- Вы беретесь за эту работу?
Денис развел руками.
- Вы думаете, у меня есть выбор? Если я откажусь, шеф меня с дерьмом съест.
- Вот и замечательно. Теперь перейдем к делу. Вы, конечно, хотите узнать, что у нас украли.
Денис кивнул.
- Да уж, простите за нескромность, чтобы что-то найти, я должен знать, что именно я ищу.
Сорокин полез в стол, хотел достать какие-то документы, потом спрятал их обратно и махнул рукой.
- Попробую объяснить на пальцах. Похитили наш товар. Маленькую пробирку с
конечным продуктом.
Сорокин замолчал и посмотрел на Дениса, как будто того, что он сказал, было и так много. Денис молча ждал продолжения.
- Пробирка была закрыта герметичной пробкой, - Сорокин схватил со стола карандаш и начал его вертеть в руках, - на ней была наклейка с инвентарным номером. Номер "11237".
- Это все? - спросил Денис.
- Все, - упавшим голосом сказал Сорокин, - пробирка исчезла из второй лаборатории. В шесть вечера она была еще там. В девять ее уже не было.
- Кто обнаружил пропажу?
- Я. Рабочий день у нас уже закончился и я пришел, чтобы дописать отчет. Оказалось, что я забыл в лаборатории дневник эксперимента. Мне пришлось спустился туда, чтобы забрать его. Войдя в помещение, я машинально посмотрел на стойку с пробирками, и увидел, что самой главной пробирки нет на месте. Я немедленно поднялся в кабинет и не выходил из него до вашего прихода.
- Кто, кроме вас, оставался в здании?
- Узнав о краже, я вызвал Андрея, моего помощника, и Елену, секретаршу. Это для меня люди совершенно необходимые. Я ведь, в общем-то, даже телефоном самостоятельно пользоваться не умею. До семи вечера у нас внизу сидит охранник. Сейчас он уже ушел. У нас здесь очень хорошая сигнализация.
Поэтому мы и не стали нанимать круглосуточную охрану. Это слишком дорого для нас.
- Доэкономились, - проворчал Денис, - лучше бы вы на ночь охранника сажали, а днем сами себя защищали. После работы никто не оставался?
- У нас это не принято, - пожал плечами Сорокин.
- Однако вы же вернулись, чтобы доделать отчет?
- Я - другое дело, - упрямо сказал Сорокин, - что позволено богу, то не позволено быку.
- Ах, вот оно как, - безо всякого выражения сказал Денис, - сколько человек работает в лаборатории и у кого есть ключи?
Сорокин положил на стол несколько листов бумаги.
- Вот список сотрудников. Всего здесь работает двадцать семь человек.
Из них у четверых есть ключ.
- У вас, у охранника, у кого еще?
- У Лены, секретарши, и у моего зама, Холодова.
- Прекрасно, - сказал Денис, решив, что о Холодове можно будет расспросить и позднее, - так что же было в пробирке?
Сорокин мельком посмотрел на Дениса и уткнулся в окно. Денису показалось, что его руки, держащие карандаш, чуть заметно задрожали.
- Украли вирус, - сказал Сорокин чуть слышно.
- Что? - переспросил Денис.
- Украли вирус, - повторил Сорокин, - мы выращивали вирус и у нас его украли.
- Вирус? - удивился Денис, - биологическое оружие?
- Да, - кивнул Сорокин, - самое мощное биологическое оружие из тех, что изобретал человек. Вирус, способный уничтожить нашу цивилизацию меньше, чем за полгода. Если точнее, мы просчитывали на компьютере - за четыре месяца. Если разбить эту пробирку, к весне на земле будут жить только тараканы. Вы понимаете?
- Вы меня не разыгрываете? - спросил Денис.
- Мне не до розыгрышей, молодой человек, - раздраженно сказал Сорокин, сейчас слишком многое поставлено на карту. И многое зависит от вас, от того, как быстро вы возьмете себя в руки, перестанете задавать идиотские вопросы и возьметесь за дело.
Денис достал сигарету, сунул ее в зубы и закурил. Выпустил дым почти в лицо Сорокину и стряхнул пепел в свой стакан. Сорокин молча смотрел на него.
- Вы думаете, я кинусь искать отпечатки пальцев в лаборатории? - спросил Денис, - полагаю, это бесполезно. Если вор из своих, он мог не беспокоиться о своих отпечатках. Если он - чужак, то по крайней мере резиновые перчатки он надеть догадался. Мне нужна информация. Рассказывайте мне все, что вы знаете об этой лаборатории. С самого начала, от возникновения идеи и до секунды, предшествовавшей моему появлению здесь.
- Вы уверены, что в этом есть необходимость? - приподнял брови Сорокин.
- Разумеется, - ответил Денис, - я не собираюсь играть в жмурки. Я должен знать, чем вы тут занимаетесь и почему именно у вас утащили эту чертову пробирку.
- Хорошо, - Сорокин решился, - я расскажу вам. Думаю, излишне просить вас о...
- Я не идиот, - перебил его Денис. Сорокин насупился и начал скучным голосом:
- Начало работ по созданию биологического оружия в России можно датировать 1926 годом: тогда в рамках военно-химического управления Красной Армии появилась первая спецлаборатория. С 1928-го начались практические работы, в 1936-м прошли первые войсковые учения, отработали тактику и методику применения нового оружия. Тогда же были приняты на вооружение возбудители чумы, сибирской язвы и туляремии. Вам не скучно?
Денису на мгновение показалось, что он вдруг вернулся в далекие институтские годы и сидит на лекции. Однако он покачал головой и сказал:
- Продолжайте, профессор, все это очень интересно.
Сорокин кивнул и продолжал рассказывать с той же интонацией лектора:
- Разработанную в тридцатых туляремию применили в реальном бою в 1942-м году - против наступавшей в ростовских лесах группы войск Паулюса. Выпускать чуму и язву не рискнули - это было бы форменным безумием, эпидемия бы охватила обширную территорию по обе стороны фронта. Поэтому обошлись туляремией: хотя смертность от нее и не превышала 10 процентов, зато живую силу противника из строя хоть на время она выводила. Разносчиками заразы стали грызуны.
На первых порах успех был ошеломляющим: не дойдя до Волги, Паулюс вынужден был сделать паузу в своем стремительном броске к Сталинграду. Но случилось то, чего у нас так боялись: болезнь перекинулась через линию фронта, и уже советские солдаты заполнили лазареты. Кстати, уже в 70-е годы с помощью генной инженерии наши ученые сумели "воспитать" бактерию туляремии должным образом: смертность от нее достигла 100 процентов, к тому же она успешно противостоит всем известным антибиотикам...
До войны центр военно-биологических разработок располагался в Кирове, в 1946-м новый появился уже в Свердловске: в его колоссальных штольнях расположены масштабные цеха по производству всевозможной гадости и линии по снаряжению боеприпасов. Тогда же организовали и третий институт этой системы - в Загорске. Загорск-6 специализировался на вирусологии и токсинном оружии. Основные лабораторные и заводские мощности разместили в специальных подземных бункерах, способных выдержать прямой бомбовый удар. Все наши боевые геморрагические лихорадки - результат работы именно этого института.
Впоследствии возникло 15-е главное управление Министерства обороны, которое и возглавило подготовку к биологическому нападению. Главной целью всех этих работ было именно нападение, а не оборона, потому как с защитой мы отставали. Это хорошо видно хотя бы по этой самой конго-крымской и всем остальным геморрагическим лихорадкам. Скажем, конго-крымская лихорадка мало чем отличается от других, смертность до 40 процентов, противоядия нигде в мире нет, распространяться может аэрозольным путем. Очень хороша для военного применения, но все-таки я не думаю, что на ее основе сделали оружие.
В начале 60-х структура военно-биологического комплекса выглядела примерно так: вирусами и токсинами занимался Загорск, бактериями - Свердловск и Киров. В Свердловске соорудили целое производство: реакторы по созданию биомассы, линия рассыпки-разливки по конкретным боеприпасам. В Загорске создали оружие на базе натуральной оспы и хранили ее боевой запас. На чуме специализировался Киров. Там же были и мобилизационные запасы.
Параллельно военной, закрытой, существовала и гражданская система предприятий, которая освобождала армию от необходимости заниматься проблемой защиты от биологического оружия.
- А ваша лаборатория была открытой или закрытой? - спросил Денис.
Сорокин поболтал ложкой в пустом стакане, потом отставил стакан.
- Я дойду до этого в свое время, - сказал он, - постарайтесь не перебивать меня, я могу потерять мысль. Сначала мы создавались как исключительно гражданское предприятие, которое должно было обеспечивать компьютерную поддержку Кировских, Свердловских и Загорских проектов. Мы занимались аналитикой, а там сидели специально обученные люди, которые проверяли наши измышления. Результаты были настолько ошеломляющими, что нас засекретили быстрее, чем мы успели что-либо вякнуть.
- А чем в это время занимались американцы? - снова спросил Денис, забыв, что его попросили не перебивать.
- Они занимались тем же самым, - ответил Сорокин, - но на вооружение биологическое оружие они никогда не принимали, а после событий 1969 года работы над этим и вовсе прекратились. Тогда в их исследовательском центре произошла утечка, и один из вирусов поразил стадо овец. Возник колоссальный скандал, и программу закрыли. Им не удалось ни создать действенных боеприпасов и поставить производство на поток. А мы наладили производственные линии, выпуск и складирование боеприпасов. Мы не просто готовились к масштабной биологической бойне, мы единственные в мире были готовы ее вести!
Однако главные события стали разворачиваться в 1972-м году. СССР присоединился к конвенции о запрете на разработку, испытание и производство биологического оружия. Впервые искусственно был создан ген. И наши биологи в погонах отправили в ЦК письмо: если генетику применить к военной микробиологии, получится мощнейшее оружие, которое нашим вероятным противникам и не снилось. И вырос еще один "чумной архипелаг": институт прикладной микробиологии в Оболенске занялся бактериями, в мощный вирусологический центр в Кольцове ( это под Новосибирском) перенесли работы по военному применению натуральной оспы, в Ленинграде создали институт особо чистых веществ, в Степногорске - это в Казахстане, очень мощный институт микробиологии. В Ленинграде занимались белками, пептидами: считалось, что с их помощью можно управлять психикой человека. Собственно, это и было главной целью исследований: добиться, чтобы любые бактерии - сибирской язвы или чумы - в процессе своей жизнедеятельности выделяли белок, который мог бы воздействовать на мозг солдат противника.
Тогда-то появилась и наша лаборатория. Как я уже говорил, сначала мы занимались только анализом. Потом, когда мне удалось добиться признания наших заслуг, нам разрешили сделать небольшую лабораторию для опытов. А нормального, поставленного на поток производства у нас пока так и не получилось.
- Чем же вы занимались? - спросил Денис, - какой заразой?
Сорокин чуть заметно усмехнулся.
- Самой смертоносной из зараз, - сказал он, - понимаете, у нас было дна направления. Первое - создание новых вирусов. Например, в Кировской области изобрели бактерии, которые могли жрать технику противника и топливо. Запускаешь такую штуку и они съедает, скажем, изоляцию. Замыкание, вся аппаратура выходит из строя. Во Владимире делали вирусы, направленные против скота противника. Это ж святое дело - потравить у врага коровок! Ну а мы занимались тем, что "лечили" вирусы, делали их смертоносными. Чем мы занимались? Первая задача - создать возбудитель, который пробьет иммунную систему вероятного противника. Противник сделал прививки всему населению, люди ослаблены, а мы тут как тут со своей бактерией, которая все пробивает. Колдовали еще и над бактериями, на которые не действуют антибиотики вероятного противника, причем все вместе, в совокупности. Конечно, вслух военные биологи говорят: "Мы готовимся к обороне, вдруг на нас американцы нападут". Но пробить иммунную систему вероятного противника - такая задачка может иметь исключительно наступательное значение!
Второе - с помощью генетики мы пытались "воткнуть" новую информацию, создать бактерии совершенно новых типов: так выучили чумной и туляремийный микробы, что им нынче ни один американский антибиотик нипочем. Ставилась же в 1972 году задача создать оружие, которое американцам и не снилось. Сделали! В конце восьмидесятых мы взялись за вирус гриппа. Это очень интересный вирус. Эпидемия гриппа распространяется мгновенно. Кроме того, он постоянно мутирует. Правда, смертность от него практически равна нулю. Нужно было "защитить" наш вирус от антибиотиков и малость прибавить ему силенок. Нам удалось сделать и то и другое. Новый вирус, изобретенный нами, - Холодов назвал его "Виридианой" в честь героини какого-то фильма, - имеет стопроцентную смертность и не лечится никакими известными нам лекарствами. Антибиотики на него не действуют.
- Даже вы не знаете, как с ним бороться? - спросил Денис, чувствуя, что ему становится не по себе. Сорокин опустил голову.
- Мы не знаем... Мы только начали разрабатывать защиту. Вирус нельзя пускать в производство, пока против него нет защиты. Биологическое оружие - палка о двух концах. Его применение может иметь самые страшные последствия для всего человечества.
Денис не понял, с тоской он сказал последние слова, или с гордостью.
- Скажите, а вы сознавали, что все эти годы вы занимались изготовлением оружия убийства? Что ваши вирусы убивают людей - мужчин, женщин, стариков, детей?
Сорокин мгновенно взял себя в руки. Похоже, к этому вопросу он уже выработал стойкий... иммунитет.
- Это к делу не относится, - сказал он холодно, - я ученый. И я занимаюсь чисто научной работой. Применение оружия - дело правительства и целиком лежит на совести властей. Мы лишь исследователи, на нет дела до политики.
- Я говорил не о политике, - пробормотал Денис, - вы правы, это к делу не относится. Как долго вы работали над "Виридианой"?
- Двенадцать лет. Мы получили заказ осенью восемьдесят восьмого.
- Кто из работников знает о "Виридиане"?
- Все, - твердо сказал Сорокин, - "Виридиана" - наша гордость!
- Ага, - кивнул Денис, - значит, украсть мог практически любой. Вытащить тайком ключ, снять с него слепок , пробраться вечером в лабораторию, взять пробирку и спокойно уйти. Как вы думаете, зачем можно украсть такой вирус, как "Виридиана"?
Сорокин задумался.
- Первое, что приходит мне в голову - это продажа вируса одной из западных разведок. За "Виридиану" могут отвалить немало. У нас бывали случаи... в 1989 году в Англию сбежал директор Ленинградского института Илья Пасечник. И рассказал такое, что Коль и Тэчер устроили Горбачеву самую настоящую головомойку. А когда страна распалась, в США сбежал Алибек Алибеков - второй человек в иерархии нашего военно-биологического комплекса. Тут уж влип Ельцин и в апреле 1992-го издал указ: сократить ассигнования на военно-биологические исследования на 30 процентов.
К чести наших разведчиков должен сказать, что мы тоже у американцев немало чего воровали. Например, однажды украли очень опасную боливийскую лихорадку. А немцев однажды провели ну просто как дураков. Во время работы над лихорадкой Марбурга несколько участников эксперимента заразились и умерли. Наши разведчики тайно вскрыли могилы и вывели часть останков в Союз. Так что самые опасные лихорадки у нас добывали не ученые, а разведчики. Правда, с "Виридианой" мы их обскакали...
Денис усмехнулся.
- Да я бы не сказал, что это большой успех. Скорее, это удача западной разведки. Еще версии есть?
- Я надеюсь все же, что вирус продадут на Запад...
- Надеетесь?!
Сорокин кивнул.
- Да, надеюсь. Это всего лишь будет стоить мне карьеры, и возможно, мы проиграем несколько баллов в поединке с американцами. Баллом больше, меньше - у нас уже давно никто не считает, столько мы проиграли. Американцы никогда не пустят это оружие в ход. Никогда! Они умные люди и понимают, какими могут быть последствия. Хуже, если "Виридиана" попадет в руки каких-нибудь террористов. Они смогут шантажировать весь мир. И мы ничего не сможем с ними сделать. А если они захотят устроить демонстрацию силы? Как я уже говорил, эпидемия уничтожит человечество за четыре месяца. Наша цивилизация умрет в страшных муках. Так что уж лучше пусть это будут американцы. Извините, если я вас разочаровываю. Но есть ситуации, когда не до патриотизма.
Денис чуть заметно улыбнулся.
- Да, в этом есть логика. Только если здесь замешаны американцы, я вряд ли вам смогу помочь. Этот человек наверняка уже пересекает границу...
Сорокин покачал головой.
- Не переоценивайте их возможностей. Похититель - один из наших. Ему придется некоторое время сидеть очень тихо. Чтобы, не дай бог, мы не заподозрили неладное. "Виридиана" еще в городе. Возможно, она еще в лаборатории. Найдите ее, и я дам вам все, что вы захотите. Все, что в моих силах.
Он сказал это не в шутку и без хвастливого пафоса. Просто он назначал премию за выполненную работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22