Только слабаки ждут прощения.
– И все же, насколько я помню, ты просил меня простить тебя. За Магнуса.
Бьорн опустил голову.
– Во всем, что касается тебя, я слабак, – признался он. – И потом, ты сказала, что никогда меня не простишь.
Она внимательно посмотрела на Бьорна. Много раз после смерти отца она слышала его голос, упрекающий, подбадривающий, веселый. Но теперь этот голос смолк. Она задумалась, чего теперь захотел бы от нее Магнус. Она могла лишь следовать своим чувствам. Это нужно было сделать ради Бьорна и ее самой.
– Я могу сказать тебе сейчас, Бьорн, что была не права. Я от всей души тебя прощаю. – Она протянула руку и коснулась его плеча. Его кожа была теплой. Она ощутила, как сначала напряглись его мышцы, а затем расслабились. Напряжение ушло. – А ты можешь простить меня?
– Что ты имеешь в виду? – Он накрыл ее пальцы своей ладонью так нежно, словно сама возможность прикоснуться к ней была бесценным даром.
Рика едва могла дышать.
– Можешь ли ты простить мне, что я выхожу замуж за араба?
– Могу, если ты в этом раскаиваешься, – твердо скапал Бьорн. – Ты что, обращаешься к Христу со своими мыслями о прощении? Христиане полны раскаяния и прощения, не так ли? Если ты передумала насчет замужества, то эта религия меня действительно привлекает.
– Нет, я не меняю религию, – выдохнула она, и глубокая грусть прозвучала в ее голосе.
Что бы ни случилось, она не могла рисковать жизнью Кетила и Бьорна. Его тепло поднялось по ее руке, колени ее ослабели, готовые подкоситься. Это прикосновение к нему было ошибкой. Она осторожно отняла руку.
– Я не могу раскаяться в моей сделке с Гуннаром, но я нуждаюсь в твоем прощении.
Они стояли, оцепенев, на площади перед христианской церковью, а вокруг сновали купцы и покупатели, шумела суетливая толпа. Бьорн поверить не мог, что она обратилась к нему с такой просьбой.
Она просила о невозможном. Как он мог простить ее за то, что она вырвала и растоптала его сердце? Ее глаза цвета морской волны смотрели на него с такой отчаянной мольбой, что он был вынужден отвести взгляд.
– Тебе придется продолжать этого хотеть, – наконец произнес он.
Глава 18
По желанию Рики они не стали останавливаться в Уппсале, а направились прямо к устью Двины. Там, у местного племени славов, Орнольф оставил свою «Валькирию», предназначенную для передвижения по рекам. Товары с «Морского змея» перегрузили на этот корабль и разместили на нем.
Это был ладный, высоко сидящий в воде корабль, идеальный для путешествий по мелкой воде. «Валькирия» была построена так, чтобы в любой момент ее можно было водрузить на волокушу и передвигаться посуху. Еще у «Валькирии» был квадратный парус, который можно было использовать при благоприятном ветре, и четыре пары уключин, чтобы идти на веслах в безветренную погоду. Судно было достаточно компактным, дабы с ним могли управиться четыре человека, и в то же время довольно вместительным, чтобы разместить груз и взять на борт двух женщин. Орнольф очень гордился своей «Валькирией». Надо было видеть, с какой нежностью он гладил ее своей широкой ладонью.
Бьорн стоял, в последний раз глядя на «Морского змея». Большинство моряков его команды, возвращавшихся в Согне, склонились над веслами и повели драккар от берега. Две дюжины спин сгибались и разгибались в привычном ритме. Отойдя на некоторое расстояние, они сложили весла и поставили мачту. Попутный ветер тут же раздул парус, и корабль приподнялся над волнами, как верткое и гладкое морское животное. Бьорн провожал его грустным взглядом. Он думал, что вряд ли увидит его снова.
– Бьорн, – окликнула его стоявшая рядом Рика.
– Что? Мы не торопимся к твоему жениху? – сухо осведомился он, не отрывая взгляда от своего удаляющегося корабля.
– Нет, дело не в этом. – Она почти вспылила, но сдержалась и продолжила мягким тоном: – Я просто задумалась, что не так. Ты выглядишь таким… С тобой все в порядке?
– Со мной все хорошо, – огрызнулся он. – Что еще?
– Я хочу спросить, что это такое? – Она указала на высокий камень с рунами, высившийся на утесе над самым устьем реки.
– Какой-то памятник, – пожал плечами Бьорн. – Я не умею читать руны и не знаю, что там написано.
– Но я-то умею, – улыбнулась она. – Однако одно слово в надписи меня озадачивает.
Бьорн вздохнул, еще раз посмотрел вслед «Морскому змею», уходившему из его жизни, и перевел взгляд на каменную стелу. Рунные камни всегда его интересовали, но, не зная значения букв, он воспринимал вырезанные знаки просто как необычные узоры.
– Пойдем посмотрим. Может, мы разрешим твою загадку, – произнес он со вздохом, зная, что тающий в сиянии солнца силуэт «Морского змея» и радужные искры в поднятой им пене навсегда останутся в его памяти.
Пока он с Рикой поднимался на невысокий утес с рунным камнем, она не переставая искоса бросала на него быстрые взгляды. Его лицо было бледным и напряженным. Он выглядел как человек, которому суждено было нынче утром утонуть в болоте. Но разумеется, сказать это вслух она не могла.
Оказавшись на вершине холма, они приблизились к камню. «Со змеей узор» покрывал всю его поверхность. Вдоль змеи резкими глубокими штрихами были нанесены руны. Рика наморщила лоб, вглядываясь в них.
– О чем тут говорится? – спросил Бьорн.
Слегка касаясь пальцами каждого знака, Рика стала называть их вслух.
– «Фарбьорн и Эдмундр поставили этот камень в память их брата Роальда. Он отправился за золотом к далекому Аэфору и дал пищу орлам». – Ее палец задержался на группе штрихов. – Что такое Аэфор?
– Вечно свирепый, – ответил Бьорн.
– Роальд отправился далеко, в Аэфор? В этом нет смысла.
– Есть, если ты спустишься по Днепру, – сказал он, и уголки его рта опустились. – Двина – река довольно тихая, со спокойным течением, пологими берегами. Мы пройдем ее быстро, пока не дойдем до переката и не перегрузимся на волокуши. А после того как мы по суше доберемся до Киева, начнется наш путь по Днепру. А это совсем иная река.
– Что ты имеешь в виду?
– Между Киевом и Черным морем на Днепре пять порогов. И самый большой из них называется Аэфор. – Бьорн покачал головой. – Там вода бурлит так, что практически превращается в пену. Я больше нигде ничего подобного не видел. И порог заканчивается водопадом, который в пять раз выше человеческого роста. Если этот Роальд попал в него, думаю, он просто оттуда не выбрался.
Рика затихла. Она не предполагала, что, спасая жизнь брата, подвергает опасности других.
– А иного пути в Миклагард нет?
– Есть еще западный путь. Мы можем доплыть до Острова англов, потом мимо франкских земель, затем вокруг родины мавров и по внутреннему морю. Но это очень долгий путь, – объяснил Бьорн, скрещивая руки на груди. – А я уверен; что ты торопишься к своему будущему мужу.
Рика, прищурясь, посмотрела на него. Она очень страшилась того, что ждет ее в Миклагарде… Она даже не позволяла себе думать об этом арабе. Пусть Бьорн ведет себя, как сердитый тюремщик, но ей не хотелось, чтобы он поспешно сбросил ее в гарем нового мужа.
– Я хочу выбрать более безопасный путь.
– Неожиданности и опасности могут подстерегать путешественников повсюду, – сказал Бьорн. – Долгое плавание по океану тоже опасно. Только там по суше препятствие не обогнешь. Ты знаешь, что я не умею плавать, так что одолевать пороги по воде в ближайшем будущем не собираюсь. Тем более когда есть надежные и проверенные обходы по суше. Так что не тревожься, скальд. Я благополучно доставлю тебя на твою свадьбу. Обещаю.
Как ей хотелось, чтобы он назвал ее по имени. Когда он называл ее скальдом, у Рики создавалось впечатление, что она просто перестала для него существовать. Возможно, этого он и добивался.
Он протянул руку и обвел пальцем некоторые рунические буквы.
– Богатство теряется, родичи умирают. Скот и пшеница гибнут. Но не умрет никогда слава! Слава никогда не умрет, если ты ее честно заслужил, – повторил Бьорн старую пословицу. – И через много лет после того, как мы с тобой станем прахом, люди будут знать о путешествии Роальда в Аэфор. Это высечено здесь на века, завещанная память о нем. Сделать так, чтобы дела человека помнили после его смерти, – лучшее, на что он может надеяться. Должно быть, здорово уметь понимать тайну рун.
– Я могу тебя этому научить, – сказала она.
Он быстро отдернул руку.
– Я не поклонник колдовства.
Хотя не было ничего необычного в том, что женщины искали силу и власть в темных искусствах, мужчины, которые пытались их освоить, считались не очень мужественными и вызывали подозрение.
– В этом нет колдовства, – возразила Рика. – Это просто умение. Совсем не сложно.
Скользящим движением она приблизилась к Бьорну и, взяв за руку, повела его указательный палец по извиву первой руны.
– Такие символы называются «футарк», по первым буквам алфавита. Это первый символ.
Вместе они обвели первую букву имени Фарбьорн. Рика старалась подавить приятное ощущение от его теплых и сильных пальцев, но это ей не удалось. Она бурно реагировала на любое прикосновение к нему, и даже во лоски на тыльной стороне его ладони волновали ее.
– Эта буква представляет собой звук «ф». – Она судорожно выдохнула воздух, заставив его прошелестеть по губам, стараясь не обращать внимания на то, как все у нее внутри переворачивается от его близости. – Но еще она может означать «скот» или «богатство». Каждый символ имеет двойное значение.
– Двойное значение? – Он поднял брови, и она вдруг почувствовала, как ее груди прижались к его боку. Когда она попыталась отстраниться, Бьорн повернулся к ней и сжал ее руку в своих. – Кажется, тут много чего придется учить.
– Возможно, – пролепетала она.
Его темные глаза бросали ей вызов, манили заглянуть в их глубину, и Рика совершила ошибку, посмотрев в них. Там были страсть и бурный огонь. Раньше она видела лишь намек на эти чувства. Теперь они обожгли ее, и она поспешила отвести глаза.
– Но ведь ты говорил, что нам предстоит долгий путь до Миклагарда, и обучение поможет нам скоротать время.
– Да, всегда хорошо освоить что-то новое. – Бьорн оперся о стелу рукой и зажал Рику между камнем и своим телом, почти касаясь ее. Впрочем, не совсем. Однако искра желания пробежала между ними, и кожу ее закололо иголочками. – А чему я могу научить тебя?
Его рот был так близко. Ей нужно было лишь немного повернуть голову, и он прильнет к ее губам. Она крепко зажмурилась, и в ее голове ярко вспыхнуло видение: их губы в страстном поцелуе, требовательные, вкушающие… Это видение сменилось другим: их тела, рвущиеся друг к другу, льнущие, сплетающиеся и жаркие от всепоглощающего первобытного вожделения. Веки ее приоткрылись, и она уставилась на Бьорна. Той ночью в своей комнатке он почти смог передать ей эти образы. Неужели он повторил это теперь? Или видение было порождением ее собственного желания? У нее не было уверенности ни в том, ни в другом.
Она поднырнула под его руку и отскочила.
– Я знаю, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул, – ты побывал в Миклагарде. Ты слышал их язык?
– Немножко. И это было так давно. Орнольф лучше сумеет научить тебя.
– Раз ты ничего не помнишь, может, нам стоит вместе поучиться у него? – предложила она, почувствовав облегчение при мысли о том, что во время занятий их будет трое. Она не сомневалась, что Бьорн способен многому ее научить, особенно тому, что стоит знать девице, отправляющейся к жениху. – В конце концов, я не хочу опозорить Согне своим невежеством.
– Ни в коем случае. О Согне никак нельзя забывать, – холодно согласился он.
– Кажется, «Валькирия» готова к отплытию, – сказала Рика и зашагала вниз, к ожидающему их судну.
Бьорн какое-то время наблюдал за ней. Он еще ощущал аромат ее волос. Они теперь отросли, закрывали уши и вились, окружая ее голову рыжим солнечным нимбом. Как хотелось ему запустить пальцы в эти шелковистые кудри. Он хотел вернуть мгновения, когда мог целовать ее, хотела она того или нет. Это путешествие станет для него сплошным мучением, одним долгим прощанием. Он вновь окинул взглядом рунный камень.
– Может быть, Роальд, тебе еще повезло, – пробормотал он себе под нос.
Глава 19
Бьорн был прав. Двина оказалась уютной рекой. Они поплыли вверх по течению, сопровождаемые попутным ветром, наполнявшим маленький парус «Валькирии». Это сберегало силы Орнольфа, Торвальда, Йоранда и Бьорна, дальше придется идти на веслах.
Иногда Рика обращала внимание на небольшие группы плохо одетых, неопрятных, нечесаных местных жителей, стоявших на берегу. Однако при виде Бьорна и Йоранда, стоявших в качающейся лодке с луками наготове, они быстро растворялись в лесной чаще. Предыдущие стычки с норманнами, отстреливавшими их поодиночке, отпугивали разбойников даже от такого маленького отряда.
На ночь они вытаскивали «Валькирию» на сушу и разбивали лагерь на берегу. Сидя у костра, Рика учила Бьорна вырезать руны на гладких кусках дерева. Он оказался способным учеником и быстро осваивал эту науку, так что скоро она стала находить буквы на кусочках для растопки, перед тем как отправить их в огонь. Бьорн усиленно практиковался. Он вырезал имена всех своих спутников, даже освоил символы судовождения.
Его воспоминания о языке, который слышал в детстве в Миклагарде, оказались весьма туманными. Так что каждый вечер дядя Орнольф давал им азы арабского и более серьезно обучал греческому языку, которым владели образованные люди во всем мире.
– Не стоит сразу показывать людям, что вы умеете говорить на их языке. Хотя бы поначалу, – предупреждал он. – Можно многое узнать, держа рот на замке, а уши открытыми. Я совершил множество выгодных сделок, притворяясь невежественным.
– Хватит учебы на сегодня, – взмолился Йоранд. – У меня уже голова пухнет.
– У тебя и так столько ума, что не хватит даже на то, чтобы заполнить наперсток, – беззлобно поддразнил его Бьорн, давая шутливый подзатыльник.
– Наверное, ты прав, – добродушно ухмыльнулся Йоранд. – Рика, как насчет какой-нибудь истории? Думаю, после всех этих уроков мы ее заслужили.
– Ох, да, – вмешалась Хельга. – Это то, что нам всем необходимо.
– Ладно, – кивнула Рика, мысленно перебирая свой запас саг, чтобы выбрать подходящую. Она подняла глаза на небо, где звездная россыпь широкой полосой пересекала черное пространство. Да, это подходит.
– Поднимите глаза на эти сверкающие драгоценные камни в небе, – начала Рика, и ее голос постепенно набрал силу и глубину. – Я расскажу вам историю о Фрейе и сказочном ожерелье Бризингамен.
Бьорн прислонился спиной к упавшему дереву, вытянул ноги и заложил руки за голову, чтобы было удобнее смотреть в ночное небо. Рика не раз ловила себя на том, что исподтишка наблюдает за ним, любуясь его непринужденным, грациозным движением и сильным телом. Теперь, когда общее внимание было устремлено в небо, она могла открыто и откровенно смотреть на него.
– Богиня Фрейя – это Хозяйка Асгарда. Она прекраснее солнца и так привлекательна, что боги, великаны и люди неустанно стремились добиться ее благосклонности. Некоторые называют ее шалой и бесшабашной, потому что она получает наслаждение с кем ей вздумается. Именно она дарит любовь мужчинам и женщинам. Несчастливым любовникам именно к ней стоит обращать свои мольбы, потому что богиня сочувствует тем, кому не везет в любви. – Рассказ Рики лился, простой и безыскусный, рисуя обстановку грядущих событий.
Взгляд Бьорна переключился с черного неба на Рику, на ее лицо, – вопросительный, чуть растерянный. Она заставила себя отвернуться.
– Но больше всех своих любовников Фрейя любила Одура и была предана ему. Говорили, несмотря на то, что многие наслаждались ее прелестями, ее сердце принадлежало Одуру, – продолжала Рика.
Насмешливое хмыканье Бьорна свидетельствовало о том, что он не слишком высоко ценит подобную преданность.
– Со временем Фрейя с Одуром поженились. Она подарила ему двух дочерей, а Одур осыпал ее золотом, которое, как известно, эта богиня очень любит и копит. Ее жизнь в Асгарде была вполне благополучной, – продолжала свой рассказ Рика, глядя в небо, чтобы не встречаться глазами с Бьорном. – Но Одур любил путешествия, и однажды, когда он в очередной раз собрался в дорогу, Фрейя тоже решила постранствовать.
Тут Рика совершила ошибку, вновь посмотрев на Бьорна. Он сидел с другой стороны костра, и отблески пламени плясали на его грубоватом лице, подчеркивая его суровость. Она начинала хотеть его… жаждать с той тянущей пустотой внутри, которая известна только голодным. Усилием воли она заставила себя отвести взгляд.
– Как-то однажды Фрейя прогуливалась вдоль границы Свартальфхейма и заметила четверых карликов-бризингов. Они были замечательными мастерами и сделали поразительное тонкое ажурное ожерелье, которое в своем великолепии было прекрасней ночного неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– И все же, насколько я помню, ты просил меня простить тебя. За Магнуса.
Бьорн опустил голову.
– Во всем, что касается тебя, я слабак, – признался он. – И потом, ты сказала, что никогда меня не простишь.
Она внимательно посмотрела на Бьорна. Много раз после смерти отца она слышала его голос, упрекающий, подбадривающий, веселый. Но теперь этот голос смолк. Она задумалась, чего теперь захотел бы от нее Магнус. Она могла лишь следовать своим чувствам. Это нужно было сделать ради Бьорна и ее самой.
– Я могу сказать тебе сейчас, Бьорн, что была не права. Я от всей души тебя прощаю. – Она протянула руку и коснулась его плеча. Его кожа была теплой. Она ощутила, как сначала напряглись его мышцы, а затем расслабились. Напряжение ушло. – А ты можешь простить меня?
– Что ты имеешь в виду? – Он накрыл ее пальцы своей ладонью так нежно, словно сама возможность прикоснуться к ней была бесценным даром.
Рика едва могла дышать.
– Можешь ли ты простить мне, что я выхожу замуж за араба?
– Могу, если ты в этом раскаиваешься, – твердо скапал Бьорн. – Ты что, обращаешься к Христу со своими мыслями о прощении? Христиане полны раскаяния и прощения, не так ли? Если ты передумала насчет замужества, то эта религия меня действительно привлекает.
– Нет, я не меняю религию, – выдохнула она, и глубокая грусть прозвучала в ее голосе.
Что бы ни случилось, она не могла рисковать жизнью Кетила и Бьорна. Его тепло поднялось по ее руке, колени ее ослабели, готовые подкоситься. Это прикосновение к нему было ошибкой. Она осторожно отняла руку.
– Я не могу раскаяться в моей сделке с Гуннаром, но я нуждаюсь в твоем прощении.
Они стояли, оцепенев, на площади перед христианской церковью, а вокруг сновали купцы и покупатели, шумела суетливая толпа. Бьорн поверить не мог, что она обратилась к нему с такой просьбой.
Она просила о невозможном. Как он мог простить ее за то, что она вырвала и растоптала его сердце? Ее глаза цвета морской волны смотрели на него с такой отчаянной мольбой, что он был вынужден отвести взгляд.
– Тебе придется продолжать этого хотеть, – наконец произнес он.
Глава 18
По желанию Рики они не стали останавливаться в Уппсале, а направились прямо к устью Двины. Там, у местного племени славов, Орнольф оставил свою «Валькирию», предназначенную для передвижения по рекам. Товары с «Морского змея» перегрузили на этот корабль и разместили на нем.
Это был ладный, высоко сидящий в воде корабль, идеальный для путешествий по мелкой воде. «Валькирия» была построена так, чтобы в любой момент ее можно было водрузить на волокушу и передвигаться посуху. Еще у «Валькирии» был квадратный парус, который можно было использовать при благоприятном ветре, и четыре пары уключин, чтобы идти на веслах в безветренную погоду. Судно было достаточно компактным, дабы с ним могли управиться четыре человека, и в то же время довольно вместительным, чтобы разместить груз и взять на борт двух женщин. Орнольф очень гордился своей «Валькирией». Надо было видеть, с какой нежностью он гладил ее своей широкой ладонью.
Бьорн стоял, в последний раз глядя на «Морского змея». Большинство моряков его команды, возвращавшихся в Согне, склонились над веслами и повели драккар от берега. Две дюжины спин сгибались и разгибались в привычном ритме. Отойдя на некоторое расстояние, они сложили весла и поставили мачту. Попутный ветер тут же раздул парус, и корабль приподнялся над волнами, как верткое и гладкое морское животное. Бьорн провожал его грустным взглядом. Он думал, что вряд ли увидит его снова.
– Бьорн, – окликнула его стоявшая рядом Рика.
– Что? Мы не торопимся к твоему жениху? – сухо осведомился он, не отрывая взгляда от своего удаляющегося корабля.
– Нет, дело не в этом. – Она почти вспылила, но сдержалась и продолжила мягким тоном: – Я просто задумалась, что не так. Ты выглядишь таким… С тобой все в порядке?
– Со мной все хорошо, – огрызнулся он. – Что еще?
– Я хочу спросить, что это такое? – Она указала на высокий камень с рунами, высившийся на утесе над самым устьем реки.
– Какой-то памятник, – пожал плечами Бьорн. – Я не умею читать руны и не знаю, что там написано.
– Но я-то умею, – улыбнулась она. – Однако одно слово в надписи меня озадачивает.
Бьорн вздохнул, еще раз посмотрел вслед «Морскому змею», уходившему из его жизни, и перевел взгляд на каменную стелу. Рунные камни всегда его интересовали, но, не зная значения букв, он воспринимал вырезанные знаки просто как необычные узоры.
– Пойдем посмотрим. Может, мы разрешим твою загадку, – произнес он со вздохом, зная, что тающий в сиянии солнца силуэт «Морского змея» и радужные искры в поднятой им пене навсегда останутся в его памяти.
Пока он с Рикой поднимался на невысокий утес с рунным камнем, она не переставая искоса бросала на него быстрые взгляды. Его лицо было бледным и напряженным. Он выглядел как человек, которому суждено было нынче утром утонуть в болоте. Но разумеется, сказать это вслух она не могла.
Оказавшись на вершине холма, они приблизились к камню. «Со змеей узор» покрывал всю его поверхность. Вдоль змеи резкими глубокими штрихами были нанесены руны. Рика наморщила лоб, вглядываясь в них.
– О чем тут говорится? – спросил Бьорн.
Слегка касаясь пальцами каждого знака, Рика стала называть их вслух.
– «Фарбьорн и Эдмундр поставили этот камень в память их брата Роальда. Он отправился за золотом к далекому Аэфору и дал пищу орлам». – Ее палец задержался на группе штрихов. – Что такое Аэфор?
– Вечно свирепый, – ответил Бьорн.
– Роальд отправился далеко, в Аэфор? В этом нет смысла.
– Есть, если ты спустишься по Днепру, – сказал он, и уголки его рта опустились. – Двина – река довольно тихая, со спокойным течением, пологими берегами. Мы пройдем ее быстро, пока не дойдем до переката и не перегрузимся на волокуши. А после того как мы по суше доберемся до Киева, начнется наш путь по Днепру. А это совсем иная река.
– Что ты имеешь в виду?
– Между Киевом и Черным морем на Днепре пять порогов. И самый большой из них называется Аэфор. – Бьорн покачал головой. – Там вода бурлит так, что практически превращается в пену. Я больше нигде ничего подобного не видел. И порог заканчивается водопадом, который в пять раз выше человеческого роста. Если этот Роальд попал в него, думаю, он просто оттуда не выбрался.
Рика затихла. Она не предполагала, что, спасая жизнь брата, подвергает опасности других.
– А иного пути в Миклагард нет?
– Есть еще западный путь. Мы можем доплыть до Острова англов, потом мимо франкских земель, затем вокруг родины мавров и по внутреннему морю. Но это очень долгий путь, – объяснил Бьорн, скрещивая руки на груди. – А я уверен; что ты торопишься к своему будущему мужу.
Рика, прищурясь, посмотрела на него. Она очень страшилась того, что ждет ее в Миклагарде… Она даже не позволяла себе думать об этом арабе. Пусть Бьорн ведет себя, как сердитый тюремщик, но ей не хотелось, чтобы он поспешно сбросил ее в гарем нового мужа.
– Я хочу выбрать более безопасный путь.
– Неожиданности и опасности могут подстерегать путешественников повсюду, – сказал Бьорн. – Долгое плавание по океану тоже опасно. Только там по суше препятствие не обогнешь. Ты знаешь, что я не умею плавать, так что одолевать пороги по воде в ближайшем будущем не собираюсь. Тем более когда есть надежные и проверенные обходы по суше. Так что не тревожься, скальд. Я благополучно доставлю тебя на твою свадьбу. Обещаю.
Как ей хотелось, чтобы он назвал ее по имени. Когда он называл ее скальдом, у Рики создавалось впечатление, что она просто перестала для него существовать. Возможно, этого он и добивался.
Он протянул руку и обвел пальцем некоторые рунические буквы.
– Богатство теряется, родичи умирают. Скот и пшеница гибнут. Но не умрет никогда слава! Слава никогда не умрет, если ты ее честно заслужил, – повторил Бьорн старую пословицу. – И через много лет после того, как мы с тобой станем прахом, люди будут знать о путешествии Роальда в Аэфор. Это высечено здесь на века, завещанная память о нем. Сделать так, чтобы дела человека помнили после его смерти, – лучшее, на что он может надеяться. Должно быть, здорово уметь понимать тайну рун.
– Я могу тебя этому научить, – сказала она.
Он быстро отдернул руку.
– Я не поклонник колдовства.
Хотя не было ничего необычного в том, что женщины искали силу и власть в темных искусствах, мужчины, которые пытались их освоить, считались не очень мужественными и вызывали подозрение.
– В этом нет колдовства, – возразила Рика. – Это просто умение. Совсем не сложно.
Скользящим движением она приблизилась к Бьорну и, взяв за руку, повела его указательный палец по извиву первой руны.
– Такие символы называются «футарк», по первым буквам алфавита. Это первый символ.
Вместе они обвели первую букву имени Фарбьорн. Рика старалась подавить приятное ощущение от его теплых и сильных пальцев, но это ей не удалось. Она бурно реагировала на любое прикосновение к нему, и даже во лоски на тыльной стороне его ладони волновали ее.
– Эта буква представляет собой звук «ф». – Она судорожно выдохнула воздух, заставив его прошелестеть по губам, стараясь не обращать внимания на то, как все у нее внутри переворачивается от его близости. – Но еще она может означать «скот» или «богатство». Каждый символ имеет двойное значение.
– Двойное значение? – Он поднял брови, и она вдруг почувствовала, как ее груди прижались к его боку. Когда она попыталась отстраниться, Бьорн повернулся к ней и сжал ее руку в своих. – Кажется, тут много чего придется учить.
– Возможно, – пролепетала она.
Его темные глаза бросали ей вызов, манили заглянуть в их глубину, и Рика совершила ошибку, посмотрев в них. Там были страсть и бурный огонь. Раньше она видела лишь намек на эти чувства. Теперь они обожгли ее, и она поспешила отвести глаза.
– Но ведь ты говорил, что нам предстоит долгий путь до Миклагарда, и обучение поможет нам скоротать время.
– Да, всегда хорошо освоить что-то новое. – Бьорн оперся о стелу рукой и зажал Рику между камнем и своим телом, почти касаясь ее. Впрочем, не совсем. Однако искра желания пробежала между ними, и кожу ее закололо иголочками. – А чему я могу научить тебя?
Его рот был так близко. Ей нужно было лишь немного повернуть голову, и он прильнет к ее губам. Она крепко зажмурилась, и в ее голове ярко вспыхнуло видение: их губы в страстном поцелуе, требовательные, вкушающие… Это видение сменилось другим: их тела, рвущиеся друг к другу, льнущие, сплетающиеся и жаркие от всепоглощающего первобытного вожделения. Веки ее приоткрылись, и она уставилась на Бьорна. Той ночью в своей комнатке он почти смог передать ей эти образы. Неужели он повторил это теперь? Или видение было порождением ее собственного желания? У нее не было уверенности ни в том, ни в другом.
Она поднырнула под его руку и отскочила.
– Я знаю, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул, – ты побывал в Миклагарде. Ты слышал их язык?
– Немножко. И это было так давно. Орнольф лучше сумеет научить тебя.
– Раз ты ничего не помнишь, может, нам стоит вместе поучиться у него? – предложила она, почувствовав облегчение при мысли о том, что во время занятий их будет трое. Она не сомневалась, что Бьорн способен многому ее научить, особенно тому, что стоит знать девице, отправляющейся к жениху. – В конце концов, я не хочу опозорить Согне своим невежеством.
– Ни в коем случае. О Согне никак нельзя забывать, – холодно согласился он.
– Кажется, «Валькирия» готова к отплытию, – сказала Рика и зашагала вниз, к ожидающему их судну.
Бьорн какое-то время наблюдал за ней. Он еще ощущал аромат ее волос. Они теперь отросли, закрывали уши и вились, окружая ее голову рыжим солнечным нимбом. Как хотелось ему запустить пальцы в эти шелковистые кудри. Он хотел вернуть мгновения, когда мог целовать ее, хотела она того или нет. Это путешествие станет для него сплошным мучением, одним долгим прощанием. Он вновь окинул взглядом рунный камень.
– Может быть, Роальд, тебе еще повезло, – пробормотал он себе под нос.
Глава 19
Бьорн был прав. Двина оказалась уютной рекой. Они поплыли вверх по течению, сопровождаемые попутным ветром, наполнявшим маленький парус «Валькирии». Это сберегало силы Орнольфа, Торвальда, Йоранда и Бьорна, дальше придется идти на веслах.
Иногда Рика обращала внимание на небольшие группы плохо одетых, неопрятных, нечесаных местных жителей, стоявших на берегу. Однако при виде Бьорна и Йоранда, стоявших в качающейся лодке с луками наготове, они быстро растворялись в лесной чаще. Предыдущие стычки с норманнами, отстреливавшими их поодиночке, отпугивали разбойников даже от такого маленького отряда.
На ночь они вытаскивали «Валькирию» на сушу и разбивали лагерь на берегу. Сидя у костра, Рика учила Бьорна вырезать руны на гладких кусках дерева. Он оказался способным учеником и быстро осваивал эту науку, так что скоро она стала находить буквы на кусочках для растопки, перед тем как отправить их в огонь. Бьорн усиленно практиковался. Он вырезал имена всех своих спутников, даже освоил символы судовождения.
Его воспоминания о языке, который слышал в детстве в Миклагарде, оказались весьма туманными. Так что каждый вечер дядя Орнольф давал им азы арабского и более серьезно обучал греческому языку, которым владели образованные люди во всем мире.
– Не стоит сразу показывать людям, что вы умеете говорить на их языке. Хотя бы поначалу, – предупреждал он. – Можно многое узнать, держа рот на замке, а уши открытыми. Я совершил множество выгодных сделок, притворяясь невежественным.
– Хватит учебы на сегодня, – взмолился Йоранд. – У меня уже голова пухнет.
– У тебя и так столько ума, что не хватит даже на то, чтобы заполнить наперсток, – беззлобно поддразнил его Бьорн, давая шутливый подзатыльник.
– Наверное, ты прав, – добродушно ухмыльнулся Йоранд. – Рика, как насчет какой-нибудь истории? Думаю, после всех этих уроков мы ее заслужили.
– Ох, да, – вмешалась Хельга. – Это то, что нам всем необходимо.
– Ладно, – кивнула Рика, мысленно перебирая свой запас саг, чтобы выбрать подходящую. Она подняла глаза на небо, где звездная россыпь широкой полосой пересекала черное пространство. Да, это подходит.
– Поднимите глаза на эти сверкающие драгоценные камни в небе, – начала Рика, и ее голос постепенно набрал силу и глубину. – Я расскажу вам историю о Фрейе и сказочном ожерелье Бризингамен.
Бьорн прислонился спиной к упавшему дереву, вытянул ноги и заложил руки за голову, чтобы было удобнее смотреть в ночное небо. Рика не раз ловила себя на том, что исподтишка наблюдает за ним, любуясь его непринужденным, грациозным движением и сильным телом. Теперь, когда общее внимание было устремлено в небо, она могла открыто и откровенно смотреть на него.
– Богиня Фрейя – это Хозяйка Асгарда. Она прекраснее солнца и так привлекательна, что боги, великаны и люди неустанно стремились добиться ее благосклонности. Некоторые называют ее шалой и бесшабашной, потому что она получает наслаждение с кем ей вздумается. Именно она дарит любовь мужчинам и женщинам. Несчастливым любовникам именно к ней стоит обращать свои мольбы, потому что богиня сочувствует тем, кому не везет в любви. – Рассказ Рики лился, простой и безыскусный, рисуя обстановку грядущих событий.
Взгляд Бьорна переключился с черного неба на Рику, на ее лицо, – вопросительный, чуть растерянный. Она заставила себя отвернуться.
– Но больше всех своих любовников Фрейя любила Одура и была предана ему. Говорили, несмотря на то, что многие наслаждались ее прелестями, ее сердце принадлежало Одуру, – продолжала Рика.
Насмешливое хмыканье Бьорна свидетельствовало о том, что он не слишком высоко ценит подобную преданность.
– Со временем Фрейя с Одуром поженились. Она подарила ему двух дочерей, а Одур осыпал ее золотом, которое, как известно, эта богиня очень любит и копит. Ее жизнь в Асгарде была вполне благополучной, – продолжала свой рассказ Рика, глядя в небо, чтобы не встречаться глазами с Бьорном. – Но Одур любил путешествия, и однажды, когда он в очередной раз собрался в дорогу, Фрейя тоже решила постранствовать.
Тут Рика совершила ошибку, вновь посмотрев на Бьорна. Он сидел с другой стороны костра, и отблески пламени плясали на его грубоватом лице, подчеркивая его суровость. Она начинала хотеть его… жаждать с той тянущей пустотой внутри, которая известна только голодным. Усилием воли она заставила себя отвести взгляд.
– Как-то однажды Фрейя прогуливалась вдоль границы Свартальфхейма и заметила четверых карликов-бризингов. Они были замечательными мастерами и сделали поразительное тонкое ажурное ожерелье, которое в своем великолепии было прекрасней ночного неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31