Еще только одна ночь, и моя особа станет для заговорщиков неприкосновенной - ведь если со мной что-нибудь случится, они оба отправятся на гильотину. Волей-неволей придется им беречь мою жизнь пуще своей собственной.
Муж проснулся. Взгляд у него блуждающий, в глазах тревога; полагаю, он не может избавиться от мыслей об адском пламени, уготованном клятвопреступнику и убийце. Ничего, пускай пофантазирует. Завтра, оставив у нотариуса магнитофонные ленты и свой дневник, я побеседую с Кристианом начистоту, и его паника обретет вполне реальное, земное обоснование. Но даже узнав истинную причину вчерашних "галлюцинаций", мой святоша все равно останется во власти дум о загробном возмездии. Двойной страх, ожидание кары и от людей, и от Бога доконают его - быть может, и не слишком быстро, но зато наверняка. Уж об этом-то я позабочусь!
"Монд", выдержка из заметки от 12 октября 1948 г.
Драма ревности на рю де Пасси
"Вчера вечером, около девятнадцати часов, несколькими выстрелами из револьвера был смертельно ранен г-н Поль Канова, профессор истории в Сорбонне. Трагедия произошла в квартире его секретарши, мадам Маньи, муж которой вернулся домой раньше обычного. Месье Кристиан Маньи - ассистент философского факультета; все считали его другом покойного профессора.
Положение и вид застигнутой врасплох пары не позволяли усомниться в характере их отношений. Вероятно, в данном случае следует говорить о преступлении на почве ревности, совершенном в состоянии аффекта. Но, разумеется, нельзя исключать и такую версию, как убийство с заранее обдуманным намерением.
Охваченный раскаянием, убийца сразу же вызвал врача, однако любая медицинская помощь была уже, по-видимому, бесполезной. Профессор Канова не дожил до утра - сегодня, в четыре часа тридцать минут, он скончался в хирургическом отделении американского госпиталя в Нейи.
Супруги Маньи арестованы и дают показания комиссару Менжо, которому поручено расследование этого дела. Наш корреспондент пока не имел возможности встретиться с комиссаром и задать ему какие-либо вопросы.
Это в высшей степени прискорбное происшествие, безусловно, вызовет бурю страстей в академических кругах, к которым принадлежат и убийца, и жертва.
Дальнейшие подробности дела мы сообщим нашим читателям после пресс-конференции комиссара Менжо, назначенной на сегодняшний вечер. Впрочем, уже сейчас очевидно, что ждать каких-либо сенсационных разоблачений не приходится - эта история из тех, где все ясно с самого начала".
ПЕРЕПИСКА
Париж, 13 октября 1848 г.
Мадам Поль Канова - директору страховой компании "Ла-Сальватрис", Лозанна.
Глубокоуважаемый г-н директор,
настоящим письмом я прошу Вас и впредь, пока не последуют какие-либо уточнения, управлять на прежних условиях тем капиталом, который я унаследовала после трагической кончины моего дорогого супруга. Подобно ему, я совершенно несведуща в финансовых вопросах и думаю, что пройдет еще несколько месяцев, прежде чем я сумею разобраться в делах и приму окончательное решение по поводу страховки. Мне советуют переоформить договор и по-прежнему хранить деньги на депозитах Вашей компании; я тоже склоняюсь в пользу такого варианта. Пока что я прошу Вас, г-н директор, распорядиться о присоединении накопившихся процентов к основному капиталу.
С наилучшими пожеланиями...
Париж, 13 октября 1848 г.
Мадам Поль Канова - директору страховой компании "Ла-Фамилиаль", Париж.
Глубокоуважаемый г-н директор,
настоящим я прошу Вас, ввиду расходов, возникших в связи с кончиной моего дорогого супруга, перевести на мой банковский счет пятьсот тысяч франков. Оставшуюся сумму, то есть девятнадцать миллионов пятьсот тысяч франков, за вычетом налога на наследство, я прошу Вас пока что хранить на прежних условиях, поскольку еще не решила, как распорядиться этими деньгами. Впрочем, полагаю, что самым разумным шагом стало бы заключение нового страхового договора с Вашей фирмой. Но каким бы ни было мое решение, прошу Вас, г-н директор, уже теперь распорядиться о присоединении процентов к основному капиталу.
С наилучшими пожеланиями и т. д.
Лозанна, 13 октября 1948 г.
Начальник отдела смертных случаев компании "Ла-Сальватрис" руководителю отдела смертных случаев компании "Ла-Фамилиаль", Париж.
Месье,
мне хотелось бы обратить Ваше внимание на глубочайший интерес, проявляемый швейцарскими страховыми компаниями к расследованию убийства Вашего клиента, месье Поля Кановы, который являлся также и нашим клиентом.
По понятным причинам мы не имеем возможности поручить это дело своим экспертам, но вполне полагаемся на квалификацию Ваших сотрудников. Им предстоит действовать на собственной территории, что исключает саму возможность возникновения каких-либо проблем юридического порядка. Тем не менее мы хотели бы взять на себя часть расходов, связанных с расследованием. Думаю, излишне пояснять, что это свидетельство того исключительного внимания, которое мы уделяем данному делу.
Мы были бы весьма благодарны за текущую информацию обо всех этапах следствия; как Вы понимаете, мы не можем надолго затягивать выплату страховой суммы, если Ваши люди не выяснят каких-либо новых обстоятельств, и притом достаточно существенных.
К этому письму я прилагаю копию небольшого досье, составленного сотрудником нашей фирмы в 1924 г., перед заключением договора с месье Кановой. Надеюсь, эти сведения хоть немного облегчат Вашу работу. Добавлю также, что составитель досье, бывший страховой инспектор Пьер Руссо, в настоящее время является заместителем генерального директора нашей компании и с особым интересом следит за расследованием дела Кановы.
С глубочайшим уважением...
Париж, 19 октября 1848 г.
Руководитель отдела смертных случаев компании "Ла-Фамилиаль" начальнику отдела смертных случаев компании "Ла-Сальватрис", Лозанна.
Месье,
посылаю Вам копии первых материалов по делу Кановы, собранных нашими агентами.
Смею заверить, что расследование данного случая мы поручили нашим лучшим специалистам, пользующимся доверием и поддержкой столичной полиции. Кроме того, с нами сотрудничает одно из наиболее солидных частных детективных бюро Парижа.
Прилагаемый отчет подписал инспектор Андре Белюэн, на которого возложено общее руководство следствием.
Мы будем, разумеется, и впредь держать Вас в курсе событий, своевременно извещая о любых новых данных. Если же у Вас возникнут вопросы относительно каких-либо пунктов, то мы будем рады в меру своих сил предоставить В"м дополнительные пояснения.
Примите и проч...
Доклад инспектора Белюэна
Париж, 18 октября 1848 г.
Уже при первой беседе с комиссаром Менжо, принявшим к производству дело Кановы, я обратил его внимание на существование страховки и все соображения, вытекающие из этого обстоятельства. Комиссар выслушал меня с большим интересом; вообще я должен отметить, что полиция на сей раз отнеслась к нашим проблемам с полным пониманием и оказывает нам всю возможную помощь.
Само собой разумеется, что мы с самого начала учли возможность "сотрудничества" между мадам Кановой и супругами Маньи. В дальнейшем мы приложим все усилия, чтобы не упустить ни малейшего доказательства, подтверждающего эту гипотезу. Но прежде всего - короткая справка относительно главных действующих лиц.
Мадам Канова
Родилась в 1917 г. в Севастополе (Россия), предположительно в весьма обеспеченной семье. Готовилась стать врачом, училась в Москве, но не успела закончить образование, т. к. в 1941 г. была призвана в Красную Армию в качестве медицинской сестры.
Очутившись в Париже в 1946 г., обратилась к правительству Франции с просьбой предоставить ей политическое убежище; эта просьба была удовлетворена. В декабре того же года советское посольство безуспешно пыталось добиться ее высылки из Франции.
До своего замужества в июле 1947 г. молодая беженка не имела каких-либо определенных средств к существованию, но жизнь вела уединенную и, по-видимому, вполне безупречную. Подробности ее знакомства с профессором Кановой выяснить пока не удалось.
В дни главных церковных праздников аккуратно посещает православный храм, но к религии, судя по всему, равнодушна. Убежденной христианкой ее никак не назовешь.
Говорит по-французски с легким акцентом. Кроме своего родного языка (русского), знает также немецкий. Исключительно хороша собой.
Месье Кристиан Маньи
Родился в 1913 г. в Туре, в семье государственного служащего. Пять братьев и сестер. Посещал турский колледж отцов-иезуитов, завершил образование в Сорбонне. В 1937 г. успешно выдержал экзамен на должность преподавателя истории и географии. До начала войны преподавал в нескольких провинциальных гимназиях. Воевал, имеет боевые награды. С 1940 по 1943 г. военнопленный. После освобождения из концлагеря был принят на работу ассистентом в Сорбоннский университет. Параллельно участвовал в движении Сопротивления. Квалифицированный специалист, хороший лектор, пользуется уважением среди коллег и студентов.
Предпочитает вести скромную жизнь без всяких излишеств; сколько-нибудь серьезных денежных затруднений никогда не испытывал.
В июле текущего года женился по любви на мадемуазель Беатрис Мансо. Семья г-на Маньи была против этого брака.
Прямой материальной заинтересованности в смерти застрахованного лица не имел. В целом производит довольно приятное впечатление.
Мадам Кристиан Маньи
Родилась в Париже в 1928 г.; единственный ребенок в семье; отец мелкий служащий. Еще в детстве потеряла обоих родителей, воспитывалась опекуном, не проявлявшим к девочке особой сердечности.
В настоящее время занимается дипломной работой на историческом факультете в Сорбонне. Окончила курсы стенографисток. В июне с. г. получила место секретарши профессора Кановы и продолжала работать у него после своего замужества. В предшествующий период вела довольно свободную жизнь, не слишком обременяя себя правилами строгой морали. Пробовала силы на артистическом поприще, однако успеха не имела. Миловидна, неглупа.
Исходя из мысли, что какая-нибудь незначительная деталь подтвердит наше предположение о двойной игре, мы в первую очередь сосредоточили усилия на точном воссоздании картины убийства. Как ни досадно, мотивировка преступления не вызывает сомнений - мадам Маньи действительно была любовницей нашего клиента. Это подтверждается многочисленными свидетельскими показаниями, приводить которые я полагаю излишним; скажу лишь, что они целиком и полностью согласуются между собой. Роман завязался еще до замужества мадам Маньи и продолжался после ее свадьбы. Особенно убедительные доказательства их отношений имеются на период конца сентября - начала октября с. г. Так, 4 октября месье Канова посетил мадам Маньи в отсутствие мужа - под тем предлогом, что им надо продолжить обработку неких исторических материалов (заниматься на квартире у профессора якобы не представлялось возможным ввиду ремонта в его кабинете). 7 октября состоялся еще один визит, и тоже в отсутствие месье Маньи.
Не меньшую ясность мы видим и в том, что касается самого убийства. Ситуация совершенно недвусмысленная: мадам Маньи - в легком пеньюаре, стол накрыт на двоих, на заднем плане - разобранная постель. Следует учесть, что месье Канова пришел туда всего за пятнадцать минут до описываемого момента. Он сидел без пиджака, на лице его (уже впоследствии) были заметны следы губной помады. Последнее обстоятельство, на мой взгляд, важнее предыдущих. Если туалет мадам Маньи и всю обстановку в комнате еще можно считать игрой, задуманной для отвода глаз, то гораздо труднее представить, как молодая женщина целует нашего клиента, уже простертого на полу в луже крови. Хотя, конечно, нельзя исключить и этот вариант, требующий от мадам Маньи поистине незаурядного хладнокровия. Но будь любовная сцена вымышленной, профессор скорее всего не стал бы снимать пиджак, который в этом случае оказался бы простреленным. Одним словом, внешний вид жертвы и места преступления свидетельствуют в пользу официальной версии.
Следует отметить одну деталь: расспросив продавщиц парфюмерного магазина, где бывает мадам Маньи, мы узнали, что она всегда покупала так называемую поцелуйную губную помаду. Когда же мы поинтересовались насчет этого пункта у самой мадам Маньи, она ответила, что несколько недель назад, сообразуясь с пожеланиями своего мужа, сменила сорт помады. К моменту допроса ей не было известно, что мы наводили справки в магазине.
Теперь об орудии убийства. Это револьвер калибра 7,65 мм, законно купленный и зарегистрированный в полиции. Месье Маньи выхватил его из ящика платяного шкафа, где он лежал со дня покупки. Мы опросили приходящую прислугу, которую чета Маньи нанимала последние месяцы для уборки квартиры; все уборщицы подтвердили, что не раз видели именно это оружие в: этом самом ящике. Револьвер был приобретен в 1947 году у частного торговца на авеню де ль'0пера.
Довольно любопытный факт: месье Маньи не утаил, что в сентябре зарядил свой револьвер новыми патронами, купив их в том же магазине. Как он объяснил, ему хотелось быть уверенным, что оружие в порядке и не даст осечки, если доведется стрелять. Между тем гарантийный срок годности патронов этого типа составляет при правильном хранении двадцать четыре месяца, и такая забота о боеготовности, пожалуй, выглядит чрезмерной для человека столь мирной профессии... Как бы то ни было, теперь г-н Маньи может похвалить себя за проявленную предусмотрительность.
Мы постарались с максимальной точностью восстановить все действия месье Маньи в день убийства в интервале между выездом из гаража в 18.20 (подтверждено сторожем) и возвращением домой час спустя. Не исключалось, что он допустил обычную ошибку начинающих преступников - никуда не поехал, а проболтался это время где-нибудь поблизости, поджидая жертву. Но обвиняемый облегчил нам задачу, подробно описав свой маршрут. Примерно в 18.45 он остановился возле табачной лавки на бульваре Сен-Жермен, купил сигарет и выпил аперитив. Владелец давно знаком с г-ном Маньи и удостоверил правильность его показаний... Затем, уже сев в машину, месье Маньи увидел, что забыл коробку шоколадных конфет, приготовленных в подарок матери, решил поскорее вернуться домой и забрать их.
Конфеты (куплены днем раньше в ресторане "Маркиза де Севинье" полиция обнаружила в том же ящике, где лежал револьвер. Подобное совпадение невольно наводит на мысль о тщательно, до мелочей продуманном плане, характерном для многих преступников из интеллектуальных кругов. На наш удивленный вопрос стоило ли возвращаться ради такого пустяка? - месье Маньи ответил, что в этот вечер праздновалась золотая свадьба его родителей, и явиться к ним без подарка значило бы проявить крайнюю степень неуважения. А покупать вторую коробку столь же роскошных конфет ему не хотелось, ведь жалованье ассистента невелико. Объяснение вполне убедительное; добавлю, что, проверив сообщение о юбилейной дате, мы убедились в правдивости слов месье Маньи. Единственное, что выглядит не совсем естественно, это выпитый им аперитив - обычно он почти не употребляет спиртное. Складывается впечатление некоторой нарочитости - как будто он стремился не только провести время в табачном магазине, но и обратить на себя внимание, что проще всего сделать, выпив рюмочку-другую и перебросившись несколькими фразами с хозяином. Я не возлагаю на эту деталь особых надежд, но совсем упускать ее из виду тоже не следует.
Поведение обоих супругов после убийства можно назвать прямо-таки образцовым. Уже в 19.15 месье Маньи вызвал "Скорую помощь" и сразу вслед за тем позвонил в полицию, которая прибыла на место происшествия раньше врачей. Профессор Канова, получивший четыре пули в грудь и живот, к этому моменту находился на диване, и мадам Маньи делала ему перевязку, пытаясь остановить кровь. Когда подоспевшие санитары подняли раненого, он на минуту пришел в сознание и отчетливо произнес: "Поделом мне, подлецу... Господи, смилуйся надо мной!" (Позднее, в госпитале, месье Канова уже только бредил.)
Эти слова умирающего в высшей степени противоречат всем нашим чаяниям. В них нельзя усмотреть и намека на желание сообщить о некой смертельной западне - напротив, жертва самым недвусмысленным образом выгораживает убийцу, удостоверяя присутствующих о характере своих отношений с мадам Маньи. Заявление месье Кановы - факт, сильно осложняющий нашу задачу...
Все же мне хотелось бы указать на одно любопытное обстоятельство, а именно, чрезмерное совпадение показаний мадам и месье Маньи. Как правило, рассказы очевидцев бывают полны противоречий, здесь же налицо стопроцентное сходство, вплоть до одинаковых речевых оборотов. Не менее странно, что обоим супругам запомнились одни и те же подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Муж проснулся. Взгляд у него блуждающий, в глазах тревога; полагаю, он не может избавиться от мыслей об адском пламени, уготованном клятвопреступнику и убийце. Ничего, пускай пофантазирует. Завтра, оставив у нотариуса магнитофонные ленты и свой дневник, я побеседую с Кристианом начистоту, и его паника обретет вполне реальное, земное обоснование. Но даже узнав истинную причину вчерашних "галлюцинаций", мой святоша все равно останется во власти дум о загробном возмездии. Двойной страх, ожидание кары и от людей, и от Бога доконают его - быть может, и не слишком быстро, но зато наверняка. Уж об этом-то я позабочусь!
"Монд", выдержка из заметки от 12 октября 1948 г.
Драма ревности на рю де Пасси
"Вчера вечером, около девятнадцати часов, несколькими выстрелами из револьвера был смертельно ранен г-н Поль Канова, профессор истории в Сорбонне. Трагедия произошла в квартире его секретарши, мадам Маньи, муж которой вернулся домой раньше обычного. Месье Кристиан Маньи - ассистент философского факультета; все считали его другом покойного профессора.
Положение и вид застигнутой врасплох пары не позволяли усомниться в характере их отношений. Вероятно, в данном случае следует говорить о преступлении на почве ревности, совершенном в состоянии аффекта. Но, разумеется, нельзя исключать и такую версию, как убийство с заранее обдуманным намерением.
Охваченный раскаянием, убийца сразу же вызвал врача, однако любая медицинская помощь была уже, по-видимому, бесполезной. Профессор Канова не дожил до утра - сегодня, в четыре часа тридцать минут, он скончался в хирургическом отделении американского госпиталя в Нейи.
Супруги Маньи арестованы и дают показания комиссару Менжо, которому поручено расследование этого дела. Наш корреспондент пока не имел возможности встретиться с комиссаром и задать ему какие-либо вопросы.
Это в высшей степени прискорбное происшествие, безусловно, вызовет бурю страстей в академических кругах, к которым принадлежат и убийца, и жертва.
Дальнейшие подробности дела мы сообщим нашим читателям после пресс-конференции комиссара Менжо, назначенной на сегодняшний вечер. Впрочем, уже сейчас очевидно, что ждать каких-либо сенсационных разоблачений не приходится - эта история из тех, где все ясно с самого начала".
ПЕРЕПИСКА
Париж, 13 октября 1848 г.
Мадам Поль Канова - директору страховой компании "Ла-Сальватрис", Лозанна.
Глубокоуважаемый г-н директор,
настоящим письмом я прошу Вас и впредь, пока не последуют какие-либо уточнения, управлять на прежних условиях тем капиталом, который я унаследовала после трагической кончины моего дорогого супруга. Подобно ему, я совершенно несведуща в финансовых вопросах и думаю, что пройдет еще несколько месяцев, прежде чем я сумею разобраться в делах и приму окончательное решение по поводу страховки. Мне советуют переоформить договор и по-прежнему хранить деньги на депозитах Вашей компании; я тоже склоняюсь в пользу такого варианта. Пока что я прошу Вас, г-н директор, распорядиться о присоединении накопившихся процентов к основному капиталу.
С наилучшими пожеланиями...
Париж, 13 октября 1848 г.
Мадам Поль Канова - директору страховой компании "Ла-Фамилиаль", Париж.
Глубокоуважаемый г-н директор,
настоящим я прошу Вас, ввиду расходов, возникших в связи с кончиной моего дорогого супруга, перевести на мой банковский счет пятьсот тысяч франков. Оставшуюся сумму, то есть девятнадцать миллионов пятьсот тысяч франков, за вычетом налога на наследство, я прошу Вас пока что хранить на прежних условиях, поскольку еще не решила, как распорядиться этими деньгами. Впрочем, полагаю, что самым разумным шагом стало бы заключение нового страхового договора с Вашей фирмой. Но каким бы ни было мое решение, прошу Вас, г-н директор, уже теперь распорядиться о присоединении процентов к основному капиталу.
С наилучшими пожеланиями и т. д.
Лозанна, 13 октября 1948 г.
Начальник отдела смертных случаев компании "Ла-Сальватрис" руководителю отдела смертных случаев компании "Ла-Фамилиаль", Париж.
Месье,
мне хотелось бы обратить Ваше внимание на глубочайший интерес, проявляемый швейцарскими страховыми компаниями к расследованию убийства Вашего клиента, месье Поля Кановы, который являлся также и нашим клиентом.
По понятным причинам мы не имеем возможности поручить это дело своим экспертам, но вполне полагаемся на квалификацию Ваших сотрудников. Им предстоит действовать на собственной территории, что исключает саму возможность возникновения каких-либо проблем юридического порядка. Тем не менее мы хотели бы взять на себя часть расходов, связанных с расследованием. Думаю, излишне пояснять, что это свидетельство того исключительного внимания, которое мы уделяем данному делу.
Мы были бы весьма благодарны за текущую информацию обо всех этапах следствия; как Вы понимаете, мы не можем надолго затягивать выплату страховой суммы, если Ваши люди не выяснят каких-либо новых обстоятельств, и притом достаточно существенных.
К этому письму я прилагаю копию небольшого досье, составленного сотрудником нашей фирмы в 1924 г., перед заключением договора с месье Кановой. Надеюсь, эти сведения хоть немного облегчат Вашу работу. Добавлю также, что составитель досье, бывший страховой инспектор Пьер Руссо, в настоящее время является заместителем генерального директора нашей компании и с особым интересом следит за расследованием дела Кановы.
С глубочайшим уважением...
Париж, 19 октября 1848 г.
Руководитель отдела смертных случаев компании "Ла-Фамилиаль" начальнику отдела смертных случаев компании "Ла-Сальватрис", Лозанна.
Месье,
посылаю Вам копии первых материалов по делу Кановы, собранных нашими агентами.
Смею заверить, что расследование данного случая мы поручили нашим лучшим специалистам, пользующимся доверием и поддержкой столичной полиции. Кроме того, с нами сотрудничает одно из наиболее солидных частных детективных бюро Парижа.
Прилагаемый отчет подписал инспектор Андре Белюэн, на которого возложено общее руководство следствием.
Мы будем, разумеется, и впредь держать Вас в курсе событий, своевременно извещая о любых новых данных. Если же у Вас возникнут вопросы относительно каких-либо пунктов, то мы будем рады в меру своих сил предоставить В"м дополнительные пояснения.
Примите и проч...
Доклад инспектора Белюэна
Париж, 18 октября 1848 г.
Уже при первой беседе с комиссаром Менжо, принявшим к производству дело Кановы, я обратил его внимание на существование страховки и все соображения, вытекающие из этого обстоятельства. Комиссар выслушал меня с большим интересом; вообще я должен отметить, что полиция на сей раз отнеслась к нашим проблемам с полным пониманием и оказывает нам всю возможную помощь.
Само собой разумеется, что мы с самого начала учли возможность "сотрудничества" между мадам Кановой и супругами Маньи. В дальнейшем мы приложим все усилия, чтобы не упустить ни малейшего доказательства, подтверждающего эту гипотезу. Но прежде всего - короткая справка относительно главных действующих лиц.
Мадам Канова
Родилась в 1917 г. в Севастополе (Россия), предположительно в весьма обеспеченной семье. Готовилась стать врачом, училась в Москве, но не успела закончить образование, т. к. в 1941 г. была призвана в Красную Армию в качестве медицинской сестры.
Очутившись в Париже в 1946 г., обратилась к правительству Франции с просьбой предоставить ей политическое убежище; эта просьба была удовлетворена. В декабре того же года советское посольство безуспешно пыталось добиться ее высылки из Франции.
До своего замужества в июле 1947 г. молодая беженка не имела каких-либо определенных средств к существованию, но жизнь вела уединенную и, по-видимому, вполне безупречную. Подробности ее знакомства с профессором Кановой выяснить пока не удалось.
В дни главных церковных праздников аккуратно посещает православный храм, но к религии, судя по всему, равнодушна. Убежденной христианкой ее никак не назовешь.
Говорит по-французски с легким акцентом. Кроме своего родного языка (русского), знает также немецкий. Исключительно хороша собой.
Месье Кристиан Маньи
Родился в 1913 г. в Туре, в семье государственного служащего. Пять братьев и сестер. Посещал турский колледж отцов-иезуитов, завершил образование в Сорбонне. В 1937 г. успешно выдержал экзамен на должность преподавателя истории и географии. До начала войны преподавал в нескольких провинциальных гимназиях. Воевал, имеет боевые награды. С 1940 по 1943 г. военнопленный. После освобождения из концлагеря был принят на работу ассистентом в Сорбоннский университет. Параллельно участвовал в движении Сопротивления. Квалифицированный специалист, хороший лектор, пользуется уважением среди коллег и студентов.
Предпочитает вести скромную жизнь без всяких излишеств; сколько-нибудь серьезных денежных затруднений никогда не испытывал.
В июле текущего года женился по любви на мадемуазель Беатрис Мансо. Семья г-на Маньи была против этого брака.
Прямой материальной заинтересованности в смерти застрахованного лица не имел. В целом производит довольно приятное впечатление.
Мадам Кристиан Маньи
Родилась в Париже в 1928 г.; единственный ребенок в семье; отец мелкий служащий. Еще в детстве потеряла обоих родителей, воспитывалась опекуном, не проявлявшим к девочке особой сердечности.
В настоящее время занимается дипломной работой на историческом факультете в Сорбонне. Окончила курсы стенографисток. В июне с. г. получила место секретарши профессора Кановы и продолжала работать у него после своего замужества. В предшествующий период вела довольно свободную жизнь, не слишком обременяя себя правилами строгой морали. Пробовала силы на артистическом поприще, однако успеха не имела. Миловидна, неглупа.
Исходя из мысли, что какая-нибудь незначительная деталь подтвердит наше предположение о двойной игре, мы в первую очередь сосредоточили усилия на точном воссоздании картины убийства. Как ни досадно, мотивировка преступления не вызывает сомнений - мадам Маньи действительно была любовницей нашего клиента. Это подтверждается многочисленными свидетельскими показаниями, приводить которые я полагаю излишним; скажу лишь, что они целиком и полностью согласуются между собой. Роман завязался еще до замужества мадам Маньи и продолжался после ее свадьбы. Особенно убедительные доказательства их отношений имеются на период конца сентября - начала октября с. г. Так, 4 октября месье Канова посетил мадам Маньи в отсутствие мужа - под тем предлогом, что им надо продолжить обработку неких исторических материалов (заниматься на квартире у профессора якобы не представлялось возможным ввиду ремонта в его кабинете). 7 октября состоялся еще один визит, и тоже в отсутствие месье Маньи.
Не меньшую ясность мы видим и в том, что касается самого убийства. Ситуация совершенно недвусмысленная: мадам Маньи - в легком пеньюаре, стол накрыт на двоих, на заднем плане - разобранная постель. Следует учесть, что месье Канова пришел туда всего за пятнадцать минут до описываемого момента. Он сидел без пиджака, на лице его (уже впоследствии) были заметны следы губной помады. Последнее обстоятельство, на мой взгляд, важнее предыдущих. Если туалет мадам Маньи и всю обстановку в комнате еще можно считать игрой, задуманной для отвода глаз, то гораздо труднее представить, как молодая женщина целует нашего клиента, уже простертого на полу в луже крови. Хотя, конечно, нельзя исключить и этот вариант, требующий от мадам Маньи поистине незаурядного хладнокровия. Но будь любовная сцена вымышленной, профессор скорее всего не стал бы снимать пиджак, который в этом случае оказался бы простреленным. Одним словом, внешний вид жертвы и места преступления свидетельствуют в пользу официальной версии.
Следует отметить одну деталь: расспросив продавщиц парфюмерного магазина, где бывает мадам Маньи, мы узнали, что она всегда покупала так называемую поцелуйную губную помаду. Когда же мы поинтересовались насчет этого пункта у самой мадам Маньи, она ответила, что несколько недель назад, сообразуясь с пожеланиями своего мужа, сменила сорт помады. К моменту допроса ей не было известно, что мы наводили справки в магазине.
Теперь об орудии убийства. Это револьвер калибра 7,65 мм, законно купленный и зарегистрированный в полиции. Месье Маньи выхватил его из ящика платяного шкафа, где он лежал со дня покупки. Мы опросили приходящую прислугу, которую чета Маньи нанимала последние месяцы для уборки квартиры; все уборщицы подтвердили, что не раз видели именно это оружие в: этом самом ящике. Револьвер был приобретен в 1947 году у частного торговца на авеню де ль'0пера.
Довольно любопытный факт: месье Маньи не утаил, что в сентябре зарядил свой револьвер новыми патронами, купив их в том же магазине. Как он объяснил, ему хотелось быть уверенным, что оружие в порядке и не даст осечки, если доведется стрелять. Между тем гарантийный срок годности патронов этого типа составляет при правильном хранении двадцать четыре месяца, и такая забота о боеготовности, пожалуй, выглядит чрезмерной для человека столь мирной профессии... Как бы то ни было, теперь г-н Маньи может похвалить себя за проявленную предусмотрительность.
Мы постарались с максимальной точностью восстановить все действия месье Маньи в день убийства в интервале между выездом из гаража в 18.20 (подтверждено сторожем) и возвращением домой час спустя. Не исключалось, что он допустил обычную ошибку начинающих преступников - никуда не поехал, а проболтался это время где-нибудь поблизости, поджидая жертву. Но обвиняемый облегчил нам задачу, подробно описав свой маршрут. Примерно в 18.45 он остановился возле табачной лавки на бульваре Сен-Жермен, купил сигарет и выпил аперитив. Владелец давно знаком с г-ном Маньи и удостоверил правильность его показаний... Затем, уже сев в машину, месье Маньи увидел, что забыл коробку шоколадных конфет, приготовленных в подарок матери, решил поскорее вернуться домой и забрать их.
Конфеты (куплены днем раньше в ресторане "Маркиза де Севинье" полиция обнаружила в том же ящике, где лежал револьвер. Подобное совпадение невольно наводит на мысль о тщательно, до мелочей продуманном плане, характерном для многих преступников из интеллектуальных кругов. На наш удивленный вопрос стоило ли возвращаться ради такого пустяка? - месье Маньи ответил, что в этот вечер праздновалась золотая свадьба его родителей, и явиться к ним без подарка значило бы проявить крайнюю степень неуважения. А покупать вторую коробку столь же роскошных конфет ему не хотелось, ведь жалованье ассистента невелико. Объяснение вполне убедительное; добавлю, что, проверив сообщение о юбилейной дате, мы убедились в правдивости слов месье Маньи. Единственное, что выглядит не совсем естественно, это выпитый им аперитив - обычно он почти не употребляет спиртное. Складывается впечатление некоторой нарочитости - как будто он стремился не только провести время в табачном магазине, но и обратить на себя внимание, что проще всего сделать, выпив рюмочку-другую и перебросившись несколькими фразами с хозяином. Я не возлагаю на эту деталь особых надежд, но совсем упускать ее из виду тоже не следует.
Поведение обоих супругов после убийства можно назвать прямо-таки образцовым. Уже в 19.15 месье Маньи вызвал "Скорую помощь" и сразу вслед за тем позвонил в полицию, которая прибыла на место происшествия раньше врачей. Профессор Канова, получивший четыре пули в грудь и живот, к этому моменту находился на диване, и мадам Маньи делала ему перевязку, пытаясь остановить кровь. Когда подоспевшие санитары подняли раненого, он на минуту пришел в сознание и отчетливо произнес: "Поделом мне, подлецу... Господи, смилуйся надо мной!" (Позднее, в госпитале, месье Канова уже только бредил.)
Эти слова умирающего в высшей степени противоречат всем нашим чаяниям. В них нельзя усмотреть и намека на желание сообщить о некой смертельной западне - напротив, жертва самым недвусмысленным образом выгораживает убийцу, удостоверяя присутствующих о характере своих отношений с мадам Маньи. Заявление месье Кановы - факт, сильно осложняющий нашу задачу...
Все же мне хотелось бы указать на одно любопытное обстоятельство, а именно, чрезмерное совпадение показаний мадам и месье Маньи. Как правило, рассказы очевидцев бывают полны противоречий, здесь же налицо стопроцентное сходство, вплоть до одинаковых речевых оборотов. Не менее странно, что обоим супругам запомнились одни и те же подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14