ее спине. Она оглянулась и увидела Джованни, стоявшего в дверях спальни Паоло. Он был одет в карастанский костюм – одеяние наподобие тоги из тончайшего шелка ярко-красного цвета, в котором он выглядел как движущееся пламя. Головной убор, закрепленный обручем, довершал костюм.
Алекса подумала, что более полный мужчина казался бы смешным в таком одеянии, но мускулистый и стройный Джованни выглядел ярко и мужественно.
– Папа! – вскричал Паоло, который также был одет в карастанский костюм. – Я похож на принца?
– Ты похож на воина, – серьезно ответил Джованни.
– Правда?
– Конечно. А теперь пойдемте – мы не должны опаздывать на обед.
Паоло бросился вслед за отцом, а Алексе ничего не оставалось делать, как последовать за ними.
Официальный банкет для глав государств и церковных сановников состоялся вчера вечером, а этот обед считался «семейным». Его устроили в столовой, которую Малик называл «интимной», но размером она была с небольшой танцевальный зал и украшена золотом, зеркалами и бесценными картинами. Стол был круглым, сервирован роскошным хрусталем и серебром, в вазах стояли благоухающие розы. В углу расположились музыканты с необычными музыкальными инструментами, издающими сладостные тихие звуки.
Всего за столом было семь человек. Кроме Алексы, Джованни и Паоло присутствовал Малик. Рядом с ним сидела Соррел, а возле нее – Хавьер с Лаурой, своей невестой-англичанкой.
– Обычно мы не устраиваем обеды так рано, – сказал Малик, и его черные глаза весело блеснули, обратившись на Паоло. – Но нас обычно не посещают такие знатные гости, как юный Паоло.
– Но ведь я могу долго не ложиться спать! – похвастался малыш и при этом так сильно зевнул, что все гости рассмеялись.
Джованни оглядел стол, думая о том, какая пестрая группа здесь собралась. Малик вел себя как хозяин, несмотря на присутствие жениха королевской крови. Глаза Джованни сузились. Возможно, Малик взял на себя руководящую роль, потому что Хавьер и его невеста не могли оторвать глаз друг от друга.
Даже во время сегодняшней беседы с Хавьером, когда он пытался найти точки соприкосновения, было заметно, что Хавьер стремится скорее вернуться к женщине, которая завтра должна стать его женой.
Джованни заметил, как трепетно Хавьер коснулся ее руки, когда наливал ей напиток, и рот его изогнулся в циничной усмешке. Испытывал ли он когда-либо такие же чувства к Алексе? Он пытался вспомнить, но воспоминания были наполнены горечью. Если трезво подумать, все они – жертвы причудливых капризов половых гормонов.
А слово «любовь» употребляется в обществе для того, чтобы регулировать основной инстинкт – естественную потребность продолжения человеческого рода. Хавьер и Лаура испытывают сейчас просто сексуальное влечение, усиленное взаимностью, которая, может быть, будет существовать и дальше, а может быть, и нет. Скорее всего, нет – судя по статистике. А брак между людьми разной национальности еще больше уменьшает шансы. Его губы сурово сжались, когда он взглянул через стол на свою обманщицу-жену.
Почувствовала ли она на себе его взгляд? На секунду ему стало жалко ее, когда он увидел печаль в ее светло-зеленых глазах. Она отвернулась, закусив губу, и грудь ее всколыхнулась под тонкой материей, заставив его напрячься. Но как она смеет напускать на себя такой несчастный вид? Она, которая хотела отнять у него сына! Подавив гнев, он повернулся к Малику, который разговаривал с этой развязной блондинкой, которую звали Соррел. Она находилась под опекой Малика и вела себя так, будто была членом семьи.
– Кажется, шейх не придет на обед, – обратился Джованни к Малику. Тот покачал головой.
– К сожалению, нет. В эти дни Его Высочество рано ложится спать, но он пожелал встретиться с вами и с Паоло завтра, перед свадебной церемонией… – Малик сделал паузу. – И с вашей женой, конечно.
Джованни услышал в его словах немой вопрос. Он не говорил никому о том, что они с Алексой долго не живут вместе, но подозревал, что об этом уже известно.
– Хорошо.
– Вы немногословный человек, – заметил Малик, поднимая бровь.
Джованни улыбнулся. Он знал о том, что по протоколу рекомендуется избегать прямых вопросов, а чувства должны быть похоронены и забыты.
– У меня есть собственное мнение, – сказал он обтекаемо.
Малик кивнул.
– Мудрая стратегия, особенно для человека королевской крови, – глубокомысленно заметил он. – А как вам понравились ваши апартаменты?
Джованни улыбнулся. Он понял подтекст вопроса.
– Понравились – это мягко сказано.
Мужчины обменялись понимающими взглядами. Алекса слышала их разговор и возмущенно вскинула голову.
Мягко сказано? А что, если она заявит этим важным персонам, что они уже давно не живут вместе и что она боится остаться с ним наедине, потому что не сможет противостоять ему?
Но она знала, как надо вести себя на королевском банкете – или, скорее, как нельзя себя вести, – и улыбнулась Лауре.
– Вы, наверное, нервничаете перед свадьбой?
Лаура бросила взгляд на Хавьера, но он был занят разговором с Джованни, обсуждая знаменитых скакунов шейха.
– Мне следовало бы нервничать, – призналась она Алексе, – ведь на свадьбу приедут представители королевских семей всего мира, не говоря уже о политиках и звездах кино, но… – ее голос затих, а глаза затуманились, – я так люблю Хавьера, что все это для меня не имеет никакого значения – мне хотелось бы остаться с ним вдвоем на безлюдном пляже, и больше ничего не нужно!
– Потрясающе! – вмешался Харьвер, который ясно услышал последнюю часть предложения. Он бросил на Алексу задорный взгляд. – Эту свадьбу называют самой пышной за последнее десятилетие, но теперь я понимаю, что нам следовало бы сбежать на Мальдивы!
Они пылали любовью друг к другу, и Алекса радовалась их счастью, но в то же время немного завидовала им. Она вспомнила свою собственную свадьбу, когда буквально витала на небесах, но все ее идеалистические мечты были разбиты реальностью. Алекса вздрогнула. Надо вернуться из прошлого в настоящее. Обед во дворце!
Им подавали блюдо за блюдом. Мясо и фрукты, инжир и сладости, и огромная рыба, приготовленная с изюмом, которую внесли двое слуг на золотом подносе.
Паоло вел себя за обедом прекрасно: взрослые уделяли ему много внимания, и он наслаждался этим. Но когда он потребовал, чтобы ему дали апельсин, и произнес капризным тоном: «Почисти мне его, мама!» – Алекса поняла, что мальчик устал.
– Я думаю, что ты уже наелся, дорогой, – сказала она мягко. – И тебе пора идти спать – у тебя сегодня был длинный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Она пожала узкими плечами и застенчиво улыбнулась.
– Каково же ваше положение теперь? – испытующе спросила Алекса.
– О, мое положение… – Соррел издала короткий смешок. – Я работаю в посольстве Великобритании и живу в стенах дворца. Я не знаю, каким словом определить мое положение здесь!
Алекса уловила легкую горечь в тоне Соррел, но сказала себе, что это не ее дело, У нее достаточно собственных переживаний. И все же слова этой женщины вселили в нее бодрость – может быть, между ней и ее соотечественницей возникнет родственная связь? Или некий союз?
– Мы будем жить в этих комнатах вместе – Джованни, Паоло и я? – тихо спросила она.
– Да. – Возникла долгая пауза. – Это было требование Джованни.
Лицо Соррел было бесстрастным, она беспомощно пожала плечами. Не обвиняй меня, казалось, говорила она. Не задавай мне вопросов, на которые я не могу откровенно ответить. И Алекса все поняла. Джованни обладал здесь властью, и желания его выполнялись беспрекословно. У нее нет другого выхода, как следовать им. Но ведь это не значит, что он отберет у нее ребенка силой.
– Могу я быстренько принять ванну? – спросила она Соррел.
– «Быстренько»! – рассмеялась та. – Я не слышала таких слов с тех пор, как была в Англии, а это было много лет назад! Да, конечно, она уже готова для вас.
Соррел открыла дверь в ванную комнату, и Алекса, несмотря на свое подавленное состояние, вскрикнула от восторга: в круглой чаше, украшенной мозаикой, поблескивала тонко благоухающая вода, на поверхности ее плавали лепестки роз.
– Похоже на сказку из «Тысячи и одной ночи», – произнесла Соррел с улыбкой. – Это, конечно, не ослиное молоко, но, я надеюсь, вы насладитесь купанием.
Насладитесь?
Когда Соррел ушла, Алекса скинула свою мятую одежду и, облегченно вздохнув, погрузилась в благоухающую воду. Ванна была глубокой, и ощущение от теплой воды было невероятно приятным. Она бы оставалась здесь весь день, но это невозможно. Алекса вспомнила свою крохотную ванную в Англии, где ей приходилось маневрировать среди развешанных на веревке детских носков и штанишек, и еще раз вздохнула.
В гардеробе висела ее новая одежда, которую она специально приготовила для визита в Карастан: из разноцветных отрезов шелка, купленных на азиатском рынке, она смастерила себе несколько свободных и длинных туник – наподобие тех, которые носили карастанские женщины.
Надев одну из них, она почувствовала мягкую шелковую ткань на своей разгоряченной коже, и внезапно ее охватило отчаяние. Это все нереально, сказала она себе. Здесь нет ничего реального.
Бросив напоследок еще один взгляд в зеркало, она пошла искать своего сына.
Прищурив глаза от яркого света, который заливал дворец, она огляделась вокруг и увидела Паоло сидящим на веранде и пьющим сок под присмотром молодой женщины, похожей на няню.
Услышав голос, он вскочил на ноги и бросился к ней.
– Мама, мама! – с восторгом прокричал он. – Здесь сад гораздо больше, чем наш парк дома!
– Неужели? О, Паоло! – Она обняла сына и закрыла глаза. – Ну как ты, мой дорогой?
Он вывернулся из ее материнских объятий.
– Я видел дворец – он такой огромный, и я познакомился с дядей Хавьером, и в спальне у меня коробка с игрушками, и мы ели замороженные фрукты за обедом!
– Что это за фрукты?
– Он имеет в виду фруктовое мороженое, – послышался тихий голос за их спиной, и Алекса, повернувшись, увидела Джованни.
Сердце ее замерло, а затем забилось сильными толчками. Он был похож на мрачного и сладострастного хищника, и тело ее инстинктивно потянулось к нему. Он был отцом ее ребенка – не поэтому ли она ощущала такую реальную связь с ним?
– Папа! – в восторге вскричал Паоло и подпрыгнул на месте, как маленький щенок.
Папа, с тоской подумала Алекса. Как скоро это произошло!
Джованни потрепал черные кудри сына и улыбнулся ему.
– Надо пить много воды, потому что жарко и потому что…
– Вода делает сильным и львов! – воинственно отчеканил Паоло и побежал на террасу, словно всю жизнь жил во дворце.
Незнакомое выражение на лице сына поразило Алексу, и она подумала, чему еще научил его Джованни за столь короткое время. Что в Италии климат гораздо лучше, чем в Англии? Или он завлек Паоло своим богатством – рассказал о том, что у него есть бассейн с морской водой, размером с их местный пляж?
– Как быстро ты стал влиять на него, – сказала она тихо.
– Ты меня обвиняешь в этом? – Джованни криво усмехнулся. – Я наверстываю четыре упущенных года.
– Ты хочешь обрести над ним полную власть?
– О чем ты говоришь, дорогая? – Он окинул ее взглядом – она была свежа, чиста, от нее исходил тонкий аромат, и он ощутил возбуждение. – Я об этом сейчас совсем не думаю. – Голос его стал хриплым. – Ты прекрасно выглядишь.
Алекса вздрогнула, у нее перехватило дыхание. Этот взгляд выражал испепеляющее желание. В своем тонком шелковом одеянии она почувствовала себя почти обнаженной. И ужаснулась тому, что он может догадаться, как страстно она хочет его.
Облизав пересохшие губы, она едва слышно произнесла:
– Джованни…
Он надменно поднял брови.
– Что?
– Твой сын на террасе, он может услышать, – с тревогой сказала она.
– И что?
– Не надо пытаться меня соблазнить. Он может увидеть нас.
– А как обычно ведут себя женатые пары? – спросил он мягко. – Они посылают друг другу молчаливые послания – с помощью глаз договариваются, что будут делать после того, как уложат ребенка спать.
– Но мы не женаты.
– Женаты, но формально. Может, это к лучшему. Брак создает сложности, а мы свободны от обязательств. Поэтому можем наслаждаться сексом – и больше не думать ни о чем.
Он коснулся кончиком языка своей верхней губы и увидел, как желание вспыхнуло в ее глазах.
– Хочешь, поцелую тебя, дорогая?
– Нет.
– Ты лжешь.
Он был прав, черт возьми, но это не означало, что она собиралась уступить ему.
– Пожалуйста, не делай этого, Джио.
Он улыбнулся. Но это была твердая, жесткая улыбка. Пусть изворачивается. Пусть умоляет. А потом будет выкрикивать его имя в совсем другой мольбе.
– Я ничего не делаю, только смотрю на тебя.
Как она могла сказать ему, что от этого взгляда у нее дрожат колени, бешено колотится сердце, становится сухо во рту? Ведь за его подавляемым желанием проглядывала неприкрытая ненависть. Алекса не могла вымолвить ни слова. Она ощущала себя беспомощной, как младенец. Воспользовавшись этой минутной слабостью, он схватил ее и прижал к себе.
Это был надменный жест собственника, который он множество раз демонстрировал многим женщинам. Но сейчас ощущение было другое. Уткнувшись в ее волосы, Джованни на миг прикрыл глаза, почувствовав несвойственную ему слабость. Возможно, из-за того, что она была его женой, которая родила ему сына? Да, но она ловко сбежала от него и построила свою собственную жизнь – женщина, которая обязана быть самым близким для него человеком, жила в тысячах милях от него. Но больше этого не будет.
Свободной рукой он приподнял ее подбородок, внимательно посмотрел в лицо – светло-зеленые глаза смотрели испуганно, полные губы дрожали под его пристальным взглядом.
– Ты права, – хрипло сказал он. – Сейчас не время и не место для секса. Наш сын на террасе, а мне надо встретиться с Хавьером.
Губы его сжались. Он был совершенно одиноким человеком – и вдруг у него появились родственники. Он уже решил предъявить Алексе свои права на Паоло, но как посмотрит на это сводный брат? Какое влияние на его жизнь может оказать его новый королевский статус? Он хотел сконцентрироваться на делах, которые находились под его контролем, но от ощущения ее бархатистой кожи едва не забылся.
– Ты уже видела спальную комнату?
– Увы, видела.
Она откинула голову, отстраняясь от его опасного прикосновения.
– Как в старые добрые времена, мы будем делить с тобой одно ложе, да, Алекса?
Улыбка его была торжествующей – он наслаждался тем, что она пытается побороть свое влечение. Она сделала глубокий вдох, собирая всю свою решимость.
– Не имеет значения, как ты это устроил – договорился о том, что мы будем спать в одной кровати, – тихо и твердо произнесла она. – Ты не получишь меня, Джованни, это только усложнит ситуацию.
Он засмеялся, глядя ей вслед, когда она направилась на террасу: ее круглые ягодицы плавно покачивались под тонкой полупрозрачной туникой. Как бесполезен ее протест! Как напрасны слова!
Скоро он овладеет ею, но на этот раз использует свою мужскую доблесть для того, чтобы привязать ее к себе безвозвратно.
Когда они жили вместе, ставки были невысоки. Гордость его была страшно уязвлена, когда она покинула его, но он потерял всего лишь жену-лгунью.
Однако с появлением Паоло все изменилось.
Алекса больше не убежит от него, потому что у нее есть ценность, которая нужна ему.
Их сын.
И Джованни не собирался снова его терять.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Алекса одевалась к обеду с ощущением холода в животе. Ей могли бы позавидовать многие женщины – подумать только, обед в королевском дворце! – и все-таки она превратилась в сплошной комок нервов.
Но не правила этикета беспокоили ее – не страх, что она забудет сделать реверанс важной персоне, возьмет не тот нож за обедом, съест не то блюдо или не захочет есть то, которое должна съесть. Нет, ее волновал Джованни; какой замысел скрывался за непроницаемой маской, в которую превратилось его смуглое лицо?
Ее терзали двойственные чувства. С одной стороны, она говорила себе, что он плохой человек, но сердце ее начинало сильно стучать, когда он оказывался рядом с ней. Этот чувственный взгляд, смягчающий его жесткие черные глаза, – так он смотрел на нее много лет назад. Но ведь сейчас все по-другому, не так ли?
Ей казалось, что все развивается по сценарию одного из психологических триллеров: он играл на ее слабости и своей силе. И по-прежнему сильное сексуальное притяжение существовало между ними. Даже тогда, когда они жили вместе, и он мучил ее упреками, он все же знал, как ее удовлетворить, хотя и относился к типу мужчин, у которых нет сердца.
– Ты готова, дорогая? – от этого голоса с мягким итальянским акцентом дрожь пробежала по ее спине. Она оглянулась и увидела Джованни, стоявшего в дверях спальни Паоло. Он был одет в карастанский костюм – одеяние наподобие тоги из тончайшего шелка ярко-красного цвета, в котором он выглядел как движущееся пламя. Головной убор, закрепленный обручем, довершал костюм.
Алекса подумала, что более полный мужчина казался бы смешным в таком одеянии, но мускулистый и стройный Джованни выглядел ярко и мужественно.
– Папа! – вскричал Паоло, который также был одет в карастанский костюм. – Я похож на принца?
– Ты похож на воина, – серьезно ответил Джованни.
– Правда?
– Конечно. А теперь пойдемте – мы не должны опаздывать на обед.
Паоло бросился вслед за отцом, а Алексе ничего не оставалось делать, как последовать за ними.
Официальный банкет для глав государств и церковных сановников состоялся вчера вечером, а этот обед считался «семейным». Его устроили в столовой, которую Малик называл «интимной», но размером она была с небольшой танцевальный зал и украшена золотом, зеркалами и бесценными картинами. Стол был круглым, сервирован роскошным хрусталем и серебром, в вазах стояли благоухающие розы. В углу расположились музыканты с необычными музыкальными инструментами, издающими сладостные тихие звуки.
Всего за столом было семь человек. Кроме Алексы, Джованни и Паоло присутствовал Малик. Рядом с ним сидела Соррел, а возле нее – Хавьер с Лаурой, своей невестой-англичанкой.
– Обычно мы не устраиваем обеды так рано, – сказал Малик, и его черные глаза весело блеснули, обратившись на Паоло. – Но нас обычно не посещают такие знатные гости, как юный Паоло.
– Но ведь я могу долго не ложиться спать! – похвастался малыш и при этом так сильно зевнул, что все гости рассмеялись.
Джованни оглядел стол, думая о том, какая пестрая группа здесь собралась. Малик вел себя как хозяин, несмотря на присутствие жениха королевской крови. Глаза Джованни сузились. Возможно, Малик взял на себя руководящую роль, потому что Хавьер и его невеста не могли оторвать глаз друг от друга.
Даже во время сегодняшней беседы с Хавьером, когда он пытался найти точки соприкосновения, было заметно, что Хавьер стремится скорее вернуться к женщине, которая завтра должна стать его женой.
Джованни заметил, как трепетно Хавьер коснулся ее руки, когда наливал ей напиток, и рот его изогнулся в циничной усмешке. Испытывал ли он когда-либо такие же чувства к Алексе? Он пытался вспомнить, но воспоминания были наполнены горечью. Если трезво подумать, все они – жертвы причудливых капризов половых гормонов.
А слово «любовь» употребляется в обществе для того, чтобы регулировать основной инстинкт – естественную потребность продолжения человеческого рода. Хавьер и Лаура испытывают сейчас просто сексуальное влечение, усиленное взаимностью, которая, может быть, будет существовать и дальше, а может быть, и нет. Скорее всего, нет – судя по статистике. А брак между людьми разной национальности еще больше уменьшает шансы. Его губы сурово сжались, когда он взглянул через стол на свою обманщицу-жену.
Почувствовала ли она на себе его взгляд? На секунду ему стало жалко ее, когда он увидел печаль в ее светло-зеленых глазах. Она отвернулась, закусив губу, и грудь ее всколыхнулась под тонкой материей, заставив его напрячься. Но как она смеет напускать на себя такой несчастный вид? Она, которая хотела отнять у него сына! Подавив гнев, он повернулся к Малику, который разговаривал с этой развязной блондинкой, которую звали Соррел. Она находилась под опекой Малика и вела себя так, будто была членом семьи.
– Кажется, шейх не придет на обед, – обратился Джованни к Малику. Тот покачал головой.
– К сожалению, нет. В эти дни Его Высочество рано ложится спать, но он пожелал встретиться с вами и с Паоло завтра, перед свадебной церемонией… – Малик сделал паузу. – И с вашей женой, конечно.
Джованни услышал в его словах немой вопрос. Он не говорил никому о том, что они с Алексой долго не живут вместе, но подозревал, что об этом уже известно.
– Хорошо.
– Вы немногословный человек, – заметил Малик, поднимая бровь.
Джованни улыбнулся. Он знал о том, что по протоколу рекомендуется избегать прямых вопросов, а чувства должны быть похоронены и забыты.
– У меня есть собственное мнение, – сказал он обтекаемо.
Малик кивнул.
– Мудрая стратегия, особенно для человека королевской крови, – глубокомысленно заметил он. – А как вам понравились ваши апартаменты?
Джованни улыбнулся. Он понял подтекст вопроса.
– Понравились – это мягко сказано.
Мужчины обменялись понимающими взглядами. Алекса слышала их разговор и возмущенно вскинула голову.
Мягко сказано? А что, если она заявит этим важным персонам, что они уже давно не живут вместе и что она боится остаться с ним наедине, потому что не сможет противостоять ему?
Но она знала, как надо вести себя на королевском банкете – или, скорее, как нельзя себя вести, – и улыбнулась Лауре.
– Вы, наверное, нервничаете перед свадьбой?
Лаура бросила взгляд на Хавьера, но он был занят разговором с Джованни, обсуждая знаменитых скакунов шейха.
– Мне следовало бы нервничать, – призналась она Алексе, – ведь на свадьбу приедут представители королевских семей всего мира, не говоря уже о политиках и звездах кино, но… – ее голос затих, а глаза затуманились, – я так люблю Хавьера, что все это для меня не имеет никакого значения – мне хотелось бы остаться с ним вдвоем на безлюдном пляже, и больше ничего не нужно!
– Потрясающе! – вмешался Харьвер, который ясно услышал последнюю часть предложения. Он бросил на Алексу задорный взгляд. – Эту свадьбу называют самой пышной за последнее десятилетие, но теперь я понимаю, что нам следовало бы сбежать на Мальдивы!
Они пылали любовью друг к другу, и Алекса радовалась их счастью, но в то же время немного завидовала им. Она вспомнила свою собственную свадьбу, когда буквально витала на небесах, но все ее идеалистические мечты были разбиты реальностью. Алекса вздрогнула. Надо вернуться из прошлого в настоящее. Обед во дворце!
Им подавали блюдо за блюдом. Мясо и фрукты, инжир и сладости, и огромная рыба, приготовленная с изюмом, которую внесли двое слуг на золотом подносе.
Паоло вел себя за обедом прекрасно: взрослые уделяли ему много внимания, и он наслаждался этим. Но когда он потребовал, чтобы ему дали апельсин, и произнес капризным тоном: «Почисти мне его, мама!» – Алекса поняла, что мальчик устал.
– Я думаю, что ты уже наелся, дорогой, – сказала она мягко. – И тебе пора идти спать – у тебя сегодня был длинный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12