– Бобби слышал, как он однажды разговаривал по телефону, интересовался состоянием своих акций. И был очень озабочен. Мне кажется, Рики рассматривает «Ксимос» как свою последнюю возможность отличиться. Он работает в компании уже пять лет. Если из того, что мы делаем, ничего не получится, он будет слишком стар, чтобы начинать все сначала в новой компании. У него жена и ребенок. Он не может еще пять лет выжидать удачного случая. Поэтому Рики действительно старается, чтобы все получилось, действительно выкладывается по полной. Он целыми ночами работает, что-то придумывает. Он спит не больше трех-четырех часов в сутки. Если честно, я боюсь, что это сильно влияет на его суждения.
– Могу себе представить, – согласился я. – Он, наверное, ужасно нервничает.
– Он так сильно недосыпает, что стал крайне раздражительным и непредсказуемым, – продолжала Мае. – Я никогда не могу предугадать, как он поступит или как он на что-то отреагирует. Иногда мне кажется, что он вовсе не хочет избавляться от роев. Или, может быть, он слишком напуган.
– Возможно, – сказал я.
– Как бы то ни было, он совершенно непредсказуем. Поэтому на твоем месте я была бы очень осторожна, – предупредила Мае, – когда ты пойдешь охотиться на рои. Ты ведь это собираешься сделать, правда? Ты пойдешь охотиться на них?
– Да, – сказал я. – Это я и собираюсь сделать.
День шестой. 13:12
Они все собрались в комнате отдыха, там, где были игровые автоматы и видеоигры. Только сейчас никто не играл. Все тревожно смотрели на меня, пока я объяснял, что мы должны сделать. Мой план был довольно прост – сам рой вынуждал нас это сделать, хотя об этой подробности я предпочел умолчать.
В общих чертах я сказал, что мы имеем дело со сбежавшим роем, поведение которого не можем контролировать. И этот рой уже продемонстрировал способности к самоорганизации.
– Наличие мощного компонента самоорганизации означает, что рой способен восстановить себя после какого-нибудь повреждения или нарушения его структуры. Так, как рой это сделал в случае со мной. Поэтому рой должен быть полностью истреблен физически. То есть частицы следует подвергнуть воздействию крайне высокой или крайне низкой температуры, кислоты или мощного магнитного поля. И насколько я успел изучить поведение роя, наилучший шанс уничтожить рой представится нам ночью, когда рой теряет энергию и падает на землю.
Рики заметил:
– Но мы уже пробовали это делать, Джек. Мы не можем найти его ночью…
– Конечно, не можете, – подтвердил я. – Потому что вы его не пометили. Пустыня очень большая. Рой можно выследить в его ночном убежище только в том случае, если пометить его достаточно мощным маркером, по которому мы сможем обнаружить его след.
– Каким это маркером, к примеру?
– Это мой второй вопрос, – сказал я. – Какие маркирующие агенты у вас здесь есть? – Все смотрели на меня ничего не выражающими взглядами. – Ну давайте, ребята. Это же промышленный производственный комплекс. У вас должно быть хоть что-нибудь, чем можно пометить частицы, чтобы потом их выследить. Либо сильно светящееся вещество, либо феромон с характерным химическим составом, либо какой-нибудь радиоактивный маркер…
Снова пустые взгляды. Молчат, только головами качают.
– Ну… – проронила Мае. – Конечно, у нас есть радиоизотопы.
– Отлично.
Наконец-то хоть что-нибудь.
– Мы используем их для отслеживания утечек в системе.
– Какие у вас есть изотопы?
– Селен-72 и рений-186. И еще немного ксенона-133. Я не знаю точно, что именно сейчас есть в наличии.
– Какие у них периоды полураспада? Некоторые изотопы утрачивают радиоактивность очень быстро, в течение нескольких часов или даже минут. В таком случае они не подходят для того, что я задумал.
– Период полураспада у всех порядка недели, – ответила Мае. – У селена восемь дней. У рения четыре дня. У ксенона пять дней. Пять с четвертью.
– Хорошо. Нам подойдет любой, – сказал я. – Нам нужно, чтобы радиоактивность сохранялась в течение ночи после того, как мы пометим рой.
Мае продолжала:
– Обычно мы растворяем изотопы в растворе глюкозы. Его можно разбрызгать.
– Вот и отлично, – согласился я. – Где сейчас изотопы?
Мае неуверенно улыбнулась.
– На складе.
– А где это?
– Снаружи. Рядом со стоянкой машин.
– Хорошо, – сказал я. – Значит, давайте выйдем наружу и принесем их.
– Бога ради! – воскликнул Рики, всплеснув руками. – Ты что, совсем спятил, Джек? Ты едва не погиб сегодня утром. Ты больше не будешь выходить.
– Другого выбора у нас нет, – твердо заявил я.
– Конечно же есть! Мы можем подождать до ночи.
– Нет, – возразил я. – Потому что тогда мы не сможем пометить их до завтра. И не сможем выследить и уничтожить их до завтрашней ночи. Это означает, что мы предоставим лишние тридцать шесть часов организмам, которые очень быстро эволюционируют. Мы не можем так рисковать.
– Рисковать? Джек, если ты выйдешь сейчас наружу, ты погибнешь. Это совершенно безумная идея. Ты спятил!
Чарли Давенпорт смотрел на монитор. Теперь он повернулся к остальным.
– Нет, Джек не спятил. И я пойду вместе с ним, – он улыбнулся мне и замурлыкал себе под нос «Рожден для дикой жизни…».
Я сказал:
– Это не так уж необходимо. Мае, ты можешь мне рассказать…
– Нет. Я пойду с тобой.
– Нам нужно соорудить какой-нибудь аппарат для опрыскивания, лучше всего – с дистанционным управлением, – предложил Дэвид Брукс. – Рози, это твоя специализация.
– Ладно, я тоже пойду, – сказала Рози Кастро, посмотрев на Дэвида.
– Вы все идете? – Рики посмотрел на каждого из нас по очереди и покачал головой. – Это чрезвычайно опасно. Крайне опасно.
Никто ему не ответил. Мы все просто смотрели на него.
Тогда Рики раздраженно произнес:
– Чарли, заткнись наконец, пожалуйста! Перестань мычать. – Он повернулся ко мне: – Не думаю, что я могу вам это позволить, Джек…
– Не думаю, что у тебя есть выбор, – сказал я.
– Я здесь главный.
– Сейчас – нет.
Я подавил вспышку раздражения. Мне захотелось сказать ему, что это он наворотил тут дел, позволив рою эволюционировать в природных условиях. Но я не знал, сколько критических решений приняла Джулия. В конце концов, Рики ведь всегда подлизывался к начальству, старался угодить тем, кто главнее его, как ребенок старается угодить родителям. Он подхалимствовал очень очаровательно – это был его любимый способ продвигаться в жизни. И его самое слабое место.
Но сейчас Рики упрямо выпятил подбородок.
– Ты просто не сможешь этого сделать, Джек, – сказал он. – Вы, ребята, не сможете выйти наружу и остаться в живых.
– А вот и сможем, Рики, – возразил Чарли Давенпорт. Он указал на монитор. – Посмотри сам.
На монитор передавалось изображение пустыни. Послеобеденное солнце озаряло колючие кактусы. Вдали виднелся одинокий кустик можжевельника, темный при таком ярком свете. Я не сразу понял, что имел в виду Чарли. А потом заметил, что песок движется – ветер нес песчинки над самой поверхностью пустыни. Потом я увидел, что куст можжевельника наклонен в одну сторону.
– Да, ребята, – сказал Чарли Давенпорт. – Сейчас там, снаружи, сильный ветер. Сильный ветер – никаких роев, помните? Им приходится прижиматься к земле. – Он встал и направился к коридору, который вел на энергостанцию. – Не будем тратить время. Пошли, ребята.
Все встали и направились к выходу. Я шел последним. Меня поразило, что Рики оттер меня в сторону и заслонил проход своим телом.
– Прости, Джек, я не хотел ставить тебя в неловкое положение перед остальными. Но я действительно не могу допустить, чтобы ты это сделал.
– Ты предпочел бы, чтобы это сделал кто-нибудь другой? – спросил я.
Рики нахмурил брови.
– Что ты имеешь в виду?
– Рики, пришло время взглянуть в лицо фактам. Это уже катастрофа. И если мы не сможем с ней совладать, нам придется позвать на помощь.
– Помощь? Что ты имеешь в виду? – повторил он.
– Я имею в виду, что придется звонить в Пентагон. Вызывать армию. Мы должны призвать кого-то, кто сможет совладать с этими роями.
– Господи, Джек! Мы не можем этого сделать.
– У нас нет выбора.
– Но это означает крах для компании. Мы никогда больше не сможем получить инвестиции.
– Это меня волнует меньше всего, – сказал я.
Я страшно разозлился из-за того, что творилось в этой пустыне. Цепочка неверных решений, ошибок и промахов тянулась недели и месяцы. Такое впечатление, будто все в этом «Ксимосе» делали на скорую руку, накладывали заплатки поверх заплаток, по-быстрому, грубо и некачественно. Об отдаленных последствиях никто не заботился.
– Подумай сам, – сказал я. – У вас сбежал рой, который представляет собой смертельную опасность. Вы больше не можете позволить себе с ним заигрывать.
– Но Джулия…
– Джулии здесь нет.
– Но она говорила…
– Меня не интересует, что она говорила, Рики.
– Но компания…
– К черту компанию, Рики! – я схватил его за плечи и крепко встряхнул. – До тебя что, не доходит? Ты не выходишь наружу – потому что ты боишься их, Рики! Мы должны их уничтожить. И если мы не сможем сделать это быстро, нам придется позвать на помощь.
– Нет.
– Да, Рики.
– Это мы еще посмотрим! – прорычал он. Его тело напряглось, глаза загорелись. Он схватил меня за воротник. Я стоял, не двигаясь, просто смотрел ему в глаза. Рики пару секунд сверлил меня пылающим взглядом, потом ослабил хватку. Похлопал меня по плечу и поправил мой воротник.
– Проклятье, Джек! Что я делаю? – проговорил он и улыбнулся своей фирменной улыбкой – страдальческой, заискивающей. – Прости меня, Джек. Наверное, у меня просто нервный срыв. Ты прав. Конечно же, ты абсолютно прав. К черту компанию. Мы должны это сделать. Мы должны уничтожить эти штуки ко всем чертям.
– Да, – согласился я, все еще не сводя с него пристального взгляда.
– Мы должны.
Рики помолчал, убрал руку от моего воротника.
– Ты думаешь, я веду себя странно? Мэри тоже кажется, что я стал немного странным. Она как-то сказала мне об этом. Я действительно веду себя странно?
– Ну…
– Скажи мне, Джек..
– Наверное, это от нервов… Сколько ты спишь?
– Немного. Пару часов.
– Может быть, тебе стоит принять таблетку?
– Я принимал. Не помогает. Это все чертовы нервы. Ужасное напряжение. Я здесь торчу уже неделю. Теперь ты будешь здесь за главного.
– Как и предполагалось.
– Да. Ну, в любом случае… – Он отвернулся, как будто внезапно устыдившись чего-то. Потом сказал: – Я буду держать с вами связь по рации. Буду следить за каждым вашим шагом. Я очень благодарен тебе, Джек. Ты принес сюда разумность и порядок. Только… Только будь там поосторожнее, ладно?
– Постараюсь.
Рики отступил в сторону.
Я прошел мимо него и вышел в коридор.
В коридоре, пока мы шли к энергостанции, Мае пошла рядом со мной. Я сказал ей:
– Тебе не обязательно выходить наружу, Мае. Ты и по рации можешь мне объяснить, что делать с изотопами.
– Меня больше беспокоят не изотопы, Джек, – произнесла Мае негромко, так, что ее голоса почти не было слышно за гулом кондиционеров. – Меня беспокоит кролик.
Я подумал, что неправильно расслышал ее слова.
– Что?
– Кролик. Я должна снова исследовать кролика.
– Почему?
– Помнишь, я взяла образец ткани из его желудка? Так вот, пару минут назад я рассмотрела его под микроскопом.
– И что?
– Боюсь, у нас большие проблемы, Джек.
День шестой. 14:52
Я вышел за дверь первым и прищурил глаза, глядя на освещенную ярким солнцем пустыню. Хотя было уже почти три часа дня, солнце как будто светило так же ярко и жарко, как раньше. Горячий ветер трепал мою рубашку и брюки. Я придвинул микрофон рации поближе к губам и спросил:
– Бобби, ты записываешь?
– Записываю тебя, Джек.
– Изображение нормальное?
– Да, Джек.
Чарли Давенпорт вышел наружу и засмеялся.
– Знаешь, Рики, ты – непроходимый тупица. Ты в курсе? – спросил он.
В наушнике я услышал голос Рики:
– Брось, Чарли. Ты же знаешь, я не люблю комплименты. Мог бы и промолчать.
Потом за дверь вышла Мае. У нее на плече висел рюкзак.
– Это для изотопов, – пояснила она.
– Они тяжелые?
– Контейнеры – тяжелые.
За Мае вышли Дэвид Брукс и Рози. Рози скорчила рожицу, ступив на песок.
– Господи, какая здесь жара!
– Я думал, ты знаешь, Рози, что в пустынях обычно бывает жарко, – поддел ее Чарли.
– Не воняй, Чарли.
– Не бойся, Рози, я пукну в другую сторону, – сказал Чарли и громко рыгнул.
Я внимательно осмотрел горизонт, но ничего подозрительного не заметил. Машины стояли под навесом, примерно в пятидесяти ярдах от двери. Навес над стоянкой упирался одним торцом в приземистое бетонное здание с узкими окнами, выкрашенное в белый цвет. Это и был склад.
Мы пошли к складу. Рози сказала:
– А там работают кондиционеры?
– Да, – ответила Мае. – Но на складе все равно жарко. Он плохо изолирован.
– Склад герметичен? – спросил я.
– Не совсем.
– Это значит – нет, – сказал Чарли Давенпорт и рассмеялся. Потом спросил в микрофон: – Бобби, какой у нас ветер?
– Семнадцать узлов, – ответил Бобби Лембек. – Хороший сильный ветер.
– И долго он еще продержится? До заката?
– Скорее всего, да. Еще три часа.
Я сказал:
– Времени должно хватить.
Я заметил, что Дэвид Брукс все время молчит. Он еще не проронил ни слова, просто шел к складу вместе со всеми. Рози держалась рядом с ним.
– Ну, с этим никогда не угадаешь, – сказал Чарли. – Что угодно может случиться. В любую минуту, – и как-то очень нехорошо рассмеялся.
Рики сказал:
– Чарли, может, хватит? Ты всем действуешь на нервы.
– Может, выйдешь сюда и заткнешь мне рот, начальник? – поинтересовался Чарли.. – Что, обосрался? Штаны дерьмом залепило?
Я сказал:
– Чарли, давай не будем отвлекаться.
– Да я и не отвлекаюсь. Ни капельки не отвлекаюсь.
Ветер сметал песок, образуя коричневатую дымку над самой землей. Мае шагала рядом со мной. Она посмотрела в пустыню и вдруг сказала:
– Я хочу пойти посмотреть на кролика. А вы идите дальше, если хотите.
И она повернула направо, туда, где лежали останки кролика. Я пошел вместе с ней. Остальные тоже повернули и потянулись за нами. Мне показалось, что всем хочется держаться вместе, группой. Ветер не ослабевал.
Чарли спросил:
– Зачем тебе сдался этот кролик, Мае?
– Хочу кое-что проверить, – она на ходу натянула резиновые перчатки.
В наушнике затрещало, и Рики сказал:
– Кто-нибудь удосужится объяснить мне, что происходит?
– Мы идем посмотреть на кролика, – ответил Чарли.
– Зачем?
– Мае хочет его увидеть.
– Она его уже видела. Ребята, я бы не советовал вам разбредаться по пустыне.
– А никто и не разбредается по пустыне, Рики.
Я уже различал вдали тушку кролика, наполовину занесенную песком. Через пару минут мы обступили тушку со всех сторон. Ветром кролика повалило на бок. Мае присела, перевернула его на спинку и развернула тушку.
– Твою м… – пробормотала Рози.
Я поразился, увидев, что плоть кролика больше не была гладкой и розовой. Все ткани стали шероховатыми, а в нескольких местах выглядели так, будто их поскребли металлической щеткой. И все было покрыто молочно-белой пленкой.
– Выглядит так, будто его окунули в кислоту, – сказал Чарли.
– Так и есть, – ответила Мае. В ее голосе прозвучала мрачная озабоченность.
Я посмотрел на часы. Это произошло всего за два часа.
– Что с ним случилось?
Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала:
– Тушка частично съедена.
– Съедена? Но кем?
– Бактериями.
– Погоди-ка, – спросил Чарли Давенпорт, – ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка?
– Это мы скоро узнаем, – ответила Мае. Она достала из поясной сумки несколько стеклянных пробирок, внутрь которых были вставлены ватные тампоны на проволочках.
– Но прошло так мало времени…
– Времени прошло достаточно, – возразила Мае. – При высокой температуре скорость роста бактерий увеличивается.
Она быстро взяла мазки с разных участков тушки разными тампонами и аккуратно вставила тампоны обратно в пробирки.
– При такой жаре Тета-ди наверняка растет очень агрессивно.
– Это естественно для бактерий – если у них есть подходящая питательная среда. Их рост очень быстро входит в фазу логарифмической прогрессии, когда они удваиваются каждые две или три минуты. Я полагаю, что именно это здесь и происходит.
Я сказал:
– Но если это верно, то, значит, рой…
– Я не знаю, что это означает, Джек, – быстро произнесла Мае. Она посмотрела на меня и едва заметно покачала головой. Намек был ясен: «Не сейчас».
Но у остальных мысли развивались в том же направлении.
– Мае, Мае, Мае… – сказал Чарли Давенпорт. – Ты утверждаешь, что рои убили кролика для того, чтобы его съесть? Чтобы вырастить больше кишечных палочек? И создать больше роев?
– Я этого не говорила, Чарли, – ее голос звучал ровно, почти успокаивающе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Могу себе представить, – согласился я. – Он, наверное, ужасно нервничает.
– Он так сильно недосыпает, что стал крайне раздражительным и непредсказуемым, – продолжала Мае. – Я никогда не могу предугадать, как он поступит или как он на что-то отреагирует. Иногда мне кажется, что он вовсе не хочет избавляться от роев. Или, может быть, он слишком напуган.
– Возможно, – сказал я.
– Как бы то ни было, он совершенно непредсказуем. Поэтому на твоем месте я была бы очень осторожна, – предупредила Мае, – когда ты пойдешь охотиться на рои. Ты ведь это собираешься сделать, правда? Ты пойдешь охотиться на них?
– Да, – сказал я. – Это я и собираюсь сделать.
День шестой. 13:12
Они все собрались в комнате отдыха, там, где были игровые автоматы и видеоигры. Только сейчас никто не играл. Все тревожно смотрели на меня, пока я объяснял, что мы должны сделать. Мой план был довольно прост – сам рой вынуждал нас это сделать, хотя об этой подробности я предпочел умолчать.
В общих чертах я сказал, что мы имеем дело со сбежавшим роем, поведение которого не можем контролировать. И этот рой уже продемонстрировал способности к самоорганизации.
– Наличие мощного компонента самоорганизации означает, что рой способен восстановить себя после какого-нибудь повреждения или нарушения его структуры. Так, как рой это сделал в случае со мной. Поэтому рой должен быть полностью истреблен физически. То есть частицы следует подвергнуть воздействию крайне высокой или крайне низкой температуры, кислоты или мощного магнитного поля. И насколько я успел изучить поведение роя, наилучший шанс уничтожить рой представится нам ночью, когда рой теряет энергию и падает на землю.
Рики заметил:
– Но мы уже пробовали это делать, Джек. Мы не можем найти его ночью…
– Конечно, не можете, – подтвердил я. – Потому что вы его не пометили. Пустыня очень большая. Рой можно выследить в его ночном убежище только в том случае, если пометить его достаточно мощным маркером, по которому мы сможем обнаружить его след.
– Каким это маркером, к примеру?
– Это мой второй вопрос, – сказал я. – Какие маркирующие агенты у вас здесь есть? – Все смотрели на меня ничего не выражающими взглядами. – Ну давайте, ребята. Это же промышленный производственный комплекс. У вас должно быть хоть что-нибудь, чем можно пометить частицы, чтобы потом их выследить. Либо сильно светящееся вещество, либо феромон с характерным химическим составом, либо какой-нибудь радиоактивный маркер…
Снова пустые взгляды. Молчат, только головами качают.
– Ну… – проронила Мае. – Конечно, у нас есть радиоизотопы.
– Отлично.
Наконец-то хоть что-нибудь.
– Мы используем их для отслеживания утечек в системе.
– Какие у вас есть изотопы?
– Селен-72 и рений-186. И еще немного ксенона-133. Я не знаю точно, что именно сейчас есть в наличии.
– Какие у них периоды полураспада? Некоторые изотопы утрачивают радиоактивность очень быстро, в течение нескольких часов или даже минут. В таком случае они не подходят для того, что я задумал.
– Период полураспада у всех порядка недели, – ответила Мае. – У селена восемь дней. У рения четыре дня. У ксенона пять дней. Пять с четвертью.
– Хорошо. Нам подойдет любой, – сказал я. – Нам нужно, чтобы радиоактивность сохранялась в течение ночи после того, как мы пометим рой.
Мае продолжала:
– Обычно мы растворяем изотопы в растворе глюкозы. Его можно разбрызгать.
– Вот и отлично, – согласился я. – Где сейчас изотопы?
Мае неуверенно улыбнулась.
– На складе.
– А где это?
– Снаружи. Рядом со стоянкой машин.
– Хорошо, – сказал я. – Значит, давайте выйдем наружу и принесем их.
– Бога ради! – воскликнул Рики, всплеснув руками. – Ты что, совсем спятил, Джек? Ты едва не погиб сегодня утром. Ты больше не будешь выходить.
– Другого выбора у нас нет, – твердо заявил я.
– Конечно же есть! Мы можем подождать до ночи.
– Нет, – возразил я. – Потому что тогда мы не сможем пометить их до завтра. И не сможем выследить и уничтожить их до завтрашней ночи. Это означает, что мы предоставим лишние тридцать шесть часов организмам, которые очень быстро эволюционируют. Мы не можем так рисковать.
– Рисковать? Джек, если ты выйдешь сейчас наружу, ты погибнешь. Это совершенно безумная идея. Ты спятил!
Чарли Давенпорт смотрел на монитор. Теперь он повернулся к остальным.
– Нет, Джек не спятил. И я пойду вместе с ним, – он улыбнулся мне и замурлыкал себе под нос «Рожден для дикой жизни…».
Я сказал:
– Это не так уж необходимо. Мае, ты можешь мне рассказать…
– Нет. Я пойду с тобой.
– Нам нужно соорудить какой-нибудь аппарат для опрыскивания, лучше всего – с дистанционным управлением, – предложил Дэвид Брукс. – Рози, это твоя специализация.
– Ладно, я тоже пойду, – сказала Рози Кастро, посмотрев на Дэвида.
– Вы все идете? – Рики посмотрел на каждого из нас по очереди и покачал головой. – Это чрезвычайно опасно. Крайне опасно.
Никто ему не ответил. Мы все просто смотрели на него.
Тогда Рики раздраженно произнес:
– Чарли, заткнись наконец, пожалуйста! Перестань мычать. – Он повернулся ко мне: – Не думаю, что я могу вам это позволить, Джек…
– Не думаю, что у тебя есть выбор, – сказал я.
– Я здесь главный.
– Сейчас – нет.
Я подавил вспышку раздражения. Мне захотелось сказать ему, что это он наворотил тут дел, позволив рою эволюционировать в природных условиях. Но я не знал, сколько критических решений приняла Джулия. В конце концов, Рики ведь всегда подлизывался к начальству, старался угодить тем, кто главнее его, как ребенок старается угодить родителям. Он подхалимствовал очень очаровательно – это был его любимый способ продвигаться в жизни. И его самое слабое место.
Но сейчас Рики упрямо выпятил подбородок.
– Ты просто не сможешь этого сделать, Джек, – сказал он. – Вы, ребята, не сможете выйти наружу и остаться в живых.
– А вот и сможем, Рики, – возразил Чарли Давенпорт. Он указал на монитор. – Посмотри сам.
На монитор передавалось изображение пустыни. Послеобеденное солнце озаряло колючие кактусы. Вдали виднелся одинокий кустик можжевельника, темный при таком ярком свете. Я не сразу понял, что имел в виду Чарли. А потом заметил, что песок движется – ветер нес песчинки над самой поверхностью пустыни. Потом я увидел, что куст можжевельника наклонен в одну сторону.
– Да, ребята, – сказал Чарли Давенпорт. – Сейчас там, снаружи, сильный ветер. Сильный ветер – никаких роев, помните? Им приходится прижиматься к земле. – Он встал и направился к коридору, который вел на энергостанцию. – Не будем тратить время. Пошли, ребята.
Все встали и направились к выходу. Я шел последним. Меня поразило, что Рики оттер меня в сторону и заслонил проход своим телом.
– Прости, Джек, я не хотел ставить тебя в неловкое положение перед остальными. Но я действительно не могу допустить, чтобы ты это сделал.
– Ты предпочел бы, чтобы это сделал кто-нибудь другой? – спросил я.
Рики нахмурил брови.
– Что ты имеешь в виду?
– Рики, пришло время взглянуть в лицо фактам. Это уже катастрофа. И если мы не сможем с ней совладать, нам придется позвать на помощь.
– Помощь? Что ты имеешь в виду? – повторил он.
– Я имею в виду, что придется звонить в Пентагон. Вызывать армию. Мы должны призвать кого-то, кто сможет совладать с этими роями.
– Господи, Джек! Мы не можем этого сделать.
– У нас нет выбора.
– Но это означает крах для компании. Мы никогда больше не сможем получить инвестиции.
– Это меня волнует меньше всего, – сказал я.
Я страшно разозлился из-за того, что творилось в этой пустыне. Цепочка неверных решений, ошибок и промахов тянулась недели и месяцы. Такое впечатление, будто все в этом «Ксимосе» делали на скорую руку, накладывали заплатки поверх заплаток, по-быстрому, грубо и некачественно. Об отдаленных последствиях никто не заботился.
– Подумай сам, – сказал я. – У вас сбежал рой, который представляет собой смертельную опасность. Вы больше не можете позволить себе с ним заигрывать.
– Но Джулия…
– Джулии здесь нет.
– Но она говорила…
– Меня не интересует, что она говорила, Рики.
– Но компания…
– К черту компанию, Рики! – я схватил его за плечи и крепко встряхнул. – До тебя что, не доходит? Ты не выходишь наружу – потому что ты боишься их, Рики! Мы должны их уничтожить. И если мы не сможем сделать это быстро, нам придется позвать на помощь.
– Нет.
– Да, Рики.
– Это мы еще посмотрим! – прорычал он. Его тело напряглось, глаза загорелись. Он схватил меня за воротник. Я стоял, не двигаясь, просто смотрел ему в глаза. Рики пару секунд сверлил меня пылающим взглядом, потом ослабил хватку. Похлопал меня по плечу и поправил мой воротник.
– Проклятье, Джек! Что я делаю? – проговорил он и улыбнулся своей фирменной улыбкой – страдальческой, заискивающей. – Прости меня, Джек. Наверное, у меня просто нервный срыв. Ты прав. Конечно же, ты абсолютно прав. К черту компанию. Мы должны это сделать. Мы должны уничтожить эти штуки ко всем чертям.
– Да, – согласился я, все еще не сводя с него пристального взгляда.
– Мы должны.
Рики помолчал, убрал руку от моего воротника.
– Ты думаешь, я веду себя странно? Мэри тоже кажется, что я стал немного странным. Она как-то сказала мне об этом. Я действительно веду себя странно?
– Ну…
– Скажи мне, Джек..
– Наверное, это от нервов… Сколько ты спишь?
– Немного. Пару часов.
– Может быть, тебе стоит принять таблетку?
– Я принимал. Не помогает. Это все чертовы нервы. Ужасное напряжение. Я здесь торчу уже неделю. Теперь ты будешь здесь за главного.
– Как и предполагалось.
– Да. Ну, в любом случае… – Он отвернулся, как будто внезапно устыдившись чего-то. Потом сказал: – Я буду держать с вами связь по рации. Буду следить за каждым вашим шагом. Я очень благодарен тебе, Джек. Ты принес сюда разумность и порядок. Только… Только будь там поосторожнее, ладно?
– Постараюсь.
Рики отступил в сторону.
Я прошел мимо него и вышел в коридор.
В коридоре, пока мы шли к энергостанции, Мае пошла рядом со мной. Я сказал ей:
– Тебе не обязательно выходить наружу, Мае. Ты и по рации можешь мне объяснить, что делать с изотопами.
– Меня больше беспокоят не изотопы, Джек, – произнесла Мае негромко, так, что ее голоса почти не было слышно за гулом кондиционеров. – Меня беспокоит кролик.
Я подумал, что неправильно расслышал ее слова.
– Что?
– Кролик. Я должна снова исследовать кролика.
– Почему?
– Помнишь, я взяла образец ткани из его желудка? Так вот, пару минут назад я рассмотрела его под микроскопом.
– И что?
– Боюсь, у нас большие проблемы, Джек.
День шестой. 14:52
Я вышел за дверь первым и прищурил глаза, глядя на освещенную ярким солнцем пустыню. Хотя было уже почти три часа дня, солнце как будто светило так же ярко и жарко, как раньше. Горячий ветер трепал мою рубашку и брюки. Я придвинул микрофон рации поближе к губам и спросил:
– Бобби, ты записываешь?
– Записываю тебя, Джек.
– Изображение нормальное?
– Да, Джек.
Чарли Давенпорт вышел наружу и засмеялся.
– Знаешь, Рики, ты – непроходимый тупица. Ты в курсе? – спросил он.
В наушнике я услышал голос Рики:
– Брось, Чарли. Ты же знаешь, я не люблю комплименты. Мог бы и промолчать.
Потом за дверь вышла Мае. У нее на плече висел рюкзак.
– Это для изотопов, – пояснила она.
– Они тяжелые?
– Контейнеры – тяжелые.
За Мае вышли Дэвид Брукс и Рози. Рози скорчила рожицу, ступив на песок.
– Господи, какая здесь жара!
– Я думал, ты знаешь, Рози, что в пустынях обычно бывает жарко, – поддел ее Чарли.
– Не воняй, Чарли.
– Не бойся, Рози, я пукну в другую сторону, – сказал Чарли и громко рыгнул.
Я внимательно осмотрел горизонт, но ничего подозрительного не заметил. Машины стояли под навесом, примерно в пятидесяти ярдах от двери. Навес над стоянкой упирался одним торцом в приземистое бетонное здание с узкими окнами, выкрашенное в белый цвет. Это и был склад.
Мы пошли к складу. Рози сказала:
– А там работают кондиционеры?
– Да, – ответила Мае. – Но на складе все равно жарко. Он плохо изолирован.
– Склад герметичен? – спросил я.
– Не совсем.
– Это значит – нет, – сказал Чарли Давенпорт и рассмеялся. Потом спросил в микрофон: – Бобби, какой у нас ветер?
– Семнадцать узлов, – ответил Бобби Лембек. – Хороший сильный ветер.
– И долго он еще продержится? До заката?
– Скорее всего, да. Еще три часа.
Я сказал:
– Времени должно хватить.
Я заметил, что Дэвид Брукс все время молчит. Он еще не проронил ни слова, просто шел к складу вместе со всеми. Рози держалась рядом с ним.
– Ну, с этим никогда не угадаешь, – сказал Чарли. – Что угодно может случиться. В любую минуту, – и как-то очень нехорошо рассмеялся.
Рики сказал:
– Чарли, может, хватит? Ты всем действуешь на нервы.
– Может, выйдешь сюда и заткнешь мне рот, начальник? – поинтересовался Чарли.. – Что, обосрался? Штаны дерьмом залепило?
Я сказал:
– Чарли, давай не будем отвлекаться.
– Да я и не отвлекаюсь. Ни капельки не отвлекаюсь.
Ветер сметал песок, образуя коричневатую дымку над самой землей. Мае шагала рядом со мной. Она посмотрела в пустыню и вдруг сказала:
– Я хочу пойти посмотреть на кролика. А вы идите дальше, если хотите.
И она повернула направо, туда, где лежали останки кролика. Я пошел вместе с ней. Остальные тоже повернули и потянулись за нами. Мне показалось, что всем хочется держаться вместе, группой. Ветер не ослабевал.
Чарли спросил:
– Зачем тебе сдался этот кролик, Мае?
– Хочу кое-что проверить, – она на ходу натянула резиновые перчатки.
В наушнике затрещало, и Рики сказал:
– Кто-нибудь удосужится объяснить мне, что происходит?
– Мы идем посмотреть на кролика, – ответил Чарли.
– Зачем?
– Мае хочет его увидеть.
– Она его уже видела. Ребята, я бы не советовал вам разбредаться по пустыне.
– А никто и не разбредается по пустыне, Рики.
Я уже различал вдали тушку кролика, наполовину занесенную песком. Через пару минут мы обступили тушку со всех сторон. Ветром кролика повалило на бок. Мае присела, перевернула его на спинку и развернула тушку.
– Твою м… – пробормотала Рози.
Я поразился, увидев, что плоть кролика больше не была гладкой и розовой. Все ткани стали шероховатыми, а в нескольких местах выглядели так, будто их поскребли металлической щеткой. И все было покрыто молочно-белой пленкой.
– Выглядит так, будто его окунули в кислоту, – сказал Чарли.
– Так и есть, – ответила Мае. В ее голосе прозвучала мрачная озабоченность.
Я посмотрел на часы. Это произошло всего за два часа.
– Что с ним случилось?
Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала:
– Тушка частично съедена.
– Съедена? Но кем?
– Бактериями.
– Погоди-ка, – спросил Чарли Давенпорт, – ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка?
– Это мы скоро узнаем, – ответила Мае. Она достала из поясной сумки несколько стеклянных пробирок, внутрь которых были вставлены ватные тампоны на проволочках.
– Но прошло так мало времени…
– Времени прошло достаточно, – возразила Мае. – При высокой температуре скорость роста бактерий увеличивается.
Она быстро взяла мазки с разных участков тушки разными тампонами и аккуратно вставила тампоны обратно в пробирки.
– При такой жаре Тета-ди наверняка растет очень агрессивно.
– Это естественно для бактерий – если у них есть подходящая питательная среда. Их рост очень быстро входит в фазу логарифмической прогрессии, когда они удваиваются каждые две или три минуты. Я полагаю, что именно это здесь и происходит.
Я сказал:
– Но если это верно, то, значит, рой…
– Я не знаю, что это означает, Джек, – быстро произнесла Мае. Она посмотрела на меня и едва заметно покачала головой. Намек был ясен: «Не сейчас».
Но у остальных мысли развивались в том же направлении.
– Мае, Мае, Мае… – сказал Чарли Давенпорт. – Ты утверждаешь, что рои убили кролика для того, чтобы его съесть? Чтобы вырастить больше кишечных палочек? И создать больше роев?
– Я этого не говорила, Чарли, – ее голос звучал ровно, почти успокаивающе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43