Синди набрала номер, и почти сразу же Сандерс услыхал знакомый голос с гнусавым техасским акцентом.
– Здорово, Томми.
– Привет, Эдди. Что стряслось?
– Так, небольшие осложнения с конвейером. У тебя найдется пара минут?
– Да, конечно.
– Поздравления с новой должностью уже принимаешь?
– Пока ничего о ней не слышал, Эдди, – ответил Сандерс.
– А-а. Но дело-то на мази?
– Ничего не знаю.
– Правда, что завод в Остине остановят? От неожиданности Сандерс захохотал.
– Чего-о?
– Слушай, Томми, но здесь об этом только и говорят. «Конли-Уайт» купит фирму, а потом нас прикроют.
– Черт возьми, – сказал Сандерс. – Никто еще ничего не купил, и никто ничего не продает, Эдди. Конвейер в Остине – образец для всей индустрии. К тому же он очень выгоден.
Эдди помолчал.
– Но ты ведь скажешь мне, Томми, если что-нибудь узнаешь?
– Скажу, – пообещал Сандерс. – Но это просто сплетни, Эдди, так что забудь об этом. Ну а что у тебя там за проблемы на конвейере?
– С жиру бесятся. Девицы из сборочного потребовали, чтобы мы содрали все картинки с девками со стен мужского туалета. Говорят, что это пример сексуального преследования. Если хочешь знать мое мнение, это блажь, – заявил Ларсон, – потому что женщины все равно не заходят в мужской сортир.
– А откуда они тогда знают о картинках? – В бригаде, которая убирается по вечерам, работают и женщины. И теперь работницы с конвейера хотят, чтобы картинки содрали.
Сандерс вздохнул.
– Не хватало нам еще неприятностей, связанных со взаимоотношениями полов. Уберите все картинки.
– Несмотря на то что их туалет весь обвешан картинками?|
– Да, Эдди.
– Если хочешь знать мое мнение, это значит сдаться на милость всякого феминистского дерьма.
В дверь постучали. Сандерс поднял глаза и увидел, что в дверях стоит юрисконсульт компании Фил Блэкберн.
– Эдди, мне нужно идти.
– Ладно, – сказал Эдди, – но я хочу тебе сказать…
– Извини, Эдди, но мне срочно нужно идти. Позвони мне, если будет необходимо.
Сандерс положил трубку, и Блэкберн вошел в комнату. Сандерс сразу почувствовал, что адвокат улыбается слишком лучезарно и вообще имеет чересчур приветливый вид.
Это был дурной знак.
* * *
Главный юридический советник «ДиджиКом» Филип Блэкберн был стройным человеком сорока шести лет, одетым сейчас в темно-зеленый костюм от Хуго Босса. Как и Сандерс, Блэкберн работал на фирму более десяти лет, и это давало ему право принадлежать к «старой гвардии», к «тем, кто был у истоков». Когда Сандерс увидел его впервые, Блэкберн был молодым нахальным бородатым адвокатом по гражданскому праву из Беркли. Правда, с тех пор он пообтесался, перестал бороться за ограничение прибылей, сторонником которых он теперь стал, настойчиво, но осторожно проталкивал идеи проникновения в другие отрасли и равных возможностей. А корректность и следование последней моде в одежде сделали «тайного советника Фила» предметом насмешек в некоторых подразделениях компании. Как сказал один сотрудник: «От постоянного облизывания и держания на ветру палец у Фила уже покрылся цыпками». Он был первым, надевшим брюки-клеш, первым, срезавшим бачки, и первым сторонником разнообразия.
Много шутили о его манерах. Тщеславный, слишком заботящийся о своей внешности, Блэкберн всегда что-то на себе поправлял: приглаживал волосы, трогал лицо, детали костюма, ласкательными движениями расправлял складки на пиджаке… Все это, вкупе с его несчастной привычкой подергивать, поглаживать и теребить кончик носа, было неисчерпаемым источником шуточек. Но шутники здорово рисковали – Блэкберн был злопамятен и считался воинствующим моралистом.
В разговорах Блэкберн мог быть авторитетным и в частных беседах на короткий период мог показаться примером интеллектуальной честности, но в компании его считали тем, кем он был на самом деле: человеком без убеждений, ревностным исполнителем чужой воли и – благодаря таким качествам – идеальным человеком для претворения в жизнь карательных распоряжений Гарвина. В прежние годы Сандерс и Блэкберн были близкими приятелями, и не только потому, что росли вместе с компанией, но и потому, что их жизненные пути постоянно пересекались: когда Блэкберн в восемьдесят втором году прошел через мучительный развод, он некоторое время жил на холостяцкой квартире Сандерса в Саннивейле. А несколько лет спустя Блэкберн был свидетелем на свадьбе Сандерса и молоденькой сиэтлской адвокатессы Сюзен Хэндлер.
Но когда Блэкберн в восемьдесят девятом женился во второй раз, Сандерса даже не пригласили на свадьбу – настолько натянутыми стали их отношения. Многие сотрудники компании считали это естественным и неизбежным, поскольку Блэкберн остался частью правящей верхушки в Купертино, к которой живший в Сиэтле Сандерс больше не принадлежал. Кроме всего прочего, между двумя бывшими друзьями существовали острые разногласия по поводу заводов в Ирландии и Малайзии. Сандерс чувствовал, что Блэкберн игнорирует важные реалии, связанные с производством продукции за границей.
В качестве примера можно было бы привести категорическое требование Блэкберна, чтобы женщины составляли не меньше половины от списочного состава работников, занятых на конвейере в Куала-Лумпуре, причем; работать они должны на тех же должностях, что и мужчины. Местные же управляющие проводили политику половой сегрегации, разрешая женщинам работать только на определенных рабочих местах, да еще и отдельно от мужчин. Блэкберн страстно протестовал, а Сандерс тщетно объяснял ему: «Это же мусульманская страна, Фил!»
– Это меня не волнует, – отвечал Фил. – «Диджи-Ком» стоит за равноправие.
– Фил, это же их страна, и они мусульмане.
– Ну и что? Завод-то наш!
В другой раз разногласие возникло, по сути, по противоположному поводу: малайзийские чиновники не хотели принимать на работу в качестве бригадиров местных китайцев, хотя они и были намного более квалифицированны – политика правительства состояла в том, чтобы предоставлять руководящие должности только малайцам. Сандерс оспаривал такую дискриминацию, поскольку хотел иметь на заводе грамотный персонал. Но Фил, будучи непреклонным обличителем дискриминации в Америке, немедленно и безоговорочно согласился с политикой местных властей, обвиняя Сандерса, что тот не хочет следовать курсу «ДиджиКом», направленному на охват всех реалий межнациональной политики. И в последнюю минуту Сандерс полетел в Куала-Лумпур на встречу с султанами Селангора и Паханга, чтобы согласиться на их условия. Фил тогда заявил, что Сандерс «потакает экстремистам».
Подобным разногласиям за период руководства Томом новым заводом в Малайзии не было конца.
Сейчас Сандерс и Блэкберн приветствовали друг друга с осторожностью бывших друзей, давно забывших о своей дружбе, но преувеличенно сердечно.
– Как жизнь, Фил? – спросил Сандерс, пожимая руку Блэкберну.
– Великий день, – сказал Блэкберн, скользнув на стул перед столом Сандерса. – Куча новостей. Не знаю, какие ты уже слышал.
– Я слышал, что у Гарвина созрело решение провести Реорганизацию.
– Точно. Даже несколько решений.
Пауза, Блэкберн пошевелился в кресле и уставился на свои руки.
– Насколько я знаю, Боб сам хотел ввести тебя в курс дела. Он еще утром прошел по этажу и переговорил со всеми.
– Меня не было.
– Угу. Мы были слегка удивлены, что ты именно сегодня опоздал.
Том не стал оправдываться и продолжал выжидательно смотреть на Блэкберна.
– Ну, в любом случае, Том, – сказал Блэкберн, – дело вот в чем: в соответствии с планом общего слияния Боб решил поставить во главе отдела человека, не работающего в Группе новой продукции.
Вот и все. Теперь все понятно. Сандерс вдохнул поглубже, чувствуя, как стеснило грудь. Все его тело напряглось, но он постарался не показать этого.
– Я понимаю, что это для тебя удар, – сказал Блэкберн.
– Ну, – пожал плечами Сандерс, – я уже слышал что-то…
Когда он говорил, мысли его разбегались. Ясное дело – теперь не будет повышения, и он не будет иметь возможности для…
– Ну да. Так вот, – продолжал Блэкберн, прочистив горло, – Боб решил поставить начальником всего отдела Мередит Джонсон.
– Мередит Джонсон? – нахмурился Сандерс.
– Ну да. Она работает в головной конторе в Купертино. Я думаю, ты ее знаешь.
– Знаю, но… – Сандерс помотал головой. Бессмыслица какая-то. – Мередит занималась торговлей. И только торговлей.
– Ну, вообще-то, да. Но, как ты знаешь, Мередит последние года два работала в управлении.
– А если и так, Фил? ГНП – отдел инженерный.
– Ну, вот ты же не инженер, а справляешься прекрасно.
– Я был с этим связан много лет, еще когда занимался маркетингом. Слушай, ГНП в основном занимается линиями по производству вычислительной техники и программированием. Как она с этим справится?
– Боб и не рассчитывает, что она непосредственно будет всем заправлять, – она будет координировать работу начальников отделов, входящих в ГНП. Официально ее должность будет называться так: вице-президент по передовым технологиям и планированию. Это новая структура, которая будет включать в себя ГНП, маркетинговую службу и отдел телекоммуникаций.
– Господи, – сказал Сандерс, откинувшись на спинку кресла. – Как много всего.
Блэкберн медленно кивнул. Сандерс помолчал, задумавшись.
– Похоже на то, – сказал он, наконец, – что Мередит Джонсон будет управлять всей фирмой.
– Я бы так далеко не заходил, – сказал Блэкберн. – Она не будет непосредственно управлять сбытом, или финансами, или развитием новых проектов. Но я полагаю, что, вне всякого сомнения, Боб сделает ее своей преемницей, когда уйдет в отставку, а это случится в ближайшие два года. – Блэкберн переменил позу. – Но это все в будущем, А сейчас…
– Подожди минуту. Она будет принимать доклады от четырех начальников отделов?
– А кто будет этими начальниками? Это уже решено?
– Ну… – Фил кашлянул. Затем он пробежал руками по груди и подергал платочек в нагрудном кармане. – Окончательное решение будет принимать Мередит.
– Значит, я могу остаться без работы.
– Черт возьми, Том! – воскликнул Блэкберн. – Да ничего подобного! Боб хочет, чтобы все остались на своих местах, включая тебя. Он очень не хочет тебя терять.
– Но это дело Мередит Джонсон – оставить меня на работе или нет. – Номинально, – развел руками Блэкберн, – это так. Но лично я думаю, что это чистая проформа. Сандерс так не считал. Если бы Гарвин захотел, он на– Я звал бы имена руководителей одновременно с назначением Мередит Джонсон руководителем ГНП. Если Гарвин Я решил передать фирму в руки какой-то дамочки из отдела сбыта, это его дело, но он мог бы, по крайней мере, дать всем понять, что он не собирается расставаться с прежними начальниками отделов – людьми, которые так долго Я служили ему и компании верой и правдой.
– Боже, – сказал Сандерс. – Я отдал этой фирме двенадцать лет.
– Я думаю, ты будешь с нами и дальше, – успокаивающе сказал Блэкберн. – Суди сам: все заинтересованы в том, чтобы команда работала без срывов, – я же сказал, она не сможет управлять ею сама.
– Нуда, нуда…
Блэкберн поправил манжеты сорочки и пригладил волосы.
– Слушай, Том. Я понимаю, тебе неприятно, что начальником поставили не тебя. Но не думай, что Мередит будет производить какие-либо перемещения по службе – у нее нет таких намерений вообще. Так что твое положение незыблемо. – Он сделал паузу. – Ну, ты же знаешь Мередит, Том.
– Знаю, – кивнул Сандерс. – Мы с ней некоторое время жили вместе, но я ее не видел черт знает сколько лет. Блэкберн выглядел удивленным.
– И вы даже не поддерживали контактов?
– Практически нет. Когда Мередит пришла на работу в компанию, я как раз переехал в Сиэтл, а она осталась Купертино. Я как-то наткнулся на нее во время командировки. Поздоровались, и все.
– Ну, значит, ты знаешь ее уже столько времени, – сказал Блэкберн, будто это имело какое-то значение. – Лет шесть-семь.
– Даже больше, – ответил Сандерс. – Я уже восемь лет в Сиэтле. Так что… – стал вспоминать Сандерс. – Когда мы познакомились, она работала в фирме «Новелл» в Маунтин-вью. Продавала компьютерные сети мелким местным бизнесменам. Когда же это было?
Хотя Сандерс хорошо помнил все события их с Мередит совместной жизни, даты он припомнить не мог. Он пытался нашарить в памяти какое-нибудь значительное событие – день рождения, продвижение по службе, переезд на новую квартиру – чтобы, отталкиваясь от него, точнее определить время. Наконец он припомнил, как они вместе смотрели по телевизору результаты выборов: воздушные шарики, летящие к потолку, радостные крики людей. Мередит пила пиво. Их знакомство тогда только состоялось.
– Боже, Фил. Это было десять лет назад!
– Да, давно, – сказал Блэкберн.
Когда Сандерс впервые встретил Мередит Джонсон, она была одной из тысяч хорошеньких девушек, работавших в Сан-Хосе в отделах сбыта компаний, – двадцатилетних красоток, только что окончивших колледж и начинавших с того, что демонстрировали на экране возможности компьютера, в то время как кто-нибудь более влиятельный вел переговоры с потенциальными покупателями, стоя рядом. Со временем многие девушки стали достаточно компетентны, чтобы продавать и сами. Когда Сандерс познакомился с Мередит, она знала достаточно, чтобы на техническом жаргоне поболтать о топологических сетях и базовых адресах. Серьезных знаний у нее не было, да она в них и не нуждалась. Она была симпатичная, сексуальная и умненькая; к тому же имела какое-то сверхъестественное самообладание, которое помогало ей выпутываться из самых неудобных ситуаций. В то время Сандерс был от нее без ума, но у него и в мыслях не было, что она имеет способности для того, чтобы когда-то занять высокий административный пост в крупной фирме. Блэкберн пожал плечами.
– За десять лет много воды утекло, Том. Мередит не просто администратор по сбыту. Она училась, получила степень, работала в «СиманТеке», затем в «Конраде» и только после пришла к нам. Последние два года она работает в тесном контакте с Гарвином. Она вроде как его I протеже. Он ею доволен.
– И вот теперь она – мой босс, – качнул головой Сандерс.
– Это тебя беспокоит?
– Нет, просто забавно: бывшая подружка – мой босс.
– Так карты легли, – сказал Блэкберн. Он улыбался, но Сандерс чувствовал, как Фил исподволь исследует его реакцию. – Я вижу, тебе это не нравится, Том.
– Есть немного.
– Ну и что тебя смущает? Необходимость ходить на доклад к женщине?
– Ничего подобного. Я работал на Эйлин, когда она возглавляла HRI, и мы отлично сотрудничали. Не в этом дело. Мне странно думать, что именно Мередит Джонсон – мой босс.
– Она отличный, внушающий доверие работник, – сказал Фил, вставая и разглаживая галстук. – Я думаю, что, когда у вас будет возможность возобновить знакомство, она произведет на тебя хорошее впечатление. Дай ей шанс, Том.
– Конечно, – сказал Сандерс.
– Я верю, что все пойдет, как надо. Смотри в будущее: как бы там ни было, через годик или около того ты будешь богат.
– Следует понимать, что мы по-прежнему собираемся выделить Группу новой продукций?
– Ну да, точно так.
Это была вызывавшая самые ожесточенные споры часть плана слияния: после того как «Конли-Уайт» купит «ДиджиКом», Группа новой продукции отделяется и ее заявляют как самостоятельную фирму. Для всех, кто в ней работает, это означает огромную прибыль, потому что каждый будет иметь возможность приобрести задешево акции еще до того, как они появятся на рынке.
– Сейчас мы прорабатываем последние детали, – продолжал Блэкберн, – Но я думаю, что начальники отделов, как ты, например, получат бесплатно двадцать тысяч акций и возможность купить пятьдесят тысяч акций по цене двадцать пять центов за штуку, а кроме того, право ежегодно приобретать еще по пятьдесят тысяч акций в течение пяти лет.
– И это решенное дело, даже если Мередит будет управляющим?
– Поверь мне. Отделение произойдет в ближайшие восемнадцать месяцев – это формальная часть плана слияния.
– А нет опасности, что она может передумать?
– Ни малейшей, – улыбнулся Блэкберн. – Открою тебе маленький секрет: с самого начала акционирование было идеей Мередит.
* * *
Выйдя от Сандерса, Блэкберн завернул в приемную пустого кабинета и позвонил Гарвину. В трубке послышалось знакомое рявканье:
– Гарвин слушает.
– Я говорил с Томом Сандерсом.
– Ну и?..
– Я бы сказал, что он принял новость хорошо. Конечно, он разочарован. Думаю, что до него уже дошли какие-то слухи. Но в общем реакция нормальная.
– А насчет новой структуры? – спросил Гарвин. – Что он сказал?
– Он озабочен, – ответил Блэкберн. – Говорил сдержанно.
– Почему?
– Боится, что у нее нет достаточного инженерного
опыта для управления отделом.
– Инженерного опыта? – фыркнул Гарвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Здорово, Томми.
– Привет, Эдди. Что стряслось?
– Так, небольшие осложнения с конвейером. У тебя найдется пара минут?
– Да, конечно.
– Поздравления с новой должностью уже принимаешь?
– Пока ничего о ней не слышал, Эдди, – ответил Сандерс.
– А-а. Но дело-то на мази?
– Ничего не знаю.
– Правда, что завод в Остине остановят? От неожиданности Сандерс захохотал.
– Чего-о?
– Слушай, Томми, но здесь об этом только и говорят. «Конли-Уайт» купит фирму, а потом нас прикроют.
– Черт возьми, – сказал Сандерс. – Никто еще ничего не купил, и никто ничего не продает, Эдди. Конвейер в Остине – образец для всей индустрии. К тому же он очень выгоден.
Эдди помолчал.
– Но ты ведь скажешь мне, Томми, если что-нибудь узнаешь?
– Скажу, – пообещал Сандерс. – Но это просто сплетни, Эдди, так что забудь об этом. Ну а что у тебя там за проблемы на конвейере?
– С жиру бесятся. Девицы из сборочного потребовали, чтобы мы содрали все картинки с девками со стен мужского туалета. Говорят, что это пример сексуального преследования. Если хочешь знать мое мнение, это блажь, – заявил Ларсон, – потому что женщины все равно не заходят в мужской сортир.
– А откуда они тогда знают о картинках? – В бригаде, которая убирается по вечерам, работают и женщины. И теперь работницы с конвейера хотят, чтобы картинки содрали.
Сандерс вздохнул.
– Не хватало нам еще неприятностей, связанных со взаимоотношениями полов. Уберите все картинки.
– Несмотря на то что их туалет весь обвешан картинками?|
– Да, Эдди.
– Если хочешь знать мое мнение, это значит сдаться на милость всякого феминистского дерьма.
В дверь постучали. Сандерс поднял глаза и увидел, что в дверях стоит юрисконсульт компании Фил Блэкберн.
– Эдди, мне нужно идти.
– Ладно, – сказал Эдди, – но я хочу тебе сказать…
– Извини, Эдди, но мне срочно нужно идти. Позвони мне, если будет необходимо.
Сандерс положил трубку, и Блэкберн вошел в комнату. Сандерс сразу почувствовал, что адвокат улыбается слишком лучезарно и вообще имеет чересчур приветливый вид.
Это был дурной знак.
* * *
Главный юридический советник «ДиджиКом» Филип Блэкберн был стройным человеком сорока шести лет, одетым сейчас в темно-зеленый костюм от Хуго Босса. Как и Сандерс, Блэкберн работал на фирму более десяти лет, и это давало ему право принадлежать к «старой гвардии», к «тем, кто был у истоков». Когда Сандерс увидел его впервые, Блэкберн был молодым нахальным бородатым адвокатом по гражданскому праву из Беркли. Правда, с тех пор он пообтесался, перестал бороться за ограничение прибылей, сторонником которых он теперь стал, настойчиво, но осторожно проталкивал идеи проникновения в другие отрасли и равных возможностей. А корректность и следование последней моде в одежде сделали «тайного советника Фила» предметом насмешек в некоторых подразделениях компании. Как сказал один сотрудник: «От постоянного облизывания и держания на ветру палец у Фила уже покрылся цыпками». Он был первым, надевшим брюки-клеш, первым, срезавшим бачки, и первым сторонником разнообразия.
Много шутили о его манерах. Тщеславный, слишком заботящийся о своей внешности, Блэкберн всегда что-то на себе поправлял: приглаживал волосы, трогал лицо, детали костюма, ласкательными движениями расправлял складки на пиджаке… Все это, вкупе с его несчастной привычкой подергивать, поглаживать и теребить кончик носа, было неисчерпаемым источником шуточек. Но шутники здорово рисковали – Блэкберн был злопамятен и считался воинствующим моралистом.
В разговорах Блэкберн мог быть авторитетным и в частных беседах на короткий период мог показаться примером интеллектуальной честности, но в компании его считали тем, кем он был на самом деле: человеком без убеждений, ревностным исполнителем чужой воли и – благодаря таким качествам – идеальным человеком для претворения в жизнь карательных распоряжений Гарвина. В прежние годы Сандерс и Блэкберн были близкими приятелями, и не только потому, что росли вместе с компанией, но и потому, что их жизненные пути постоянно пересекались: когда Блэкберн в восемьдесят втором году прошел через мучительный развод, он некоторое время жил на холостяцкой квартире Сандерса в Саннивейле. А несколько лет спустя Блэкберн был свидетелем на свадьбе Сандерса и молоденькой сиэтлской адвокатессы Сюзен Хэндлер.
Но когда Блэкберн в восемьдесят девятом женился во второй раз, Сандерса даже не пригласили на свадьбу – настолько натянутыми стали их отношения. Многие сотрудники компании считали это естественным и неизбежным, поскольку Блэкберн остался частью правящей верхушки в Купертино, к которой живший в Сиэтле Сандерс больше не принадлежал. Кроме всего прочего, между двумя бывшими друзьями существовали острые разногласия по поводу заводов в Ирландии и Малайзии. Сандерс чувствовал, что Блэкберн игнорирует важные реалии, связанные с производством продукции за границей.
В качестве примера можно было бы привести категорическое требование Блэкберна, чтобы женщины составляли не меньше половины от списочного состава работников, занятых на конвейере в Куала-Лумпуре, причем; работать они должны на тех же должностях, что и мужчины. Местные же управляющие проводили политику половой сегрегации, разрешая женщинам работать только на определенных рабочих местах, да еще и отдельно от мужчин. Блэкберн страстно протестовал, а Сандерс тщетно объяснял ему: «Это же мусульманская страна, Фил!»
– Это меня не волнует, – отвечал Фил. – «Диджи-Ком» стоит за равноправие.
– Фил, это же их страна, и они мусульмане.
– Ну и что? Завод-то наш!
В другой раз разногласие возникло, по сути, по противоположному поводу: малайзийские чиновники не хотели принимать на работу в качестве бригадиров местных китайцев, хотя они и были намного более квалифицированны – политика правительства состояла в том, чтобы предоставлять руководящие должности только малайцам. Сандерс оспаривал такую дискриминацию, поскольку хотел иметь на заводе грамотный персонал. Но Фил, будучи непреклонным обличителем дискриминации в Америке, немедленно и безоговорочно согласился с политикой местных властей, обвиняя Сандерса, что тот не хочет следовать курсу «ДиджиКом», направленному на охват всех реалий межнациональной политики. И в последнюю минуту Сандерс полетел в Куала-Лумпур на встречу с султанами Селангора и Паханга, чтобы согласиться на их условия. Фил тогда заявил, что Сандерс «потакает экстремистам».
Подобным разногласиям за период руководства Томом новым заводом в Малайзии не было конца.
Сейчас Сандерс и Блэкберн приветствовали друг друга с осторожностью бывших друзей, давно забывших о своей дружбе, но преувеличенно сердечно.
– Как жизнь, Фил? – спросил Сандерс, пожимая руку Блэкберну.
– Великий день, – сказал Блэкберн, скользнув на стул перед столом Сандерса. – Куча новостей. Не знаю, какие ты уже слышал.
– Я слышал, что у Гарвина созрело решение провести Реорганизацию.
– Точно. Даже несколько решений.
Пауза, Блэкберн пошевелился в кресле и уставился на свои руки.
– Насколько я знаю, Боб сам хотел ввести тебя в курс дела. Он еще утром прошел по этажу и переговорил со всеми.
– Меня не было.
– Угу. Мы были слегка удивлены, что ты именно сегодня опоздал.
Том не стал оправдываться и продолжал выжидательно смотреть на Блэкберна.
– Ну, в любом случае, Том, – сказал Блэкберн, – дело вот в чем: в соответствии с планом общего слияния Боб решил поставить во главе отдела человека, не работающего в Группе новой продукции.
Вот и все. Теперь все понятно. Сандерс вдохнул поглубже, чувствуя, как стеснило грудь. Все его тело напряглось, но он постарался не показать этого.
– Я понимаю, что это для тебя удар, – сказал Блэкберн.
– Ну, – пожал плечами Сандерс, – я уже слышал что-то…
Когда он говорил, мысли его разбегались. Ясное дело – теперь не будет повышения, и он не будет иметь возможности для…
– Ну да. Так вот, – продолжал Блэкберн, прочистив горло, – Боб решил поставить начальником всего отдела Мередит Джонсон.
– Мередит Джонсон? – нахмурился Сандерс.
– Ну да. Она работает в головной конторе в Купертино. Я думаю, ты ее знаешь.
– Знаю, но… – Сандерс помотал головой. Бессмыслица какая-то. – Мередит занималась торговлей. И только торговлей.
– Ну, вообще-то, да. Но, как ты знаешь, Мередит последние года два работала в управлении.
– А если и так, Фил? ГНП – отдел инженерный.
– Ну, вот ты же не инженер, а справляешься прекрасно.
– Я был с этим связан много лет, еще когда занимался маркетингом. Слушай, ГНП в основном занимается линиями по производству вычислительной техники и программированием. Как она с этим справится?
– Боб и не рассчитывает, что она непосредственно будет всем заправлять, – она будет координировать работу начальников отделов, входящих в ГНП. Официально ее должность будет называться так: вице-президент по передовым технологиям и планированию. Это новая структура, которая будет включать в себя ГНП, маркетинговую службу и отдел телекоммуникаций.
– Господи, – сказал Сандерс, откинувшись на спинку кресла. – Как много всего.
Блэкберн медленно кивнул. Сандерс помолчал, задумавшись.
– Похоже на то, – сказал он, наконец, – что Мередит Джонсон будет управлять всей фирмой.
– Я бы так далеко не заходил, – сказал Блэкберн. – Она не будет непосредственно управлять сбытом, или финансами, или развитием новых проектов. Но я полагаю, что, вне всякого сомнения, Боб сделает ее своей преемницей, когда уйдет в отставку, а это случится в ближайшие два года. – Блэкберн переменил позу. – Но это все в будущем, А сейчас…
– Подожди минуту. Она будет принимать доклады от четырех начальников отделов?
– А кто будет этими начальниками? Это уже решено?
– Ну… – Фил кашлянул. Затем он пробежал руками по груди и подергал платочек в нагрудном кармане. – Окончательное решение будет принимать Мередит.
– Значит, я могу остаться без работы.
– Черт возьми, Том! – воскликнул Блэкберн. – Да ничего подобного! Боб хочет, чтобы все остались на своих местах, включая тебя. Он очень не хочет тебя терять.
– Но это дело Мередит Джонсон – оставить меня на работе или нет. – Номинально, – развел руками Блэкберн, – это так. Но лично я думаю, что это чистая проформа. Сандерс так не считал. Если бы Гарвин захотел, он на– Я звал бы имена руководителей одновременно с назначением Мередит Джонсон руководителем ГНП. Если Гарвин Я решил передать фирму в руки какой-то дамочки из отдела сбыта, это его дело, но он мог бы, по крайней мере, дать всем понять, что он не собирается расставаться с прежними начальниками отделов – людьми, которые так долго Я служили ему и компании верой и правдой.
– Боже, – сказал Сандерс. – Я отдал этой фирме двенадцать лет.
– Я думаю, ты будешь с нами и дальше, – успокаивающе сказал Блэкберн. – Суди сам: все заинтересованы в том, чтобы команда работала без срывов, – я же сказал, она не сможет управлять ею сама.
– Нуда, нуда…
Блэкберн поправил манжеты сорочки и пригладил волосы.
– Слушай, Том. Я понимаю, тебе неприятно, что начальником поставили не тебя. Но не думай, что Мередит будет производить какие-либо перемещения по службе – у нее нет таких намерений вообще. Так что твое положение незыблемо. – Он сделал паузу. – Ну, ты же знаешь Мередит, Том.
– Знаю, – кивнул Сандерс. – Мы с ней некоторое время жили вместе, но я ее не видел черт знает сколько лет. Блэкберн выглядел удивленным.
– И вы даже не поддерживали контактов?
– Практически нет. Когда Мередит пришла на работу в компанию, я как раз переехал в Сиэтл, а она осталась Купертино. Я как-то наткнулся на нее во время командировки. Поздоровались, и все.
– Ну, значит, ты знаешь ее уже столько времени, – сказал Блэкберн, будто это имело какое-то значение. – Лет шесть-семь.
– Даже больше, – ответил Сандерс. – Я уже восемь лет в Сиэтле. Так что… – стал вспоминать Сандерс. – Когда мы познакомились, она работала в фирме «Новелл» в Маунтин-вью. Продавала компьютерные сети мелким местным бизнесменам. Когда же это было?
Хотя Сандерс хорошо помнил все события их с Мередит совместной жизни, даты он припомнить не мог. Он пытался нашарить в памяти какое-нибудь значительное событие – день рождения, продвижение по службе, переезд на новую квартиру – чтобы, отталкиваясь от него, точнее определить время. Наконец он припомнил, как они вместе смотрели по телевизору результаты выборов: воздушные шарики, летящие к потолку, радостные крики людей. Мередит пила пиво. Их знакомство тогда только состоялось.
– Боже, Фил. Это было десять лет назад!
– Да, давно, – сказал Блэкберн.
Когда Сандерс впервые встретил Мередит Джонсон, она была одной из тысяч хорошеньких девушек, работавших в Сан-Хосе в отделах сбыта компаний, – двадцатилетних красоток, только что окончивших колледж и начинавших с того, что демонстрировали на экране возможности компьютера, в то время как кто-нибудь более влиятельный вел переговоры с потенциальными покупателями, стоя рядом. Со временем многие девушки стали достаточно компетентны, чтобы продавать и сами. Когда Сандерс познакомился с Мередит, она знала достаточно, чтобы на техническом жаргоне поболтать о топологических сетях и базовых адресах. Серьезных знаний у нее не было, да она в них и не нуждалась. Она была симпатичная, сексуальная и умненькая; к тому же имела какое-то сверхъестественное самообладание, которое помогало ей выпутываться из самых неудобных ситуаций. В то время Сандерс был от нее без ума, но у него и в мыслях не было, что она имеет способности для того, чтобы когда-то занять высокий административный пост в крупной фирме. Блэкберн пожал плечами.
– За десять лет много воды утекло, Том. Мередит не просто администратор по сбыту. Она училась, получила степень, работала в «СиманТеке», затем в «Конраде» и только после пришла к нам. Последние два года она работает в тесном контакте с Гарвином. Она вроде как его I протеже. Он ею доволен.
– И вот теперь она – мой босс, – качнул головой Сандерс.
– Это тебя беспокоит?
– Нет, просто забавно: бывшая подружка – мой босс.
– Так карты легли, – сказал Блэкберн. Он улыбался, но Сандерс чувствовал, как Фил исподволь исследует его реакцию. – Я вижу, тебе это не нравится, Том.
– Есть немного.
– Ну и что тебя смущает? Необходимость ходить на доклад к женщине?
– Ничего подобного. Я работал на Эйлин, когда она возглавляла HRI, и мы отлично сотрудничали. Не в этом дело. Мне странно думать, что именно Мередит Джонсон – мой босс.
– Она отличный, внушающий доверие работник, – сказал Фил, вставая и разглаживая галстук. – Я думаю, что, когда у вас будет возможность возобновить знакомство, она произведет на тебя хорошее впечатление. Дай ей шанс, Том.
– Конечно, – сказал Сандерс.
– Я верю, что все пойдет, как надо. Смотри в будущее: как бы там ни было, через годик или около того ты будешь богат.
– Следует понимать, что мы по-прежнему собираемся выделить Группу новой продукций?
– Ну да, точно так.
Это была вызывавшая самые ожесточенные споры часть плана слияния: после того как «Конли-Уайт» купит «ДиджиКом», Группа новой продукции отделяется и ее заявляют как самостоятельную фирму. Для всех, кто в ней работает, это означает огромную прибыль, потому что каждый будет иметь возможность приобрести задешево акции еще до того, как они появятся на рынке.
– Сейчас мы прорабатываем последние детали, – продолжал Блэкберн, – Но я думаю, что начальники отделов, как ты, например, получат бесплатно двадцать тысяч акций и возможность купить пятьдесят тысяч акций по цене двадцать пять центов за штуку, а кроме того, право ежегодно приобретать еще по пятьдесят тысяч акций в течение пяти лет.
– И это решенное дело, даже если Мередит будет управляющим?
– Поверь мне. Отделение произойдет в ближайшие восемнадцать месяцев – это формальная часть плана слияния.
– А нет опасности, что она может передумать?
– Ни малейшей, – улыбнулся Блэкберн. – Открою тебе маленький секрет: с самого начала акционирование было идеей Мередит.
* * *
Выйдя от Сандерса, Блэкберн завернул в приемную пустого кабинета и позвонил Гарвину. В трубке послышалось знакомое рявканье:
– Гарвин слушает.
– Я говорил с Томом Сандерсом.
– Ну и?..
– Я бы сказал, что он принял новость хорошо. Конечно, он разочарован. Думаю, что до него уже дошли какие-то слухи. Но в общем реакция нормальная.
– А насчет новой структуры? – спросил Гарвин. – Что он сказал?
– Он озабочен, – ответил Блэкберн. – Говорил сдержанно.
– Почему?
– Боится, что у нее нет достаточного инженерного
опыта для управления отделом.
– Инженерного опыта? – фыркнул Гарвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43