Я знал, что заговаривать с этими бугаями без толку, и просто смотрел на дорогу. Мы миновали Раздоры, потом «Царскую охоту». Теперь по обе стороны дороги пошли приснеженные ельники и дачные заборы, за которыми стоят свежие, толькотолько построенные трехэтажные кирпичные хоромы наших новых боярнуворишей. Их просто распирает от показного богатства и самоуверенности. Страна, которая всего пятнадцать лет назад формально принадлежала народу, а тайно - маленькой корпорации по имени «ЦК КПСС», теперь принадлежит им, обитателям Рублевки, Николиной горы и еще двухтрех элитнокурортных зон, и они не скрывают этого, а, наоборот, кичатся своей властью и деньгами, ездят в «мерседесах» и «ауди» с мигалками и сиренами, строят себе дворцы и даже привозят итальянских дизайнеров, кипрский мрамор и французскую старинную мебель - совсем как когдато графья Шереметев или Орлов.
В Жуковке машина свернула с шоссе налево и въехала в распахнувшиеся перед нами ворота большой двухэтажной дачи. Я узнал ее - это была дача Кожлаева. Когдато, давнымдавно, в моей прежней рабочей жизни меня уже привозили сюда - правда, без конвоя. Тогда Кожлаев предлагал мне 50 тысяч зеленых, чтобы я не закрывал два его казино. А когда я отказался, спросил:
- А сколько ты хочешь?
- Нисколько.
- Не физди! А то я не знаю ваши приколы! Налетаете на казино, находите причину его закрыть и называете цену. Все так делают. Сколько ты хочешь?
- Я же сказал: нисколько.
- Паачему? - удивился он, сдерживая свой вспыльчивый темперамент, но уже выходя из чистого московского произношения в кавказский акцент.
- Потому что это моя страна, всех вы тут не купите.
- А не купим - перестреляем… - усмехнулся он, достал из ящика стола «глок» и стал стрелять, явно беря меня на арапа - пули за моей спиной уходили в карельскую березу стенной обшивки буквально ореолом вокруг моей головы. - Ну? - говорил он после каждого выстрела. - Ваазьмешь деньги? Лучше вазьми!
Но я знал, что Кожлаев - мастер спорта по стрельбе, и не дрогнул. Во всяком случае, наружно.
- Сука! - сказал Кожлаев, расстреляв всю обойму. - Неужели правда закроешь мне казино?
- Закрою.
- И бабки не возьмешь?
- Не возьму.
- Ну и мудак! Увезите его…
Он был абсолютно прав. От того, что у него стало на два казино меньше, казна не пополнилась ни центом, дефолт не был отсрочен ни на день и моя зарплата не увеличилась даже на рубль!
…Но теперь вместо Кожлаева меня в том же парадном холле дачи хозяйски встретил Рыжий - Банников Виктор Васильевич. Точнее, это меня провели к нему после того, как дивизия его охранников обыскала меня в прихожей тщательно, до исподнего.
Рыжий сидел у камина в домашних тапочках на босу ногу и в банном халате, подкладывал в огонь сухие березовые поленья и ворошил их изящной кочергой из витого чугуна.
- Так! - сказал он. - Ну, колись: зачем ты к ней пришел?
С бандитами, как с бабами, тоже важно сразу взять верный тон. Я усмехнулся:
- У нас любовь.
Рыжий невольно улыбнулся, представив, наверное, меня рядом с этой Полиной.
- Нуну… - сказал он. - И где же она?
- Она… - Я тянул время, соображая: Рыжий живет на даче Кожлаева, ездит в его «мерсе», пользуется его телефоном и уже как минимум две недели держит под наблюдением квартиру Полины - потому меня и сгребли там его молодчики. А Полина съехала с квартиры, бросив даже свою мебель. И значит…
- Ну? - нетерпеливо сказал Рыжий. - Где твоя любовь?
- Тебя нужно спросить, - сделал я первый ход. - Это ты ее спугнул?
Он хмыкнул:
- Хм, соображаешь… И всетаки какие у тебя с ней дела?
Так, сказал я себе, спокойно. С этим парнем нужно быть начеку. Кожлаев поручил мне найти Полину, и врачи сказали, что он проживет двадцать четыре часа. Но стоило мне позвонить Рыжему и сказать, что я эту Полину нашел, как Кожлаев умер. Под охраной Рыжего… Идем дальше: две недели назад Рыжий почемуто сам стал искать Полину, но спугнул ее так, что она съехала с квартиры. Виделся я с ней до этого, после смерти Кожлаева, или не виделся, он не знает, и ее новгородский адрес - тоже. То есть этот адрес на Малой Бронной, 32, который я назвал ему, когда сказал, чтобы он прислал туда «мерседес», - единственное, что он о ней знает, и потому держит под наблюдением ее квартиру, для него это единственная ниточка. Но зачем ему Полина? Сначала Кожлаев разыскивал эту Полину, а теперь Рыжий. Причем если он уже полгода знает ее адрес, то почему вышел на нее только две недели назад?
- Может, дашь мне выпить? - сказал я.
- Бери сам… - Рыжий кивнул на стойку бара, уставленную импортными бутылками.
Так, похоже, стрелять не будут, иначе выпить не дали бы. Я подошел к бару и коротко глянул за окно. Заснеженный двор был обнесен таким высоким бетонным забором, что у соседних дач даже крыш не видно. А сбоку, у веранды, орава дюжих, с офицерской выправкой охранников Рыжего жарила на мангале шашлыки, и в форточку потянуло бараниной так остро, что у меня разом подвело желудок и слюна заполнила рот. То, что Рыжий завел себе профессиональную армейскую охрану, да еще раз в пять больше, чем была у Кожлаева, наводило на определенные размышления, но сейчас мне было не до них. Я сглотнул слюну, плеснул себе коньяк в пузатый коньячный бокал и спросил:
- Тебе налить?
- Нет, - сказал Рыжий. - Ну! Зачем ты к ней ходил?
- Хотел узнать, для чего Кожун вызывал ее в больницу. - Я сел за стол, наслаждаясь давно забытым вкусом хорошего коньяка. А этот коньяк был не просто хорошим, это был бархатномягкий настоящий французский «Старый миллионер».
- А на хрена тебе это знать?
- Да так…
- Ты ведь уже на пенсии.
Интересно, откуда он это знает? Неужели к Рыжему перешли не только дом и машина Кожлаева, но и его связи в нашей конторе?
- А? - требовательно сказал он, но тут в дверь просунулась голова пожилого секретаряохранника с мобильником.
- Виктор Васильевич, Насурбаев.
«Ничего себе!» - подумал я, но удержал в лице индифферентность. А Рыжий, коротко глянув на меня, взял трубку и сказал неожиданно угодливым голосом:
- Алло, добрый день, Султан Ашимович! То есть у вас уже вечер…
Я поразился этой трансформации. Рыжий вынужденно демонстрировал мне свою принадлежность к особой породе людейхамелеонов, способных мгновенно переходить из одного образа в другой, из хамов и бандитов - в льстивых и мягких обаяшек и даже интеллигентов. Этот дар куда больше актерского, это почти полное перевоплощение - настолько естественное, словно в одном и том же человеке сидит несколько личностей, и он по мере необходимости просто меняет их, как костюмы или галстуки. Но это и самый опасный тип, потому что такие люди умеют предстать перед вами именно в том виде, который вам особенно приятен, а затем влезть под кожу, присосаться к вашим делам, деньгам и связям и выжать из вас все, что только можно и нельзя. Я думаю, этот дар должен быть у многих политиков, причем самых известных, и теперь я видел этот тип перед собой - в деле, в работе.
- Все получили? - говорил Рыжий какимто особым, низким и обволакивающевкрадчивым, как вкус «Старого миллионера», голосом. - Ну что вы, Султан Ашимович, не стоит! Вы же знаете, для вас я всегда… Сколько? Еще шесть для средней школы?.. Я попробую… Да не в этом дело, Султан Ашимович! Что вы! Просто, вы сами знаете, их очень медленно печатают… Конечно, я постараюсь, о чем вы говорите?! Да это я понимаю!.. Нет, зачем? Я могу и в кредит… Спасибо… Конечно… Привет вашей дочке, до свидания… - Рыжий дал отбой, посмотрел на меня и объяснил уже совсем иным, будничным тоном: - Вот, оказываю эту, как ее, гуманитарную помощь - учебники посылаю Насурбаеву для средних школ…
- Здорово! - сказал я. Действительно здорово - особенно если учесть, что «учебниками для средней школы» мы в Афгане шифровали ракеты средней дальности полета. А теперь этот Рыжий поставляет «учебники» в Среднюю Азию. Интересно, он сам так высоко взлетел или и это ему досталось по наследству от Кожлаева?
- Масик! - крикнул Рыжий за дверь. На пороге тут же вырос пятидесятилетний не то секретарь, не то охранник. Рыжий протянул ему телефонную трубку: - Забери, бля! Меня нет, понимаешь? У меня аборт, месячные, сифилис - все, что хочешь! Ты понял?
- Понял, Виктор Васильевич. - «Масик», который был старше Рыжего почти вдвое, а носил собачью кличку, испуганно взял трубку и закрыл за собой дверь.
- Не дают расслабиться, суки! Даже в субботу… - пожаловался мне Рыжий. - Да, так что? Долго ты будешь мне яйца морочить? Зачем ты к Полине ходил?
- Я уже сказал. Я же на пенсии, мне делать нечего, вот и решил узнать, почему Кожун перед смертью именно ее захотел. Неужели она самая вкусная из всех его телок?
Рыжий долго - с минуту - разглядывал меня в упор, не веря, что я сказал почти чистую правду. Потом встал, подошел к бару, плеснул себе тоже коньяка в бокал.
- Ладно. - Он выпил и поставил бокал на стол. - Может, у тебя и правда бзик на нее, со стариками это бывает. Только учти: всей твоей годовой пенсии на нее и на раз не хватит. Это ты знаешь?
- Ты же сам выдал мне штуку прошлый раз. Как аванс. Не помнишь?
- И ты их не потратил?
- Нет. В Сбербанке держу, под проценты.
- Хорошо. Экономно живешь, молодец. Я хочу тебе еще помочь. Считай, что твой договор с Кожуном продлевается: если ты найдешь эту Полину, получишь с меня еще девять штук.
Я отрицательно покачал головой:
- Нет…
- Почему? - удивился он.
Когдато в этой же комнате я уже сделал ошибку, отказавшись от денег. Теперь я не собирался повторять свою глупость и даже посмотрел на стену, где пули Кожлаева очертили в тот раз абрис моей головы. Но теперь там висела картина с идиллическим немецким пейзажем восемнадцатого века. Я сказал:
- Очень просто, Виктор. Тогда она спокойно жила в Москве, а теперь она прячется. Это меняет сумму прописью.
- Сколько ты хочешь?
- Тридцать.
Он усмехнулся:
- Десятки с тебя за глаза хватит.
- Тогда ищи ее сам.
- Ладно, двенадцать дам, но не больше.
- На женщинах нельзя экономить, Витя. Тем более в такой день. Ты только что на учебниках лимон срубил.
Рыжий пристально посмотрел на меня, но я сделал наивные глаза:
- Я имею в виду - рублями…
- Пятнадцать, - сказал он.
- И твои производственные расходы, - тут же согласился я.
- То есть?
- Ну мало ли! Может, мне придется за ней в Сибирь ехать. Я тебе представлю отчет.
- Ладно, хрен с тобой. Давай, Битюг, за работу! - Он похлопал меня по плечу, уже открыто демонстрируя свои связи с ФСБ - только там, в конторе, в кругу своих, у меня была эта кличка. - Тряхни стариной!
- Аванс нужен, юноша, - сказал я.
- Сколько?
- Пятерку.
- Масик! - опять крикнул Рыжий.
В двери снова возникло лицо пожилого секретаря.
- Принеси пятерку, - сказал ему Рыжий. «Масик» понимающе кивнул и исчез.
- Витя, - сказал я, - вопрос можно?
- Попробуй.
- На хрена тебе Полина?
- А тебе? - усмехнулся он. - Трахнуть я ее хочу. Бзик у меня на нее, понимаешь?
- Конечно, понимаю, еще бы! - усмехнулся я, не поверив ему даже на миг. - Меня отвезут в город?
И через десять минут, ликуя, грея в кармане конверт с пятью тысячами баксов и дивясь, как, оказывается, легко сделать в Москве тысячи долларов - куда легче, чем заработать даже сотню рублей! - я ехал по Рублевке обратно в Москву. Нет, всетаки зря оно называется Рублевкой. Если иметь в виду, сколько миллионов долларов проживает по обе его стороны от Москвы до Горок, то это шоссе уже давно пора переименовать в Валютное.
- Куда вам? - спросил водитель.
Конечно, если бы я ехал не в машине Рыжего, я бы первым делом остановился в «Царской охоте» и заказал себе дюжину мясных блюд. Мяса, мяса и мяса! Теперь я буду есть то, что хочу!
- В Москву, - сказал я. - На Пречистенку, 30.
- Это где «Тамерлан», что ли?
- А ты откуда знаешь?
Он усмехнулся:
- Любимое место шефа. Там берешь мясо любых сортов и сам себе жаришь.
Я изумленно посмотрел на него: неужели у меня с Рыжим действительно одинаковый вкус?
Часть вторая
Ребенок
Красиво жить не запретишь. Особенно на чужие деньги.
Поезд «Москва - Нижний Новгород» отходит с Курского вокзала в 23.40 и приходит в Нижний в 07.30 - совсем как «Красная стрела», только без питерских понтов - вагоны не красные, а обычные, зеленые. Зато «СВ» есть «СВ» - двухместные купе, чистые выглаженные простыни, два шерстяных одеяла на человека, на столике ужин в целлофановой обертке, и в такой же обертке маленький гигиенический набор с зубной щеткой. И проводница приносит чай в стакане с подстаканником - совсем как в старые времена.
Я дождался отправления поезда, убедился, что еду один в купе, разделся и с наслаждением улегся на своей полке в чистоту простыней. И усмехнулся, вспомнив старый анекдот: алкаш решил повеситься от полного безденежья, встал на табурет, сунул голову в петлю и заметил на шкафу недопитую «чекушку». Допил ее и увидел там же, на шкафу, чинарик. «А чё? - сказал он, раскуривая чинарик. - Жизнь налаживается…»
Это было как раз про меня. Я потянулся на полке, хрустнул вытянутыми руками и сказал почти вслух:
- А что? Может, и вправду налаживается…
Хотя среднестатистическая продолжительность мужской жизни в нашей стране всего 59 лет, а мне уже 56, но когда у вас в банке 5 тысяч долларов под 12 процентов годовых, мысли о добровольном уходе из жизни испаряются сами собой. Конечно, руководству Пенсионного фонда выгодно, чтобы мы умирали пораньше. Ах, если бы мы все сдыхали сразу по достижении пенсионного возраста, какие бабки они могли бы крутить через банки!..
Но - стоп!
Мне уже некогда рассуждать о коррупции и прочих язвах в наших верхах. У них своя жизнь, а у меня своя. И теперь моя жизнь зависит от меня самого - найду я эту Полину Суховей или не найду. Конечно, прежде, чем отправиться в Нижний Новгород, я проутюжил все московские ниточки. Но: в «БиЛайн» мне сказали, что две недели назад гражданка Суховей отключила свой мобильный, а в «МТС» и в «Мегафоне» - что клиентки по имени Полина Суховей у них не было и нет; в милиции - что она не продлила свою московскую регистрацию; в агентстве «Серебряный век» (продажа и аренда недвижимости на Патриарших прудах), через которое Кристофер Рифф снял квартиру ($ 700 в месяц!), - что действительно до него эту же квартиру у них снимала Полина Суховей, но примерно две недели назад она съехала в неизвестном направлении, оставив свою мебель в качестве компенсации за нарушение контракта. По поводу аренды новой квартиры она с ними разговор не поднимала; в модельных агентствах «Ред старс», «Премьер» и «Империя» - что модели по имени Полина Суховей они не знают; и наконец, популярный певец, автор и продюсер молодежных хитов Надир Залоев, хозяин «лексуса» с номерным знаком «М447ХМ», в котором приехала домой Полина в то утро, когда умер Кожлаев, - этот Залоев, посмотрев на фото Полины, просто рассмеялся мне в лицо: «Дорогой, я больше одной ночи ни с одной телкой не сплю. Если я буду помнить их всех, у меня в голове места не будет песни сочинять!»
Глядя на его ясный, без единой морщины лоб, я понял, что он не врет.
Конечно, будь в моем распоряжении следственная группа, я, оправдывая свою давнюю кличку, отправил бы их прочесать все ночные клубы и казино, редакции журналов мод и фотографов, которые специализируются на съемках моделей.
Но поскольку я теперь кустарьодиночка, я не стал терять время на эту «прополку чесом» и отправился в Нижний Новгород.
***
В наши дни знакомство с городом, куда едешь в командировку, отнюдь не обязательно начинать втемную или с вокзала в момент прибытия. Накануне поездки вы заходите в Интернете на сайт места вашего назначения и получаете любую информацию, включая карту города, сведения о погоде, культурных мероприятиях и даже адрес местного виртуального флирта.
Правда, никакого Интернета у меня нет, поскольку нет домашнего компьютера. Но и без Интернета можно было догадаться, что Приволжская улица будет у реки, возле набережной.
Однако еще давно, лет тридцать назад, я выработал у себя привычку, приехав в командировку в новый город, сначала както внутренне расположиться в нем, освоить его хоть чуток географически и узнать, где центр, обком и горсовет, управление КГБ и милиции. А после перестройки задача еще усложнилась - прежде чем начинать какуюто операцию, пусть самую малую, нужно выяснить не только где находятся мэрия, ФСБ и милиция, а еще и центры реальной бандитской власти.
Поэтому в Нижнем я с вокзала сначала поехал в гостиницу «Ока», где рядом с администратором всегда висит большое красивое табло «Свободные номера есть», а когда вы хотите снять номер, то оказывается, что они есть только по брони. Но с помощью моих «корочек» я всетаки снял простенький номер («всего» за 1200 рублей) и, приняв душ, отправился в центр, на Большую Покровскую улицу, которую все путеводители называют нижегородским Новым Арбатом. Впрочем, даже при весеннем солнце она не произвела на меня впечатления, и я прошел ее насквозь, не заинтересовавшись ни французским магазином «Ле Монти», принадлежащим нашим эмигрантам Леве и Моне, ни кукольным театром, ни салоном «Художественные ремесла» с местными сувенирами, ни книжным магазином, на открытие которого в какомто подвале настойчиво зазывали тут уличные музыканты и ряженые.
1 2 3 4 5 6 7 8
В Жуковке машина свернула с шоссе налево и въехала в распахнувшиеся перед нами ворота большой двухэтажной дачи. Я узнал ее - это была дача Кожлаева. Когдато, давнымдавно, в моей прежней рабочей жизни меня уже привозили сюда - правда, без конвоя. Тогда Кожлаев предлагал мне 50 тысяч зеленых, чтобы я не закрывал два его казино. А когда я отказался, спросил:
- А сколько ты хочешь?
- Нисколько.
- Не физди! А то я не знаю ваши приколы! Налетаете на казино, находите причину его закрыть и называете цену. Все так делают. Сколько ты хочешь?
- Я же сказал: нисколько.
- Паачему? - удивился он, сдерживая свой вспыльчивый темперамент, но уже выходя из чистого московского произношения в кавказский акцент.
- Потому что это моя страна, всех вы тут не купите.
- А не купим - перестреляем… - усмехнулся он, достал из ящика стола «глок» и стал стрелять, явно беря меня на арапа - пули за моей спиной уходили в карельскую березу стенной обшивки буквально ореолом вокруг моей головы. - Ну? - говорил он после каждого выстрела. - Ваазьмешь деньги? Лучше вазьми!
Но я знал, что Кожлаев - мастер спорта по стрельбе, и не дрогнул. Во всяком случае, наружно.
- Сука! - сказал Кожлаев, расстреляв всю обойму. - Неужели правда закроешь мне казино?
- Закрою.
- И бабки не возьмешь?
- Не возьму.
- Ну и мудак! Увезите его…
Он был абсолютно прав. От того, что у него стало на два казино меньше, казна не пополнилась ни центом, дефолт не был отсрочен ни на день и моя зарплата не увеличилась даже на рубль!
…Но теперь вместо Кожлаева меня в том же парадном холле дачи хозяйски встретил Рыжий - Банников Виктор Васильевич. Точнее, это меня провели к нему после того, как дивизия его охранников обыскала меня в прихожей тщательно, до исподнего.
Рыжий сидел у камина в домашних тапочках на босу ногу и в банном халате, подкладывал в огонь сухие березовые поленья и ворошил их изящной кочергой из витого чугуна.
- Так! - сказал он. - Ну, колись: зачем ты к ней пришел?
С бандитами, как с бабами, тоже важно сразу взять верный тон. Я усмехнулся:
- У нас любовь.
Рыжий невольно улыбнулся, представив, наверное, меня рядом с этой Полиной.
- Нуну… - сказал он. - И где же она?
- Она… - Я тянул время, соображая: Рыжий живет на даче Кожлаева, ездит в его «мерсе», пользуется его телефоном и уже как минимум две недели держит под наблюдением квартиру Полины - потому меня и сгребли там его молодчики. А Полина съехала с квартиры, бросив даже свою мебель. И значит…
- Ну? - нетерпеливо сказал Рыжий. - Где твоя любовь?
- Тебя нужно спросить, - сделал я первый ход. - Это ты ее спугнул?
Он хмыкнул:
- Хм, соображаешь… И всетаки какие у тебя с ней дела?
Так, сказал я себе, спокойно. С этим парнем нужно быть начеку. Кожлаев поручил мне найти Полину, и врачи сказали, что он проживет двадцать четыре часа. Но стоило мне позвонить Рыжему и сказать, что я эту Полину нашел, как Кожлаев умер. Под охраной Рыжего… Идем дальше: две недели назад Рыжий почемуто сам стал искать Полину, но спугнул ее так, что она съехала с квартиры. Виделся я с ней до этого, после смерти Кожлаева, или не виделся, он не знает, и ее новгородский адрес - тоже. То есть этот адрес на Малой Бронной, 32, который я назвал ему, когда сказал, чтобы он прислал туда «мерседес», - единственное, что он о ней знает, и потому держит под наблюдением ее квартиру, для него это единственная ниточка. Но зачем ему Полина? Сначала Кожлаев разыскивал эту Полину, а теперь Рыжий. Причем если он уже полгода знает ее адрес, то почему вышел на нее только две недели назад?
- Может, дашь мне выпить? - сказал я.
- Бери сам… - Рыжий кивнул на стойку бара, уставленную импортными бутылками.
Так, похоже, стрелять не будут, иначе выпить не дали бы. Я подошел к бару и коротко глянул за окно. Заснеженный двор был обнесен таким высоким бетонным забором, что у соседних дач даже крыш не видно. А сбоку, у веранды, орава дюжих, с офицерской выправкой охранников Рыжего жарила на мангале шашлыки, и в форточку потянуло бараниной так остро, что у меня разом подвело желудок и слюна заполнила рот. То, что Рыжий завел себе профессиональную армейскую охрану, да еще раз в пять больше, чем была у Кожлаева, наводило на определенные размышления, но сейчас мне было не до них. Я сглотнул слюну, плеснул себе коньяк в пузатый коньячный бокал и спросил:
- Тебе налить?
- Нет, - сказал Рыжий. - Ну! Зачем ты к ней ходил?
- Хотел узнать, для чего Кожун вызывал ее в больницу. - Я сел за стол, наслаждаясь давно забытым вкусом хорошего коньяка. А этот коньяк был не просто хорошим, это был бархатномягкий настоящий французский «Старый миллионер».
- А на хрена тебе это знать?
- Да так…
- Ты ведь уже на пенсии.
Интересно, откуда он это знает? Неужели к Рыжему перешли не только дом и машина Кожлаева, но и его связи в нашей конторе?
- А? - требовательно сказал он, но тут в дверь просунулась голова пожилого секретаряохранника с мобильником.
- Виктор Васильевич, Насурбаев.
«Ничего себе!» - подумал я, но удержал в лице индифферентность. А Рыжий, коротко глянув на меня, взял трубку и сказал неожиданно угодливым голосом:
- Алло, добрый день, Султан Ашимович! То есть у вас уже вечер…
Я поразился этой трансформации. Рыжий вынужденно демонстрировал мне свою принадлежность к особой породе людейхамелеонов, способных мгновенно переходить из одного образа в другой, из хамов и бандитов - в льстивых и мягких обаяшек и даже интеллигентов. Этот дар куда больше актерского, это почти полное перевоплощение - настолько естественное, словно в одном и том же человеке сидит несколько личностей, и он по мере необходимости просто меняет их, как костюмы или галстуки. Но это и самый опасный тип, потому что такие люди умеют предстать перед вами именно в том виде, который вам особенно приятен, а затем влезть под кожу, присосаться к вашим делам, деньгам и связям и выжать из вас все, что только можно и нельзя. Я думаю, этот дар должен быть у многих политиков, причем самых известных, и теперь я видел этот тип перед собой - в деле, в работе.
- Все получили? - говорил Рыжий какимто особым, низким и обволакивающевкрадчивым, как вкус «Старого миллионера», голосом. - Ну что вы, Султан Ашимович, не стоит! Вы же знаете, для вас я всегда… Сколько? Еще шесть для средней школы?.. Я попробую… Да не в этом дело, Султан Ашимович! Что вы! Просто, вы сами знаете, их очень медленно печатают… Конечно, я постараюсь, о чем вы говорите?! Да это я понимаю!.. Нет, зачем? Я могу и в кредит… Спасибо… Конечно… Привет вашей дочке, до свидания… - Рыжий дал отбой, посмотрел на меня и объяснил уже совсем иным, будничным тоном: - Вот, оказываю эту, как ее, гуманитарную помощь - учебники посылаю Насурбаеву для средних школ…
- Здорово! - сказал я. Действительно здорово - особенно если учесть, что «учебниками для средней школы» мы в Афгане шифровали ракеты средней дальности полета. А теперь этот Рыжий поставляет «учебники» в Среднюю Азию. Интересно, он сам так высоко взлетел или и это ему досталось по наследству от Кожлаева?
- Масик! - крикнул Рыжий за дверь. На пороге тут же вырос пятидесятилетний не то секретарь, не то охранник. Рыжий протянул ему телефонную трубку: - Забери, бля! Меня нет, понимаешь? У меня аборт, месячные, сифилис - все, что хочешь! Ты понял?
- Понял, Виктор Васильевич. - «Масик», который был старше Рыжего почти вдвое, а носил собачью кличку, испуганно взял трубку и закрыл за собой дверь.
- Не дают расслабиться, суки! Даже в субботу… - пожаловался мне Рыжий. - Да, так что? Долго ты будешь мне яйца морочить? Зачем ты к Полине ходил?
- Я уже сказал. Я же на пенсии, мне делать нечего, вот и решил узнать, почему Кожун перед смертью именно ее захотел. Неужели она самая вкусная из всех его телок?
Рыжий долго - с минуту - разглядывал меня в упор, не веря, что я сказал почти чистую правду. Потом встал, подошел к бару, плеснул себе тоже коньяка в бокал.
- Ладно. - Он выпил и поставил бокал на стол. - Может, у тебя и правда бзик на нее, со стариками это бывает. Только учти: всей твоей годовой пенсии на нее и на раз не хватит. Это ты знаешь?
- Ты же сам выдал мне штуку прошлый раз. Как аванс. Не помнишь?
- И ты их не потратил?
- Нет. В Сбербанке держу, под проценты.
- Хорошо. Экономно живешь, молодец. Я хочу тебе еще помочь. Считай, что твой договор с Кожуном продлевается: если ты найдешь эту Полину, получишь с меня еще девять штук.
Я отрицательно покачал головой:
- Нет…
- Почему? - удивился он.
Когдато в этой же комнате я уже сделал ошибку, отказавшись от денег. Теперь я не собирался повторять свою глупость и даже посмотрел на стену, где пули Кожлаева очертили в тот раз абрис моей головы. Но теперь там висела картина с идиллическим немецким пейзажем восемнадцатого века. Я сказал:
- Очень просто, Виктор. Тогда она спокойно жила в Москве, а теперь она прячется. Это меняет сумму прописью.
- Сколько ты хочешь?
- Тридцать.
Он усмехнулся:
- Десятки с тебя за глаза хватит.
- Тогда ищи ее сам.
- Ладно, двенадцать дам, но не больше.
- На женщинах нельзя экономить, Витя. Тем более в такой день. Ты только что на учебниках лимон срубил.
Рыжий пристально посмотрел на меня, но я сделал наивные глаза:
- Я имею в виду - рублями…
- Пятнадцать, - сказал он.
- И твои производственные расходы, - тут же согласился я.
- То есть?
- Ну мало ли! Может, мне придется за ней в Сибирь ехать. Я тебе представлю отчет.
- Ладно, хрен с тобой. Давай, Битюг, за работу! - Он похлопал меня по плечу, уже открыто демонстрируя свои связи с ФСБ - только там, в конторе, в кругу своих, у меня была эта кличка. - Тряхни стариной!
- Аванс нужен, юноша, - сказал я.
- Сколько?
- Пятерку.
- Масик! - опять крикнул Рыжий.
В двери снова возникло лицо пожилого секретаря.
- Принеси пятерку, - сказал ему Рыжий. «Масик» понимающе кивнул и исчез.
- Витя, - сказал я, - вопрос можно?
- Попробуй.
- На хрена тебе Полина?
- А тебе? - усмехнулся он. - Трахнуть я ее хочу. Бзик у меня на нее, понимаешь?
- Конечно, понимаю, еще бы! - усмехнулся я, не поверив ему даже на миг. - Меня отвезут в город?
И через десять минут, ликуя, грея в кармане конверт с пятью тысячами баксов и дивясь, как, оказывается, легко сделать в Москве тысячи долларов - куда легче, чем заработать даже сотню рублей! - я ехал по Рублевке обратно в Москву. Нет, всетаки зря оно называется Рублевкой. Если иметь в виду, сколько миллионов долларов проживает по обе его стороны от Москвы до Горок, то это шоссе уже давно пора переименовать в Валютное.
- Куда вам? - спросил водитель.
Конечно, если бы я ехал не в машине Рыжего, я бы первым делом остановился в «Царской охоте» и заказал себе дюжину мясных блюд. Мяса, мяса и мяса! Теперь я буду есть то, что хочу!
- В Москву, - сказал я. - На Пречистенку, 30.
- Это где «Тамерлан», что ли?
- А ты откуда знаешь?
Он усмехнулся:
- Любимое место шефа. Там берешь мясо любых сортов и сам себе жаришь.
Я изумленно посмотрел на него: неужели у меня с Рыжим действительно одинаковый вкус?
Часть вторая
Ребенок
Красиво жить не запретишь. Особенно на чужие деньги.
Поезд «Москва - Нижний Новгород» отходит с Курского вокзала в 23.40 и приходит в Нижний в 07.30 - совсем как «Красная стрела», только без питерских понтов - вагоны не красные, а обычные, зеленые. Зато «СВ» есть «СВ» - двухместные купе, чистые выглаженные простыни, два шерстяных одеяла на человека, на столике ужин в целлофановой обертке, и в такой же обертке маленький гигиенический набор с зубной щеткой. И проводница приносит чай в стакане с подстаканником - совсем как в старые времена.
Я дождался отправления поезда, убедился, что еду один в купе, разделся и с наслаждением улегся на своей полке в чистоту простыней. И усмехнулся, вспомнив старый анекдот: алкаш решил повеситься от полного безденежья, встал на табурет, сунул голову в петлю и заметил на шкафу недопитую «чекушку». Допил ее и увидел там же, на шкафу, чинарик. «А чё? - сказал он, раскуривая чинарик. - Жизнь налаживается…»
Это было как раз про меня. Я потянулся на полке, хрустнул вытянутыми руками и сказал почти вслух:
- А что? Может, и вправду налаживается…
Хотя среднестатистическая продолжительность мужской жизни в нашей стране всего 59 лет, а мне уже 56, но когда у вас в банке 5 тысяч долларов под 12 процентов годовых, мысли о добровольном уходе из жизни испаряются сами собой. Конечно, руководству Пенсионного фонда выгодно, чтобы мы умирали пораньше. Ах, если бы мы все сдыхали сразу по достижении пенсионного возраста, какие бабки они могли бы крутить через банки!..
Но - стоп!
Мне уже некогда рассуждать о коррупции и прочих язвах в наших верхах. У них своя жизнь, а у меня своя. И теперь моя жизнь зависит от меня самого - найду я эту Полину Суховей или не найду. Конечно, прежде, чем отправиться в Нижний Новгород, я проутюжил все московские ниточки. Но: в «БиЛайн» мне сказали, что две недели назад гражданка Суховей отключила свой мобильный, а в «МТС» и в «Мегафоне» - что клиентки по имени Полина Суховей у них не было и нет; в милиции - что она не продлила свою московскую регистрацию; в агентстве «Серебряный век» (продажа и аренда недвижимости на Патриарших прудах), через которое Кристофер Рифф снял квартиру ($ 700 в месяц!), - что действительно до него эту же квартиру у них снимала Полина Суховей, но примерно две недели назад она съехала в неизвестном направлении, оставив свою мебель в качестве компенсации за нарушение контракта. По поводу аренды новой квартиры она с ними разговор не поднимала; в модельных агентствах «Ред старс», «Премьер» и «Империя» - что модели по имени Полина Суховей они не знают; и наконец, популярный певец, автор и продюсер молодежных хитов Надир Залоев, хозяин «лексуса» с номерным знаком «М447ХМ», в котором приехала домой Полина в то утро, когда умер Кожлаев, - этот Залоев, посмотрев на фото Полины, просто рассмеялся мне в лицо: «Дорогой, я больше одной ночи ни с одной телкой не сплю. Если я буду помнить их всех, у меня в голове места не будет песни сочинять!»
Глядя на его ясный, без единой морщины лоб, я понял, что он не врет.
Конечно, будь в моем распоряжении следственная группа, я, оправдывая свою давнюю кличку, отправил бы их прочесать все ночные клубы и казино, редакции журналов мод и фотографов, которые специализируются на съемках моделей.
Но поскольку я теперь кустарьодиночка, я не стал терять время на эту «прополку чесом» и отправился в Нижний Новгород.
***
В наши дни знакомство с городом, куда едешь в командировку, отнюдь не обязательно начинать втемную или с вокзала в момент прибытия. Накануне поездки вы заходите в Интернете на сайт места вашего назначения и получаете любую информацию, включая карту города, сведения о погоде, культурных мероприятиях и даже адрес местного виртуального флирта.
Правда, никакого Интернета у меня нет, поскольку нет домашнего компьютера. Но и без Интернета можно было догадаться, что Приволжская улица будет у реки, возле набережной.
Однако еще давно, лет тридцать назад, я выработал у себя привычку, приехав в командировку в новый город, сначала както внутренне расположиться в нем, освоить его хоть чуток географически и узнать, где центр, обком и горсовет, управление КГБ и милиции. А после перестройки задача еще усложнилась - прежде чем начинать какуюто операцию, пусть самую малую, нужно выяснить не только где находятся мэрия, ФСБ и милиция, а еще и центры реальной бандитской власти.
Поэтому в Нижнем я с вокзала сначала поехал в гостиницу «Ока», где рядом с администратором всегда висит большое красивое табло «Свободные номера есть», а когда вы хотите снять номер, то оказывается, что они есть только по брони. Но с помощью моих «корочек» я всетаки снял простенький номер («всего» за 1200 рублей) и, приняв душ, отправился в центр, на Большую Покровскую улицу, которую все путеводители называют нижегородским Новым Арбатом. Впрочем, даже при весеннем солнце она не произвела на меня впечатления, и я прошел ее насквозь, не заинтересовавшись ни французским магазином «Ле Монти», принадлежащим нашим эмигрантам Леве и Моне, ни кукольным театром, ни салоном «Художественные ремесла» с местными сувенирами, ни книжным магазином, на открытие которого в какомто подвале настойчиво зазывали тут уличные музыканты и ряженые.
1 2 3 4 5 6 7 8