Хороши несчастные и обездоленные! В средние века их могущество стало стремительно крепнуть и развиваться. Испания была почти сплошь заселена евреями (Колумб, что характерно, также был иудеем. А кто еще мог открыть эту дурацкую, нашпигованную сионистами Америку? Ничего, наступят времена, и ее прочно "закроют".) Уже в IX веке во Франции в угоду раввинам базары были перенесены с субботы (их святой день, когда они не должны ничего делать, даже прикасаться к собственному члену, когда мочатся, - то же работа, увы!) на воскресенье, а простые евреи, в отличие от христиан, были освобождены от телесных наказаний и пыток. (А ведь наоборот, пороть бы и пороть, хотя бы за то, в Талмуде и Торе написано: еврею разрешено жить половой жизнью с девочкой, которой исполнилось три месяца! Вот вам и "богоизбранная раса"...).
К концу XI века засилье иудеев простерлось на всю Европу. В Германии, Франции, Испании, Богемии, Моравии, Польше евреи владели несметными богатствами и христианскими рабами. В Толедо, Лангедоке, Нарбонне они основали тайные общества, масонские ложи, там же, предположительно, и действовал невидимый штаб "сионских мудрецов". В Англии Кромвель и его последователи открыто следовали предписаниям "избранного племени". Они даже требовали признать Тору - нормой для Англии (чтобы насиловать новорожденных девочек?). И так далее. Итак, мы видим, что этот страшный всесильный кагал, не имея нужды ни в бессмертии души, ни в загробной жизни, отвергая Христа и Царство Небесное, пустил все свои силы лишь на одну цель - захват мировой власти, установление на земле эры Антихриста..."
3
Сержант Герасимов не заметил, сколько прошло времени, пока он читал доставаемые из папок страницы. Из состояния "неопределенной невесомости" его вывел надтреснутый со сна голос молодой супруги:
- Ну ты идешь что ли спать, баран безрогий?
В выражениях она не стеснялась, как и ее досточтимая матушка.
- А чего ты пистолет достал? Чистишь, что ли? - продолжила жена. Лучше бы ты свой другой пистолет приготовил.
Сержант знал, что она "гуляет налево", поскольку в своей сексуальной жизни была необузданна, как кошка. Могла заниматься этим не только с ним, но и еще с десятком других - по очереди, днем и ночью. Так и делала, едва он уходил за порог, на дежурство. Весь дом знал об этом, вся улица и весь район, ее с малолетства "брали" кому не лень, так бы никогда и не вышла замуж, если бы не подвернулся этот деревенский паренек, которому она ловко закрутила мозги. Сержант во всем винил себя сам: позарился на прописку. А вышло боком.
"Пристрелить ее разве?" - с равнодушной тоской подумал он, глядя на вульгарно-смазливое личико жены, просвечивающее сквозь ночную сорочку розовое тело, и представляя, как у нее будут пузыриться на полу выпущенные из головы мозги, похожие на винегрет. "А почему я должен стрелять себя или ее за эту неудачную жизнь? - продолжил размышлять он. - Кто нас такими сделал? Да вся эта сволочь, которая сейчас и жирует..." Он тщательно убрал коричневые папки в портфель, задвинул его под стол к батарее, решив прочитать от первой до последней страницы, чувствуя, что в них таятся ответы на многие мучащие его вопросы, и нырнул к теплой и разгоряченной жене под одеяло.
После плотской гимнастики, жена более нежным голосом проворковала:
- Да, кстати, я тут договорилась насчет тебя с Борисом, из соседнего подъезда...
- Ты о чем? - сквозь сон спросил Герасимов.
- Ну ты, блин, совсем отупел на своей службе! - тотчас же взвилась она. - Я же тебе сто раз талдычила! Борис работает охранником у Гапониди. Теперь может и тебя туда пристроить. Все лучше - чем старух на рынке гонять.
- Гапониди - это тот самый что ли, который миллиарды у вкладчиков увел?
- Он, он... Тебе-то не все равно? Будешь получать раз в десять больше, чем в своей гребаной милиции, - уже засыпая, ответила супруга.
А Герасимов долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок. Думал. Перспектива вырисовывалась заманчивая, но он чувствовал, что это - не его, не то, к чему он стремился еще мальчишкой, сидя на пологом берегу Нерли и споря со своими одногодками о будущих профессиях. Но зато тут появлялась другая возможность. Этот Гапониди, построив свою финансовую пирамиду, обокрал миллионы людей. И - как с гуся вода, все так же цветет и пахнет. Да что же это за гады сидят в Кремле, если они боятся даже пальчиком тронуть таких, как Гапониди? Или свой своего никогда не укусит? Есть ли справедливость на земле? До божьего суда далеко, а до людского, выходит, еще дальше? Нет уж, не выйдет, не получится. Сами приговор вынесем. Сами. Герасимов понял, что ему надо сделать.
- Хорошо, - пробормотал он вслух. - Пойду я на службу к этому мерзавцу, пойду. Только пусть он об этом потом не жалеет...
4
В областной прокуратуре Днищев разыскал капитана Чернявко, представившись полковником ГУО. Соответствующее удостоверение, выполненное его другом-гравером, он показал. У Днищева было много разных и серьезных "корочек", на любой вкус. Он действовал быстро, нагло и совершенно бесцеремонно, тем и брал вверх.
- Ну что, капитан, поговорим о той давней аварии на шоссе? Когда "КАМАЗ" раздавил "жигуленка" и улетучился, яко облаце? Ну, вспоминай, вспоминай, там еще женщина с ребенком погибла.
- Во-первых, майор, - поправил его Чернявко.
- Поздравляю.
- А во-вторых, все просто - обычное дорожное происшествие.
- Ни фига себе - "просто": два трупа! А по показаниям Киреевского, водителя, "КАМАЗ" выскочил с развилки и чуть ли не намеренно развернулся к легковушке боком.
- С пьяну чего не покажется...
- Да трезвый он был, трезвый. Не темни, майор. Я этого не люблю.
- Значит, шофер грузовика был пьяный. Обычное дело.
- Все-то у тебя "обычно", даже завидно. Мне бы твою работу. Опять же, по показаниям Киреевского, в кабине сидел не один, а два человека. А может, рано тебя сделали майором?
- А почему вас вообще это заинтересовало? Дело-то давно закрыто, Чернявко начал пыхтеть, словно отдуваясь после доброй порции пива.
Днищев с любопытством наблюдал за ним.
- Рано. Дай взглянуть на бумаги.
- Ладно. Приходите завтра.
- Нет, сегодня. Сейчас. У меня мало времени. А заодно пусть принесут материалы на того "бомжа", труп которого обнаружили в день аварии, неподалеку от места происшествия.
Чернявко взглянул на него с удивлением, подивившись осведомленности. Черт знает кто такой - свяжешься с ним - себе дороже станет... Он вызвал дежурного, объяснил - что к чему. Пока ходили за делами, Днищев продолжал расспрашивать майора, но тот, либо действительно многое подзабыл, либо просто был обычным служакой-формалистом. Ничего путного и конкретного он не сказал. Зато сообщил любопытные сведения об аэроклубе "Ветвь акации". Владельцем его был некий Гершвин, отсидевший при советской власти срок за организацию подпольного пошивочного цеха. При демократах - стал преуспевающим бизнесменом, взял в аренду несколько сот гектаров земли, купил с дюжину спортивных самолетов, нанял инструкторов-летчиков, словом, поставил свое дело на широкую ногу. Есть там и вышки для прыжков с парашютом, восстановительный центр со спортивными залами, поле для гольфа, ресторан, все что надо для толстосумов. А желающих подержаться за штурвал самолета (особенно, если рядом сидит опытный инструктор) найдется не мало, были бы деньги. Туда, к Гершвину, съезжаются многие известные личности: банкиры, политики, телевизионщики, иностранцы, был даже, вроде бы, первый вице-премьер...
- Прямо Бильдербергский клуб какой-то, - усмехнулся Днищев. "Трехсторонняя комиссия". Значит, нашему "цеховику" надоело шить подштанники, устремилась душа в небо?
- И еще, - продолжил Чернявко. - Есть сведения, что господин Гершвин содержит целую военизированную бригаду, не знаю правда, какой численностью, но довольно внушительную. Там частенько проходят какие-то учения со стрельбами. Пытались проверить, но... От ворот поворот. За Гершвиным сила. Крепкий орешек. У него на все есть разрешение.
- Понятно. Открывает дверь в кремлевские кабинеты ногой. Ладно, майор, спасибо и на этом.
Когда принесли материалы и Днищев ознакомился с ними, он удивленно произнес:
- А ведь характер травм этого "бомжа" такой, будто его сбросили вниз головой с высоты десятиэтажного дома. С верхушки дерева он упал, что ли? За шишкой полез, полакомиться?
- Его же нашли в зарослях кустарника, - ответил Чернявко. - Там ни домов, ни деревьев - на два километра вокруг.
- То-то и странно... Будь здоров, майор, не потеряй звездочку!
Отсюда Днищев сразу же отправился в Дом журналистов, на Суворовский бульвар. Он уже успел выяснить, что Юрий Шепотников, после той аварии никуда из страны не уезжал, никаких сенсационных материалов за его подписью опубликовано не было и он продолжал работать в "Московском комсомольце". Более того, получил повышение и являлся теперь замом главного. В пять часов вечера Шепотников непременно должен был быть в Домжуре, поскольку там у него была назначена встреча. С кем? С патриархом отечественной журналистики Аршаком Тер-Маркаряном, отказать которому означало - поссориться с ним насмерть. А ссориться с влиятельным армянином, владельцем нескольких не политических, а развлекательных газет никому не хотелось. Днищев намеренно приехал на час позже, зная, что за это время Аршак успеет накачать Шепотникова до бровей.
Припарковав одолженную у приятеля "таврию" рядом с Домжуром Сергей показал на входе еще одно удостоверение, на этот раз - члена Союза журналистов, и отправился на поиски. Тер-Маркаряна он обнаружил в нижнем баре, одиноко сидящего за столом, уставленном импортными бутылками.
- Здравствуй, негодяй, давно не виделись! - очнулся армянин, обнимая Днищева. - Зачем тебе понадобилась эта гнида - Шепотников?
- А где он, кстати?
- В туалете блюет.
- Хочу с ним поговорить, расспросить кое о чем.
- Валяй, он как раз вошел в нужную кондицию. Честное слово, если бы не твоя просьба, я бы никогда с ним за один стол не сел. Даже на один толчок.
- Вы бы вдвоем и не поместились.
С Тер-Маркаряном Днищев познакомился почти десять лет назад, в Нагорном Карабахе. Именно с него начался распад Советского Союза, но ни Сергей, ни Аршак тогда об этом еще не догадывались, испытывая естественную мужскую потребность пострелять и повоевать за правое дело. А то, что Нагорный Карабах с исторических времен является "сердцем Армении" сомнений ни у кого не вызывало... Наконец, явился раскачивающийся на худых ногах Шепотников, с неестественно толстым животам и лоснящейся мордой, на которой росла рыже-бело-черная борода. Плюхнувшись на стул, он осоловело взглянул на Днищева.
- Знакомьтесь! - представил их Тер-Маркарян. Он щелкнул пальцем и к столику поспешил официант с новыми бутылками.
- Вы нашего цеха брат? - витиевато спросил Шепотников.
- Лауреат всех мыслимых и немыслимых журналистских премий, - сознался Днищев. - А также магистр белой и черной магии. Предлагаю выпить по полной и перейти на "ты".
Дело закрутилось. Днищев наливал и хлобыстал бокалы с такой скоростью, что даже видавший виды Аршак возмутился:
- Э, дорогой, ты куда так коней гонишь?
- Времени мало. Надо много успеть. Вечером я еще дирижирую симфоническим оркестром в консерватории.
- П-поехали к д-девочкам? - предложил Шепотников. Он уже плохо укладывал лыко в строку. Но отказаться от халявной выпивки не мог.
- Ты же, вроде, по мальчикам спец?
- Я? Н-нет.
- А мне казалось, что у вас, в "МК", все - голубые.
- У нас р-разные.
- Ты чего заикаешься? - Днищев приблизил к нему свое лицо и взял за ворот рубашки. - Боишься, что ли?
- К-кого? Т-тебя? Н-нет.
- А зря ты меня не боишься.
- П-почему?
- Потом скажу. Давай сначала выпьем.
- Н-не могу б-больше.
- А это не трудно, - Днищев почти силой вылил в его горло полный бокал ликера пополам с джином. - Вот так, хорошо. Блевать не здесь, в туалете.
- Ну ладно, ребята, вы тут развлекайтесь, а я пошел, - сказал Аршак и поднялся. - Не могу глядеть на вторичную переработку продуктов. К вечеру, один из вас станет покойником. И я догадываюсь - кто.
Днищев кивнул ему на прощанье и поволок Шепотникова в туалет. Там он немного привел его в чувство, похлестав по щекам и плеснув в лицо холодной воды. Комсовский сексомолец промычал что-то нечленораздельное.
- Пошли еще выпьем? - предложил Днищев. - Теплой водки с портвейном и тухлым пивом, в равных долях. Коктейль - "МК", а сверху - кошачье дерьмо.
- Ч-чего тебе н-надо? - вяло спросил Шепотников, начиная трезветь.
- У нас есть один общий приятель - Киреевский. Знаешь такого?
- Н-ну?
- Хрен согну. А что ты с ним перестал встречаться?
- Т-тебе какое д-дело?
- Не хами, Юра. Кто тебе предложил выманить его воскресным утром с дачи? Два года назад.
- П-пошел в-вон?
- Сейчас будет больно, - предупредил Днищев. Обернувшись, он заорал в сторону открывшейся двери - Карманы есть? Вот и ссыте туда, а у нас санитарный час! Дезинфекция.
Дверь в туалет поспешно захлопнулась. Шепотников попытался рвануть в сторону, но он и так некрепко стоял на ногах, а от толчка в спину полетел под рукомойники.
- Учти, международной конвенцией и всемирной федерацией бокса мне запрещен удар справа, - произнес Днищев. - Но ради тебя я могу и нарушить подписку. Говори ясно и членораздельно: кто?
- Гершвин... - процедил снизу Шепотников, даже и не пытаясь подняться.
- Уже лучше. Слышал о таком воздухоплавателе, - кивнул головой Днищев. - А с какой целью - ты догадывался?
- Н-нет. ей Богу! Ч-честное слово... Когда я узнал - не п-поверил, испугался...
Днищев с отвращением посмотрел на дергающегося, бьющего себя в грудь журналиста с перекошенным от страха лицом. Похоже, он говорил правду.
- Ладно, живи пока, - произнес он. Затем повернулся и пошел прочь.
5
Аналитическая записка
(выдержки)
"...Политики, чья карьера непременно закончится в день смерти Эльцына, а вслед за этим, очевидно, последует и лишение их свободы, осознают нависшую над ними угрозу и предпринимают все попытки в поиске новых и надежных союзников. Борьба за опустевший трон, за гарантии личной безопасности, а по существу и за собственную жизнь ознаменует весь 1997 год. Кто же эти фигуранты, являющиеся первыми кандидатами на "отсидку в Лефортово"? Прежде всего, это естественно Хубайс со всей своей агентурной командой - Казачков, Мох, Мудрин и др. Помощники президента - Сататаров, Лифшиц, Рюликов и др. Рыбакин и его фактический начальник - Дересовский. Фумейко и Байдар, а также второстепенные лидеры их развалившихся политических структур (Юженков, Козыревец и т.д.), Филятов, Кросовченко, Илюшкин и прочие. Перемены в Кремле будут подталкивать их к объединению и согласованным действиям. Единого, харизматического, да и просто привлекательного для народа лидера у них нет, и вряд ли он появится в будущем даже гипотетически. Их политическая бесперспективность, а также общая сопричастность к "шоковой терапии" и "радикальным реформам", ввергнувшим Россию в нищету (сюда, конечно же, будут добавлены и те деятели, которые уже сошли с политической арены или находятся в стадии "выноса тела" - Барбулис, Поповцев, Собочачек, Увен, Шохнин, Крачев, Шапушников и т.д.) будет подталкивать их к поиску внеконстуционных решений (по образцу октября 1993 года). Уже сейчас ими рассматриваются варианты моделирования и разыгрывания кризисных ситуаций, создающих для них возможность "жизни после жизни"...
С угасанием политической звезды Эльцына стремительно возрастет роль изощренного политика Чарамырдина (при всей его кажущейся простоте и косноязычии), который сумел дольше всех других удержаться в Кремле, играя роль "преданного соратника" Президента и "престолонаследника - против воли". Периодически возникаемые слухи об его отставке и закате, инспирированы им самим, так как еще сильнее утверждают его позиции (нет Чарамырдина - будет вам Хубайс, а этого не хочет никто), в результате чего напуганная оппозиция тянется к премьер-министру.
К лету 1997 года определится основная группа претендентов на кремлевский трон. Это - Чарамырдин, генерал Моголь, Луньков и представитель Думской оппозиции, скорее всего - Селезьнев (а не Зюганов). Кандидаты от второго эшелона (дублеры-космонавты) - Немчуров, Евлянский, Жиронивский, другие персонажи "Кукол", могут рассчитывать на победу только в этой телепередаче. В 1997 году вообще произойдет распад антикоммунистических организаций, которые были созданы на митинговой волне в 1989-91 гг., поскольку сами лидеры этих движений дискредитировали все демократическое движение (на каждого из них можно уверенно заводить уголовное дело). Являясь по существу людьми с нарушенной психикой, больными, они могли лишь шизофренически возбуждать толпу, но куда выше всяческих идеалов ставили собственное преуспевание, не брезгуя никакими средствами. "Межрегиональная группа", "ДемРоссия" и прочие образования аккумулировало энергию разрушения и агрессивного идиотизма (Якушкин, Шабада, Филиппок, Станюкевич и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
К концу XI века засилье иудеев простерлось на всю Европу. В Германии, Франции, Испании, Богемии, Моравии, Польше евреи владели несметными богатствами и христианскими рабами. В Толедо, Лангедоке, Нарбонне они основали тайные общества, масонские ложи, там же, предположительно, и действовал невидимый штаб "сионских мудрецов". В Англии Кромвель и его последователи открыто следовали предписаниям "избранного племени". Они даже требовали признать Тору - нормой для Англии (чтобы насиловать новорожденных девочек?). И так далее. Итак, мы видим, что этот страшный всесильный кагал, не имея нужды ни в бессмертии души, ни в загробной жизни, отвергая Христа и Царство Небесное, пустил все свои силы лишь на одну цель - захват мировой власти, установление на земле эры Антихриста..."
3
Сержант Герасимов не заметил, сколько прошло времени, пока он читал доставаемые из папок страницы. Из состояния "неопределенной невесомости" его вывел надтреснутый со сна голос молодой супруги:
- Ну ты идешь что ли спать, баран безрогий?
В выражениях она не стеснялась, как и ее досточтимая матушка.
- А чего ты пистолет достал? Чистишь, что ли? - продолжила жена. Лучше бы ты свой другой пистолет приготовил.
Сержант знал, что она "гуляет налево", поскольку в своей сексуальной жизни была необузданна, как кошка. Могла заниматься этим не только с ним, но и еще с десятком других - по очереди, днем и ночью. Так и делала, едва он уходил за порог, на дежурство. Весь дом знал об этом, вся улица и весь район, ее с малолетства "брали" кому не лень, так бы никогда и не вышла замуж, если бы не подвернулся этот деревенский паренек, которому она ловко закрутила мозги. Сержант во всем винил себя сам: позарился на прописку. А вышло боком.
"Пристрелить ее разве?" - с равнодушной тоской подумал он, глядя на вульгарно-смазливое личико жены, просвечивающее сквозь ночную сорочку розовое тело, и представляя, как у нее будут пузыриться на полу выпущенные из головы мозги, похожие на винегрет. "А почему я должен стрелять себя или ее за эту неудачную жизнь? - продолжил размышлять он. - Кто нас такими сделал? Да вся эта сволочь, которая сейчас и жирует..." Он тщательно убрал коричневые папки в портфель, задвинул его под стол к батарее, решив прочитать от первой до последней страницы, чувствуя, что в них таятся ответы на многие мучащие его вопросы, и нырнул к теплой и разгоряченной жене под одеяло.
После плотской гимнастики, жена более нежным голосом проворковала:
- Да, кстати, я тут договорилась насчет тебя с Борисом, из соседнего подъезда...
- Ты о чем? - сквозь сон спросил Герасимов.
- Ну ты, блин, совсем отупел на своей службе! - тотчас же взвилась она. - Я же тебе сто раз талдычила! Борис работает охранником у Гапониди. Теперь может и тебя туда пристроить. Все лучше - чем старух на рынке гонять.
- Гапониди - это тот самый что ли, который миллиарды у вкладчиков увел?
- Он, он... Тебе-то не все равно? Будешь получать раз в десять больше, чем в своей гребаной милиции, - уже засыпая, ответила супруга.
А Герасимов долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок. Думал. Перспектива вырисовывалась заманчивая, но он чувствовал, что это - не его, не то, к чему он стремился еще мальчишкой, сидя на пологом берегу Нерли и споря со своими одногодками о будущих профессиях. Но зато тут появлялась другая возможность. Этот Гапониди, построив свою финансовую пирамиду, обокрал миллионы людей. И - как с гуся вода, все так же цветет и пахнет. Да что же это за гады сидят в Кремле, если они боятся даже пальчиком тронуть таких, как Гапониди? Или свой своего никогда не укусит? Есть ли справедливость на земле? До божьего суда далеко, а до людского, выходит, еще дальше? Нет уж, не выйдет, не получится. Сами приговор вынесем. Сами. Герасимов понял, что ему надо сделать.
- Хорошо, - пробормотал он вслух. - Пойду я на службу к этому мерзавцу, пойду. Только пусть он об этом потом не жалеет...
4
В областной прокуратуре Днищев разыскал капитана Чернявко, представившись полковником ГУО. Соответствующее удостоверение, выполненное его другом-гравером, он показал. У Днищева было много разных и серьезных "корочек", на любой вкус. Он действовал быстро, нагло и совершенно бесцеремонно, тем и брал вверх.
- Ну что, капитан, поговорим о той давней аварии на шоссе? Когда "КАМАЗ" раздавил "жигуленка" и улетучился, яко облаце? Ну, вспоминай, вспоминай, там еще женщина с ребенком погибла.
- Во-первых, майор, - поправил его Чернявко.
- Поздравляю.
- А во-вторых, все просто - обычное дорожное происшествие.
- Ни фига себе - "просто": два трупа! А по показаниям Киреевского, водителя, "КАМАЗ" выскочил с развилки и чуть ли не намеренно развернулся к легковушке боком.
- С пьяну чего не покажется...
- Да трезвый он был, трезвый. Не темни, майор. Я этого не люблю.
- Значит, шофер грузовика был пьяный. Обычное дело.
- Все-то у тебя "обычно", даже завидно. Мне бы твою работу. Опять же, по показаниям Киреевского, в кабине сидел не один, а два человека. А может, рано тебя сделали майором?
- А почему вас вообще это заинтересовало? Дело-то давно закрыто, Чернявко начал пыхтеть, словно отдуваясь после доброй порции пива.
Днищев с любопытством наблюдал за ним.
- Рано. Дай взглянуть на бумаги.
- Ладно. Приходите завтра.
- Нет, сегодня. Сейчас. У меня мало времени. А заодно пусть принесут материалы на того "бомжа", труп которого обнаружили в день аварии, неподалеку от места происшествия.
Чернявко взглянул на него с удивлением, подивившись осведомленности. Черт знает кто такой - свяжешься с ним - себе дороже станет... Он вызвал дежурного, объяснил - что к чему. Пока ходили за делами, Днищев продолжал расспрашивать майора, но тот, либо действительно многое подзабыл, либо просто был обычным служакой-формалистом. Ничего путного и конкретного он не сказал. Зато сообщил любопытные сведения об аэроклубе "Ветвь акации". Владельцем его был некий Гершвин, отсидевший при советской власти срок за организацию подпольного пошивочного цеха. При демократах - стал преуспевающим бизнесменом, взял в аренду несколько сот гектаров земли, купил с дюжину спортивных самолетов, нанял инструкторов-летчиков, словом, поставил свое дело на широкую ногу. Есть там и вышки для прыжков с парашютом, восстановительный центр со спортивными залами, поле для гольфа, ресторан, все что надо для толстосумов. А желающих подержаться за штурвал самолета (особенно, если рядом сидит опытный инструктор) найдется не мало, были бы деньги. Туда, к Гершвину, съезжаются многие известные личности: банкиры, политики, телевизионщики, иностранцы, был даже, вроде бы, первый вице-премьер...
- Прямо Бильдербергский клуб какой-то, - усмехнулся Днищев. "Трехсторонняя комиссия". Значит, нашему "цеховику" надоело шить подштанники, устремилась душа в небо?
- И еще, - продолжил Чернявко. - Есть сведения, что господин Гершвин содержит целую военизированную бригаду, не знаю правда, какой численностью, но довольно внушительную. Там частенько проходят какие-то учения со стрельбами. Пытались проверить, но... От ворот поворот. За Гершвиным сила. Крепкий орешек. У него на все есть разрешение.
- Понятно. Открывает дверь в кремлевские кабинеты ногой. Ладно, майор, спасибо и на этом.
Когда принесли материалы и Днищев ознакомился с ними, он удивленно произнес:
- А ведь характер травм этого "бомжа" такой, будто его сбросили вниз головой с высоты десятиэтажного дома. С верхушки дерева он упал, что ли? За шишкой полез, полакомиться?
- Его же нашли в зарослях кустарника, - ответил Чернявко. - Там ни домов, ни деревьев - на два километра вокруг.
- То-то и странно... Будь здоров, майор, не потеряй звездочку!
Отсюда Днищев сразу же отправился в Дом журналистов, на Суворовский бульвар. Он уже успел выяснить, что Юрий Шепотников, после той аварии никуда из страны не уезжал, никаких сенсационных материалов за его подписью опубликовано не было и он продолжал работать в "Московском комсомольце". Более того, получил повышение и являлся теперь замом главного. В пять часов вечера Шепотников непременно должен был быть в Домжуре, поскольку там у него была назначена встреча. С кем? С патриархом отечественной журналистики Аршаком Тер-Маркаряном, отказать которому означало - поссориться с ним насмерть. А ссориться с влиятельным армянином, владельцем нескольких не политических, а развлекательных газет никому не хотелось. Днищев намеренно приехал на час позже, зная, что за это время Аршак успеет накачать Шепотникова до бровей.
Припарковав одолженную у приятеля "таврию" рядом с Домжуром Сергей показал на входе еще одно удостоверение, на этот раз - члена Союза журналистов, и отправился на поиски. Тер-Маркаряна он обнаружил в нижнем баре, одиноко сидящего за столом, уставленном импортными бутылками.
- Здравствуй, негодяй, давно не виделись! - очнулся армянин, обнимая Днищева. - Зачем тебе понадобилась эта гнида - Шепотников?
- А где он, кстати?
- В туалете блюет.
- Хочу с ним поговорить, расспросить кое о чем.
- Валяй, он как раз вошел в нужную кондицию. Честное слово, если бы не твоя просьба, я бы никогда с ним за один стол не сел. Даже на один толчок.
- Вы бы вдвоем и не поместились.
С Тер-Маркаряном Днищев познакомился почти десять лет назад, в Нагорном Карабахе. Именно с него начался распад Советского Союза, но ни Сергей, ни Аршак тогда об этом еще не догадывались, испытывая естественную мужскую потребность пострелять и повоевать за правое дело. А то, что Нагорный Карабах с исторических времен является "сердцем Армении" сомнений ни у кого не вызывало... Наконец, явился раскачивающийся на худых ногах Шепотников, с неестественно толстым животам и лоснящейся мордой, на которой росла рыже-бело-черная борода. Плюхнувшись на стул, он осоловело взглянул на Днищева.
- Знакомьтесь! - представил их Тер-Маркарян. Он щелкнул пальцем и к столику поспешил официант с новыми бутылками.
- Вы нашего цеха брат? - витиевато спросил Шепотников.
- Лауреат всех мыслимых и немыслимых журналистских премий, - сознался Днищев. - А также магистр белой и черной магии. Предлагаю выпить по полной и перейти на "ты".
Дело закрутилось. Днищев наливал и хлобыстал бокалы с такой скоростью, что даже видавший виды Аршак возмутился:
- Э, дорогой, ты куда так коней гонишь?
- Времени мало. Надо много успеть. Вечером я еще дирижирую симфоническим оркестром в консерватории.
- П-поехали к д-девочкам? - предложил Шепотников. Он уже плохо укладывал лыко в строку. Но отказаться от халявной выпивки не мог.
- Ты же, вроде, по мальчикам спец?
- Я? Н-нет.
- А мне казалось, что у вас, в "МК", все - голубые.
- У нас р-разные.
- Ты чего заикаешься? - Днищев приблизил к нему свое лицо и взял за ворот рубашки. - Боишься, что ли?
- К-кого? Т-тебя? Н-нет.
- А зря ты меня не боишься.
- П-почему?
- Потом скажу. Давай сначала выпьем.
- Н-не могу б-больше.
- А это не трудно, - Днищев почти силой вылил в его горло полный бокал ликера пополам с джином. - Вот так, хорошо. Блевать не здесь, в туалете.
- Ну ладно, ребята, вы тут развлекайтесь, а я пошел, - сказал Аршак и поднялся. - Не могу глядеть на вторичную переработку продуктов. К вечеру, один из вас станет покойником. И я догадываюсь - кто.
Днищев кивнул ему на прощанье и поволок Шепотникова в туалет. Там он немного привел его в чувство, похлестав по щекам и плеснув в лицо холодной воды. Комсовский сексомолец промычал что-то нечленораздельное.
- Пошли еще выпьем? - предложил Днищев. - Теплой водки с портвейном и тухлым пивом, в равных долях. Коктейль - "МК", а сверху - кошачье дерьмо.
- Ч-чего тебе н-надо? - вяло спросил Шепотников, начиная трезветь.
- У нас есть один общий приятель - Киреевский. Знаешь такого?
- Н-ну?
- Хрен согну. А что ты с ним перестал встречаться?
- Т-тебе какое д-дело?
- Не хами, Юра. Кто тебе предложил выманить его воскресным утром с дачи? Два года назад.
- П-пошел в-вон?
- Сейчас будет больно, - предупредил Днищев. Обернувшись, он заорал в сторону открывшейся двери - Карманы есть? Вот и ссыте туда, а у нас санитарный час! Дезинфекция.
Дверь в туалет поспешно захлопнулась. Шепотников попытался рвануть в сторону, но он и так некрепко стоял на ногах, а от толчка в спину полетел под рукомойники.
- Учти, международной конвенцией и всемирной федерацией бокса мне запрещен удар справа, - произнес Днищев. - Но ради тебя я могу и нарушить подписку. Говори ясно и членораздельно: кто?
- Гершвин... - процедил снизу Шепотников, даже и не пытаясь подняться.
- Уже лучше. Слышал о таком воздухоплавателе, - кивнул головой Днищев. - А с какой целью - ты догадывался?
- Н-нет. ей Богу! Ч-честное слово... Когда я узнал - не п-поверил, испугался...
Днищев с отвращением посмотрел на дергающегося, бьющего себя в грудь журналиста с перекошенным от страха лицом. Похоже, он говорил правду.
- Ладно, живи пока, - произнес он. Затем повернулся и пошел прочь.
5
Аналитическая записка
(выдержки)
"...Политики, чья карьера непременно закончится в день смерти Эльцына, а вслед за этим, очевидно, последует и лишение их свободы, осознают нависшую над ними угрозу и предпринимают все попытки в поиске новых и надежных союзников. Борьба за опустевший трон, за гарантии личной безопасности, а по существу и за собственную жизнь ознаменует весь 1997 год. Кто же эти фигуранты, являющиеся первыми кандидатами на "отсидку в Лефортово"? Прежде всего, это естественно Хубайс со всей своей агентурной командой - Казачков, Мох, Мудрин и др. Помощники президента - Сататаров, Лифшиц, Рюликов и др. Рыбакин и его фактический начальник - Дересовский. Фумейко и Байдар, а также второстепенные лидеры их развалившихся политических структур (Юженков, Козыревец и т.д.), Филятов, Кросовченко, Илюшкин и прочие. Перемены в Кремле будут подталкивать их к объединению и согласованным действиям. Единого, харизматического, да и просто привлекательного для народа лидера у них нет, и вряд ли он появится в будущем даже гипотетически. Их политическая бесперспективность, а также общая сопричастность к "шоковой терапии" и "радикальным реформам", ввергнувшим Россию в нищету (сюда, конечно же, будут добавлены и те деятели, которые уже сошли с политической арены или находятся в стадии "выноса тела" - Барбулис, Поповцев, Собочачек, Увен, Шохнин, Крачев, Шапушников и т.д.) будет подталкивать их к поиску внеконстуционных решений (по образцу октября 1993 года). Уже сейчас ими рассматриваются варианты моделирования и разыгрывания кризисных ситуаций, создающих для них возможность "жизни после жизни"...
С угасанием политической звезды Эльцына стремительно возрастет роль изощренного политика Чарамырдина (при всей его кажущейся простоте и косноязычии), который сумел дольше всех других удержаться в Кремле, играя роль "преданного соратника" Президента и "престолонаследника - против воли". Периодически возникаемые слухи об его отставке и закате, инспирированы им самим, так как еще сильнее утверждают его позиции (нет Чарамырдина - будет вам Хубайс, а этого не хочет никто), в результате чего напуганная оппозиция тянется к премьер-министру.
К лету 1997 года определится основная группа претендентов на кремлевский трон. Это - Чарамырдин, генерал Моголь, Луньков и представитель Думской оппозиции, скорее всего - Селезьнев (а не Зюганов). Кандидаты от второго эшелона (дублеры-космонавты) - Немчуров, Евлянский, Жиронивский, другие персонажи "Кукол", могут рассчитывать на победу только в этой телепередаче. В 1997 году вообще произойдет распад антикоммунистических организаций, которые были созданы на митинговой волне в 1989-91 гг., поскольку сами лидеры этих движений дискредитировали все демократическое движение (на каждого из них можно уверенно заводить уголовное дело). Являясь по существу людьми с нарушенной психикой, больными, они могли лишь шизофренически возбуждать толпу, но куда выше всяческих идеалов ставили собственное преуспевание, не брезгуя никакими средствами. "Межрегиональная группа", "ДемРоссия" и прочие образования аккумулировало энергию разрушения и агрессивного идиотизма (Якушкин, Шабада, Филиппок, Станюкевич и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16