Он мог найти ответ только там, на Кубе. А потом изложить свои новые познания в каком-нибудь «Военном вестнике». Может быть, русской армии когда-нибудь пригодятся его советы? Если в Зимнем дворце мечтают увидеть царский штандарт на берегу Индийского океана, то в Генеральном Штабе вместо мечтаний надлежит заниматься разработкой планов. Брать штурмом горы – привычное дело для русского солдата. А вот пройдут ли наши полки сквозь джунгли? Пройдут, конечно – если будут подготовлены.
Он так и не уехал на Кубу. А потом встретил Веру, и его жизнь наполнилась новым смыслом. Война в его сознании отодвинулась куда-то на самые дальние тыловые позиции. Он почти забыл о ней – и вдруг она сама напомнила о себе. Не просто напомнила, а шагнула ему навстречу. И кто знает, удастся ли ему вовремя отступить, увернуться, избежать новой крови~
Слева по борту показались острова. Орлов поначалу принимал их за надвигающиеся тучи – пока солнце не высветило в утреннем небе настоящие облака. Чем ярче разгорался рассвет, тем больше островов можно было разглядеть. Их неясные силуэты тянулись по горизонту неровной цепочкой: одни повыше, другие пониже, одни длиннее, другие короче. «Мы идем к островам», – вспомнились слова Остермана.
– На руле! – послышался голос Кирилла. – Взять строго на ост!
– Есть строго на ост!
Орлов перестал любоваться морем, переведя взгляд на компас. А когда снова оглянулся на острова, их цепочка заметно поредела. Наконец, последнее пятнышко скрылось за горизонтом, и вместе с ним растаяла надежда Орлова на скорое окончание рейса.
Куба, Куба~ Где же ты, Куба?
– Вот и Куба, – услышал он голос Беренса из капитанской рубки. – Сколько на хронометре, Кирилл Андреевич?
– Семь двадцать две.
– Двигаемся с опережением. Позвольте ваш бинокль~ Нет, отсюда не понять, где мы. Еще с полчаса такого хода, и должен появиться маяк. Тогда и решим. Пока держите прежний курс.
– Может быть, взять к норду?
– Нет-нет, пока нет причин сомневаться в наших расчетах.
Орлову очень хотелось бросить хотя бы один взгляд на долгожданный берег, но со своего места он видел только бескрайнее и пустое море справа и слева, да стену надстройки перед собой, да тумбу с компасом. («Нактоуз, а не тумба!» – поправил он сам себя.) Впрочем, если земля показалась прямо по курсу, значит, скоро ее станет видно отовсюду. К тому же до конца вахты осталось не так много времени.
Вся немногочисленная команда шхуны уже носилась по палубе, выполняя команды боцмана. Орлов, сдав штурвал Макарушке, прошел вперед, на бак, нетерпеливо вглядываясь в зеленую выпуклость на горизонте. Она была едва различима под низкими облаками. И вдруг в разрывах туч показались лиловые вершины гор. Они словно парили над морем.
– Ялик на воду! – рявкнул Петрович.
Остерман схватил Орлова за локоть:
– Что стоишь? Ялик – по нашей части. Бегом на корму.
– Отчего такая спешка?
– Никакой спешки. На кораблях все – бегом.
Вдвоем они спустили на воду небольшую шлюпку, висевшую на кормовых рострах, и она побежала за шхуной, как жеребенок за кобылой.
– А ялик зачем спускали?
– Чтобы потом время не терять, когда он потребуется, – пояснил Илья. – Дно промерить, якорь занести или еще для чего. Как придем на место, еще и вельбот спустим, народ возить.
– Какой народ?
– Ой, Паша, чего прицепился! – поморщился Илья. – Давай лучше – по глоточку перед завтраком.
Он достал из-за пазухи плоскую фляжку и протянул ее Орлову.
– Нет, спасибо.
– А я не утерплю. – Илья основательно приложился к фляге и вытер губы рукавом. – Зря ты отказываешься. Так и простыть недолго. А впереди-то, глянь, дождь.
Орлов поглядел вперед. Над далеким берегом нависли тяжелые тучи, затушевав косым дождем белую полоску прибоя и зеленую стену леса.
– Вижу маяк! – крикнул наблюдатель.
– Беру пеленг! – отозвался Беренс.
Через минуту Кирилл скомандовал:
– На руле! Курс тридцать семь!
Илья снова отвинтил колпачок фляги:
– Ну, теперь держись. Давай, Паша, тяпнем за удачу. Ты когда-нибудь садился на риф? Выпьем, чтобы все рифы прошли мимо нас~
– Орлов! – рявкнул Петрович. – Готовь вельбот! Барахло выкинуть, весла собрать, парус расчехлить, живо! Илюшка! Лотовым встанешь!
Приборка в вельботе, который, видимо, использовался как склад для всякого хлама, отняла много времени. Орлов отвлекся от работы только тогда, когда услышал грохот и рев близкого прибоя. Он глянул на море и увидел пенную полосу рифа. Над ней висела стена брызг, море словно кипело над невидимой преградой. Шхуна долго шла вдоль рифа, набирая ход с попутным ветром, а потом круто свернула к берегу.
Виктор Беренс забрался на переднюю мачту и оттуда выкрикивал короткие команды. За штурвалом стоял Кирилл, и, подчиняясь ему, «Паллада» лавировала, лихо проносясь между рифами. Берег, однако, оставался все еще вдалеке. Но ветер порой уже приносил оттуда запахи влажного леса. И этот запах пьянил не хуже, чем джин.
– Слава тебе, Господи, – проговорил Макарушка, заглянув к Орлову в вельбот. – Пронесло. Ты-то как, управился? Далее-то уж полегче будет. Теперь можно и печку растопить, уж дергать туда-сюда не станут. Приказано готовить с запасом. Принеси-ка мне рису мешок из трюма. А потом – водицы свежей.
Орлов закрепил весла, уложил вдоль борта свернутый парус и выпрыгнул из вельбота на палубу. Помогая коку, он снова перестал следить за берегом. И вдруг, услышав громкие крики чаек, оглянулся.
Совсем рядом, в двух сотнях шагов, кудрявые бурые деревья стояли прямо в воде, и волны гасли, набегая на них.
Илья, стоя на носу шхуны, наклонялся и распрямлялся, работая с лотом. Время от времени он выкрикивал:
– Двенадцать футов – чисто!
– Лево руля! – закричал вдруг Беренс с мачты. – Круче лево, еще круче! Грот к ветру!
– Десять футов!
Снасти взвыли от резкой смены курса.
– Восемь футов! Семь футов!~ Восемь!~ Десять! Двенадцать футов – чисто!
– На руле! Так держать!
Макарушка перекрестился:
– Шли бы с грузом~ Да если бы не прилив – точно сели бы на камни. Пронесло.
Не сбавляя ход, «Паллада» стремительно приближалась к скалистому выступу берега, окруженного полукольцом рифов. Орлов ничего не смыслил в морском деле, но и ему было ясно, что спустя какое-то время шхуна неизбежно врежется в эти скалы, либо сядет на рифы. И вдруг берег словно раздвинулся, и между отвесными склонами показалась изумрудная гладь лагуны. Шхуна резко накренилась, целясь носом в узкий проход.
– Человек в море! – закричал кто-то с кормы. – По левому борту! Человек на рифе!
Наверно, в этот миг только Беренс и Кирилл не оглянулись влево, поглощенные своей работой.
– Где? Да вот он, рукой машет! Пропал! Нет, держится! Разобьется! Петрович, что делать-то будем? Пропадет человек!
– Цыть! Ход потеряем – сами пропадем! – прикрикнул боцман. – Кирила Андреич, твое слово!
– Одного в ялик! – отозвался Кирилл, не оборачиваясь. – Подберешь, и к берегу, тут близко, не заплутаешь.
«В ялик? Это он про меня», – подумал Орлов, а Петрович уже протянул ему бутылку в джутовой оплетке:
– Анкерок с водой – под задней банкой. Дашь напиться, а потом сразу джину влей, для сугреву. Да куртку-то, куртку возьми!
Орлов поддернул ялик ближе к шхуне и спрыгнул в него. Сверху ему сбросили пару курток, и он принялся работать веслами.
– Нос левей! – подсказывал боцман. – Еще! Так и держи! Так! Возьми створ на берегу! И держи прямо! Выйдешь точно на риф, а там увидишь!
Шхуна отдалялась с удивительной быстротой, и голос Петровича уже едва доносился, заглушаемый плеском воды и свистом ветра над волнами. Орлов зацепился взглядом за пару береговых ориентиров, стоящих на одной линии, – огромный валун, выступающий из прибоя, и пальма с раздвоенным стволом. Он греб, порой хватая веслами воздух, когда легкий ялик подскакивал на волне. За спиной все слышнее становился шум воды, разбивающейся о риф. «Как бы самому не застрять», – с опаской подумал Орлов и оглянулся. Он не увидел ничего, кроме мелькания волн и пены.
Ему казалось, что ялик стоит на месте и только переваливается через набегающие волны. Но нет. Он не стоял на месте – его сносило мощным приливным течением. Глядя на берег поверх низкой кормы, Орлов сильнее заработал правым веслом, чтобы снова совместить на одной линии валун и пальму.
Со шхуны риф казался ближе. И безопаснее. А для хрупкого ялика встреча с острыми подводными камнями могла закончиться весьма плачевно.
Едва Орлов подумал об этом, как в шуме волн услышал какие-то удары. Он повернул голову и увидел недалеко от себя разбитую лодку. Точнее, только ее заднюю половину. Перевернутая, с проломленным бортом, она вздымалась вместе с волной, но не уносилась с места, а обрушивалась вниз, с грохотом падая на невидимые отсюда камни.
Орлов бросил весла и привстал, держась за натянутый носовой конец, словно за поводья шального жеребца. Он огляделся. В белой кутерьме волн мелькнула черная точка. Голова?
Он свистнул, и над головой показалась рука. Донесся прерывистый выкрик:
– Эй! Я здесь!
– Сейчас подойду! – крикнул Орлов.
– Нет! Нет! Оставайся~ На месте~ – закричал человек на рифе, мешая испанские и английские слова. – Камни~ Я плыву к тебе~
Орлов развернул лодку бортом к плывущему, ялик стал болтаться между волнами, переваливаясь с боку на бок. Боясь опрокинуться, Орлов обвязал вокруг пояса кормовой конец – если и свалишься в воду, успеешь подтянуться к лодке.
Пловец шумно хлопал руками по воде, понемногу приближаясь. Наконец, он вцепился в борт ялика и замотал головой, по-собачьи стряхивая воду с длинных волос.
– Держи руку! – крикнул Орлов, отпустив весла.
– Нет! Выгребай! Я сам!
Ялик накренился, и пловец перевалился в него вместе с потоком воды.
– Выгребай! Пока прилив, проскочим над рифом! Пить! Дай воды!
– Под банкой! – ответил Орлов, решив, что утопающий, который вместо криков о помощи произносит четкие команды, вполне в состоянии самостоятельно отыскать и открыть анкерок с водой. Да и бутылку с джином не оставит без внимания.
Ялик развернулся носом к берегу. Ветер бил в лицо, швырялся брызгами, но то была плата за помощь – лодка теперь шла гораздо быстрее, обгоняя волны и оставляя за собой пенный след.
Орлов смотрел через плечо, стараясь держать направление к лагуне, чья неправдоподобно спокойная поверхность зеленела между скалами. А спасенный тем временем осваивался в лодке. Он разделся догола и выжал одежду. Обнаружив сухие куртки, одну натянул на себя, а вторую обернул вокруг бедер. Долго и жадно пил воду из анкерка. С джином же он поступил совершенно по-варварски: вместо того, чтобы выпить, стал плескать на ладонь и растирать себе грудь и шею! После чего принялся вычерпывать набежавшую воду со дна ялика. А потом свернулся калачиком между банками и закрыл глаза. Орлов видел, что его бьет дрожь, и не стал приставать с расспросами. «Сам расскажет все, когда доберемся до шхуны», – подумал он, наконец-то снова увидев знакомые паруса между скал.
Шхуна уже вошла в лагуну, которая казалась Орлову недостижимой. Ему приходилось бороться и с прибоем, и с течением. Приняв пассажира, лодка стала гораздо ниже сидеть в воде, и волны перехлестывали через край. Ладони горели, спина ныла от непривычной работы. Он греб, стиснув зубы и стараясь пореже оглядываться на берег.
Вдруг лодка вознеслась на высокой волне. Орлов едва успел выровнять нос поперек гребня, иначе непременно опрокинулся бы. Ялик скользнул вниз, убегая от пенной вскипающей дуги. Не убежал. Волна зеленой прозрачной стеной поднялась над ним, надломилась – да и обрушилась на корму. Орлов, враз промокший до нитки, оказался по колено в воде.
– Мать твою!
– Каррамба!
Они вдвоем кинулись вычерпывать воду. А потом оба уселись за весла. Теперь ялик понесся резвее, задирая нос и шлепая им по волнам.
Пройдя между скалами, они подняли весла, и лодка заскользила по тихой воде. В бухте, окруженной скалами, стояла такая тишина, что Орлову показалось, будто он оглох. Он даже успел решить, что это следствие перенесенных им контузий. Вера предупреждала, что нечто подобное может произойти, если он не бросит курить и не будет беречь уши от ветра~
Но нет, слух еще не потерян – весла скрипели в уключинах, и плескалась вода, и чайки перекрикивались, кружа над шхуной, застывшей у берега.
– Ты с этой шхуны? – спросил тот, кого он спас.
На этот раз он говорил по-английски.
– Да, – ответил Орлов.
– У вас не испанский флаг. Ты не испанец? На шхуне есть испанцы?
– Слишком много вопросов сразу, – сказал Орлов.
– Прости. Я слишком долго молчал.
– Испанцев тут нет.
– Испанцы тут везде. На каждой скале по испанцу. Хорошо бы забраться на шхуну раньше, чем они меня заметят. – Он вытер ладонь о куртку и протянул ее Орлову: – Френсис Холден, репортер из Бостона.
– Брукс. Джим Брукс, матрос.
* * *
Поднявшись на борт, репортер спросил, заикаясь:
– Есть у вас чистая бумага и карандаш? Мне надо срочно сделать кое-какие записи.
– Тебе надо срочно согреться, – сказал Петрович, накидывая на него одеяло. – У тебя губы черные. И ноги не держат.
Ноги у Холдена и в самом деле безвольно согнулись, и он рухнул бы на палубу, если б Орлов не успел его подхватить.
– Бумагу мне, бумагу и карандаш, – слабеющим голосом просил Холден, пока матросы укладывали его в гамак и закутывали одеялами.
– Ледяной! – ужаснулся Макарушка, растирая американцу серые распухшие ступни. – Чисто покойник! А ноги-то, ноги изрезал! В клочья порвал!
– Грогу свари, с ягодной настойкой! – приказал ему Петрович, а сам наклонился над спасенным. – Ты отдыхай. Отпусти себя. Все кончилось. Долго в воде был?
– Нет. – Американец закрыл глаза, и голос его стал глуше. – Не знаю~ Лодка наскочила на риф вечером. Переломилась. Мачта зацепилась за камни. Я держался за нее. Иногда стоял на камнях.
– Значит, всю ночь там простоял?
– Да. Нет. Две ночи.
– Почему не поплыл к берегу? Дождался бы прилива и поплыл~
– Не было сил. Я плохой пловец. Днем шел дождь. Я ловил его руками и ртом. Чайки. Проклятые чайки~ – Он открыл глаза. – Где я? Кто вы все?
– Мы? Друзья, – сказал Петрович.
5
Предоставив спасенного американца заботам Петровича и кока, Орлов поискал взглядом Илью. Сейчас он бы не отказался от его заветной фляжки. Но Остерман стоял на баке рядом с Беренсом и Кириллом, и они, казалось, даже не заметили, что на борту появился новый пассажир. Все трое молча глядели на берег.
Команда «Паллады» также не выказывала никакой радости по случаю окончания перехода. Оживление, царившее на борту, пока шхуна неслась к берегу, сменилось мрачным унынием, когда берег был, наконец, достигнут.
Шхуна стояла у длинного причала. Точнее, у остатков причала – над водой поднимались обугленные торцы свай, пунктирной линией уходящие к берегу.
Беренс, скрестив руки на груди, дымил сигарой, зажатой в зубах.
– Ялик вернулся? – спросил он, не оборачиваясь.
– Да, – сказал Кирилл, глянув на подошедшего Орлова.
– Горело давно, – сказал Илья. – Вон сколько помета на сваях.
– Не факт, – равнодушно возразил Беренс. – Чайки могут все загадить за день.
– Но за день нельзя убрать с берега большой поселок. Сколько, вы говорите, там жило?
– Работников оставалось шесть десятков. Да прочих человек сорок. Могли и беженцы прибиться. Да, поселение крупное~ Было крупным. Так, значит, ялик вернулся? Пожалуй, я один схожу на берег. Не нравится мне эта тишина. Схожу один.
– Вот еще! – Илья хлопнул по плечу Орлова. – Паша, ты как? Мозоли не сбил? Прогуляемся на берег? У Виктора Гавриловича там дела, а мы с тобой крабов наловим. Любишь крабов?
Орлов оглядел берег. На белоснежном песке не было ни души, и за редкими пальмами никто не мог спрятаться. Разве что в полосе кустов? Нет. Там над зеленью беззаботно порхали птицы. Им некого было бояться.
И все же капитан Орлов чувствовал, что там, на берегу, его ждет враг.
– Крабы разные бывают, – сказал он. – На иного без ружья лучше не ходить.
– Вот и я о том же, – Илья с улыбкой глядел на Кирилла. Но тот помотал головой:
– Оружие не брать. Если появятся военные, расстреляют на месте.
– Да-да, – кивнул Беренс. – Война, господа, война. Гражданское лицо с оружием считается вне закона. Бандитов уничтожают без суда и следствия.
– Переоденься в сухое, – сказал Кирилл Орлову. – И возьми мачете.
– Мешок для крабов прихватите! – крикнул с кормы Петрович.
* * *
Вода в бухте оказалась чистейшая, видно было каждую морщинку песчаного дна. Когда ялик набежал на отмель, Беренс соскочил в воду и пошел к берегу.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Русские флибустьеры'
1 2 3 4 5 6
Он так и не уехал на Кубу. А потом встретил Веру, и его жизнь наполнилась новым смыслом. Война в его сознании отодвинулась куда-то на самые дальние тыловые позиции. Он почти забыл о ней – и вдруг она сама напомнила о себе. Не просто напомнила, а шагнула ему навстречу. И кто знает, удастся ли ему вовремя отступить, увернуться, избежать новой крови~
Слева по борту показались острова. Орлов поначалу принимал их за надвигающиеся тучи – пока солнце не высветило в утреннем небе настоящие облака. Чем ярче разгорался рассвет, тем больше островов можно было разглядеть. Их неясные силуэты тянулись по горизонту неровной цепочкой: одни повыше, другие пониже, одни длиннее, другие короче. «Мы идем к островам», – вспомнились слова Остермана.
– На руле! – послышался голос Кирилла. – Взять строго на ост!
– Есть строго на ост!
Орлов перестал любоваться морем, переведя взгляд на компас. А когда снова оглянулся на острова, их цепочка заметно поредела. Наконец, последнее пятнышко скрылось за горизонтом, и вместе с ним растаяла надежда Орлова на скорое окончание рейса.
Куба, Куба~ Где же ты, Куба?
– Вот и Куба, – услышал он голос Беренса из капитанской рубки. – Сколько на хронометре, Кирилл Андреевич?
– Семь двадцать две.
– Двигаемся с опережением. Позвольте ваш бинокль~ Нет, отсюда не понять, где мы. Еще с полчаса такого хода, и должен появиться маяк. Тогда и решим. Пока держите прежний курс.
– Может быть, взять к норду?
– Нет-нет, пока нет причин сомневаться в наших расчетах.
Орлову очень хотелось бросить хотя бы один взгляд на долгожданный берег, но со своего места он видел только бескрайнее и пустое море справа и слева, да стену надстройки перед собой, да тумбу с компасом. («Нактоуз, а не тумба!» – поправил он сам себя.) Впрочем, если земля показалась прямо по курсу, значит, скоро ее станет видно отовсюду. К тому же до конца вахты осталось не так много времени.
Вся немногочисленная команда шхуны уже носилась по палубе, выполняя команды боцмана. Орлов, сдав штурвал Макарушке, прошел вперед, на бак, нетерпеливо вглядываясь в зеленую выпуклость на горизонте. Она была едва различима под низкими облаками. И вдруг в разрывах туч показались лиловые вершины гор. Они словно парили над морем.
– Ялик на воду! – рявкнул Петрович.
Остерман схватил Орлова за локоть:
– Что стоишь? Ялик – по нашей части. Бегом на корму.
– Отчего такая спешка?
– Никакой спешки. На кораблях все – бегом.
Вдвоем они спустили на воду небольшую шлюпку, висевшую на кормовых рострах, и она побежала за шхуной, как жеребенок за кобылой.
– А ялик зачем спускали?
– Чтобы потом время не терять, когда он потребуется, – пояснил Илья. – Дно промерить, якорь занести или еще для чего. Как придем на место, еще и вельбот спустим, народ возить.
– Какой народ?
– Ой, Паша, чего прицепился! – поморщился Илья. – Давай лучше – по глоточку перед завтраком.
Он достал из-за пазухи плоскую фляжку и протянул ее Орлову.
– Нет, спасибо.
– А я не утерплю. – Илья основательно приложился к фляге и вытер губы рукавом. – Зря ты отказываешься. Так и простыть недолго. А впереди-то, глянь, дождь.
Орлов поглядел вперед. Над далеким берегом нависли тяжелые тучи, затушевав косым дождем белую полоску прибоя и зеленую стену леса.
– Вижу маяк! – крикнул наблюдатель.
– Беру пеленг! – отозвался Беренс.
Через минуту Кирилл скомандовал:
– На руле! Курс тридцать семь!
Илья снова отвинтил колпачок фляги:
– Ну, теперь держись. Давай, Паша, тяпнем за удачу. Ты когда-нибудь садился на риф? Выпьем, чтобы все рифы прошли мимо нас~
– Орлов! – рявкнул Петрович. – Готовь вельбот! Барахло выкинуть, весла собрать, парус расчехлить, живо! Илюшка! Лотовым встанешь!
Приборка в вельботе, который, видимо, использовался как склад для всякого хлама, отняла много времени. Орлов отвлекся от работы только тогда, когда услышал грохот и рев близкого прибоя. Он глянул на море и увидел пенную полосу рифа. Над ней висела стена брызг, море словно кипело над невидимой преградой. Шхуна долго шла вдоль рифа, набирая ход с попутным ветром, а потом круто свернула к берегу.
Виктор Беренс забрался на переднюю мачту и оттуда выкрикивал короткие команды. За штурвалом стоял Кирилл, и, подчиняясь ему, «Паллада» лавировала, лихо проносясь между рифами. Берег, однако, оставался все еще вдалеке. Но ветер порой уже приносил оттуда запахи влажного леса. И этот запах пьянил не хуже, чем джин.
– Слава тебе, Господи, – проговорил Макарушка, заглянув к Орлову в вельбот. – Пронесло. Ты-то как, управился? Далее-то уж полегче будет. Теперь можно и печку растопить, уж дергать туда-сюда не станут. Приказано готовить с запасом. Принеси-ка мне рису мешок из трюма. А потом – водицы свежей.
Орлов закрепил весла, уложил вдоль борта свернутый парус и выпрыгнул из вельбота на палубу. Помогая коку, он снова перестал следить за берегом. И вдруг, услышав громкие крики чаек, оглянулся.
Совсем рядом, в двух сотнях шагов, кудрявые бурые деревья стояли прямо в воде, и волны гасли, набегая на них.
Илья, стоя на носу шхуны, наклонялся и распрямлялся, работая с лотом. Время от времени он выкрикивал:
– Двенадцать футов – чисто!
– Лево руля! – закричал вдруг Беренс с мачты. – Круче лево, еще круче! Грот к ветру!
– Десять футов!
Снасти взвыли от резкой смены курса.
– Восемь футов! Семь футов!~ Восемь!~ Десять! Двенадцать футов – чисто!
– На руле! Так держать!
Макарушка перекрестился:
– Шли бы с грузом~ Да если бы не прилив – точно сели бы на камни. Пронесло.
Не сбавляя ход, «Паллада» стремительно приближалась к скалистому выступу берега, окруженного полукольцом рифов. Орлов ничего не смыслил в морском деле, но и ему было ясно, что спустя какое-то время шхуна неизбежно врежется в эти скалы, либо сядет на рифы. И вдруг берег словно раздвинулся, и между отвесными склонами показалась изумрудная гладь лагуны. Шхуна резко накренилась, целясь носом в узкий проход.
– Человек в море! – закричал кто-то с кормы. – По левому борту! Человек на рифе!
Наверно, в этот миг только Беренс и Кирилл не оглянулись влево, поглощенные своей работой.
– Где? Да вот он, рукой машет! Пропал! Нет, держится! Разобьется! Петрович, что делать-то будем? Пропадет человек!
– Цыть! Ход потеряем – сами пропадем! – прикрикнул боцман. – Кирила Андреич, твое слово!
– Одного в ялик! – отозвался Кирилл, не оборачиваясь. – Подберешь, и к берегу, тут близко, не заплутаешь.
«В ялик? Это он про меня», – подумал Орлов, а Петрович уже протянул ему бутылку в джутовой оплетке:
– Анкерок с водой – под задней банкой. Дашь напиться, а потом сразу джину влей, для сугреву. Да куртку-то, куртку возьми!
Орлов поддернул ялик ближе к шхуне и спрыгнул в него. Сверху ему сбросили пару курток, и он принялся работать веслами.
– Нос левей! – подсказывал боцман. – Еще! Так и держи! Так! Возьми створ на берегу! И держи прямо! Выйдешь точно на риф, а там увидишь!
Шхуна отдалялась с удивительной быстротой, и голос Петровича уже едва доносился, заглушаемый плеском воды и свистом ветра над волнами. Орлов зацепился взглядом за пару береговых ориентиров, стоящих на одной линии, – огромный валун, выступающий из прибоя, и пальма с раздвоенным стволом. Он греб, порой хватая веслами воздух, когда легкий ялик подскакивал на волне. За спиной все слышнее становился шум воды, разбивающейся о риф. «Как бы самому не застрять», – с опаской подумал Орлов и оглянулся. Он не увидел ничего, кроме мелькания волн и пены.
Ему казалось, что ялик стоит на месте и только переваливается через набегающие волны. Но нет. Он не стоял на месте – его сносило мощным приливным течением. Глядя на берег поверх низкой кормы, Орлов сильнее заработал правым веслом, чтобы снова совместить на одной линии валун и пальму.
Со шхуны риф казался ближе. И безопаснее. А для хрупкого ялика встреча с острыми подводными камнями могла закончиться весьма плачевно.
Едва Орлов подумал об этом, как в шуме волн услышал какие-то удары. Он повернул голову и увидел недалеко от себя разбитую лодку. Точнее, только ее заднюю половину. Перевернутая, с проломленным бортом, она вздымалась вместе с волной, но не уносилась с места, а обрушивалась вниз, с грохотом падая на невидимые отсюда камни.
Орлов бросил весла и привстал, держась за натянутый носовой конец, словно за поводья шального жеребца. Он огляделся. В белой кутерьме волн мелькнула черная точка. Голова?
Он свистнул, и над головой показалась рука. Донесся прерывистый выкрик:
– Эй! Я здесь!
– Сейчас подойду! – крикнул Орлов.
– Нет! Нет! Оставайся~ На месте~ – закричал человек на рифе, мешая испанские и английские слова. – Камни~ Я плыву к тебе~
Орлов развернул лодку бортом к плывущему, ялик стал болтаться между волнами, переваливаясь с боку на бок. Боясь опрокинуться, Орлов обвязал вокруг пояса кормовой конец – если и свалишься в воду, успеешь подтянуться к лодке.
Пловец шумно хлопал руками по воде, понемногу приближаясь. Наконец, он вцепился в борт ялика и замотал головой, по-собачьи стряхивая воду с длинных волос.
– Держи руку! – крикнул Орлов, отпустив весла.
– Нет! Выгребай! Я сам!
Ялик накренился, и пловец перевалился в него вместе с потоком воды.
– Выгребай! Пока прилив, проскочим над рифом! Пить! Дай воды!
– Под банкой! – ответил Орлов, решив, что утопающий, который вместо криков о помощи произносит четкие команды, вполне в состоянии самостоятельно отыскать и открыть анкерок с водой. Да и бутылку с джином не оставит без внимания.
Ялик развернулся носом к берегу. Ветер бил в лицо, швырялся брызгами, но то была плата за помощь – лодка теперь шла гораздо быстрее, обгоняя волны и оставляя за собой пенный след.
Орлов смотрел через плечо, стараясь держать направление к лагуне, чья неправдоподобно спокойная поверхность зеленела между скалами. А спасенный тем временем осваивался в лодке. Он разделся догола и выжал одежду. Обнаружив сухие куртки, одну натянул на себя, а вторую обернул вокруг бедер. Долго и жадно пил воду из анкерка. С джином же он поступил совершенно по-варварски: вместо того, чтобы выпить, стал плескать на ладонь и растирать себе грудь и шею! После чего принялся вычерпывать набежавшую воду со дна ялика. А потом свернулся калачиком между банками и закрыл глаза. Орлов видел, что его бьет дрожь, и не стал приставать с расспросами. «Сам расскажет все, когда доберемся до шхуны», – подумал он, наконец-то снова увидев знакомые паруса между скал.
Шхуна уже вошла в лагуну, которая казалась Орлову недостижимой. Ему приходилось бороться и с прибоем, и с течением. Приняв пассажира, лодка стала гораздо ниже сидеть в воде, и волны перехлестывали через край. Ладони горели, спина ныла от непривычной работы. Он греб, стиснув зубы и стараясь пореже оглядываться на берег.
Вдруг лодка вознеслась на высокой волне. Орлов едва успел выровнять нос поперек гребня, иначе непременно опрокинулся бы. Ялик скользнул вниз, убегая от пенной вскипающей дуги. Не убежал. Волна зеленой прозрачной стеной поднялась над ним, надломилась – да и обрушилась на корму. Орлов, враз промокший до нитки, оказался по колено в воде.
– Мать твою!
– Каррамба!
Они вдвоем кинулись вычерпывать воду. А потом оба уселись за весла. Теперь ялик понесся резвее, задирая нос и шлепая им по волнам.
Пройдя между скалами, они подняли весла, и лодка заскользила по тихой воде. В бухте, окруженной скалами, стояла такая тишина, что Орлову показалось, будто он оглох. Он даже успел решить, что это следствие перенесенных им контузий. Вера предупреждала, что нечто подобное может произойти, если он не бросит курить и не будет беречь уши от ветра~
Но нет, слух еще не потерян – весла скрипели в уключинах, и плескалась вода, и чайки перекрикивались, кружа над шхуной, застывшей у берега.
– Ты с этой шхуны? – спросил тот, кого он спас.
На этот раз он говорил по-английски.
– Да, – ответил Орлов.
– У вас не испанский флаг. Ты не испанец? На шхуне есть испанцы?
– Слишком много вопросов сразу, – сказал Орлов.
– Прости. Я слишком долго молчал.
– Испанцев тут нет.
– Испанцы тут везде. На каждой скале по испанцу. Хорошо бы забраться на шхуну раньше, чем они меня заметят. – Он вытер ладонь о куртку и протянул ее Орлову: – Френсис Холден, репортер из Бостона.
– Брукс. Джим Брукс, матрос.
* * *
Поднявшись на борт, репортер спросил, заикаясь:
– Есть у вас чистая бумага и карандаш? Мне надо срочно сделать кое-какие записи.
– Тебе надо срочно согреться, – сказал Петрович, накидывая на него одеяло. – У тебя губы черные. И ноги не держат.
Ноги у Холдена и в самом деле безвольно согнулись, и он рухнул бы на палубу, если б Орлов не успел его подхватить.
– Бумагу мне, бумагу и карандаш, – слабеющим голосом просил Холден, пока матросы укладывали его в гамак и закутывали одеялами.
– Ледяной! – ужаснулся Макарушка, растирая американцу серые распухшие ступни. – Чисто покойник! А ноги-то, ноги изрезал! В клочья порвал!
– Грогу свари, с ягодной настойкой! – приказал ему Петрович, а сам наклонился над спасенным. – Ты отдыхай. Отпусти себя. Все кончилось. Долго в воде был?
– Нет. – Американец закрыл глаза, и голос его стал глуше. – Не знаю~ Лодка наскочила на риф вечером. Переломилась. Мачта зацепилась за камни. Я держался за нее. Иногда стоял на камнях.
– Значит, всю ночь там простоял?
– Да. Нет. Две ночи.
– Почему не поплыл к берегу? Дождался бы прилива и поплыл~
– Не было сил. Я плохой пловец. Днем шел дождь. Я ловил его руками и ртом. Чайки. Проклятые чайки~ – Он открыл глаза. – Где я? Кто вы все?
– Мы? Друзья, – сказал Петрович.
5
Предоставив спасенного американца заботам Петровича и кока, Орлов поискал взглядом Илью. Сейчас он бы не отказался от его заветной фляжки. Но Остерман стоял на баке рядом с Беренсом и Кириллом, и они, казалось, даже не заметили, что на борту появился новый пассажир. Все трое молча глядели на берег.
Команда «Паллады» также не выказывала никакой радости по случаю окончания перехода. Оживление, царившее на борту, пока шхуна неслась к берегу, сменилось мрачным унынием, когда берег был, наконец, достигнут.
Шхуна стояла у длинного причала. Точнее, у остатков причала – над водой поднимались обугленные торцы свай, пунктирной линией уходящие к берегу.
Беренс, скрестив руки на груди, дымил сигарой, зажатой в зубах.
– Ялик вернулся? – спросил он, не оборачиваясь.
– Да, – сказал Кирилл, глянув на подошедшего Орлова.
– Горело давно, – сказал Илья. – Вон сколько помета на сваях.
– Не факт, – равнодушно возразил Беренс. – Чайки могут все загадить за день.
– Но за день нельзя убрать с берега большой поселок. Сколько, вы говорите, там жило?
– Работников оставалось шесть десятков. Да прочих человек сорок. Могли и беженцы прибиться. Да, поселение крупное~ Было крупным. Так, значит, ялик вернулся? Пожалуй, я один схожу на берег. Не нравится мне эта тишина. Схожу один.
– Вот еще! – Илья хлопнул по плечу Орлова. – Паша, ты как? Мозоли не сбил? Прогуляемся на берег? У Виктора Гавриловича там дела, а мы с тобой крабов наловим. Любишь крабов?
Орлов оглядел берег. На белоснежном песке не было ни души, и за редкими пальмами никто не мог спрятаться. Разве что в полосе кустов? Нет. Там над зеленью беззаботно порхали птицы. Им некого было бояться.
И все же капитан Орлов чувствовал, что там, на берегу, его ждет враг.
– Крабы разные бывают, – сказал он. – На иного без ружья лучше не ходить.
– Вот и я о том же, – Илья с улыбкой глядел на Кирилла. Но тот помотал головой:
– Оружие не брать. Если появятся военные, расстреляют на месте.
– Да-да, – кивнул Беренс. – Война, господа, война. Гражданское лицо с оружием считается вне закона. Бандитов уничтожают без суда и следствия.
– Переоденься в сухое, – сказал Кирилл Орлову. – И возьми мачете.
– Мешок для крабов прихватите! – крикнул с кормы Петрович.
* * *
Вода в бухте оказалась чистейшая, видно было каждую морщинку песчаного дна. Когда ялик набежал на отмель, Беренс соскочил в воду и пошел к берегу.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Русские флибустьеры'
1 2 3 4 5 6