Ну а у
настоящего убийцы, конечно же, есть на это время железное
алиби.
- Но почему ты решил, что этот таинственный убийца - это я?
- Ты знала, что у директора на руках большие деньги. И ты собиралась уехать, собрала вещи. Для того, чтобы бросить дом, работу и вот так уехать, нужны очень веские причины. Если ты заранее спланировала это убийство, такие причины у тебя были.
- Зачем мне тогда понадобилось просить Виктора вывезти
труп? - она усмехнулась, - ведь тем самым я испортила себе алиби...
то алиби, которое ты только что мне выдумал.
- Вовсе нет. Если бы тело сразу нашли, не так-то трудно было определить, убили ли директора только что или час-два назад. Но после того как труп пролежал столько времени на свалке, точное время убийства уже нельзя определить.
- Но я бы тем самым подставила своего мужа. Неужели ты считаешь, что я такая дура, чтобы не додуматься, - когда его обвинят в преступлении, он не станет прикрывать меня.
- Если деньги директора у тебя, он будет молчать. Он ведь рассчитывает на свою долю.
- Какая доля, что ты говоришь! - она всплеснула руками. - Ты представляешь, что ему может быть за убийство?
- Его никто не сможет в этом обвинить.
- Верно, он ремонтировался в тот вечер и звонил мне из мастерской. Его все там видели. А звонил он мне, сам знаешь, уже
после того, как ты нашел труп.
- Ну вот, видишь? Убил не он. А то, что труп спрятал, так ведь его задушили ремнем Виктора, вот он и испугался. Убедительная версия?
- Убедительная, - она кивнула. - И правильная.
- Можно и по-другому посмотреть. Ремень оказался на шее директора вовсе не потому, что кто-то хотел подставить твоего мужа, а наоборот, чтобы он смог "объяснить", как его якобы подставили, и поэтому он спрятал тело. А на самом деле он его спрятал, как я уже сказал, чтобы нельзя было точно определить время убийства.
- Ты сумасшедший, - она сжала кулачок. - Совершенно очевидные вещи ты выворачиваешь наизнанку.
- Но ведь директор в машине был фальшивый. Значит, кто-то спланировал убийство?
- Ясно кто - Алик.
- Он не смог бы в одиночку. Труп должны были вытащить на лестницу незадолго до моего появления, иначе на него наткнулся бы кто-нибудь другой. Пока гости сидели за столом, разве ты не выходила несколько раз на кухню? Все хозяйки так делают.
- Ты ошибаешься, - у нее губы ходили ходуном, - ты во всем ошибаешься, но твоя ошибка будет стоить мне жизни... Неужели это тебя не остановит? Разве после вчерашнего... Разве ты не любишь меня?
- Люблю, - я еще удерживал на лице одеревенелую улыбку, - но что от этого изменится?
За спиной послышался шорох.
Рита в ужасе открыла рот, чтобы закричать.
Я резко обернулся.
В дверях стоил главный психиатр города, его отвислые щеки дрожали, словно им необходим был бюстгальтер.
- Как вы сюда попали? - спросил я.
- Не забывайте, квартира моя, и ключ от замка тоже мой. Вы слишком увлеклись разговором и ничего вокруг не замечали.
- Ты? - я посмотрел на Риту.
Глаза ее были широко открыты и полны страха.
- Ты все подстроила?
- У вас мания преследования, - толстяк дребезжаще рассмеялся, - шизофрения. Без госпитализации не обойтись...
- Да пошел... - я шагнул к нему, а он с неожиданной для его комплекции быстротой отпрыгнул в глубь коридора и закричал:
- Мальчики! Живо сюда!
Я и опомниться не успел, как дверь на лестницу распахнулась и через мгновение толстяк уже спрятался за широкими спинами... Вошли двое, и обоих я знал в лицо. Боксер, с коротко стриженной башкой, словно вырастающей из плеч, без всякого намека на шею, и еще тот, в кожаной куртке.
- Нет, не смейте, - я услышал сзади крик Риты, и в тот же момент боксер проверил прочность моего пресса.
Я уже давно не в форме, а это напоминало удар кувалдой под дых. Я отлетел к стене, скорчившись от боли, пространство вокруг потемнело. Но не упал, только колени подогнулись. Мотнул головой в сторону, уклоняясь от второго удара, и резко ткнул боксера кулаком в пах. Тот охнул и отступил на шаг, что позволило мне ухватиться рукой за стул, который секундой позже обрушился на нападавшего.
- Девку, держи девку! - крик толстяка заставил меня посмотреть на Риту.
Она была похожа на прыгнувшую пантеру, когда, сжимая длинный кухонный нож, кинулась на второго. Но он ловко перехватил одной рукой ее запястье, а другой ударил в подбородок. Я не успел прийти на помощь, а мужик в кожаной куртке уже завернул ей руку за спину, отобрал нож и приставил его к груди.
Я заметил, что руки у мужика дрожали, а в такой ситуации истерик может наломать дров... Я замер в бессильной
ярости, стиснув зубы. На полу завозился боксер, он приподнялся,
опираясь на локти, потом с трудом встал, ощупывая голову.
- Ты мне за это ответишь, - с угрозой произнес он.
- Я предупреждал, мальчики, - подал голос из прихожей толстяк, - это сущий дьявол. Только мне он нужен целеньким... пока.
* * *
Боксер открыл кран и, смачивая ладонь, стал стирать кровь с глубокой ссадины на лбу. Все это время он не упускал меня из виду, и по глазам его я чувствовал, что ничего хорошего ждать не приходится.
- Обыщите их, - приказал толстяк, - сначала девку.
Мужик в кожаной куртке перебросил нож боксеру и полез в карманы ее халата.
- Убери руки, скотина, - вдруг спокойно, сквозь зубы сказала Рита.
Парень заржал, отбросил в сторону полу халата и сжал пальцами обнаженное бедро... Забыв обо всем, я рванулся вперед, и тут же боксер, переложив нож в левую руку, правой вдогонку ударил меня в затылок. Оглушенный, я упал лицом вниз.
- Свяжи девку, - слышал я сквозь розовый туман, - что в чемодане, ну-ка посмотри.
Я лежал на полу и не мог пошевелиться. Сложно паралитик. Краем глаза я видел, как коричневый чемодан принесли из прихожей, вывалили все вещи на пол, копались в них, а потом прошлись ногами. Я чуть приподнял голову и увидел Риту. Руки ее были связаны за спиной, халат распахнулся, и она вся сжалась в комок, словно пыталась прикрыть собою голые ноги.
- Они ничего не найдут, - тихо сказала Рита, - потому что я не брала...
- Э-э, клиент уже оклемался, - сообщил боксер.
Я успел подняться на четвереньки, когда он ударил.
И, прежде чем провалиться в узкий черный мешок, услышал испуганный крик Риты и слова толстяка:
- Не убейте его. Пока...
Глава третья
Я пришел в себя, как после удушливого сна. Я лежал минут десять, бессмысленно уставясь на тусклую лампочку, на дверь, обитую железом, серые оштукатуренные стены, покосившийся умывальник в углу. Только потом я понял, что лежу на кровати в комнате - нечто среднее между больничным боксом и тюремной камерой, и что лежу я ногами к дверям.
После того как я определился в пространстве, мне захотелось посмотреть на часы. Я поднял руку, занывшую в суставах, и увидел, что часов не было, а сам я одет в застиранную байковую пижаму. Потом я с трудом сел на кровати, нашел на цементном полу стоптанные парусиновые туфли.
Некоторое время подождал, пока пройдет головокружение. Потрогал лицо. Правая сторона заплыла, и над бровью были
наложены швы. Я стал припоминать, как сюда попал. Но, кроме
тягучего черного омута, в котором я утонул после удара боксера,
ничего вспомнить не мог.
Никогда еще я не вырубался так глубоко и надолго.
Рассекли бровь - еще полдела, но... Я перевел взгляд на маленькое зарешеченное окно под потолком.
За окном была ночь.
Если я провалялся в ваксе столько времени, то не понятно, как я из нее выплыл? Зародилось подозрение, и я быстро закатал рукава. Так и есть - на руке был след от укола. Утихомирили меня, подлецы. Накачали всякой дрянью. Что ж, толстяк выполнил
свое обещание насчет госпитализации, даже лечение началось.
Принудительной госпитализации, стоит отметить.
Рот пересох, и я давно уже безуспешно тер языком потрескавшиеся губы. Встал, подошел к умывальнику, открутил край. Но из него выпала только ржавая капля и растеклась по фаянсовой поверхности. Позвать кого-нибудь? Потребовать, чтобы соблюдали Женевские договоренности о военнопленных? Как бы не так. Пусть думают, что я пока замороженный. У меня есть чем заняться...
Я обследовал свою камеру, дверь - сантиметр за сантиметром, прикрученную к полу кровать, попытался дотянуться до окна, пока в изнеможении снова не лег, уставившись в потолок. Я строил планы, как мне отсюда выбраться.
Планы были бесперспективные.
И еще я думал о Рите.
Когда я думал о Рите, мне хотелось повеситься.
* * *
Примерно через час я услышал, как за дверью по коридору проскрипели шаги, потом лязгнул отпираемый замок. Дверь открылась, и на пороге появился боксер. Я заметил, что в руках он вертит деревянную палку, больше похожую на дубинку.
- Пошли, - сказал он, - хозяин ждет.
Конечно, можно было попытаться что-нибудь сделать, только если я и справлюсь с ним, что весьма сомнительно, все равно не узнаю, как отсюда выбраться. Путеводителя он, кажется, не захватил.
Значит, стоит притвориться покорным и между делом выяснить, какие коридоры в этом гадюшнике ведут к свету. Вот тогда меня не остановить...
Надеюсь.
Кажется, он понимал, что я не опасен, и вертел дубинкой, скорее, просто так. Лоб у боксера был заклеен пластырем.
- Тебе повезло больше, - сказал я и ощупал бровь.
- Пошли, пошли, - поторопил он и выдавил из себя некое подобие улыбки.
В конце коридора мы остановились перед двойной решеткой, перегораживающей проход, и он достал ключи.
- Здесь раньше тюрьма была, - хмыкнул боксер. - До пятьдесят третьего. Потом перековали мечи на орала. Психушки нужны любой власти.
Я согласился.
Боксер открыл замок и, слегка подтолкнув меня, вышел следом. Мы поднялись по лестнице на несколько пролетов. На всех окнах были решетки. По дороге нам никто не встретился.
- Сюда.
Он открыл еще одну, но уже обыкновенную дверь, и мы попали во вполне приличный холл, с обшитыми пластиком стенами и красными ковровыми дорожками на полу. Тут совсем немного мебели, но выглядела она достаточно новой. В дополнение к мебели был молодой человек, смуглый, с черными усиками и пушистыми ресницами. Он сидел в кресле, ноги его, в узких начищенных ботинках, покоились на низком журнальном столике. Молодой человек рассматривал свои ногти и пытался походить на гангстера из кино. Увидев нас, он медленно встал, чуть заметно
кивнул, мол, подождите, и исчез за дубовой дверью.
Боксер вытер ладонь о штанину. Я заметил, что ему не по себе.
Через минуту молодой человек появился снова, остановился в дверях н сказал:
- Можно.
Проходя мимо, я встретился с ним взглядом, и меня передернуло от омерзения. Никогда еще я не встречал таких мутных глаз.
Молодой человек чуть заметно усмехнулся и как бы невзначай стал поправлять рубашку. Пиджак его при этом распахнулся, и увидел, что из-за пояса торчит рукоятка ТТ.
Комната, куда мы вошли, была небольшая и светлая. Вдоль стен - стеллажами с книгами, возле окна - массивный стол. За столом восседал толстяк в белом халате и белой шапочке. Сейчас он был похож на доброго доктора Айболита, не в меру располневшего и побритого. Ну, а какие зверюшки были в его лечебнице, я успел убедиться.
- Прошу садиться, - добрый толстый доктор указал пальцем на стул посреди комнаты.
Я сел, с независимым видом закинув ногу на ногу. Но в моем наряде это выглядело не слишком эффектно. Боксер встал за моей спиной, держа палку наперевес.
- Ну-с, - доктор потер руки, - вас интересует, куда попали?
Я покачал головой, потом вдруг спросил:
- Как вас зовут?
От неожиданности он заморгал и ответил:
- Семен Семенович. Устроит?
- Мне-то какое дело. Пусть будет Семен Семенович. Ягар, правда, звучит эффектнее.
Он замахал руками и захихикал, словно я сказал что-то невероятно смешное. Потом открыл ящик стола и достал исписанный лист бумаги.
- Поступило заявление с просьбой... Я цитирую: "Выяснить состояние психического здоровья гражданина...", - он поднял глаза. - Тут дальше перечисляются ваши поступки: и людей вы избивали ни за что, ни про что, и в чужие квартиры врывались, скрывались где-то. В общем, достаточно, чтобы отдать человека под суд, только в ваших поступках нет мотивации. Значит, налицо нарушение психики...
- А кто это написал, можно посмотреть.
- Не стоит, - Ягар спрятал бумагу обратно в ящик. - А теперь слушайте меня. Госпитализированы вы на законном основании, - глаза его стали жесткими, конечно, кто-то может это оспорить, только никто не узнает, где вы. Письма отсюда не идут, навещать не будут, сбежать невозможно. У нас опытные санитары, жесткий режим, хорошие двери. Даже если удастся вырваться из здания, на территории несколько тренированных овчарок и сторожей. Ведь к нам на освидетельствование и преступники попадают, так что меры безопасности строгие, лучше не пытаться. А теперь - к делу. Успех лечебного процесса и его комфортность для пациента основываются на сотрудничестве врача и больного...
- Вы же собирались перейти к делу, - напомнил я.
- Любите перебивать... - он пристально посмотрел мне в глаза, но я никак не отреагировал, и он продолжил: - Чтобы успешно вывести вас из болезненного состояния, необходимо
узнать, что стало причиной нервного срыва. И потому для начала
вы должны подробно описать свои действия, поступки с того
самого момента, как сошли с поезда в нашем городе. Я понимаю,
устный рассказ займет много времени... моего времени. Вам-то
торопиться некуда. Потому изложите на бумаге. Всем необходимым
вас обеспечат. Если написанное будет правдой, очень подробной
правдой, - он многозначительно поднял один палец, - а мы подробно
расследуем и проверим каждый эпизод, то лечение станет
успешным, и, вполне возможно, вы скоро выйдете отсюда. Главное,
повторяю, искренность... И куда спрятали денежки - не забудьте
написать.
- И полное, чистосердечное признание, - добавил я и засмеялся. - А если я откажусь?
- Тогда лечение будет долгим и болезненным, - он потер ладони. - Но я дам вам время подумать. У меня сейчас обход... Идите... Через два часа жду ответа.
У самой двери он остановил нас.
- Минуточку... Сережа, - он посмотрел на боксера, - на обратном пути покажи девятую палату, пусть познакомится с возможным соседом, - и пояснил, обращаясь ко мне. - Для выполнения моего задания нужна одноместная светлая комната. Если откажетесь, придется в тесноте, коек у нас не хватает.
- Пошли, - тихо скомандовал боксер, мы пересекли холл мимо молодого человека, который не повернул в нашу сторону головы, стали спускаться по лестнице.
Внизу боксер остановился у одной из дверей и откинул заслонку глазка.
- Посмотри, - сказал он, - сюда мы сажаем тех, кто не
слушается старших.
Я наклонил голову и заглянул. Увидел комнату с голыми стенами, металлическую кровать, на которой сидел высокий худой мужчина. Руки его безостановочно двигались, словно он ощупывал воздух перед собой. Потом он повернулся ко мне лицом. Я вздрогнул и попятился. Лицом человека это трудно было назвать. Какая-то тряпичная маска с поехавшим набок поросячьим носом, асимметричными бровями, щеками в рытвинах...
Взгляд его, вначале бессмысленный, сосредоточился на двери, нижняя губа опустилась, обнажив черные гнилые зубы. Глухо зарычав, он встряхнулся, упал на четвереньки, завертелся на месте и вдруг резко прыгнул вперед, выставив перед собой костистые, похожие на клешни пальцы.
Он напоминал мохнатого ядовитого паука, у которого оторвали лишние лапки. Хотя между нами была прочная, обитая железом дверь, я почувствовал, как стынет в жилах кровь.
На губах боксера играла улыбка.
- Впечатляет? - спросил он.
- Ничего себе штучка, - я опасливо покосился на дверь, из-за которой слышалось царапанье ногтями по металлу и хриплое рычание.
- Этому парню ничего не стоит вырвать тебе глаза, он помешан на этом, боксер посерьезнел. - Мне нравится, как ты дерешься. Люблю парней, которые почти такие же сильные, как я. Тебя сначала спеленают, чтобы ты и пальцем не смог пошевелить, а потом напустят эту тварь. Мне не светит видеть после твою безглазую изуродованную рожу... Хочешь, покажу такого, он уже побывал в этой клетке?
- Не стоит.
Рычание за дверью перешло в истошный вой.
- Подумай хорошенько, парень, - боксер поморщился, - Ягар шутить не любит.
- Неужели все возможно?
- А кто нам помешает? - он пожал плечами, - Ягар знает, кого держать здесь, внизу, а кого - наверху. Здесь хроники, ими никто не интересуется. Недели на три посадят на иглу, вот ты и хроник. Ладно, пойдем, запру тебя в твоем люксе.
Я не выдержал и спросил:
- Ты не знаешь... та девушка, которая была вместе со мной, что с ней?
Он с минуту молчал, глубоко задумавшись, потом ответил:
- Ладно, не дергайся, с ней порядок. Наверху она...
Потом парень ушел, задвинув снаружи засов. А я лег на кровать и попытался заснуть. В сущности, я уже принял решение.
* * *
Во сне меня мучили кошмары, и утром я был совсем разбит. Проснулся задолго до прихода санитара. Тот не стал ставить мне градусник и даже разрешил помыться в служебной душевой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14