Дверь в сауну, естественно, находилась с противоположной стороны: негоже кочегарам видеть, кто с кем париться ходит. Поскольку горячая вода и летом нужна, топки пылали, но только две из трех. Два дежурных кочегара поддерживали огонь, в перерывах коротая время в дальнем углу, где имелся столик и самодельная лежанка, на день убиравшаяся. Они пекли картошку на раскаленных заслонках, ели её с солью и запивали сладким чаем, восстанавливая водно-солевой баланс организма. Поэтому не заметили, как в жаркое помещение, разогретое не хуже сауны за стеной, проник посторонний.
Ченшин, хоронясь за теплообменниками, наворотами толстых труб и насосами, прокрался узким грязным проходом вдоль стены к двери, соединявшей сауну и котельную. Кто-кто, а уж начальник службы безопасности обязан был знать про этот проход. Дверь, разумеется, была заперта на внутренний замок. Ключ, разумеется, у Ченшина был, равно как и два десятка ключей от других замков, принадлежавших фирме.
Он аккуратно отпер дверь и потянул на себя. По ту сторону стоял шкаф для одежды, перекрывая путь. Как положено советской мебели, задняя стенка шкафа была из тонкой древесно-волокнистой плиты. Ченшин вынул нож и, нажав кнопку, освободил короткое острое лезвие. Отличная германская сталь вспорола советское ДВП так же легко, как рыбье брюхо. Николай развел края прорези и просунулся внутрь шкафа. Ощупал висящую на плечиках тонкую льняную куртку, но ничего в ней не обнаружил. В предбаннике стояла тишина, и он полез дальше.
Вышел из шкафа осторожно, словно любовник в анекдоте, прятавшийся там от ревнивого мужа. Светила только маленькая лампочка у зеркала, а люстра была погашена. Ченшин не торопясь надел резиновую перчатку на правую руку и вынул ТТ, до того заткнутый сзади за ремень брюк. Этот пистолет буквально ещё пару дней назад принадлежал Шубе. Сейчас его обойму пополнили патроны, взятые из магазина пистолета, брошенного возле "Русалки". Ченшин убрал правую руку за спину и толкнул дверь в чайную комнату.
Дыба с Кентавром возлежали голые в мягких креслах, задрав босые влажные ноги на стол, уставленный бутылками и закусками. Оба онемели, словно увидели привидение. Дыба уронил с ложки икру в мокрые волосы на груди, поднес пустую ко рту и машинально принялся облизывать. Первым очнулся Кентавр.
- Ты сделал? Все нормально? - он снял ноги со стола и вынул пробку из отдельно стоявшей початой бутылки коньяка. - Давай, за успех.
- Клофелин или цианистый? - кивнул на бутылку Ченшин.
- Коля, ты чего? Ты чего, Коля? - Дыба бросил ложку на стол, поднялся, натягивая на плечо мокрую простыню.
- Где мои деньги? - хмуро спросил Ченшин.
- Сейчас будут, какой базар? - Дыба наконец запахнулся в простыню. Сейчас ребятам в машину команду подам, мигом принесут. - Он потянулся к лежащей на столе трубке мобильного телефона.
- Назад, - крикнул Ченшин, вскидывая руку с пистолетом. - Значит, решили меня в топку загрузить? В шлак переработать? Получи!
Он выстрелил Дыбе в грудь, отбросив его обратно в кресло. Развернулся к Кентавру, пытавшемуся выбраться из-за стола, и дважды выстрелил в него. Потом произвел контрольный выстрел в затылок каждому. Пистолет аккуратно положил на стол. Выбрался тем же путем через котельную, никому не попав на глаза. На улице прижался к стене и прислушался. По его прикидкам, выстрелы внутри сауны не должны были быть услышаны снаружи, но стоило сохранять осторожность. В нескольких шагах от него, в куче шлака, рдели остывающие спекшиеся комья, чуть дымили. Ченшин стащил с вспотевшей руки перчатку, с резиновым чмоканьем вывернувшуюся наизнанку, бросил в дымящуюся кучу. Перчатка зашкворчала, зашипела, съежилась и вспыхнула синеватым пламенем. Ченшин обогнул котельную и быстро, почти бегом, направился к своей "ниве".
* * *
Екатеринбург убийствами не удивишь, разве только случится нечто совершенно беспрецедентное. Как-то за неделю сорок пять человек было убито, в том числе один злодей перерезал горло пяти женщинам, мужику и ребенку в двух соседних квартирах, а через день среди бела дня на людной улице два отморозка расстреляли инкассаторскую бригаду из трех человек и унесли пятнадцать миллионов неденоминированных рублей - меньше трех тысяч долларов по курсу того дня. Эти случаи чуть не месяц вспоминались народом. А потом другие кровавые события произошли, а потом опять расстрел на улице... В общем - рутина.
После гибели крупного бизнесмена его финансово-промышленная империя начинает рушиться. Партнеры расторгают контракты и не торопятся рассчитываться по поставкам, банковские документы не подписываются, налоговые органы набрасываются с ревизией. Если есть соучредители, а они есть всегда, сплошь и рядом, правда, иногда фиктивные, подставные, - все они начинают активно делить власть, имущество и деньги. Да и родня, наследники тоже лезут в дело или становятся объектами "обработки" со стороны партнеров. А есть ещё неучтенная наличность, засекреченные договора, личные связи, контакты с коррумпированными чиновниками, политиками и чинами из правоохранительных органов. Есть долги и обязательства, счета и дочерние фирмы за рубежом. И все концы покойник уносит в могилу. Поэтому сплошь и рядом процветающая корпорация после убийства главного босса, хозяина, игравшего ключевую роль, на глазах хиреет, теряет влияние и становится в общий ряд, борясь за дальнейшее существование наравне со всеми. Исключения редки, хоть и случаются. Евразийская торговая компания как раз и оказалась таким редким исключением.
Вершинин был в курсе всех дел компании и знал обо всем, поскольку являлся особо доверенным лицом и советником самого Кентавра. Мало того, он был соучредителем целого куста дочерних фирм, подставным, естественно. Таким образом Кентавр скрывал свое участие, но усиливал влияние. Большая часть других учредителей тоже была фиктивной. Эти люди не вложили ни копейки своих денег, хотя по документам значилось, что они внесли существенные суммы. Но в сейфе Кентавра лежали договора займа, из которых следовало, что данные граждане взяли эти деньги взаймы у него самого под лихие проценты, и в случае невозврата их доля в учрежденном предприятии переходила к нему. Такие договора были оформлены и с Вершининым. Но именно Аркаша получил ключи от сейфа генерального директора после его трагической гибели в сауне. Естественно, что он произвел ревизию документов, уничтожив "лишнее". Затем вызвал по одному всех соучредителей-должников, и они безропотно подписали новые договора, из которых вытекало, что деньги заняты у Вершинина и все права принадлежат ему. Кроме того, Кентавр оформил на его имя солидные пакеты акций банка "Евразия" и самой Торговой компании. Были и другие подставные акционеры, которых Аркаша быстро взял на короткий поводок и срочно созвал внеочередное собрание для выборов нового Генерального - в бурном море нельзя без кормчего.
Началось собрание с минуты молчания. Присутствующие скорбели о безвременно павших от руки наемного убийцы любимых руководителях, ещё пребывавших в это время в холодильниках судмедморга. Аркаша сидел в президиуме среди десяти других уважаемых членов, но вовсе не председательствовал. Достаточно того, что он заблаговременно подготовил все протоколы, проекты решений и написал подробный сценарий. И Генеральным директором избрали вовсе не его, а предложенного одним из солидных акционеров бывшего завкафедрой экономики энергетического института профессора Арнольда Калистратовича Товстых. Многим присутствующим он пришелся по душе именно тем, что сам не был акционером и не являлся близким другом никого из сидящих в президиуме. Оклад ему установили такой, что хватило бы и сорока профессорам, да ещё с премией по итогам года, зависящей от прибыли. Профессор вел себя сдержанно, призвал работать лучше и зачитал очень толковый план развития корпорации. Вершинина, впрочем, как и весь президиум, избрали в Совет директоров. После общего собрания Совет директоров провел свое закрытое собрание, на котором решались кадровые вопросы. Были разорваны контракты с несколькими крупными работниками, друзьями Кентавра по комсомольской молодости, но в профессиональном плане ничего ценного из себя не представляющими. Их должности сократили как бесполезные, но учредили новую должность заместителя генерального директора по общим вопросам. Им стал Аркадий Вершинин.
На следующий день новый Генеральный вселился в кабинет, в котором прибавилось роскошной мягкой мебели, но убавилось телефонов и бумаг. Они перекочевали в кабинет напротив, на дверях которого уже висела приклеенная прозрачным скотчем бумажка с принтерной распечаткой: "Заместитель по общим вопросам А. А. Вершинин". В просторном "предбаннике", куда выходили обе двери, появился ещё один огромный стол, оснащенный могучим компьютером со всеми мыслимыми прибамбасами, и двухэтажный ксерокс. За стол уселась новая секретарша - похожая на воблу особа неопределенного возраста, не глядя молотившая по клавиатуре со скоростью авиационного пулемета и при том без ошибок. За её спиной расположилась скромная девушка, поднимавшая телефонные трубки, отвечавшая на звонки, в том числе по-английски и по-немецки, и решавшая, кому переадресовать посетителей. Еще она вела кучу всяких записей и носила боссу бумаги на подпись и кофе с печеньем.
До сей поры в приемной царствовала личная секретарша Кентавра, типичная фотомодель Любаша с фантастическими ногами и ещё более фантастической грудью. Узрев вторжение на свою территорию, она игривой походкой манекенщицы протекла в кабинет нового гендиректора, присела на край стола, закинула ногу на ногу и продемонстрировала свое сексуальное белье. Профессор Товстых поперхнулся печеньем. Любаша нежным голоском поинтересовалась, как увеличится её оклад в связи с появлением двух подчиненных. Профессор отер нежданные слезы, с трудом прокашлялся и, махнув рукой в сторону дверей, просипел:
- К заму. Кадровые вопросы - к заму.
Рассерженно фыркнув, Любаша направилась к Вершинину, который всегда был для неё никем: круглый ноль безо всякой палочки. Она собиралась задать ему хорошую взбучку. Аркаша как раз сидел за компьютером и вскрывал секретные файлы, коды и пароли к которым ему однажды доверил Кентавр. Он оторвался от монитора и нажал кнопку блокировки входной двери. Послушал вопли сексапильной Любаши и виновато улыбнулся. Но улыбка эта из виноватой постепенно перешла в другую, не знакомую ни секретарше, ни самому покойному боссу, ни вообще кому бы то ни было. Так улыбался Вершинин в минуты торжества, оставаясь наедине с собой. Он прищурился и спросил:
- Напомни-ка, милочка, какой у тебя оклад?
- Я тебе не милочка! - возмутилась Любаша. - Восемьсот долларов! И надеюсь, теперь, когда мне дали двух помощниц, он вырастет хотя бы наполовину!
- Одна из новых служащих - помощник директора, вторая секретарь-референт-переводчик. К ним скоро добавится секретарь-делопроизводитель, - Вершинин говорил ласково, словно объяснял бестолковому ребенку прописные истины. - А ты просто секретарь. И оклад у тебя, - он открыл лежавшую наготове папку, - и по штатному расписанию, и в приказе о приеме на работу, и во всех ведомостях три тысячи рублей рублей. Грубо округляя - сто баксов. Да и сама подумай, за что тебе платить? Языков не знаешь, в том числе и русского, все документы с ошибками печатаешь, да и то одним пальцем, по телефону разговаривать не умеешь, за рабочим расписанием не следишь...
- Я - лицо фирмы! - оборвала его перечисление Любаша.
- Лицо фирмы, милочка, - годовой баланс, а мраморные фасады, лакированные "Мерседесы" и смазливые девицы - всего лишь макияж на этом лице. Или грим, в том числе порой и клоунский. Так что - три тысячи рублей.
- Но я же получала восемьсот долларов, - растерянно пролепетала Любаша и закусила чувственные губки, на огромных синих глазах выступили слезы. Вы же знаете, так делалось специально, чтобы налоги были меньше.
- Очевидно, Кентавр платил из своего кармана, - пожал плечами Вершинин, - у фирмы лишних денег нет. Может, он это делал ради твоих прекрасных глаз или изумительных ног? Могу понять, но это вряд ли потянет больше чем на сотню баксов. Может, за интимные услуги? Тогда другое дело. В этом случае можно платить и дальше восемьсот.
- Что? - Любаша вспыхнула румянцем. - С этим старым козлом?
- Не обижай профессора, милочка, - Вершинин поморщился, - он все-таки твой босс. Да ему и не надо: сердечная недостаточность, почечная колика... И деньгами он не распоряжается. Нет, я имею в виду себя. И чтобы не тянуть резину, ставлю вопрос ребром: или ты сейчас отправляешься на свое рабочее место, вот туда, - он ткнул пальцем в сторону пышного кожаного дивана, или за дверь, будешь девочкой на побегушках с ненормированным рабочим днем согласно контракту.
Любаша всхлипнула и на подгибающихся ногах поплелась к дивану.
- Раздеться надо, - посоветовал Вершинин почти ласково. Он поднялся из кресла, развязывая галстук.
- Сволочь, какая же ты сволочь, - гневно шептала Любаша, путаясь в итальянских колготках.
- Еще какая сволочь! - гордо подтвердил Аркадий, хозяйским взглядом окидывая свое приобретение.
* * *
Следующий серьезный разговор заместитель по общим вопросам провел с Николаем Ченшиным. Личная секретарша зама - Любаша - вызвонить его по домашнему телефону не смогла, только оставила сообщение на автоответчике. Но вскоре Коля сам позвонил, и Любаша сразу соединила его с шефом. Вершинин как ни в чем не бывало сообщил, что Ченшину кое-что причитается в центральном офисе, но надо с собой прихватить и зеленые камешки, сдать за наличный расчет.
Через полчаса Ченшин уже сидел у него в кабинете и с легким изумлением смотрел на плотные пачки рублей и долларов, которые громоздил перед ним Вершинин. Бывший следователь, откровенно говоря, не ожидал полного расчета за проделанную работу, и плохо скрываемая настороженность в его глазах растаяла далеко не сразу. Изумруды, трижды переходившие из рук в руки, закончили путь в сейфе Вершинина, заменив там на полочке пачку новых стодолларовых купюр в банковской упаковке. Таким образом, полная сумма выложенных денег достигла шестидесяти тысяч долларов.
- Кстати, тот парень, что добывает такие красивые камушки, не занимается их продажей? - как бы между прочим спросил Вершинин.
- За двести тысяч баксов предлагал мне все добытое заодно с месторождением. Поторгуйся, может, и дешевле отдаст. Можешь и на работу к себе сговорить, раз я не годен.
- Я думаю, мы ещё не раз пригодимся друг другу, - проникновенно улыбнулся Вершинин, двумя руками передвинув к противоположному краю стола денежные стопки.
- Посмотрим, - уклончиво отозвался Ченшин, быстро укладывая в сумку заработок. - Кстати, там где-то болтались всякие такие бумажки, типа расписок. Они ведь тебе ни к чему?
- Прости, совсем запамятовал, - Вершинин подвинул на место денег красную папку, лежавшую сбоку на столе. Словно для того, чтобы не смущать собеседника, отвлекся, включив небольшой аппарат, внешне напоминавший процессорный блок компьютера. Откинул верхнюю крышку и опустил в открывшуюся щель мелко исписанный лист бумаги. В пластиковый контейнер, привешенный сбоку к столу, из аппарата полезла бумажная лапша.
Ченшин усмехнулся и развязал тесемки папки. Внутри лежали все его расписки, расходные ордера, командировочные удостоверения, отчеты и так далее. Он покачал головой, удивляясь такому количеству документов.
- Ты проверь, все ли тут, - мягко посоветовал Вершинин. Он шерстил другую папку, быстро перекладывая бумаги. Иногда он вытаскивал ненужную и спускал в щель уничтожителя.
- Да вроде полная отчетность, - пожал плечами Ченшин. Он взял одну из расписок и тоже опустил в щель. С интересом понаблюдал, как ползет мелкая лапша. После этого принялся толкать в аппарат сразу по несколько листов.
- Николай, приборчик-то верни, он за мной числится, - Вершинин бросил исподлобья быстрый взгляд. - Завхоз потребует предъявить, а я где тебя потом найду?
- Резонно, - Ченшин достал из сумки футляр с радиоприемником. - Это значит, что я должен написать заявление на увольнение?
- Нет необходимости, - Вершинин убрал приемник в стол, - ведь твоя трудовая книжка находится, насколько понимаю, в какой-то другой конторе? Тут ты как бы по совместительству работал.
- Так я же писал заявление о приеме на работу?
- А что ты только что в резку бросил? Не посмотрел? Сейчас здесь нет ни одной бумажки, подтверждавшей твою работу на нас. И мой тебе добрый совет: уйди в тень. Тагильскую братву я из профилактория приказал выгнать, не хрен за наш счет отъедаться. Они на тебя почему-то сердиты очень, так что им на глаза тебе тоже попадаться не следует. Можешь сейчас заняться бизнесом или отдохнуть с годик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49