Его веселые глаза остановились на Кролле.
– Извините, Макс. Я забыл, как вам не нравится кого-то обслуживать. Сразу после войны Максу пришлось стать официантом, чтобы не умереть с голоду, месье Хаскелл. Он до сих пор не может прийти в себя. А теперь выпейте, мой друг, и расскажите обо всем, ничего не упуская.
– Драка волнует нас гораздо меньше, чем убийство мистера Кардью, как я понимаю, давнего друга посла Делакру, – ответил я.
– Разве я не помню, как вы играли в шахматы со старым джентльменом, которого звали Мюррей Кардью? – Бернардель посмотрел на Делакру. – Кажется, несколько лет назад я видел его в нашей квартире в Париже.
Делакру кивнул.
– Меня потрясло известие о его смерти. Обаятельный, добрый, безвредный старик. Перед смертью он пытался дозвониться до меня.
Бернардель расхохотался. Чужая смерть, похоже, только добавляла ему бодрости.
– Может, ваш маленький секретарь убил его в приступе ревности, Жак? Я тревожусь за мадам Делакру. Этот утонченный Лакост, должно быть, ужасно мучается, что кто-то может оказаться к вам ближе, чем он. Не зря же говорят, что секреты нельзя доверять ни наркоманам, ни гомосексуалистам.
Меня удивляет, что вы держите Лакоста на столь ответственном посту.
Понемногу я начал осваиваться и понимать, с кем имею дело. Словесная рапира Бернарделя, кончик которой он обильно смазал ядом, разила без промаха. Сначала – начисто лишенный юмора Кролл, потом-Делакру. Приближался и мой черед.
– Лакост справляется с порученным ему делом, – сухо ответил Делакру.
– Я рад за него, – Бернардель наполнил свой бокал. – Бедный Диггер. Вчера он позвонил мне в Париж перед самым отлетом. Похоже, маленький Лакост настоял, чтобы Жирары на званом вечере сидели за вашим столом, Жак. Дипломатический протокол. Неудобоваримая ситуация и для бедняги Диггера, и для Жираров. Диггер заявил, что не придет на прием. Я не хотел и слышать об этом. Как можно упустить такое развлечение – Диггер и Жирар испепеляют друг друга взглядами, сидя за одним столом! И красавица Жульет, снедаемая любовью и жаждой мщения. Только дефективный Лакост мог игнорировать эти нюансы, – смеющиеся синие глаза уперлись в Делакру. – Но меня удивляет, что такой великий гуманист, как вы, Жак, не отменили решения этого балбеса.
Не мог же Лакост не знать, кто есть кто?
– Раз уж вы продолжали настаивать на присутствии Салливана, – ответил Делакру, – я предложил Жирару сесть за другой стол. Он отказался.
– Как благородно! Как мужественно! Как глупо! – Бернардель одним глотком осушил бокал и наполнил вновь. – Что ж, возможно, утренняя стычка вправит ему мозги, – синие глаза внезапно метнулись в мою сторону, и я понял, что за внешней смешливостью скрывается холодный, трезвый ум. – Полагаю, мой давний приятель Шамбрэн сейчас рвет на себе последние волосы. Убийство, драка в кабинете, международные интриги, и все это в его драгоценном отеле. Большего святотатства он и представить себе не может.
– Он переживает, – заметил я, восторгаясь Бернарделем.
Ничего не упустил, прошелся по всему, будь то убийство, драка, наркотики или политика. Я понял, что представление давалось ради меня. Он просто искал, на что же я клюну.
Информация, ему требовалась информация, и он желал получить ее, не задавая прямых вопросов. Я чувствовал, что Делакру и Кролл также наблюдают за мной. Они, правда, знали, чего ждать от Бернарделя.
– Удивительный человек, этот Шамбрэн, – поведал нам Бернардель. – Манеры придворного. И реальная власть, обретенная за тридцать лет, в течение которых по крупицам вызнавалась подноготная богатых и знаменитых. Глядя на него, поневоле забудешь, что он, в сущности, всего лишь хорошо оплачиваемый мажордом, – Бернардель посмотрел на меня, ожидая бурных протестов, но я лишь улыбнулся.
– А самая потрясающая его особенность заключается в том, что он презирает деньги, – продолжал Бернардель, – ненавидит сверхбогачей, ненавидит увешанных драгоценностями старушек, ненавидит власть денег, которая позволяет их обладателям вести себя, как им вздумается. Подозреваю, такое отношение к деньгам как-то связано с его низким происхождением. Его отец возил на тележке овощи по улицам Парижа, – вновь взгляд на меня в ожидании резкого отпора. – Так что небезынтересно будет понаблюдать за ним в ближайшие несколько дней. Он отыщет способ наказать тех, кто решился вызвать рябь на поверхности его маленького тихого пруда. Вы согласны, мистер Хаскелл?
– Я чувствую себя уютно на его стороне, – ответил я. – Кстати, мистер, в приведенные вами факты закралась неточность.
– О? – Бернардель искренне удивился.
– Это была рыба.
– Простите?
– Шамбрэн много раз говорил мне, что его отец торговал на улице рыбой, а не овощами.
Бернардель расхохотался.
– Снимаю перед вами шляпу, мистер Хаскелл. Вы отлично вымуштрованы. Я ожидал, что вы расскажете мне о происходящем за закрытыми дверями, о мыслях и чувствах всех, кто замешан в этой истории, а выяснил лишь то, что вы грудью защищаете вашего высокоуважаемого работодателя.
Интеллигентность и верность. Товары, которые не продаются за деньги, если учесть, сколько вам платят в «Бомонте».
– Могу я что-нибудь сделать для вас? – спросил я. – Может, вас что-то не устраивает?
– Да… да, месье Хаскелл. Вы можете уйти отсюда и предоставить мне возможность зализать раны. В следующий раз, если я захочу что-то узнать у вас, я не буду ходить вокруг да около, а сразу перейду к делу.
Я кивнул Делакру, который сухо улыбнулся в ответ. Кролл стоял ко мне спиной. Я направился к двери, и тут же звякнул звонок.
На пороге стоял Салливан. Увидев меня, он вздрогнул.
– Ну и ну!
– Мой дорогой Диггер! – загремел за спиной голос Бернарделя.
– Рассказывать обо всем будете сами, – сказал я Диггеру.
На его лице отразилось облегчение.
– За десять минут нашего общения месье Хаскеллу удалось практически ничего нам не сказать, – Бернардель подошел к двери. – Мой дорогой друг, я так рад видеть вас.
Диггер протиснулся в комнату.
У меня возникло предчувствие, что он добровольно лезет в ловушку. Он говорил нам, что намерен держаться как можно ближе к Бернарделю, чтобы ловить каждое ненароком брошенное слово. Но у меня создалось впечатление, что с этим толстяком подобные игры не доведут до добра.

ЧАСТЬ III
Глава 1
Моя приемная напоминала сумасшедший дом. Ее заполнили репортеры и фотографы, и мисс Куингли, машинистка, стойко держала оборону. Обычно ко мне приходили обозреватели, ведущие колонки светской хроники, да журналисты, освещающие показы мод. Убийство привлекло в отель совсем другую команду, от них не укрылся разгром в моем кабинете. Теперь они обсуждали, кто дрался и по какому поводу. Полиция и прокуратура ограничились короткими заявлениями по делу Кардью и продолжили расследование убийства. К Шамбрэну репортеров не пустили, в моей приемной они тоже не получили искомых ответов.
Мисс Куингли устала повторять: «Извините, я ничего не знаю, подождите мистера Хаскелла». Чувствовалось, что она держится из последних сил.
– Где Шелда? – спросил я. Я не видел Шелды с тех пор, как она вытерла мне лицо влажным носовым платком. Мисс Куингли протянула мне листок бумаги. Я прочитал:
«Пожалуйста, позвони мне домой. Срочно».
Беседа с репортерами не понравилась ни им, ни мне.
– Я не могу сказать вам больше того, что вы уже знаете, – признался я.
– Жирар застал свою жену в вашем кабинете с Салливаном?
– Скажем, все трое здесь побывали.
– Дрались из-за нее?
– Драка произошла по личным мотивам. Если вы хотите что-то узнать, спросите у Жираров или Салливана.
– Синяк на вашей челюсти, Хаскелл, показывает, что вы не стояли в стороне.
Я широко улыбнулся.
– Просто не успел увернуться.
– Жирары не захотят разговаривать с нами. И Салливана нам не найти. Не увиливайте, Хаскелл. Этот материал можно подать по-разному. Если вы хотите, чтобы мы облили ваш отель грязью, за нами дело не станет.
– Побойтесь бога, – воскликнул я. – У нас и так полно хлопот с убийством. Двое мужчин поссорились. Наверное, на то были причины, мы не собирались устраивать матч на первенство мира. Даже если мне известны их имена, назвать их я не могу. Мы не выставляем напоказ частную жизнь наших гостей.
Какое-то время наша перепалка продолжалась, но потом они поняли, что из меня ничего не выжмешь. Едва ли наша беседа позволила мне приобрести новых друзей среди пишущей братии.
Как только они ушли, я спросил мисс Куингли, когда Шелда пошла домой и когда позвонила. Драку мисс Куингли не застала. Она как раз относила программки в «Зеленую комнату», где во второй половине дня намечался показ мод.
Потом зашла в кафетерий выпить чашечку кофе. Когда она вернулась, из моего кабинета выносили остатки мебели, а нас с Шелдой на месте не было. Шелда позвонила за пять минут до того, как я появился в приемной, набитой репортерами.
Я пошел в кабинет и набрал номер Шелды. Она сняла трубку после первого звонка.
– Марк?
– Какого черта ты дома? Разве ты не понимаешь, что здесь творится?
– Не мог бы ты прийти сюда, Марк? – она говорила, как маленький испуганный ребенок.
– А что с тобой случилось?
– Мадам Жирар, Марк. Она у меня. Мы… мы не знали, что делать. Ее муж… Салливан…
– Как миссис Жирар попала к тебе?
– Она спросила меня, где может побыть одна. Она нуждалась в помощи, Марк. Я дала ей свои ключи. Что… чем все закончилось?
– Обошлось без жертв. Раз она хочет побыть одна, приходи ко мне. Тут полно дел.
– Пожалуйста, Марк. Она хочет поговорить с тобой.
– Дай ей трубку.
– Это ей не по силам, Марк. Пока не по силам.
Пожалуйста, приходи.
– Как только смогу… если смогу, – ответил я. – Я должен поговорить с Шамбрэном.
– Но не с ее мужем, – предупредила Шелда.
Хочешь остаться без головы – начни улаживать отношения между мужем и женой. Шамбрэн мог бы и не говорить мне об этом. Но он согласился, что один из лучших способов не дать пожару разгореться вновь-вернуть Жульет Жирар мужу. По меньшей мере Жирар успокоится, зная, где она и что с ней.
Да и мне самому следовало выскользнуть из-под прицела настойчивых репортеров.
Квартира Шелды в восточной части Семидесятых улиц – одна из тех жемчужинок, что можно найти в перестроенных домах этой части города. Она находится на первом этаже, фактически даже на пару ступеней ниже уровня улицы, в нее ведет отдельный вход. Вполне вероятно, что раньше в ней располагалась кухня особняка, разделенного теперь на квартиры. С квартирой Шелде достался и маленький садик, который она обожает. Там у нее скамейка под ярким тентом, декоративные елочки в деревянных кадках и много цветов, меняющихся от месяца к месяцу. Шелда утверждает, что выращивание цветов – ее хобби. Правда, в последнее время в сад она выходит редко, потому что рядом строят новый дом, ревут машины, летит пыль и грязь. Квартира состоит из большой гостиной, кухни, спальни и ванной. Идеальные условия для незамужней девушки. Шелда самоуверенно заявляла, что только квартира удерживает ее от замужества, хотя я ей этого и не предлагал.
Она встретила меня у двери, на пару минут задержала в крохотной прихожей. Чувствовалось, что она взволнована.
– Не знаю, много ли тебе известно о Жульет.
– Достаточно, – ответил я.
– Это такое потрясение для нее, Марк… Я про драку…
– Ты могла бы пожалеть и меня, – я коснулся синяка на челюсти.
– Идиот! Она разрывается надвое. Между мужем и Салливаном.
– Это ее проблема, а не наша, – возразил я. – Я даже не знаю, правильно ли ты поступила, приведя ее сюда.
– Я не могла ее оставить, Марк!
– Чего ты от меня хочешь?
– Помоги ей!
– Ну, давай выясним, чем я могу помочь.
Жульет сидела на уголке большой тахты. Перед ней на столике стояла чашка кофе, бутылка бренди и пустая рюмка.
– Я рада, что вы смогли прийти, мистер Хаскелл, – низкий, хрипловатый голос Жульет оказывал на меня магическое действие, – Шарль не знает, что я здесь и что вы пошли ко мне?
– Я ему не говорил.
Она наклонилась вперед.
– Все, что я сказала в вашем кабинете, мистер Хаскелл, – правда. Я останусь с Шарлем. Но перед тем, как я вернусь к нему… перед тем, как поговорю с ним… я должна увидеться с Диггером.
– Так повидайтесь с ним, мадам Жирар. Или вы просите у меня совета?
– Нет… нет.
– Вот и хорошо. Потому что я не могу вам советовать.
– Но вы же друг Диггера!
– Мне кажется, вы поспешили с выводами, мадам Жирар. До вчерашнего утра я не встречался с Диггером. И в баре «Трапеция», где вы увидели нас, мы впервые оказались вдвоем за одним столиком. Я слышал его историю, а некоторое время назад свою интерпретацию случившегося изложил нам ваш муж.
Можно сказать, что я одинаково хорошо знаю вас троих, а вернее, совсем вас не знаю.
– Тогда вам известно о моем отце? О том, за что он боролся? О причине его смерти?
– Да.
– Вы встречались с Полем Бернарделем?
– Полчаса назад я вышел из его номера.
– Он очень опасный человек, мистер Хаскелл, – она поникла головой. – Вы живете в Америке в полной безопасности, занимаетесь своими делами, выпиваете с друзьями, вы можете любить и смеяться, не оглядываясь по сторонам. И вам трудно понять, что творится во Франции. Мой муж и я, мой отец, Диггер, мы жили под постоянной угрозой насильственной смерти. Отца изрешетили пулями. Во Франции идет настоящая война. Причем обе стороны называют себя патриотами, действующими из самых благородных побуждений. Обе стороны вдохновляет один и тот же призыв: «Франция должна быть спасена!» Ваш президент, мистер Хаскелл, может путешествовать по всей стране и даже выезжать за рубеж. Его охраняет ваша секретная служба, защищает от нападения какого-нибудь психа. Нашего президента может убить человек, сидящий рядом с ним на званом обеде, – важный промышленник, известный поэт или писатель, знаменитый ученый. Каждая сторона настроена только на победу, не признавая никаких правил, никаких ограничений. Возможны любые крайности. Кто прибег к террору, чтобы не допустить независимости Алжира, нанести поражение политике де Голля? Честнейшие люди, лучшие офицеры французской армии, бизнесмены, стремившиеся поставить на ноги пошатнувшуюся экономику страны. В нормальных условиях, мистер Хаскелл, эти люди отшатнулись бы от торговли наркотиками, отвергли бы саму идею извлечения прибыли из несчастья наркоманов. В нормальных условиях они направили бы свои усилия на борьбу с этим злом. Но условия далеки от нормальных. Им нужны деньги, чтобы продолжать борьбу. Им нужны пушки, автоматы, пистолеты, патроны, которые можно купить только за деньги. Они думают, что делают все это ради Франции, заставляют себя прибегать к таким методам, заставляют себя свыкнуться с убийствами. Все это делается ради Франции!
– Из вас получится отличный адвокат.
– Нет! Я их не защищаю. Я только хочу, чтобы вы поняли, мистер Хаскелл! Когда я говорила у вас в кабинете, что Диггера необходимо убедить прекратить поиски убийцы моего отца, то сразу почувствовала, о чем вы подумали. Мелодрама!
Романтическая женщина, которая так и не пришла в себя после смерти отца. Ничего такого не может произойти в Америке, тем более в роскошном «Бомонте».
– Уже произошло, – ответил я. – Убили Мюррея Кардью.
Она коротко глянула на меня.
– Есть какая-то связь?
– Вполне возможно.
– Тогда вы меня поймете. Вы мне верите?
– Думаю, что да.
– Значит, вы мне поможете, – ее глаза широко раскрылись.
– Диггер ввязался в эту историю только из-за меня! Исход политической борьбы во Франции не имеет для него особого значения. Но чем дольше он будет искать, тем ближе подойдет к точке, откуда возврата нет. Если он получит доказательства, которые откроют истинное лицо Бернарделя, его убьют без малейшего колебания, как убивают муху, жужжащую на оконном стекле. Он должен понять, что я верю ему, и просто отступить, пока еще не поздно.
– Ваш муж полагает, что Диггер воюет на другой стороне баррикады.
– Бедный Шарль. У него все преломляется через ревность.
– Что вы от меня хотите?
– Приведите сюда Диггера. Дайте мне возможность убедить его. А потом я вернусь к Шарлю.
– Разумеется, он вам поможет, не так ли, Марк? – вмешалась Шелда.
– Не пойму, в чем должна заключаться моя помощь, мадам Жирар. Вам надо снять трубку, позвонить в «Бомонт», попросить найти Диггера и пригласить его сюда.
– Но он не придет, если вы не уговорите его.
– Он влюблен не в меня. Не нужно вовлекать в ваши отношения ни меня, ни Шелду. Я лишь могу обещать, что постараюсь избегать встреч с вашим мужем. Я не хочу стоять между вами и не хочу впутывать Шелду.
– Я останусь с вами, Жульет, – возразила Шелда.
– Ты пойдешь со мной. Мадам Жирар и Салливан должны все решить сами. Ты и так слишком много знаешь.
– Много знаю?
– Разве тебе не приходило в голову, что кое-кто может разделаться с нами точно так же, как и с Кардью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16