А вот помещики, офицеры, государственные мужи, священники - так те, все сплошь и поголовно - мракобесы? Я тебе официально заявляю: русский образованный класс - аристократы Духа, как я их называю Пушкин, Гоголь, Достоевский, Бунин, Чайковский, Менделеев и другие - ни в коем случае не является интеллигенцией. Никто из создателей русской культуры, русской идеи, не был и не мог быть интеллигентом! Да и на Западе нет такого понятия. Более того, "русская интеллигенция" - это духовный выродок европейского масонства, поэтому она и космополитична по своей сути. Поэтому-то она так враждебна к России. Помнишь, с какой радостью все эти окуджавы, захаровы и ахеджаковы приветствовали расстрел Парламента из танков в 1993 году? Призывали к еще большей крови, составляли "расстрельные списки"... А взять семнадцатый год? Жажда крови, доносительство, лизоблюдство - у них как сметана для кошки, жить без этого не могут. Между прочим, приведу забавный пример. Как-то за столом у Государя, Николая II, кто-то невзначай произнес слово "интеллигент". Граф Витте пишет, что монарх поднялся и с саркастическим отвращением заметил: "Как мне противно это слово, надо бы посоветовать Академии Наук вычеркнуть его из словаря". Вот так-то. А ты говоришь.
- Я ничего не говорю. Я молчу, как мышка. Это ты тут целую лекцию развил, - усмехнулся Днищев.
Киреевский развел руками, собираясь еще что-то добавить, но в этот момент до них донесся глухой стук, словно там, за покрытой ковром стеной, в квартире Просторова что-то упало на пол. Они переглянулись, одновременно подумав об одном и том же.
- Пошли! - коротко произнес Днищев, пружинисто поднявшись на ноги.
4
Фрагмент рукописи Геннадия Просторова
"...Миф, что интеллигенция означает лучшую, самую культурную и образованную часть русского общества. Напротив, это сословие бездарных или ущербных людей, девиз которых: "Ненавидеть и ждать", а главное - разрушать, грызть и подтачивать вековые устои. В этом они уподобляются хитрым и злобным крысам, и не даром отечественные либералы и интеллигенты испытывают такую непонятную привязанность к этим зверькам, а равно и прочей нечисти, вызывающей у нормального человека естественную брезгливость. Заметьте, негодяй Тухачевский, последние дни перед заслуженным расстрелом в своей камере дрессировал мышек; тем же занималась в старости либеральная княгиня Дашкова, только она упражнялась на крысах - почитательница французов и всего западного, она могла драться и калечить прислугу, но впадала в истерику, если с ее любимицами приключалась какая-нибудь беда; Радищев обожал змей; наш Главный интеллигент страны Хихачев, возведенный в это гадкое звание демократами - пауков, и так далее, примеров - тьма. Но речь не о том. Не могу взять в толк, почему вдруг самоуверенность и самомнение, покровительственная снисходительность к своему народу, брезгливое отношение к России и патриотизму, прежнее диссидентство и нынешнее вылизование властных клоак, - все это считается добродетельным и правильным, а вот при одном упоминании о царящем в стране русофобстве и разнузданном сионизме нынешний интеллигент обязательно наморщит свой нос и скажет: "Это не интеллигентная тема". А то и обзовет антисемитом. Да ради Бога! Я антисемит и юдофоб, раз уж на то пошло, жизнь заставляет быть им, никуда не деться. Они сами толкают нас на это, своими поступками, своей ненавистью к нам, своим желанием нас уничтожить.
Роль русской интеллигенции в нашей истории настолько, к сожалению, зловеща, что требует специального исследования. Россия пластична и податлива, здесь сбываются не только великие проекты, но даже и горячечный бред параноидальных неврастеников, впавших в сивушный бред. Извращенная мечтательность и садо-мазохисткие видения нашей слабоумной интеллигенция часто воплощались в реальной плоскости. Именно из ее питательной среды, с аплодисментами принявшей революция семнадцатого, вырос алхимический гомункул - "советский человек". Нет, не русский, а именно "советский". Что это такое - объясните мне? Куда же растворился русский? Дальше. Именно виднейшие представители интеллигенции, - все эти Эйзенштейны, Мейерхольды, Бабели, Эренбурги и прочие, "имя им легион", стали наиболее омерзительными и крикливыми певцами террора и беззакония. Цель - уничтожить как можно больше русских людей, в основном, действительно духовную элиту общества. Они принюхивались и нетерпеливо и сладострастно вызывали "зверя из бездны", они жаждали потоков крови, не понимая, что кровь не бывает последней. Она бывает только первой, за ней - отмщение. И они своего дождались.
Вот и теперь мы наблюдаем ту же картину. Яростно шипит в микрофон "асфальтовый фермер" Ю. Черненко: "Раздавите гадину...". "Убейте, уничтожьте..." вторят ему другие - трясущиеся и дергающиеся в параличе Юрий Курякин, Алла Гербарий, Андрей Черекизоф и другие идейные выкормыши Льва Давидовича Троцкого. "Россия одурела", - сказал один из них в пьяном угаре. Что ж, приведем слова М. Хайдеггера, утверждающего, что язык подчас творит или выбалтывает желание его носителя. Им бы очень хотелось, чтобы вся Россия сошла с ума. Им нужны новые потрясения. "Безумную Россию" легче спеленать и держать под наблюдением санитаров с НАТОвской эмблемой на рукавах.
Впрочем, желание жить под чужим, столь милым их сердцу сапогом, у интеллигенции в крови. Еще в 1905 году группа виднейших представителей отечественной интеллигенции поздравила японского Императора со славной победой над русским народом. В Первую мировую войну большевики-интеллигенты буквально жаждали поражения России. Сейчас - С. Коварев, Ушенков, Стародворская и прочая липкая плесень - стали трубадурами чеченских бандитов, клянут русских солдат, извращают факты, нанося предательские удары в сердце России, лишь бы отделить от нее Чечню, а затем и весь Кавказ. В практике русской психиатрии имел место такой диагноз: "Нравственное помешательство". Это - о них. Достоевский также говорил Константину Победоносцеву о русских, европействующих интеллигентах: это сумасшедшие, и между тем, у этих сумасшедших своя логика, свое учение, свой кодекс, даже свой Бог... Что это за "бог", мы знаем. Это - дьявол, отец лжи, обезьяна правды, князь Мира сего. У немецких психиатров есть другой термин для подобного диагноза: "вельтфербессер", означающий в переводе страсть изменить мир. Признаки тут обычные - мания величия, недовольство существующим порядком, многоречивость, самолюбование, раздражительность, переходящая в ненависть. Возьмите в качестве примера, олицетворяющих интеллигентов-демократов Валерию Новобарскую и Костика Дурового, и можете смело писать в их медицинских картах - "вельтфербессер". Уверяю, им понравится, слово-то - немецкое.
Но неужели они все существуют как бы сами по себе, в отдельных палатах сумасшедшего дома, не связаны между собой невидимыми веревочками, пружинками, рычажками, колесиками, приводимыми в движение из скрытого центра? И вот тут мы вплотную подходим к существованию некоего, так называемого, Ордена русской интеллигенции. Речь об этом пойдет в следующей главе..."
5
Аналитическая записка
(выдержки)
"...в 17.00 на Поклонной горе собрались практически все лица еврейской национальности, принадлежащие к высшим эшелонам власти, к элитному слою в бизнесе, политике и культуре Повод - закладка первого камня в фундамент новой синагоги; цель - продемонстрировать реальный расклад сил в России, показать, кто по существу является на нынешнем этапе хозяином в стране. Не случайно было здесь и присутствие премьер-министра Черномырдина, действующего с ними в тесной связке, чья речь была встречена аплодисментами, хотя зачинатель этого проекта мэр Луньков отсутствовал. Из наиболее известных лиц назовем: В. Гуминский, председатель Российского еврейского союза и президент Пост-банка, президенты Бета-банка М. Фрадман, "Российского экс-кредита" В. Милкин, "ЛИГАваза" и ОРТ Б. Дересовский, Ю. Гасман, М. Дойч и другие (полных список присутствующих прилагается). Практически все они имеют двойное гражданство и многие не скрывают желания переехать на историческую родину, как, например, г-н Смолонский - президент Столичного банка. По имеющейся информации, еврейская община в Москве поддерживает сильные связи не только с деловыми кругами Израиля, но также и с еврейским лобби в американском конгрессе. По существу, можно говорить о сконструированном треугольнике: Москва - Тель-Авив - Вашингтон...
...По высказанному утверждению Б. Дересовского, уже сформирована большая "семерка" российского бизнеса, контролирующего более пятидесяти процентов отечественной экономики (посредством финансовых компаний, чьи акции котируются на фондовых рынках наиболее высоко). Практические рычаги управления страной теперь находятся у них. В бизнес-элиту входят: Р. Вяхирев ("Газпром"), В уминский (Пост-банк), М. Ходорковский ("Роспром"), Б. Дересовский (Лигаваз), В. Алекперов ("Лукойл"), А. Смолонский (Столичный банк сбережений), А. Казьмин (Сбербанк). К ним же можно причислить и В. Потанина (ОНОКСИМБАНК), перешедшего на вице-премьерскую должность в правительство, и которого готовят в качестве замены В. Чарамырдина. Переход крупных бизнесменов во властные структуры - вообще характерна черта последнего времени. Несомненно, что эти лица постараются закрепить существующее положение и не допустить в "список" ближайших преследователей: В. Виноградова ("Инкомбанк"), А. Дьякова (РАО "ЕЭС России"), Я. Дубенецкого (Промстройбанк) и некоторых других. Сопряжено это будет с очередной войной компроматов, информационными атаками и, возможны, физическими "зачистками". Так или иначе, но легализация криминально-коррумпированного бизнеса во властных структурах произошла..."
Ярослав
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Черный вальдхунд, словно уловив, изменившееся настроение хозяина, грозно зарычал, обнажая белые клыки.
- Кажется, к твоему покойному соседу забрались квартирные воришки, произнес Днищев. - Давай ключи.
- Может быть, вызвать милицию? - предложил Анатолий, поглаживая собаку.
- Сами разберемся.
В криминализированной сверху до низу России иметь дело с милицией охотников оставалось все меньше и меньше - слуги закона теперь исправно получали зарплату у самих бандитов. Приятели вышли в коридор, подошли к соседней двери, обитой дерматином, прислушались. Все, вроде бы было тихо, замок цел; но Лера как то беспокойно обнюхивала коврик на полу.
- Держи собаку и сам стой здесь, никуда не рыпайся, - прошептал Днищев. - Ты у нас, как хрустальная ваза, можешь разбиться от неосторожного обращения. Это мне, чугунной болванке, терять нечего...
Взяв ключи, он поковырялся в замке, шагнул в квартиру Просторова и прикрыл за собой дверь. Еще при жизни старика Сергей раза три или четыре заходил сюда вместе с Анатолием, на "посиделки", поэтому был знаком с расположением комнат. Сейчас он намеренно оставил друга в коридоре, поскольку в подобной ситуации от него было бы мало толку, больше помехи. Каждому - свое, как говорили древние римляне. Днищев немного подождал, привыкая к полумраку. Интуиция подсказывала ему, что в квартире, кроме него, находится еще кто-то. Дверь прямо перед ним вела на кухню, слева находилась спальная, справа - кабинет Просторова. Оттуда-то и доносился еле уловимый шорох, будто там торопливо листали книги. "Не сам же старик явился с того света, чтобы дочитать заложенные страницы?" - усмехнулся Днищев. Впрочем, к потусторонним явлениям он всегда относился с бесцеремонным неуважением. Приоткрыв дверь в кабинет, Сергеи увидел склонившегося над столом человека в кожаной куртке. Шторы на окнах были плотно задернуты, настольная лампа - включена, а в руках человек держал какие-то листки, которые он быстро просматривал и бросал на пол. Весь ковер был усеян скомканными и разорванными страницами. Открытый сейф на тумбочке зиял пустотой. Днищев имел возможность лицезреть только спину и бритый затылок этого человека, довольно мощной комплекции, сопящего, словно простуженная роженица.
- Приятель, у тебя с носоглоткой не в порядке! - вполголоса произнес Днищев, шагнув в комнату.
Лишь пару секунд человек оставался неподвижным; затем он метнулся в сторону, сбив рукой настольную лампу. Кабинет погрузился во тьму. Дальнейшие события стали напоминать игру в прятки двух взрослых мужчин. Игру рискованную и опасную. Вначале наступила тревожная и гнетущая тишина, они оба не шевелились, затаив дыхание. Днищев не знал - до какого предела способен дойти взломщик, застигнутый на месте преступления, есть ли у него оружие или нет, и будет ли он стремиться убить его, чтобы замести следы? А тот, не ожидавший такого разворота событий, бесшумно продвигался в сторону двери, теряясь в догадках - кто этот внезапно появившийся субъект? Но видно у него действительно было что-то не в порядке с носовой перегородкой, поскольку еле уловимое сопение возле стены стало вновь доноситься до Днищева.
- Родной мой, ты где? - прошептал Сергей, сделав прыжок вперед и въехав левым кулаком во что-то мягкое и хрумкое. Развить свой успех он не успел - следующий удар пришелся в стену. Взломщик, не смотря на свою тяжелую комплекцию, оказался вертким. Днищев вовремя упал на пол, перекатившись к стеллажам с книгами. Тотчас же раздалось подряд три выстрела напоминающие хлопки в ладоши. Рядом что-то разлетелось вдребезги, осыпав Сергея осколками. Затем дверь в кабинет громко щелкнула, послышался топот ног. Противник поспешно бежал, оставив место боя. "Анатолий", мелькнуло в голове у Днищева. Взломщик неминуемо должен был столкнуться с ним в коридоре. С ним и с собакой. Бросившись следом, Днищев едва не сломал шею в кромешной темноте, но когда ему удалось выбраться из квартиры Просторова, он попал в коридоре в такое же царство мрака. Двигаясь на ощупь. Сергей споткнулся о распростертое тело и растянулся рядом.
- Арканзас тебе в бок! - выругался он, добавив еще пару слов. - Кто здесь?
- Я... - послышался слабый голос Киреевского. - Кто-то звезданул меня по затылку, когда погас свет.
- А где собака?
- Я ее запер на кухне, чтобы не мешала. Помоги подняться.
- Поздравляю! Ты бы еще своего волкодава в турпоездку отправил. Собаку надо было держать тут, тогда бы к тебе никто не подкрался сзади. Олухи мы с тобой. Как же я не догадался, что на лестнице дежурил второй? Таких птиц упустили!
- А что им было нужно?
- Это мне и самому интересно.
Днищев зажег спички, посветил вокруг. Затем они вернулись в квартиру Анатолия. Пока хозяин прикладывал к голове колотый лед, а Лера обиженно облаивала его, Сергей отыскал в общем холле электрический щит и вставил вывернутые пробки. Судя по всему, они натолкнулись не на обычных грабителей. Сопящий искал не ценности и не деньги. Его интересовали бумаги старика. Днищев пришел к такому выводу, осматривая кабинет Просторова, где дорогие антикварные вещи остались нетронутыми. Если не считать разбитого зеркала, куда угодила одна из пуль. Две другие ему отыскать пока не удалось. Зато он обнаружил на стене, на уровне головы, капельки крови. "Наверное, я угодил ему в нос", - подумал Днищев, потирая руки. Вскоре к нему присоединился и Анатолий.
- Коричневые папки, - сказал он, бросив взгляд на открытый сейф. - Их нет.
- Возможно, их тут уже и не было. Даже, скорее всего, именно так.
- Я уверен, что "гости" приходили за ними.
- В наше время, писать книги - не такое уж безобидное занятие. Будем считать, что личный архив старика пропал. А это что такое? - Днищев нагнулся и поднял с пола большой конверт. надорванный с боку. В нем оказалась целая пачка старых фотографий, пожелтевших и выцветших. На многих из них можно было узнать самого Геннадия Сергеевича - каким он был в юности - в окружении различных молодых людей, в форме и в штатском. Лица веселые, радостные, умные. Само время было такое, послевоенное, пора надежд и свершений. За одной великой победой должна была последовать другая - с русским прорывом, с утверждением России в мире. Но начало пятидесятых годов перечеркнуло эти надежды. На одной из фотографий внимание Днищева привлек одутловатый, болезненного вида мужчина средних лет в полувоенном френче, который стоял между двумя молодыми людьми и обнимал их за плечи. Одним из юношей был Просторов.
- Знакомое лицо, - произнес Сергей. - Кто это, не знаешь?
- Жданов, - коротко отозвался Анатолий. - А это, кажется, его сын Юрий.
- Понятно. Старик высоко плавал. Не удивлюсь, если он встречался и с самим Сталиным.
- Вполне допускаю. Видишь ли, Геннадий Сергеевич был дружен с Юрием Ждановым - они вместе учились в Университете. В доме Ждановых часто бывала и Светлана - дочь Сталина. Она уже к этому времени прошла через свои два еврейских брака. Потом вышла замуж за Юрия, чему Сталин был несказанно рад. Он сам хотел, чтобы их семьи породнились, относился к будущему зятю, как к сыну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
- Я ничего не говорю. Я молчу, как мышка. Это ты тут целую лекцию развил, - усмехнулся Днищев.
Киреевский развел руками, собираясь еще что-то добавить, но в этот момент до них донесся глухой стук, словно там, за покрытой ковром стеной, в квартире Просторова что-то упало на пол. Они переглянулись, одновременно подумав об одном и том же.
- Пошли! - коротко произнес Днищев, пружинисто поднявшись на ноги.
4
Фрагмент рукописи Геннадия Просторова
"...Миф, что интеллигенция означает лучшую, самую культурную и образованную часть русского общества. Напротив, это сословие бездарных или ущербных людей, девиз которых: "Ненавидеть и ждать", а главное - разрушать, грызть и подтачивать вековые устои. В этом они уподобляются хитрым и злобным крысам, и не даром отечественные либералы и интеллигенты испытывают такую непонятную привязанность к этим зверькам, а равно и прочей нечисти, вызывающей у нормального человека естественную брезгливость. Заметьте, негодяй Тухачевский, последние дни перед заслуженным расстрелом в своей камере дрессировал мышек; тем же занималась в старости либеральная княгиня Дашкова, только она упражнялась на крысах - почитательница французов и всего западного, она могла драться и калечить прислугу, но впадала в истерику, если с ее любимицами приключалась какая-нибудь беда; Радищев обожал змей; наш Главный интеллигент страны Хихачев, возведенный в это гадкое звание демократами - пауков, и так далее, примеров - тьма. Но речь не о том. Не могу взять в толк, почему вдруг самоуверенность и самомнение, покровительственная снисходительность к своему народу, брезгливое отношение к России и патриотизму, прежнее диссидентство и нынешнее вылизование властных клоак, - все это считается добродетельным и правильным, а вот при одном упоминании о царящем в стране русофобстве и разнузданном сионизме нынешний интеллигент обязательно наморщит свой нос и скажет: "Это не интеллигентная тема". А то и обзовет антисемитом. Да ради Бога! Я антисемит и юдофоб, раз уж на то пошло, жизнь заставляет быть им, никуда не деться. Они сами толкают нас на это, своими поступками, своей ненавистью к нам, своим желанием нас уничтожить.
Роль русской интеллигенции в нашей истории настолько, к сожалению, зловеща, что требует специального исследования. Россия пластична и податлива, здесь сбываются не только великие проекты, но даже и горячечный бред параноидальных неврастеников, впавших в сивушный бред. Извращенная мечтательность и садо-мазохисткие видения нашей слабоумной интеллигенция часто воплощались в реальной плоскости. Именно из ее питательной среды, с аплодисментами принявшей революция семнадцатого, вырос алхимический гомункул - "советский человек". Нет, не русский, а именно "советский". Что это такое - объясните мне? Куда же растворился русский? Дальше. Именно виднейшие представители интеллигенции, - все эти Эйзенштейны, Мейерхольды, Бабели, Эренбурги и прочие, "имя им легион", стали наиболее омерзительными и крикливыми певцами террора и беззакония. Цель - уничтожить как можно больше русских людей, в основном, действительно духовную элиту общества. Они принюхивались и нетерпеливо и сладострастно вызывали "зверя из бездны", они жаждали потоков крови, не понимая, что кровь не бывает последней. Она бывает только первой, за ней - отмщение. И они своего дождались.
Вот и теперь мы наблюдаем ту же картину. Яростно шипит в микрофон "асфальтовый фермер" Ю. Черненко: "Раздавите гадину...". "Убейте, уничтожьте..." вторят ему другие - трясущиеся и дергающиеся в параличе Юрий Курякин, Алла Гербарий, Андрей Черекизоф и другие идейные выкормыши Льва Давидовича Троцкого. "Россия одурела", - сказал один из них в пьяном угаре. Что ж, приведем слова М. Хайдеггера, утверждающего, что язык подчас творит или выбалтывает желание его носителя. Им бы очень хотелось, чтобы вся Россия сошла с ума. Им нужны новые потрясения. "Безумную Россию" легче спеленать и держать под наблюдением санитаров с НАТОвской эмблемой на рукавах.
Впрочем, желание жить под чужим, столь милым их сердцу сапогом, у интеллигенции в крови. Еще в 1905 году группа виднейших представителей отечественной интеллигенции поздравила японского Императора со славной победой над русским народом. В Первую мировую войну большевики-интеллигенты буквально жаждали поражения России. Сейчас - С. Коварев, Ушенков, Стародворская и прочая липкая плесень - стали трубадурами чеченских бандитов, клянут русских солдат, извращают факты, нанося предательские удары в сердце России, лишь бы отделить от нее Чечню, а затем и весь Кавказ. В практике русской психиатрии имел место такой диагноз: "Нравственное помешательство". Это - о них. Достоевский также говорил Константину Победоносцеву о русских, европействующих интеллигентах: это сумасшедшие, и между тем, у этих сумасшедших своя логика, свое учение, свой кодекс, даже свой Бог... Что это за "бог", мы знаем. Это - дьявол, отец лжи, обезьяна правды, князь Мира сего. У немецких психиатров есть другой термин для подобного диагноза: "вельтфербессер", означающий в переводе страсть изменить мир. Признаки тут обычные - мания величия, недовольство существующим порядком, многоречивость, самолюбование, раздражительность, переходящая в ненависть. Возьмите в качестве примера, олицетворяющих интеллигентов-демократов Валерию Новобарскую и Костика Дурового, и можете смело писать в их медицинских картах - "вельтфербессер". Уверяю, им понравится, слово-то - немецкое.
Но неужели они все существуют как бы сами по себе, в отдельных палатах сумасшедшего дома, не связаны между собой невидимыми веревочками, пружинками, рычажками, колесиками, приводимыми в движение из скрытого центра? И вот тут мы вплотную подходим к существованию некоего, так называемого, Ордена русской интеллигенции. Речь об этом пойдет в следующей главе..."
5
Аналитическая записка
(выдержки)
"...в 17.00 на Поклонной горе собрались практически все лица еврейской национальности, принадлежащие к высшим эшелонам власти, к элитному слою в бизнесе, политике и культуре Повод - закладка первого камня в фундамент новой синагоги; цель - продемонстрировать реальный расклад сил в России, показать, кто по существу является на нынешнем этапе хозяином в стране. Не случайно было здесь и присутствие премьер-министра Черномырдина, действующего с ними в тесной связке, чья речь была встречена аплодисментами, хотя зачинатель этого проекта мэр Луньков отсутствовал. Из наиболее известных лиц назовем: В. Гуминский, председатель Российского еврейского союза и президент Пост-банка, президенты Бета-банка М. Фрадман, "Российского экс-кредита" В. Милкин, "ЛИГАваза" и ОРТ Б. Дересовский, Ю. Гасман, М. Дойч и другие (полных список присутствующих прилагается). Практически все они имеют двойное гражданство и многие не скрывают желания переехать на историческую родину, как, например, г-н Смолонский - президент Столичного банка. По имеющейся информации, еврейская община в Москве поддерживает сильные связи не только с деловыми кругами Израиля, но также и с еврейским лобби в американском конгрессе. По существу, можно говорить о сконструированном треугольнике: Москва - Тель-Авив - Вашингтон...
...По высказанному утверждению Б. Дересовского, уже сформирована большая "семерка" российского бизнеса, контролирующего более пятидесяти процентов отечественной экономики (посредством финансовых компаний, чьи акции котируются на фондовых рынках наиболее высоко). Практические рычаги управления страной теперь находятся у них. В бизнес-элиту входят: Р. Вяхирев ("Газпром"), В уминский (Пост-банк), М. Ходорковский ("Роспром"), Б. Дересовский (Лигаваз), В. Алекперов ("Лукойл"), А. Смолонский (Столичный банк сбережений), А. Казьмин (Сбербанк). К ним же можно причислить и В. Потанина (ОНОКСИМБАНК), перешедшего на вице-премьерскую должность в правительство, и которого готовят в качестве замены В. Чарамырдина. Переход крупных бизнесменов во властные структуры - вообще характерна черта последнего времени. Несомненно, что эти лица постараются закрепить существующее положение и не допустить в "список" ближайших преследователей: В. Виноградова ("Инкомбанк"), А. Дьякова (РАО "ЕЭС России"), Я. Дубенецкого (Промстройбанк) и некоторых других. Сопряжено это будет с очередной войной компроматов, информационными атаками и, возможны, физическими "зачистками". Так или иначе, но легализация криминально-коррумпированного бизнеса во властных структурах произошла..."
Ярослав
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Черный вальдхунд, словно уловив, изменившееся настроение хозяина, грозно зарычал, обнажая белые клыки.
- Кажется, к твоему покойному соседу забрались квартирные воришки, произнес Днищев. - Давай ключи.
- Может быть, вызвать милицию? - предложил Анатолий, поглаживая собаку.
- Сами разберемся.
В криминализированной сверху до низу России иметь дело с милицией охотников оставалось все меньше и меньше - слуги закона теперь исправно получали зарплату у самих бандитов. Приятели вышли в коридор, подошли к соседней двери, обитой дерматином, прислушались. Все, вроде бы было тихо, замок цел; но Лера как то беспокойно обнюхивала коврик на полу.
- Держи собаку и сам стой здесь, никуда не рыпайся, - прошептал Днищев. - Ты у нас, как хрустальная ваза, можешь разбиться от неосторожного обращения. Это мне, чугунной болванке, терять нечего...
Взяв ключи, он поковырялся в замке, шагнул в квартиру Просторова и прикрыл за собой дверь. Еще при жизни старика Сергей раза три или четыре заходил сюда вместе с Анатолием, на "посиделки", поэтому был знаком с расположением комнат. Сейчас он намеренно оставил друга в коридоре, поскольку в подобной ситуации от него было бы мало толку, больше помехи. Каждому - свое, как говорили древние римляне. Днищев немного подождал, привыкая к полумраку. Интуиция подсказывала ему, что в квартире, кроме него, находится еще кто-то. Дверь прямо перед ним вела на кухню, слева находилась спальная, справа - кабинет Просторова. Оттуда-то и доносился еле уловимый шорох, будто там торопливо листали книги. "Не сам же старик явился с того света, чтобы дочитать заложенные страницы?" - усмехнулся Днищев. Впрочем, к потусторонним явлениям он всегда относился с бесцеремонным неуважением. Приоткрыв дверь в кабинет, Сергеи увидел склонившегося над столом человека в кожаной куртке. Шторы на окнах были плотно задернуты, настольная лампа - включена, а в руках человек держал какие-то листки, которые он быстро просматривал и бросал на пол. Весь ковер был усеян скомканными и разорванными страницами. Открытый сейф на тумбочке зиял пустотой. Днищев имел возможность лицезреть только спину и бритый затылок этого человека, довольно мощной комплекции, сопящего, словно простуженная роженица.
- Приятель, у тебя с носоглоткой не в порядке! - вполголоса произнес Днищев, шагнув в комнату.
Лишь пару секунд человек оставался неподвижным; затем он метнулся в сторону, сбив рукой настольную лампу. Кабинет погрузился во тьму. Дальнейшие события стали напоминать игру в прятки двух взрослых мужчин. Игру рискованную и опасную. Вначале наступила тревожная и гнетущая тишина, они оба не шевелились, затаив дыхание. Днищев не знал - до какого предела способен дойти взломщик, застигнутый на месте преступления, есть ли у него оружие или нет, и будет ли он стремиться убить его, чтобы замести следы? А тот, не ожидавший такого разворота событий, бесшумно продвигался в сторону двери, теряясь в догадках - кто этот внезапно появившийся субъект? Но видно у него действительно было что-то не в порядке с носовой перегородкой, поскольку еле уловимое сопение возле стены стало вновь доноситься до Днищева.
- Родной мой, ты где? - прошептал Сергей, сделав прыжок вперед и въехав левым кулаком во что-то мягкое и хрумкое. Развить свой успех он не успел - следующий удар пришелся в стену. Взломщик, не смотря на свою тяжелую комплекцию, оказался вертким. Днищев вовремя упал на пол, перекатившись к стеллажам с книгами. Тотчас же раздалось подряд три выстрела напоминающие хлопки в ладоши. Рядом что-то разлетелось вдребезги, осыпав Сергея осколками. Затем дверь в кабинет громко щелкнула, послышался топот ног. Противник поспешно бежал, оставив место боя. "Анатолий", мелькнуло в голове у Днищева. Взломщик неминуемо должен был столкнуться с ним в коридоре. С ним и с собакой. Бросившись следом, Днищев едва не сломал шею в кромешной темноте, но когда ему удалось выбраться из квартиры Просторова, он попал в коридоре в такое же царство мрака. Двигаясь на ощупь. Сергей споткнулся о распростертое тело и растянулся рядом.
- Арканзас тебе в бок! - выругался он, добавив еще пару слов. - Кто здесь?
- Я... - послышался слабый голос Киреевского. - Кто-то звезданул меня по затылку, когда погас свет.
- А где собака?
- Я ее запер на кухне, чтобы не мешала. Помоги подняться.
- Поздравляю! Ты бы еще своего волкодава в турпоездку отправил. Собаку надо было держать тут, тогда бы к тебе никто не подкрался сзади. Олухи мы с тобой. Как же я не догадался, что на лестнице дежурил второй? Таких птиц упустили!
- А что им было нужно?
- Это мне и самому интересно.
Днищев зажег спички, посветил вокруг. Затем они вернулись в квартиру Анатолия. Пока хозяин прикладывал к голове колотый лед, а Лера обиженно облаивала его, Сергей отыскал в общем холле электрический щит и вставил вывернутые пробки. Судя по всему, они натолкнулись не на обычных грабителей. Сопящий искал не ценности и не деньги. Его интересовали бумаги старика. Днищев пришел к такому выводу, осматривая кабинет Просторова, где дорогие антикварные вещи остались нетронутыми. Если не считать разбитого зеркала, куда угодила одна из пуль. Две другие ему отыскать пока не удалось. Зато он обнаружил на стене, на уровне головы, капельки крови. "Наверное, я угодил ему в нос", - подумал Днищев, потирая руки. Вскоре к нему присоединился и Анатолий.
- Коричневые папки, - сказал он, бросив взгляд на открытый сейф. - Их нет.
- Возможно, их тут уже и не было. Даже, скорее всего, именно так.
- Я уверен, что "гости" приходили за ними.
- В наше время, писать книги - не такое уж безобидное занятие. Будем считать, что личный архив старика пропал. А это что такое? - Днищев нагнулся и поднял с пола большой конверт. надорванный с боку. В нем оказалась целая пачка старых фотографий, пожелтевших и выцветших. На многих из них можно было узнать самого Геннадия Сергеевича - каким он был в юности - в окружении различных молодых людей, в форме и в штатском. Лица веселые, радостные, умные. Само время было такое, послевоенное, пора надежд и свершений. За одной великой победой должна была последовать другая - с русским прорывом, с утверждением России в мире. Но начало пятидесятых годов перечеркнуло эти надежды. На одной из фотографий внимание Днищева привлек одутловатый, болезненного вида мужчина средних лет в полувоенном френче, который стоял между двумя молодыми людьми и обнимал их за плечи. Одним из юношей был Просторов.
- Знакомое лицо, - произнес Сергей. - Кто это, не знаешь?
- Жданов, - коротко отозвался Анатолий. - А это, кажется, его сын Юрий.
- Понятно. Старик высоко плавал. Не удивлюсь, если он встречался и с самим Сталиным.
- Вполне допускаю. Видишь ли, Геннадий Сергеевич был дружен с Юрием Ждановым - они вместе учились в Университете. В доме Ждановых часто бывала и Светлана - дочь Сталина. Она уже к этому времени прошла через свои два еврейских брака. Потом вышла замуж за Юрия, чему Сталин был несказанно рад. Он сам хотел, чтобы их семьи породнились, относился к будущему зятю, как к сыну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16