Здесь выложена электронная книга Улита автора по имени Литов Михаил. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Литов Михаил - Улита.
Размер архива с книгой Улита равняется 34.51 KB
Улита - Литов Михаил => скачать бесплатную электронную книгу
Литов Михаил
Улита
Михаил Литов
У Л И Т А
Улита была таинственным созданием. Я случайно познакомился с ней на улице, и случилось так, что она поселилась вместе со мной. От родителей мне достался большой дом, в два этажа, даже с какими-то башенками и балкончиками на своем внушительном деревянном теле, к тому же в живописной местности. Собственно говоря, дом достался не только мне, но и брату, однако у того была квартира в городе, где он и предпочитал обретаться. Я долго вел рассеянный образ жизни, и дом пришел в унылое запустение. Одинокий прежде, до знакомства с Улитой, я жил как бы зверьком, скребся и томился в паутине, в пыли. Улита с замечательной ловкостью навела в доме чистоту и придала всему укрепленный, вообще жилой вид. Деньги у нее были, мы хорошо питались, ну и куда же стремиться от чистоты и благосостояния? Красивая Улита на подносе приносила мне еду в комнату, в особенности так обстояло с завтраками, и я скоро привык не вставать с постели, дожидаясь стука в дверь и ее нежного голоса, спрашивающего, можно ли войти. А обед она устраивала в гостиной, и за обедом мы беседовали, я с некоторой рассеянностью отвечал на ее вопросы. Правду сказать, я чувствовал себя немножко барином. Но я видел, что Улита своими хлопотами вокруг моей персоны вовсе не отрабатывает безвозмездное поселение у меня, отнюдь не склонна считать меня этаким небывалым благодетелем и потакать моим прихотям, в ее поведении не было и намека на приниженность. Манипуляции с подносом и торжественным устройством обедов не исключали элемент шутовства, но мне было тепло даже под насмешками Улиты, и я быстро приспособился жить и играть в их мирном, каком-то даже обывательском шелесте.
Не скажу, что мне были до конца понятны наши отношения. Улита не стала ни моей любовницей, ни какой-нибудь там домоправительницей, ни хотя бы только квартиранткой. Она оставалась загадочной красавицей, которая почему-то встретилась мне однажды вечером на улице и в тот же вечер поселилась под одной крышей со мной, не спрашивая, на каких условиях подобное возможно. Но как я за два-три дня привык к насмешливым услугам Улиты, так мне пришлось на исходе недели нашей милой совместности подчиниться ее довольно строгим требованиям, чтобы не потерять эту славную особу. Она заявила, что мне пора вспомнить о своем мужском долге, приискать себе работу и носить в дом, в нашу приличную и отрадную коммуну, посильную лепту. Подобные рассуждения в устах какого-нибудь другого женского персонажа привели бы меня в недоумение, в смех над глупой бедностью жизни, но говорила Улита, говорила как человек, появившийся ниоткуда, поселившийся в моем доме и не показывающий намерения уходить, и я выслушал ее внимательно, без тени улыбки. Мне и в голову не пришло ослушаться. Идея какого-то нового, трудового существования даже захватила меня. Все правильно, я дожил до минуты, когда должен вспомнить о своих мужских обязанностях, и она, Улита, помогла мне в этом. И если сегодня я еще валяюсь на диване, жду завтрака или обеда и даже не смею гадать, что думает Улита обо мне по ночам в своей комнатке на втором этаже, то завтра, обретя облик кормильца, я обрету и право постучать в ее дверь, скрасить ее ночное одиночество.
Делать что-нибудь действительно необходимое и серьезное я ничего не умел, не знал ремесла, а дух предприимчивости не владел мной. Один деятельный субъект, организатор, на которого я вышел, по живому и умному блеску моих глаз заключил, что я пригоден к значительному индивидуальному развитию, даже поинтересовался, почему раньше я никак не проявил себя, и посулил мне прекрасное будущее, пост, кресло, звание, в общем, блестящую карьеру. Но я поостерегся дать твердый ответ, сказал, что хочу осмотреться в его фирме, проверить себя, и он, покачав головой, записал меня в толпу, в бросовую ватагу, которую лишь в наши просвещенные времена могли называть бригадой. Это были потертые, хмельные, падшие люди. Их бросали с места на место, а ко времени моего присовокупления к ним они осваивали труды на мясном комбинате. Первый же день этих трудов так согнул меня, что на следующее утро лишь упрямство и гордыня заставили мое покореженное тело выкарабкаться из-под одеяла и по утренней росе заковылять в бригаду. За неделю, впрочем, я привык и почувствовал себя сильным. Улита кормила меня, приготовляла мне постель, вставала ни свет ни заря, чтобы поднести завтрак, и ни о чем не спрашивала. Она не сомневалась, что я должен делать то, что делал, и в первые дни это оскорбляло мою усталость и память о недавних беззаботных временах. На восьмой день я решил устроить себе выходной, и она спросила меня:
- Тебе трудно, Женя?
- Трудно и ужасно, - ответил я.
- Почему?
- Труд черный, неблагодарный...
- Не ходи туда больше, - перебила Улита.
- Пойду. Я мужчина. Этим все сказано.
- Расскажи мне подробнее обо всем, чем вы там занимаетесь.
Я опрокинул в рот ложку супа, а Улита вытерла салфеткой губы, сложила изящные руки на столе и приготовилась слушать. Благопристойность обстановки была поразительной после того, что я повидал на комбинате.
- Работаем до ломоты в спине, - повел я обстоятельный рассказ. Представь себе огромные замороженные мясные туши... Вообще представь себе просторное тусклое заснеженное помещение холодильника, где до потолка громоздятся эти самые туши бывших живых существ... красное мерзлое мясо, в котором только воображением угадаешь какую-то пропавшую жизнь. Этим кормят. Мы, плотоядные, это едим. Но в бывшей корове, в бывшей овце или свинье чувствуешь не питательного друга, а коварного и жестокого врага, который очень тяжел при переноске и который вроде бы спокойно лежит в штабеле, а если вывернется и полетит оттуда, может зашибить тебя насмерть. К тому же их очень много. Много и начальников, а они, знаешь ли, создают атмосферу делового безразличия в этом водовороте мертвечины. Не до философии. Слишком много тупого, изнуряющего физического труда. Все происходит словно в пещере. Кристалики льда на потолках и стенах, тусклый свет, и только бегло успеваешь подумать, что так же безнадежно и смирно лежат где-нибудь, наверное, и потерявшиеся люди.
Улита обвела рукой новоявленную красоту моего дома, напоминая мне, что я жив и хорошо устроен.
- Верно, - подхватил я. - Но если отвлечься от причин и следствий беспрерывного и беспримерного производства мяса, то возникает вопрос о творцах этого грандиозного морга, о живом народе, о толпе, о том, что мы, интеллигентные люди, коротающие вечера в уютном домике, способны подумать о наших современниках, соплеменниках и единоверцах. Допустим, хорошие люди всех мечтают сделать хорошими, но можно ли, позволь мне спросить, тупых сделать умными? Улита, между нами, я не уверен, что тебя хоть сколько-нибудь интересует, чем живет простой русский человек, ты, похоже, стоишь вне этого. Но твой друг, твой покорный слуга трудится бок о бок с ними, с этими простыми и глупыми человеками, у которых не получилось ни диктатуры, ни завоевания мира, ни хотя бы удовлетворения первейших нужд, и твоему другу нетерпится молвить о них словечко. Ну, физиономии там прямиком с полотен Брейгеля, все сплошь пьяницы, самцы, тузящие своих самок в пьяных драках и продающие их друг другу за бутылку водки.
- Тебе ничто не мешает не обращать на них внимания, держаться особняком, - веско заметила Улита.
- Разумеется. Я и держусь особняком, помалкиваю, не вмешиваюсь, я не собираюсь утверждать, будто меня волнует их судьба. Но в порядке анекдота, Улита, выслушай... вот мы в обеденный перерыв собираемся в убогой комнатенке, грязными руками суем некую пищу в рот, жуем, и коллеги мои тараторят, а я слушаю глупые, пошлые шуточки да истории о том великом пьянстве, что произошло вчера. Я и сам в недавнем прошлом питал известную слабость к вину, для меня это предмет не чуждый, вполне объяснимый... но скажи, как можно женщину, с которой делишь ложе, вдруг взять и продать за бутылку водки? А они это делают и еще похваляются. У них на женщину свой самобытный, очень специфический взгляд, видишь ли, вот толкуют они о женщинах в самых разнузданный выражениях, а потом кто-нибудь из них со вздохом и улыбкой говорит: да, как сказал Альфред Мюссе... и выдает наизусть высказывание Альфреда Мюссе о слабом поле и находит у Альфреда Мюссе достойное подкрепление собственным соображениям. После этого они все пускаются вообще в литературную беседу, сравнивают Доде с Томасом Манном, Бальзака с Толстым... пока опять не свернут на нужды обыденности. Такие извивы, Улита, они все равно что абсурд или мистификация. Но как правда они непостижимы.
Улита выслушала мою исповедь тяжкого труда и несоответствия житейской грубости, но не смогла мне предложить ничего, что внедрило бы в меня твердое мнение о народе, и принялась убирать посуду со стола. Но я так взволновался своим терпеливым и сильным рассказом, что не сразу ушел из гостиной, сидел за столом и думал, что теперь-то уж точно дорога ведет меня в спальню Улиты. Как же иначе? после такого-то рассказа? после таких трудов? после таких проявления с моей стороны мужества и усердия?
Потом был ужин. После ужина я попал на диван, Улита же какое-то время возилась за стеной в кухне, затем ее шаги удалились вглубь дома, стройные шаги поднялись на второй этаж, скрылись за дверью. Спустя несколько минут я потрогал рукой эту дверь. Заперто. И что же? Я с удовольствием засмеялся перед запертой дверью. Очень хорошо! Повоюем, поиграем.
- Улита, - произнес я, весьма уже охваченный нежной воинственностью, Улита, милая, открой. Я пришел. Жажду твоей близости, твоей пылкой взаимности.
Открой, веселился я. Она интригующе так, притягательно пошевелилась, и всего-то в нескольких неосуществимых шагах от меня.
- Кто там?
- Ну, не надо, тебе отлично известно, что это я.
- Нет, нет, - откликнулась Улита поспешно, словно лишь теперь узнав меня, - уходи, ты зря это... ничего не выйдет! Ты неверно истолковал мое согласие жить здесь.
Я в простых словах растолковал ей:
- Улита, перестань, я знаю, ты хорошая и веселая девушка, но я отнюдь не убежден в твоем неколебимом целомудрии...
- Не смей! - Дверь накалилась ее гневом. - Что ты знаешь обо мне!
- Ты девственна, Улита?
- Не собираюсь с тобой откровенничать.
Отнюдь не удрученный, я рассмеялся и, как расшалившийся ребенок, захлопал себя по бедрам.
- Ах, моя славная девственница... но это легко исправить, поверь. Доверься мне, Улита.
- Ты пошлый и назойливый.
- Открой, или я выломаю дверь!
Тут она нарисовала мне занимательную и дающую пищу для размышлений картинку:
- Тронешь дверь - я подниму на ноги всю округу. Иди спать, и пусть тебе не снятся разные непотребства. Успокойся, если не хочешь неприятностей. Запомни, отныне эта дверь неприкосновенна для тебя. Теперь за ней живу я. В настоящий момент отдыхаю, лежу в постели. И я красива. Да, я лежу поверх одеяла, голая и прекрасная. У меня в ногах, если тебе это любопытно знать, прикорнул лучик лунного света, это красиво, правда? Но тебе этого не видать, как своих ушей.
Я столь свежо и взволнованно принял все, что она рисовала, и прикорнувший лунный свет тоже, что застонал, завыл в тоске по недоступной красоте. А Улита расхохоталась, я бы сказал, бесшабашно расхохоталась. Тогда я спустился в свою комнату и уснул. Утром отправился на комбинат. Вечером, вернувшись домой, я был безопасен, как олененок, кротко рассыпался перед Улитой в извинениях и горячо клялся, что впредь никогда не нарушу ее ночной покой. Эта бестия, для виду поприветствовав мои заверения и будто бы даже прослезившись от умиления, на ночь поставила в коридоре капкан. Я, естественно, и предположить не мог ничего подобного. Я вообще полагал, что не в ее правилах с узколобой серьезностью защищать свою девичью честь и что все ее построения самозащиты на самом деле сродни кокетливым уловкам любовной игры. Однако она поставила капкан. Почему же я не овладел ею до того, как она сделала это, например, вечером, когда вернулся с работы? Да как-то так повелось, что днем мои мысли уносились в какие-то необозримые и неведомые дали, а о ней, Улите, я вспоминал по ночам. В том капкане я бессильно и бестолково ворочался до утра. На рассвете, возникнув в коридоре, умытая и жизнерадостная, моя мучительница обронила:
- Ты получил хороший урок, Женя.
Она разомкнула ключиком тиски капкана, я наспех привел себя в порядок, и мы сели завтракать. Как ни странно, пострадавшая нога у меня совсем не разболелась. Мысленно я посыпал Улиту пеплом проклятий. Жестокая, бессердечная, бездушная. Но какая доброта чудилась мне в ее ладном теле, какая беспредельная ласка! Нет, она не защищалась с узколобым упорством, а смеялась, шутила, баловала, и я, не скрою, от души радовался ее успехам, ее капканам, ее словам, потешающимся надо мной. Я подумал быстрой мыслью, что она нисколько не боится меня, ей и в голову не приходит, что я в силах проучить ее за проклятый капкан; смело сидит она за столом напротив меня и смело смотрит мне в глаза, что и говорить, невинно смотрит. Был день, но я внезапно забыл унестись грезами в заоблачные миры. Кипятком, кипящей смолой брызнуло мне в голову безумие. Чем объясняется ее смелость? Она либо механическая кукла, либо переодетый мужчина. Эти гипотезы не показались мне совершенно фантастическими. Я как бы невзначай прикоснулся к ее руке: теплая рука, отнюдь не механическая. И я спросил напрямик:
- Ты мужчина, Улита?
Поверите ли, она не рассмеялась и не ужаснулась, не единая тень не прошла по ее безмятежному лицу. Может быть, именно в эту минуту я уверился, что она совсем не только та беспечная шалунья, за которую выдавала себя.
- А у тебя возникли сомнения на мой счет? - спросила она.
- Да... то есть в смысле твоего происхождения...
- Ты скоро получишь возможность избавиться от них.
Я вскрикнул:
- Каким образом?
- Потерпи. - И она загадочно усмехнулась; и вдруг засмеялась, когда я осторожно пододвинул руку к ее руке, а затем сказала: - Да ты наберись терпения, Женя. - Руку свою она отдернула.
Ее "скоро" наступило сразу вслед за падением очередного дня нашей жизни, ночью, когда я с величайшими предосторожностями, ощупывая и осматривая с помощью свечи каждый сантиметр пола, миновал коридор и вошел в ее комнату. Да, вошел, потому как на этот раз она не заперла дверь. Свечу, едва я переступил порог, задул порыв ветра из открытого окна, и пришлось ее отбросить. Скучно ночью без тебя, Улиты, прошептал я в темноту. Она не ответила. Не подала руку бедному пришельцу. Обещанного лунного света в ногах не было, она, кажется, задернула штору. Хоть глаза выколи. Я душевно позвал: Улита, Улита. Я сделал шаг в кромешной тьме, и тогда с громким предостерегающим стуком захлопнулась за моей спиной дверь, я сделал еще шаг - и мою шею нестерпимо, чудовищно охватил металл. Красным оком вспыхнул во тьме свет ночника. Улита сидела на кровати, подобрав под себя ноги, в ватном халате (это душной-то ночью!), скромная и тихая, как богобоязненная юница. Мою шею сдавливал ошейник, я в удивлении и ярости рванулся, но цепь держала крепко.
- Улита, - закричал я, - ты понимаешь, что это уже слишком?
Я не мог до нее дотянуться, она все предусмотрела. Попробовал выдернуть цепь из стены, да куда там!
- Сейчас ты убедишься, что я женщина, - сообщила Улита.
Она быстро скинула с себя халатец, тапочки и легла, голая, поверх одеяла. Я затаил дыхание, собственно говоря, я едва не задохнулся, большая сила потащила мой язык куда-то вниз, и он что-то говорил, но там, внизу, где открылся бред.
- Видишь, Женя? - спросила Улита, блестящими от смеха глазами указывая на свое бронзовое тело.
Конечно же, я видел. Восхитительное тело, шея, грудь, ноги, она подняла над кроватью ногу, изящно изогнув ее в колене, - показать мне, и я в бессилии опустился на пол от такого ее беснования.
В горле клокотали слова, хулящие ее, негодующие, жалующиеся, при возможности я бы сказал ей, что она мучит меня, а я не заслужил такого обращения, что я стараюсь и хорошо исполняю свои обязанности, а она только измывается надо мной, заявил бы, что она ведет себя недостойно, нагло, оскорбительно. Но возможности сказать не получалось, в горле образовался заслон, я стал бороться с ним, и мне пришло на ум, что она, Улита, слишком многое себе позволяет и я слишком многое ей позволяю и негоже мне тут находиться перед ней на цепи, пищать, жаловаться, возмущаться, а следует радикально переменить ситуацию. Тогда я остепенился, встал на ноги, заслон рухнул. Возможно, она решила продержать меня на цепи всю ночь, но этого я допустить не мог. Может быть, то, в чем другие идут не дальше помыслов, у нас делалось наяву. Может быть, кокетничая, как обычно поступают все женщины, Улита, вольно или невольно, погружала меня в самые пучины подлинной сущности кокетства, и любовная игра - у других забавная, павлинья - у нас приобрела свой истинный натуралистический облик.
Улита - Литов Михаил => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Улита автора Литов Михаил дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Улита у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Улита своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Литов Михаил - Улита.
Если после завершения чтения книги Улита вы захотите почитать и другие книги Литов Михаил, тогда зайдите на страницу писателя Литов Михаил - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Улита, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Литов Михаил, написавшего книгу Улита, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Улита; Литов Михаил, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн