– Супружеские сношения.
Аурелия покраснела, но тем не менее эти слова, подразумевавшие некую интимность между ними, доставляли ей удовольствие. Некоторое время оба молчали. Потом Клейтон с любопытством спросил:
– А правда, что все женщины боятся первого раза? Думают, будет противно и больно?
– Не знаю.
Виолетте близость с мужчиной не понравилась, но дважды овдовевшая сокурсница говорила Аурелии, что все зависит от партнера, от его чуткости и умения.
– А вы как думаете? – спросил Клейтон. – Это будет ужасно?
Столь откровенный вопрос лишил Аурелию дара речи.
– Может быть, вы вообще об этом не думали? – заметил он, но тут же многозначительно добавил: – Нет, я уверен, что думали.
– Да, – признала Аурелия дрогнувшим голосом. – Думала.
– И я тоже. – Клейтон встал и помог подняться Аурелии. – Пора ложиться спать. До завтра. И не волнуйтесь. Это вовсе не противно и совсем не обязательно больно.
Вот уж мастер лишать ее сна! Лежа в постели, Аурелия думала, как с ним легко говорить на интимные темы. И попыталась вообразить себе близость с Клейтоном. Почувствует ли она те судороги восторга, о которых рассказывают некоторые женщины?
«Осторожно!» – предупредил внутренний голос. О таком можно было бы мечтать, если бы ее с Клейтоном не разделяла непреодолимая стена.
На следующее утро Аурелия приготовила сытный завтрак, и Клейтон отправился в лес. Как и прочие стампидеры, он должен был сначала срубить деревья и оттащить их в лагерь, потом установить лучковую пилу и вручную распилить бревна на доски. В лагере только и говорили о том, как лучше и быстрее строить лодки.
– Никогда бы этому не поверил, – признался он Аурелии, уходя в лес, – но я жду не дождусь Пойзера. Одному с пилой управляться невозможно. Вернусь около двенадцати!
Аурелия помахала ему вслед. Она тоже хотела поскорее увидеть Вальдо. После нападения гризли прошло уже три недели. Наверное, юноша вот-вот появится.
Но времени думать о Вальдо не было. Ей надо вымыть посуду, постирать грязную одежду и починить изношенную. Но вместо этого она села читать главу о причинах головных болей. Скоро придет Эмма.
Аурелия устроилась с учебником на складном стульчике около палатки. Начало мая радовало восхитительной погодой. Уже неделю, как солнце вставало в четыре часа утра, и снег быстро таял. Кругом зеленела молодая трава, и лишь кое-где в низинах остались пятна еще не растаявшего снега. У них на глазах зима уступала дорогу весне.
– Доброе утро, мисс Брейтон.
– Эмма? Доброе утро. Я рада, что ты смогла прийти. – Аурелия с трудом скрывала изумление.
Сегодня Эмма была вовсе не той серенькой мышкой, с которой она познакомилась вчера. Она зачесала волосы в косу и вплела в нее красную ленту. За ухо заткнула розовый цветок и шла, кокетливо покачивая бедрами. От нее пахло ванилью.
– Мама вчера вела себя ужасно, – сказала девушка, садясь на складной стульчик. – Мне хочется быть больше похожей на вас. – Вы читаете дамские журналы? Они всем нравятся. Я их всегда покупаю.
– Да?.. – Аурелия, кажется, потеряла дар речи.
– У меня в спальном мешке лежит один. Хотите, дам почитать? Только не говорите маме. Она такой подняла крик, когда я заказала по почте средство для увеличения бюста. Гарантирует прибавление в шесть дюймов. – Эмма выпрямилась и посмотрела на свою грудь. – Скоро начнет расти. – Аурелия встала и жестом пригласила ее зайти в палатку. – А вы пользовались «Вестро»? У вас такая замечательная фигура. В рекламе говорится, что от него фигура округляется, приобретает грацию и красоту. И он действует безотказно. И еще я купила банку консервов «Ладорес», которые помогают росту бюста, вычитала про них в каталоге Сирса.
– Зачем ты тратишь деньги на эти глупости? – спросила она Эмму уже в палатке.
Девушка сразу сникла, и Аурелии стало ее жалко.
– Эмма, у тебя красивые глаза, отличная кожа, здоровые волосы и прекрасная осанка. Зачем тебе округлости?
– Ну, во-первых, это модно. Мама говорит, что мне даже корсет нечем заполнить. Если у женщины пышный бюст, ее приятно обнять, а если у нее широкий таз, значит, будет много детей. Вот так я и хочу выглядеть – пышной и плодовитой. Это привлекает мужчин.
Аурелия подумала, не рассказать ли ей про то, что широкие бедра и пышная грудь – это всего лишь крючок, и если дальше него мужчина не видит, значит, не достоин того, чтобы его ловили. Но она не стала пересказывать Эмме слова бабушки. Ведь Эмма все для себя уже решила.
Девушка снова стала теребить прядь волос на лбу, выбрала один волосок, вырвала его и твердо заявила:
– Мне нужен муж.
Господи, этого еще не хватало! Аурелия слегка опешила.
– А с мамой ты об этом говорила? Эмма покачала головой и поджала губы.
– Ну почему же? А ты пробовала?
– Тысячу раз. Она говорит, что мое время придет через пять лет. Да через пять лет мне будет двадцать один год! В таком возрасте мужа уже не найдешь. Поэтому я и хочу остаться здесь. Тут полно мужчин. Дома, конечно, тоже есть, но такие мне не нужны.
– Ясно. – Аурелия не считала, что имеет право советовать девушке, как поймать мужа. – Расскажи про свои головные боли.
– Да ерунда это, – отмахнулась Эмма. – Никаких головных болей у меня нет. Я просто говорю так маме, чтобы она не заставляла меня все время работать.
С тех пор как они с Виолеттой вместе по субботам разглядывали каталоги Сирса и фантазировали об идеальном муже, Аурелия ни с кем не беседовала по душам. Даже в двенадцать лет Виолетта знала, какой муж ей нужен: богатый, высокий и широкий в плечах, а не толстый и кривоногий, как их отец. И который бы никогда, упаси Боже, не ныл. Виолетта презирала слабохарактерных мужчин. А вот Аурелия, говорила она, наверное, захочет такого, которым сможет помыкать. Такого, который не будет требовать, чтобы утреннюю газету сначала отдавали ему.
Эмма с некоторым раздражением спросила:
– Вы говорили, что специализируетесь на болезнях женщин. А мужчин вам не доводилось лечить?
– Конечно, доводилось. – Аурелия вспомнила про лавину, про нападение медведя на Вальдо, про ножевую рану Клейтона и десятки менее серьезных случаев, с которыми к ней обращались.
– Вы когда-нибудь видели голого мужчину? – прошептала Эмма, наклонившись к ней через стол.
– Лучше расскажи, какого мужа тебе хотелось бы заполучить? Высокого, черноволосого и красивого?
– Как ваш? – хихикнула Эмма. – Роскошный мужчина!
– Мистер Гардиан – мой партнер.
Аурелия вдруг подумала, что, увидев Клейтона, Виолетта приревнует ее к нему. Эта мысль была приятна, хотя она немного ее стыдилась. Эмма же продолжала трещать:
– Нет, я не хочу, чтобы он был чересчур высоким – сама-то я ведь невысокая. И какой у него будет цвет волос, мне все равно. Но глаза должны быть красивые – чтоб прямо в душу глядели. А какого цвета – не важно. Но главное – он должен быть смелым. Я хочу выйти замуж за настоящего героя.
– Героя? Ну, ты многого хочешь.
– Я его найду, – сказала Эмма с уверенностью неопытной девушки, которой еще не попадался смазливый проходимец.
Эмма выпила еще чашку какао, и Аурелия отправила ее домой. В течение недели девушка приходила еще несколько раз «поговорить по душам». Ее мать пригласила Аурелию и Клейтона на вечерний кофе.
Палатка Уоблов поразила Аурелию. Она была раз в пять больше, чем у остальных стампидеров. Здесь стоял настоящий обеденный стол с шестью стульями, на которых были навалены мешки с мукой и сахаром, коробки с консервами. Склад их имущества на улице был размером с небольшой дом.
– Эд скоро придет, – сказала Мэйбл, открыв полог палатки и впуская Клейтона и Аурелию. – Присаживайтесь, отдохните. Кофе скоро будет готов.
Эд напоминал пивную бочку. Клочковатая борода была забита опилками, а пуговицы на клетчатой рубашке, казалось, вот-вот отскочат. Его ясные синие глаза весело искрились. Увидев Клейтона, он широко ухмыльнулся.
– Ага, пришел, мошенник! Наконец-то решился показать мне свою партнершу. – Эд потряс руку Клейтона, потом – с тем же жаром – руку Аурелии. – А у вас сильная рука, красавица. Мне это нравится. Женщине в наше время не стоит быть слабой, особенно в таких краях.
Аурелия тут же решила, что Эд придерживается прогрессивных взглядов. Они с Мэйбл были прекрасной парой.
Вечер прошел в рассказах о том, как они переходили через Чилкут.
– По-моему, самое тяжелое у вас уже позади, – сказал под конец Клейтон. – Так почему бы вам все-таки не поехать в Доусон?
– Нет, мы с женой хотим домой. Я решил разводить свиней.
– А что вы будете делать со всеми этими припасами – продадите или повезете назад?
Тут в разговор вмешалась Эмма:
– Оставьте их мне. Я поеду в Доусон и открою там магазин. Я знаю, как это делается.
Мэйбл засмеялась.
– Ты умеешь отлично обслуживать покупателей, дочка, но в ценах ты ничего не смыслишь. Вечно забываешь что почем.
– Мама правду говорит, – сказал Эд. – Да и не можем мы оставить тебя здесь одну. Такой хорошенькой девчонке здесь опасно. Нет уж, дудки!
Эмма улыбнулась – папа назвал ее хорошенькой.
– А если я выйду замуж? За настоящего героя. За человека, который разбирается в цифрах.
Отец и мать переглянулись и дружно рассмеялись.
– Ну если подцепишь настоящего героя и порядочного парня, тогда можешь оставаться в Юконе, – сказал Эд. – Мы отдадим тебе весь этот товар – открывай в Доусоне магазин. Глядишь, еще и разбогатеешь.
Эмма загадочно улыбнулась, точно уже придумала, как осуществить свой план, и вскоре ушла спать.
По дороге домой Клейтон и Аурелия добродушно подшучивали над этим забавным семейством. Но у палатки Аурелии оба вдруг стали серьезными.
– Как вы думаете, – спросил Клейтон, – что имел в виду Эд, говоря, что герой Эммы должен быть порядочным парнем? Он должен жениться на его дочери?
– Да, наверняка отец считает именно так.
– А вы когда-нибудь думали о замужестве?
– Все женщины думают об этом. Все предполагают когда-то выйти замуж и родить детей.
– А вы? Вы хотите выйти замуж и родить детей?
Аурелия опустилась на раскладной стул, и Клейтон сел рядом. Она потерла руки, которые начали стынуть на вечерней прохладе. Если бы такой бестактный вопрос ей задал кто-нибудь другой, Аурелия не стала бы отвечать. Но с Клейтоном они уже обсудили столько всего. Да к тому же хотелось рассказать именно ему, что она об этом думает. Аурелия хотела поведать свои мечты, даже если они никогда не осуществятся, и рассказала ему то, чего никогда не говорила никому другому:
– Когда я была в возрасте Эммы, то была уверена, что обязательно выйду замуж, у меня будет прекрасный дом и шестеро здоровых детей. А мужу будет интересно знать мое мнение не только по домашним вопросам, но и о том, что делается в мире. Он будет целовать меня, уходя утром на работу, и вечером, возвращаясь домой.
Аурелия замолчала – мимо прошли соседи. Когда их шаги стихли, она, не глядя на Клейтона, продолжила:
– И муж не станет возражать, если я тоже пойду работать. Даже станет меня поддерживать, так же как я буду поддерживать его во всех начинаниях. – Аурелия поглядела на небо. Отчего это так ярко сверкают звезды? – И еще муж будет делиться со мной своими мечтами.
Аурелия закрыла глаза, наслаждаясь ощущением свободы. Ну вот и открыла Клейтону свою душу. Сейчас он возьмет ее за руку. Но мужчина этого не сделал. Через несколько мгновений она спросила:
– А вы? Вы думали о том, чтобы снова жениться? Чтобы у вашего сына снова была мать?
– Думал.
Казалось, его мысли были далеко. Клейтон поднял с земли веточку и стал рисовать ею на земле.
– Может быть, я и должен позаботиться об этом, но тетя Лиза – прекрасная воспитательница, и мальчику с ней хорошо. В этом месяце ему исполнится шесть лет. Вечером перед моим отъездом он спрашивал, вернусь ли я к его дню рождения. – Клейтон откашлялся, словно от разговора о сыне у него запершило в горле. – Я сказал, что вернуться не успею, но буду о нем думать.
– Вы ведь часто о нем думаете?
– Конечно. – Клейтон полез в карман и вытащил перочинный нож и фигурку, вырезанную из дерева. – Вот подарок ему на день рождения, – и протянул фигурку Аурелии. – Тут еще надо поработать, но мне кажется, что Эли понравится. А вы как думаете?
– О, Клейтон, какая прелесть! – Она провела пальцем по округлой спине и приподнятому хвосту кита и вдруг вспомнила страшную картину бойни, учиненной на пароходе. – Почему вы решили подарить кита?
Клейтон смотрел в землю.
– Вы, конечно, помните тот день, когда все стреляли дельфинов? И я, наверно, никогда не забуду.
– А тогда вас это нисколько не взволновало. Клейтон пожал плечами.
– Нисколько. Пока я не увидел, как тошнит Пойзера, убившего кита. И как юноша упал на палубу, точно подстрелили его самого.
– Вальдо было очень стыдно.
– А вот чего вы не знаете, так это того, как было стыдно мне. Мне и сейчас стыдно. А все кричали парню «Молодец!», «Орел!» – Клейтон посмотрел Аурелии в глаза и с трудом произнес: – Это я его тогда подзадоривал.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, меня раздражала слабохарактерность Вальдо. Он напомнил моего отца, горького пьяницу, жалкое существо. Можете себе представить, каково семилетнему мальчику, когда соседи не позволяют своим детям с ним играть и гонят его, обзывая поганцем? И все потому, что отец мальчика – неудачник.
– Ужасно, – прошептала Аурелия.
– Так вот, я не хочу, чтобы мой сын когда-нибудь испытал нечто подобное. Мне самому ничего не нужно, но я отдам все, что у меня есть, лишь бы сыну не пришлось страдать из-за моих поступков.
Аурелии все стало ясно, у нее заныло сердце. Если отцу не удастся вернуть себе доброе имя, пострадает Эли. А чтобы оправдаться, Клейтону надо разоблачить Виолетту.
Стояла середина мая. Весна уверенно вступала в свои права, уже появились первые крошечные бабочки, весело порхающие над цветущими лугами.
Огромные массы снега и голубого льда освобождались от зимних оков и с грохотом катились вниз по склонам гор. Лед вдоль берега стал ноздреватым и рыхлым. В лагере бесконечно спорили о том, когда начнется ледоход. Но лед на озере все еще был в фут толщиной.
Второй любимой темой разговоров были лодки: кто какую строит, кто сколько сделал, у кого лес уже распилен на доски, кто уже очищает бревна от коры, кто все еще валит деревья. Пилы жужжали с половины третьего утра, когда вставало солнце, и до его заката. Лес с каждым днем отступал от берега. Шаланды, плоты, плоскодонки и лодки самых замысловатых конструкций постепенно обретали форму.
Все в лагере были чрезвычайно взвинчены. Часто вспыхивали ссоры. Партнеры скандалили по поводу того, кто больше сделал, чья работа тяжелее, чья лучше. Каждый день по крайней мере одно партнерство кончалось дракой, чаще всего из-за распилки, которая теперь многим казалась тяжелее перехода через перевал.
А тут еще появились комары. Тучи огромных черных комаров кружили над людьми, набрасываясь на каждый открытый участок кожи, оставляя после себя красные волдыри, которые страшно чесались.
– Аурелия, вы с ума сошли? – крикнул пришедший обедать Клейтон. – Почему не в накомарнике? И почему не надели перчатки?
– Сами вы с ума сошли! – огрызнулась она. – Не могу я в перчатках готовить или стирать, а когда я надеваю этот дурацкий накомарник, я не вижу, куда ступаю. – Она приподняла юбку и прихлопнула комара на ноге. – Вот тебе, изверг!
– Тогда натрите кожу маслом, что дали утром мне. Оно противно воняет, но комаров отпугивает.
– Это эвкалиптовое масло. Оно уже кончилось.
Клейтон со злостью бросил сумку с инструментами перед своей палаткой и куда-то ушел. Аурелия продолжала брыкаться, как норовистая кобылица, но комары не отставали.
Через полчаса Клейтон вернулся. Аурелия снимала с веревки высохшее белье – в накомарнике и хлопчатобумажных перчатках.
– Держите! – Он сунул Аурелии в руки чистую рубашку и сверток, обвязанный бечевкой. – Теперь будете ходить в этом. И никаких возражений! Живо идите в палатку и переоденьтесь.
Аурелия задохнулась от негодования – еще будет ей указывать, что носить. Да чтобы она надела его рубашку!
Глава 18
Аурелия содрала с пакета оберточную бумагу и швырнула его содержимое на стол.
– Брюки? – громко, чтобы слышал Клейтон, сказала она. – Вы с ума сошли? – Она смотрела на синие штаны из грубой хлопчатобумажной ткани: новые и как раз ее размера… но это же мужская одежда! – Я это ни за что не надену!
– Нет, наденете, – отозвался Клейтон. – У вас будут закрыты от комаров ноги.
– И рубашку? – Сколько раз она ее стирала! Это же его любимая рубашка. – Ну уж рубашку я точно не надену.
– Послушайте меня, – заговорил Клейтон уже более мирно. – Через нее комары не доберутся до вашей нежной кожи.
Эти слова обезоружили Аурелию. Значит, он считает ее кожу нежной? Она подняла рубашку и поднесла к лицу: пахло мылом, свежим воздухом, солнцем и чуть-чуть… Клейтоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31