, дало великолепные всходы и расцвело махровым цветом на ниве ее чувственности - очень многие, отсылаемые мною к ней самцы не могли нахвалиться на все ее стати и на ту пикантную особенность, которую ей придавало отсутствие ноги...
Следующая моя встреча с девушкой-калекой произошла в процессе моего "круиза до экватора" и обратно на борту теплохода "Байкал" (кажется, дай бог памяти, это было где-то в начале семидесятых годов), на котором нас прокатили по юго-восточным морям - разумеется без высадки на берег, что не помешало одному из экскурсантов, воспользовавшись ночным временем, сбежать в Цусимском проливе прямо с борта судна - но и такая урезанная программа для нас в те времена была несбыточной мечтой.
Поскольку еще до этого я уже был в круизе по дальневосточным морям, то не буду вдаваться в частности корабельной жизни и описывать феерические картины местных закатов, скажу только, что с их красотой и с таким буйством красок мне доселе встречаться не приходилось... Но, вернемся к нашим баранам...
Корабль отдал швартовые, наша, в смысле приехавшая из Москвы, группка выпила положенное количество бутылок шампанского и начала знакомиться с кораблем и нашими каютами, которые оказались в меру комфортабельными и даже... снабженными кондиционерами, что в наши совковые головы просто не укладывалось. Правда, последнее обстоятельство, на которое с такой гордостью обратил наше внимание помощник капитана, объяснилось тем, что мы попали в брешь между двумя фрахтами, которые на это время были уже законтрактованы какими-то другими зарубежными фирмами.
На следующее утро знакомство с кораблем продолжилось новыми бутылками шампанского и более детальным, как бывает в таких случаях, выяснением, как говорят в лучших домах Лондона и Жмеринки, "ху ис ху".
Наличие у меня пробкового шлема и шорт, привезенных мне в подарок одним из моих сослуживцев из Вьетнама, сразу же выдвинуло меня в законодатели местных корабельных мод, а нехотя, после упорных настаиваний лучшей половины человечества, сделанное мною признание, что я работаю сексологом в одном закрытом заведении, мгновенно облетело все судно. Тут я чуть не попался - на носимом мною из пижонства "поплавке" действительно стояла эмблема МИСИ, которую я позабыл, отправляясь в круиз, снять а какой-то, не то московский, не то киевский болван (в нашу группу входили не только московские, но и ленинградские и киевские представители нашей славной трудовой интеллигенции) заподозрил меня в неискренности - ему показалось, что эмблема МИСИ принадлежит всесоюзноизвестному Московскому Инженерно, Строительному Институту (в чем он был безусловно прав). Однако благодаря своему нахальству, которое меня выручало в самые тяжелые дни моей жизни, и оправдывая известную сентенцию о том, что нахальство - это второе счастье в жизни, быстро перехватив инициативу в начинавшейся разгораться дискуссии, я, снисходительно улыбнувшись и нагло глядя прямо в его глаза, ответил:
- Извините, но вы, наверное, путаете мой институт с Московским Институтом Сексологических Исследований...
Моему деятелю было нечего путного возразить - а вдруг в Москве действительно появилось подобное НИИ? - и я с честью вышел из этого маленького столкновения, окончательно укрепив за собой незаслуженно узурпированную мною славу крупного сексолога. На вопросы многочисленных почитательниц, где бы они смогли поближе познакомиться с моим творчеством а кто в то время мог даже в безумном сне предположить, что мои книги по вопросам секса будут издаваться массовыми тиражами? - я, таинственно улыбаясь, отвечал:
- К моему великому сожалению, но мне и моему коллективу приходится писать "на полку", так как, хотя проблема и есть, но там... - следовал многозначительный взгляд наверх, - эту проблему не одобряют....
Мои собеседницы тяжко вздыхали, но, хорошо понимая, что против рожна не попрешь, по возможности быстро сворачивали так приятно начинавшиеся "вечера вопросов и ответов", но, поймав меня где-нибудь на палубе, неизбежно возвращались все снова и снова к наболевшему вопросу...
Однако ближе к телу, как любила повторять одна моя знакомая...
Ознакомившись, в общих чертах, с контингентом туристов, я через некоторое время обратил внимание на одну молодую хорошенькую девушку, которая вечно не покидала шезлонга и не раздевалась, несмотря на наступавшую тропическую жару, ниже пояса. Естественно, что я не мог не заинтересоваться подобным поведением и, выбрав подходящий момент, когда гражданка уединилась на корме, полез к ней в душу со своими грязными ногами... Не хочу вас утруждать длинным рассказом, но вот что я выяснил в самом близком времени. Дело в том, что А. - я буду ее так называть - с детства где-то подхватила полиомелит, и одна ее нога усохла до такой степени, что она практически была лишена свободы передвижения.
Я не собирался с нею грешить, но она была так прелестна, так беззащитна в своем отчаянии, что я не мог не взять ее под свое покровительство... Я буквально насильно вытащил ее не верхнюю палубу, внедрил в один из образовавшихся там кружков, за несколько дней заставил, несмотря на все ее протесты, одеть купальник и, в довершении всего, принудил залезть в бассейн и начать купаться. Короче, я ее вывел из постоянного стресса, научил смеяться и в какой-то степени вернул радость жизни.
Я часто навещал их кружок, рассказывал охальные анекдоты, как мог, дурачился, затаскивал А. в бассейн, лез при всех к ней с поцелуями и во всю, как бы случайно, лапал ее за здоровую ногу, короче, старался, как мог, показать, что не делаю между нею и другими прелестницами какого-либо различия.
Но враг рода человеческого так опытен и силен, а человек так слаб и беззащитен, что когда ему предоставляется хоть малейшая возможность столкнуть человека с пути истинного и праведного и ввести в грех любострастия, то он незамедлительно это делает.
Так он поступил и со мной.
Привыкнув к А. в процессе наших шалостей, я счел, по наводке врага человеческого, необходимым достойно завершить образование моей лапоньки завершающим, но так необходимым для нее аккордом, который решительно ввел бы ее в нормальный круг общения с другими представителями лиц мужского пола.
Предварительно проведя с ней курсовые занятия по охране материнства от младенчества, я уединился с ней в каюте и, без всякого с ее стороны сопротивления, спокойно и с большим удовольствием завершил курс ее начального образования. Надо сказать, что она мужественно, только слегка вскрикнув, встретила и перенесла все возникшие на ее пути к познанию истины затруднения, чему я, конечно, поспособствовал, ознакомив ее с основами клитеринга. Операция ей, да и мне тоже, явно понравилась, так что последние два-три дня перед приходом в порт я всецело посвятил дальнейшему ее обучению Науки Любви.
К сожалению, расставание не обошлось без слез и моих лживых обещаний обязательно приехать хотя бы еще раз во Вадивосток...
Дальнейшая ее судьба мне неизвестна, но, искренне надеюсь, что мои уроки пошли ей на пользу и она смогла избавиться от основных, совершенно не нужных ей комплексов.
Изнасилования.
Как я уже говорил ранее, насилование женщин мне никогда не приносило существенного удовольствия - зачем насиловать, когда и так вокруг масса желающих оседлать горячего, и даже не очень, жеребца?
Как правило, я всегда безошибочно улавливал ту степень сопротивления, за которой женщина ни под каким предлогом не соглашалась лечь в койку. Весьма часто женщины сопротивляются, казалось бы, до последнего, но это только видимость - им просто доставляет дополнительное удовольствие быть взятой "с бою"...в конце концов, в натуре женщины заложено желание отдаться более сильному самцу.
Но иногда, когда видишь явное и упорное нежелание женщины улечься в кроватку и ее готовность защищать свою честь и достоинство (а кому они, по большому счету, так уж и нужны?) до последнего вздоха, то следует вовремя остановиться и, сделав хорошую мину при плохой игре, перевести все на юморную основу, заметив при этом, что тебе этого и не так уж и хотелось.
Правда, один раз я все же изнасиловал одну гражданку по всем правилам.
Дело было на даче у одного из моих приятелей - он только что закончил строительство и, давно не видя меня, очень хотел, как я понимал, передо мной ею похвастаться. Подробно описав дорогу (машины в ту пору были большой редкостью), он заодно сообщил мне о своей недавно состоявшейся женитьбе, чем вверг меня в неописуемое удивление, так как я знал его как "бойца первой линии".
Приехав с бутылкой шампанского и букетом цветов для новобрачной, я быстро нашел дачу, позвонил в колокольчик и предстал перед открытой мне навстречу калиткой, в рамке которой стояла весьма интересная, но уже не первой молодости женщина.
- Извините, туда ли я попал? - несколько смутившись, осведомился я.
- Туда, туда - улыбнулась гражданка, принимая от меня шампанское и букет, - только, знаете, Н.(не хочу называть его имя во избежание могущих быть осложнений) просил предупредить, что задержится часа на три.
Время было достаточно раннее, спешить мне было некуда, и я, осмотрев под руководством З. (буду ее так называть) дачу, предложил ей себя в помощники по сервировке стола. Делать было особо нечего, все было заранее приготовлено, и З., включив проигрыватель и поставив отобранные мною диски, предложила мне, чтобы не мучиться ожиданием хозяина, бокал вина... за которым последовали и другие. Я не могу сказать, что мы напились, но то, что мы были порядком на взводе, отрицать не приходилось.
Дружба дружбой, но основная моя служба службой... и я перешел в атаку. Но не тут то было - мне был оказан отчаянный отпор по всем правилам науки и техники. Мы молча сражались в полумраке, причем, надо отдать ей должное, к воплям и крикам она не прибегала, а я - со своей стороны - не рвал с нее исподнее. Изворотлива она была как змея, глаза у нее сверкали как у тигрицы, и единственное ругательство, которое она себе позволяла в этой схватке, было: "Подлец!". Я уже был не рад, что ввязался во всю эту историю, но моя идиотская мужская гордость не могла смириться с постыдным поражением и тем более прибегнуть к силовым приемам - так низко я еще не пал. В какой-то миг я потерял над собой контроль и, хотя я уже ясно понимал, что битва мною проиграна и мне уже пора, пока еще не поздно, сворачивать свои знамена и сдаваться на милость победителя, я все же решил использовать свой последний шанс и применить последнее, оставшееся у меня оружие, которым я еще не пользовался и применение которого я не считал вполне честным. Но я был так разгорячен и я ее так в эти секунды хотел, что в этот момент все мои мысли были сосредоточены исключительно на использовании любых возможностей проникновения в ее письку и, хотя краем сознания я понимал, что поступаю подло, мне было все равно... мне нужно было, хоть кровь из носу, но во что бы то ни стало дорваться до ее письки и слить в нее весь запас накопившейся во мне спермы. Итак, для меня наступило время использовать последний довод королей.
...Способ, с которым, на всякий пожарный случай, меня познакомила еще моя несравненная Илга, заключается в следующем: необходимо лечь с правой стороны женщины, подмять ее левую руку под себя и, плотно прижимая ее всем своим весом, пропустить свою правую руку между ее шеей и ее локтем так, чтобы локоть твоей руки, нажимая на ее локоть, удерживал его в неподвижности. В этой позиции она будет совершенно беспомощной, в то время как твоя правая рука будет оставаться совершенно свободной и сможет заняться стаскиванием с нее трусиков, ласканием ее пиписьки или всем тем, что придет тебе в голову. Если же сопротивление будет продолжаться, то увы, придется пойти на крайние в этой ситуации меры: удерживая правой рукой ее локоть, надо левой рукой начинать слегка сдавливать ее сонную артерию до тех пор, пока у нее не станет отключаться сознание и она полностью не окажется в твоей власти, но, периодически, для профилактики, ее надо приводить в сознание...
Не спеша и со вкусом завершив так позорно начатое дело, я промыл, елико было возможно, все потаенные места моей красавицы, изгнал с помощью духов еще витавший в воздухе, но уже совершенно неуловимый запах спермы, почистил и привел в порядок как ее, так и свой гардероб и, удобно разместившись на диване, включил снова музыку, налил себе порядочный бокал и стал ожидать возможного развития событий. Как только З. начала приходить в себя, я, как галантный кавалер тут же встал и налил ей полный бокал вина, в чем она явно нуждалась. Так мы, не разговаривая, просидели с полчаса. За это время З. внимательно осмотрела комнату, нашла, по-видимому, все в идеальном порядке и смирилась с мыслью, что была изнасилована.
Через некоторое время появился и Н., который извинился за опоздание, и мы с удовольствием принялись за ужин, который действительно был выше всех похвал.
З. ничем не выдала своих приключений, как, впрочем, и я. В дальнейшем, при встречах, мы мило раскланивались, но я никогда не пытался перевести наши отношения на какую-либо другую почву.
Групповушки.
Ну что я могу сказать о групповушках? Да ничего хорошего, кроме того, что основным их достоинством является то, что с них всегда можно благополучно смыться.
Я не хочу сказать, что я ими пренебрегал, вовсе нет, просто я в них не находил той "крупицы соли", которая могла бы оправдать мое пребывание в этих сборищах.
Я понимаю, когда Нерон устраивал свои оргии при свете факелов из поджариваемых им христиан, или святой папа Александр V1 приглашал на свои пиры знаменитую Лукрецию Борджиа, для развлечения которой на двух кобыл напускали сразу четырех распаленных страстью жеребцов, или устраивал, как это описывается в хронике того времени, произошедшую в последнее воскресение октября 1499 года в честь герцога Валентуа вечеринку, на которой 50 нагих охальниц сперва занимались любовью подряд со всеми желающими кавалерами, а потом на четвереньках ползали между расставленными на полу канделябрами, собирая ртом с полу рассыпанные на нем каштаны...
Но смотреть на жалкие попытки современных плейбоев хотя бы отдаленно приблизиться в великим примерам прошлых веков я нахожу просто смешными, хотя иногда я не отказывал себе и в этих невинных развлечениях, на которых предпочитал оставаться обычным вуяристом и ограничивался выдачей ценных советов.
Проститутки.
Являясь принципиальным противником оплаты женского сексуального труда, я, в основном, имел дело с проститутками только в качестве консультанта по повышению их квалификации и качества их труда.
Я ни в коей мере не недооцениваю их благородный труд на благо Родине и Государству, который наши ханжи в штатском, вкупе с религиозными ханжами, до сих пор не могут оценить по заслугам - ведь какое мощное подспорье нашему вечно хромающему бюджету принесла бы основанная на современных стандартах хорошо организованная сеть бардаков! А порноиндустрия? Сколько полноценных рабочих мест можно было бы создать, если бы мы не ориентировались исключительно на Западный рынок?
Что же касается так нами муссируемой в средствах Мас-медиа проблемы якобы снижающегося нашего морально-нравственного потенциала, то я могу привести следующие слова нашего великого просветителя Н. А. Добролюбова, который, придя домой от проститутки Машеньки и следуя заветам Жан Жака Руссо, внес в свой дневник (запись от 7 января 1857 г.) следующую мудрую мысль:
"...не заслуживают обыкновенно того презрения, которому подвергаются. Собственно говоря, их торг чем же ниже и ниже подлее... ну, хоть нашего учительского торга, когда мы нанимаемся у правительства учить тому, чего сами порой не знаем, и проповедовать мысли, которым сами решительно не верим? Чем выше этих женщин кормилицы, оставляющие собственных детей и продающие свое молоко чужим, писцы, продающие свой ум, внимание, руки, глаза в распоряжение своего секретаря или столоначальника, фокусники, ходящие на голове и на руках и обедающие ногами, певцы, продающие свой голос, т. е. жертвующие горлом и грудью для наслаждения зрителей, заплативших за вход в театр, и т. п.? И здесь, и там, вред физиологический, лишение себя свободы, унижение разумной природы своей... Разница только в членах, которые продаются...
...А материнская любовь кормилицы разве меньше значит? А чувство живого непосредственного наслаждения искусством - разве не так же бессовестно продавать? Певец, который тянет всегда одинаково, всегда заученную ноту, с одним и тем же изгибом голоса и выражением лица - притом не тогда, когда ему самому хочется, а когда требует публика, актер, против воли своей обязанный смешить других, когда у него кошки скребут на сердце (вспомните "Смейся паяц"), - разве они вольны в своих чувствах, разве они не так же и даже еще более жалки, чем какая-нибудь Аспазия Мещанской улицы или Щербакова переулка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Следующая моя встреча с девушкой-калекой произошла в процессе моего "круиза до экватора" и обратно на борту теплохода "Байкал" (кажется, дай бог памяти, это было где-то в начале семидесятых годов), на котором нас прокатили по юго-восточным морям - разумеется без высадки на берег, что не помешало одному из экскурсантов, воспользовавшись ночным временем, сбежать в Цусимском проливе прямо с борта судна - но и такая урезанная программа для нас в те времена была несбыточной мечтой.
Поскольку еще до этого я уже был в круизе по дальневосточным морям, то не буду вдаваться в частности корабельной жизни и описывать феерические картины местных закатов, скажу только, что с их красотой и с таким буйством красок мне доселе встречаться не приходилось... Но, вернемся к нашим баранам...
Корабль отдал швартовые, наша, в смысле приехавшая из Москвы, группка выпила положенное количество бутылок шампанского и начала знакомиться с кораблем и нашими каютами, которые оказались в меру комфортабельными и даже... снабженными кондиционерами, что в наши совковые головы просто не укладывалось. Правда, последнее обстоятельство, на которое с такой гордостью обратил наше внимание помощник капитана, объяснилось тем, что мы попали в брешь между двумя фрахтами, которые на это время были уже законтрактованы какими-то другими зарубежными фирмами.
На следующее утро знакомство с кораблем продолжилось новыми бутылками шампанского и более детальным, как бывает в таких случаях, выяснением, как говорят в лучших домах Лондона и Жмеринки, "ху ис ху".
Наличие у меня пробкового шлема и шорт, привезенных мне в подарок одним из моих сослуживцев из Вьетнама, сразу же выдвинуло меня в законодатели местных корабельных мод, а нехотя, после упорных настаиваний лучшей половины человечества, сделанное мною признание, что я работаю сексологом в одном закрытом заведении, мгновенно облетело все судно. Тут я чуть не попался - на носимом мною из пижонства "поплавке" действительно стояла эмблема МИСИ, которую я позабыл, отправляясь в круиз, снять а какой-то, не то московский, не то киевский болван (в нашу группу входили не только московские, но и ленинградские и киевские представители нашей славной трудовой интеллигенции) заподозрил меня в неискренности - ему показалось, что эмблема МИСИ принадлежит всесоюзноизвестному Московскому Инженерно, Строительному Институту (в чем он был безусловно прав). Однако благодаря своему нахальству, которое меня выручало в самые тяжелые дни моей жизни, и оправдывая известную сентенцию о том, что нахальство - это второе счастье в жизни, быстро перехватив инициативу в начинавшейся разгораться дискуссии, я, снисходительно улыбнувшись и нагло глядя прямо в его глаза, ответил:
- Извините, но вы, наверное, путаете мой институт с Московским Институтом Сексологических Исследований...
Моему деятелю было нечего путного возразить - а вдруг в Москве действительно появилось подобное НИИ? - и я с честью вышел из этого маленького столкновения, окончательно укрепив за собой незаслуженно узурпированную мною славу крупного сексолога. На вопросы многочисленных почитательниц, где бы они смогли поближе познакомиться с моим творчеством а кто в то время мог даже в безумном сне предположить, что мои книги по вопросам секса будут издаваться массовыми тиражами? - я, таинственно улыбаясь, отвечал:
- К моему великому сожалению, но мне и моему коллективу приходится писать "на полку", так как, хотя проблема и есть, но там... - следовал многозначительный взгляд наверх, - эту проблему не одобряют....
Мои собеседницы тяжко вздыхали, но, хорошо понимая, что против рожна не попрешь, по возможности быстро сворачивали так приятно начинавшиеся "вечера вопросов и ответов", но, поймав меня где-нибудь на палубе, неизбежно возвращались все снова и снова к наболевшему вопросу...
Однако ближе к телу, как любила повторять одна моя знакомая...
Ознакомившись, в общих чертах, с контингентом туристов, я через некоторое время обратил внимание на одну молодую хорошенькую девушку, которая вечно не покидала шезлонга и не раздевалась, несмотря на наступавшую тропическую жару, ниже пояса. Естественно, что я не мог не заинтересоваться подобным поведением и, выбрав подходящий момент, когда гражданка уединилась на корме, полез к ней в душу со своими грязными ногами... Не хочу вас утруждать длинным рассказом, но вот что я выяснил в самом близком времени. Дело в том, что А. - я буду ее так называть - с детства где-то подхватила полиомелит, и одна ее нога усохла до такой степени, что она практически была лишена свободы передвижения.
Я не собирался с нею грешить, но она была так прелестна, так беззащитна в своем отчаянии, что я не мог не взять ее под свое покровительство... Я буквально насильно вытащил ее не верхнюю палубу, внедрил в один из образовавшихся там кружков, за несколько дней заставил, несмотря на все ее протесты, одеть купальник и, в довершении всего, принудил залезть в бассейн и начать купаться. Короче, я ее вывел из постоянного стресса, научил смеяться и в какой-то степени вернул радость жизни.
Я часто навещал их кружок, рассказывал охальные анекдоты, как мог, дурачился, затаскивал А. в бассейн, лез при всех к ней с поцелуями и во всю, как бы случайно, лапал ее за здоровую ногу, короче, старался, как мог, показать, что не делаю между нею и другими прелестницами какого-либо различия.
Но враг рода человеческого так опытен и силен, а человек так слаб и беззащитен, что когда ему предоставляется хоть малейшая возможность столкнуть человека с пути истинного и праведного и ввести в грех любострастия, то он незамедлительно это делает.
Так он поступил и со мной.
Привыкнув к А. в процессе наших шалостей, я счел, по наводке врага человеческого, необходимым достойно завершить образование моей лапоньки завершающим, но так необходимым для нее аккордом, который решительно ввел бы ее в нормальный круг общения с другими представителями лиц мужского пола.
Предварительно проведя с ней курсовые занятия по охране материнства от младенчества, я уединился с ней в каюте и, без всякого с ее стороны сопротивления, спокойно и с большим удовольствием завершил курс ее начального образования. Надо сказать, что она мужественно, только слегка вскрикнув, встретила и перенесла все возникшие на ее пути к познанию истины затруднения, чему я, конечно, поспособствовал, ознакомив ее с основами клитеринга. Операция ей, да и мне тоже, явно понравилась, так что последние два-три дня перед приходом в порт я всецело посвятил дальнейшему ее обучению Науки Любви.
К сожалению, расставание не обошлось без слез и моих лживых обещаний обязательно приехать хотя бы еще раз во Вадивосток...
Дальнейшая ее судьба мне неизвестна, но, искренне надеюсь, что мои уроки пошли ей на пользу и она смогла избавиться от основных, совершенно не нужных ей комплексов.
Изнасилования.
Как я уже говорил ранее, насилование женщин мне никогда не приносило существенного удовольствия - зачем насиловать, когда и так вокруг масса желающих оседлать горячего, и даже не очень, жеребца?
Как правило, я всегда безошибочно улавливал ту степень сопротивления, за которой женщина ни под каким предлогом не соглашалась лечь в койку. Весьма часто женщины сопротивляются, казалось бы, до последнего, но это только видимость - им просто доставляет дополнительное удовольствие быть взятой "с бою"...в конце концов, в натуре женщины заложено желание отдаться более сильному самцу.
Но иногда, когда видишь явное и упорное нежелание женщины улечься в кроватку и ее готовность защищать свою честь и достоинство (а кому они, по большому счету, так уж и нужны?) до последнего вздоха, то следует вовремя остановиться и, сделав хорошую мину при плохой игре, перевести все на юморную основу, заметив при этом, что тебе этого и не так уж и хотелось.
Правда, один раз я все же изнасиловал одну гражданку по всем правилам.
Дело было на даче у одного из моих приятелей - он только что закончил строительство и, давно не видя меня, очень хотел, как я понимал, передо мной ею похвастаться. Подробно описав дорогу (машины в ту пору были большой редкостью), он заодно сообщил мне о своей недавно состоявшейся женитьбе, чем вверг меня в неописуемое удивление, так как я знал его как "бойца первой линии".
Приехав с бутылкой шампанского и букетом цветов для новобрачной, я быстро нашел дачу, позвонил в колокольчик и предстал перед открытой мне навстречу калиткой, в рамке которой стояла весьма интересная, но уже не первой молодости женщина.
- Извините, туда ли я попал? - несколько смутившись, осведомился я.
- Туда, туда - улыбнулась гражданка, принимая от меня шампанское и букет, - только, знаете, Н.(не хочу называть его имя во избежание могущих быть осложнений) просил предупредить, что задержится часа на три.
Время было достаточно раннее, спешить мне было некуда, и я, осмотрев под руководством З. (буду ее так называть) дачу, предложил ей себя в помощники по сервировке стола. Делать было особо нечего, все было заранее приготовлено, и З., включив проигрыватель и поставив отобранные мною диски, предложила мне, чтобы не мучиться ожиданием хозяина, бокал вина... за которым последовали и другие. Я не могу сказать, что мы напились, но то, что мы были порядком на взводе, отрицать не приходилось.
Дружба дружбой, но основная моя служба службой... и я перешел в атаку. Но не тут то было - мне был оказан отчаянный отпор по всем правилам науки и техники. Мы молча сражались в полумраке, причем, надо отдать ей должное, к воплям и крикам она не прибегала, а я - со своей стороны - не рвал с нее исподнее. Изворотлива она была как змея, глаза у нее сверкали как у тигрицы, и единственное ругательство, которое она себе позволяла в этой схватке, было: "Подлец!". Я уже был не рад, что ввязался во всю эту историю, но моя идиотская мужская гордость не могла смириться с постыдным поражением и тем более прибегнуть к силовым приемам - так низко я еще не пал. В какой-то миг я потерял над собой контроль и, хотя я уже ясно понимал, что битва мною проиграна и мне уже пора, пока еще не поздно, сворачивать свои знамена и сдаваться на милость победителя, я все же решил использовать свой последний шанс и применить последнее, оставшееся у меня оружие, которым я еще не пользовался и применение которого я не считал вполне честным. Но я был так разгорячен и я ее так в эти секунды хотел, что в этот момент все мои мысли были сосредоточены исключительно на использовании любых возможностей проникновения в ее письку и, хотя краем сознания я понимал, что поступаю подло, мне было все равно... мне нужно было, хоть кровь из носу, но во что бы то ни стало дорваться до ее письки и слить в нее весь запас накопившейся во мне спермы. Итак, для меня наступило время использовать последний довод королей.
...Способ, с которым, на всякий пожарный случай, меня познакомила еще моя несравненная Илга, заключается в следующем: необходимо лечь с правой стороны женщины, подмять ее левую руку под себя и, плотно прижимая ее всем своим весом, пропустить свою правую руку между ее шеей и ее локтем так, чтобы локоть твоей руки, нажимая на ее локоть, удерживал его в неподвижности. В этой позиции она будет совершенно беспомощной, в то время как твоя правая рука будет оставаться совершенно свободной и сможет заняться стаскиванием с нее трусиков, ласканием ее пиписьки или всем тем, что придет тебе в голову. Если же сопротивление будет продолжаться, то увы, придется пойти на крайние в этой ситуации меры: удерживая правой рукой ее локоть, надо левой рукой начинать слегка сдавливать ее сонную артерию до тех пор, пока у нее не станет отключаться сознание и она полностью не окажется в твоей власти, но, периодически, для профилактики, ее надо приводить в сознание...
Не спеша и со вкусом завершив так позорно начатое дело, я промыл, елико было возможно, все потаенные места моей красавицы, изгнал с помощью духов еще витавший в воздухе, но уже совершенно неуловимый запах спермы, почистил и привел в порядок как ее, так и свой гардероб и, удобно разместившись на диване, включил снова музыку, налил себе порядочный бокал и стал ожидать возможного развития событий. Как только З. начала приходить в себя, я, как галантный кавалер тут же встал и налил ей полный бокал вина, в чем она явно нуждалась. Так мы, не разговаривая, просидели с полчаса. За это время З. внимательно осмотрела комнату, нашла, по-видимому, все в идеальном порядке и смирилась с мыслью, что была изнасилована.
Через некоторое время появился и Н., который извинился за опоздание, и мы с удовольствием принялись за ужин, который действительно был выше всех похвал.
З. ничем не выдала своих приключений, как, впрочем, и я. В дальнейшем, при встречах, мы мило раскланивались, но я никогда не пытался перевести наши отношения на какую-либо другую почву.
Групповушки.
Ну что я могу сказать о групповушках? Да ничего хорошего, кроме того, что основным их достоинством является то, что с них всегда можно благополучно смыться.
Я не хочу сказать, что я ими пренебрегал, вовсе нет, просто я в них не находил той "крупицы соли", которая могла бы оправдать мое пребывание в этих сборищах.
Я понимаю, когда Нерон устраивал свои оргии при свете факелов из поджариваемых им христиан, или святой папа Александр V1 приглашал на свои пиры знаменитую Лукрецию Борджиа, для развлечения которой на двух кобыл напускали сразу четырех распаленных страстью жеребцов, или устраивал, как это описывается в хронике того времени, произошедшую в последнее воскресение октября 1499 года в честь герцога Валентуа вечеринку, на которой 50 нагих охальниц сперва занимались любовью подряд со всеми желающими кавалерами, а потом на четвереньках ползали между расставленными на полу канделябрами, собирая ртом с полу рассыпанные на нем каштаны...
Но смотреть на жалкие попытки современных плейбоев хотя бы отдаленно приблизиться в великим примерам прошлых веков я нахожу просто смешными, хотя иногда я не отказывал себе и в этих невинных развлечениях, на которых предпочитал оставаться обычным вуяристом и ограничивался выдачей ценных советов.
Проститутки.
Являясь принципиальным противником оплаты женского сексуального труда, я, в основном, имел дело с проститутками только в качестве консультанта по повышению их квалификации и качества их труда.
Я ни в коей мере не недооцениваю их благородный труд на благо Родине и Государству, который наши ханжи в штатском, вкупе с религиозными ханжами, до сих пор не могут оценить по заслугам - ведь какое мощное подспорье нашему вечно хромающему бюджету принесла бы основанная на современных стандартах хорошо организованная сеть бардаков! А порноиндустрия? Сколько полноценных рабочих мест можно было бы создать, если бы мы не ориентировались исключительно на Западный рынок?
Что же касается так нами муссируемой в средствах Мас-медиа проблемы якобы снижающегося нашего морально-нравственного потенциала, то я могу привести следующие слова нашего великого просветителя Н. А. Добролюбова, который, придя домой от проститутки Машеньки и следуя заветам Жан Жака Руссо, внес в свой дневник (запись от 7 января 1857 г.) следующую мудрую мысль:
"...не заслуживают обыкновенно того презрения, которому подвергаются. Собственно говоря, их торг чем же ниже и ниже подлее... ну, хоть нашего учительского торга, когда мы нанимаемся у правительства учить тому, чего сами порой не знаем, и проповедовать мысли, которым сами решительно не верим? Чем выше этих женщин кормилицы, оставляющие собственных детей и продающие свое молоко чужим, писцы, продающие свой ум, внимание, руки, глаза в распоряжение своего секретаря или столоначальника, фокусники, ходящие на голове и на руках и обедающие ногами, певцы, продающие свой голос, т. е. жертвующие горлом и грудью для наслаждения зрителей, заплативших за вход в театр, и т. п.? И здесь, и там, вред физиологический, лишение себя свободы, унижение разумной природы своей... Разница только в членах, которые продаются...
...А материнская любовь кормилицы разве меньше значит? А чувство живого непосредственного наслаждения искусством - разве не так же бессовестно продавать? Певец, который тянет всегда одинаково, всегда заученную ноту, с одним и тем же изгибом голоса и выражением лица - притом не тогда, когда ему самому хочется, а когда требует публика, актер, против воли своей обязанный смешить других, когда у него кошки скребут на сердце (вспомните "Смейся паяц"), - разве они вольны в своих чувствах, разве они не так же и даже еще более жалки, чем какая-нибудь Аспазия Мещанской улицы или Щербакова переулка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23